Что скрывает тень

Старая графиня сидела у окна. Глаза прикрыты, голова откинута на высокую спинку кресла-качалки. Солнечные зайчики бегают в складках темного муарового платья, прячутся в тонкой, похожей на паутинку шали и рассыпаются ореолом вокруг тщательно уложенных волос. Яркий свет размыл контуры, и кажется, будто кресло с графиней парит над полом, а лучи проходят прямо сквозь нее. Собственно… так оно и есть. Не знаю, спят ли другие призраки, но у бабушки послеполуденный отдых – это святое!

Я с комфортом расположилась в разбитом вазоне на перилах лестницы и наслаждалась ничегонеделанием. Бабушка у меня – женщина энергичная и дотошная. Чуть проснется – сразу какое-нибудь безотлагательное дело найдет! В одном углу паутины излишек снять нужно, в другом, наоборот, – добавить. Мусор рассортировать и выкинуть тот, что дурно пахнет или выбивается из общей «композиции». Почистить остатки окон, заткнуть трубу в подвале, чтобы не гудела, вынуть из дымохода дохлую ворону… И поскольку единственное, что бабушка может сама, – это выдавать ценные указания, все домашние дела ложатся на меня.

«Ну-ка, Нюшка, не ленись, – отчитывает она меня каждый раз, когда я устраиваю забастовку. – Молодым физический труд полезен. Вот доживешь до моих лет, тогда и будешь прохлаждаться…»

В свободное время еще и книжки читать заставляет! Думаете, негде их взять в разрушенной усадьбе? Как бы не так! Бабушка их из своих воспоминаний материализует. У призраков особенность такая есть – создавать предметы, которые им были дороги при жизни. Конечно, это не настоящие вещи. Обычный человек если и увидит такой предмет, ни взять, ни использовать его не сможет. Только ведь я не человек, а тень. Живу на границе двух миров – реального и потустороннего. Вот и приходится под надзором графини штудировать фантомные фолианты.

По вечерам к нам Афанасий Никитич заглядывает – потомственный домовой. Правда, дом, за которым он присматривал, снесли полвека назад, и Никитич переквалифицировался в гаражного. Но так, говорит, даже лучше. Ответственности поменьше, да и мобильность повысилась. Никитич к нам в гости никогда с пустыми руками не ходит. Мне гостинец какой принесет, а графине – свежие газеты с журналами. Ух, какие они с бабушкой политические дебаты устраивают! Аж мыши со страху под пол прячутся. Потом прошлое вспоминать начинают. Сначала вздыхают долго, а затем бабушка обязательно материализует рояль и романсы поет или играет Шопена. Романсы я не люблю, зато под Шопена по залу кружиться – одно удовольствие.

Так бы мы и жили себе спокойно, если бы…

– О, снова пожаловали! – скрипнуло кресло, и графиня резко подалась к окну, вцепившись в подлокотники. – Что ж им тут как медом намазано!

– Бабушка, так ты уже проснулась? – соскочила я с перил.

– Поспишь тут, когда эти опять по дому шастают. Ты, Нюшка, замечталась, что ли? Неужели не слышала, как они на своих тарахтелках приехали?

И правда, не слышала. Видно, задумалась глубоко.

– А нет ли там… случайно… – пытаюсь я унять дрожь в голосе.

– Есть, есть, – усмехается бабушка, – вон твоя зазноба. Опять в бумагах закопался по самые уши. И что ты только в нем нашла? Худой, рыжий, еще и в очках. Разве что ростом, как мой Вася. Ох, и видным же мужчиной был граф Василий Алексеевич. Помню, когда нас на балу у княгини Голицыной представили друг другу, я на цыпочки вставала, чтобы ему пигалицей не показаться. А что за роскошные усы у него были…

Люблю истории про бабушкиного мужа, но сейчас мне совсем не до них. Я бы давно сорвалась с места и подлетела к окну, если бы не яркое солнце. Везет бабушке: для нее прямые солнечные лучи безвредны, а меня они обжигают сильнее огня. День сегодня ясный, безоблачный. Хоть бы одна тучка небо закрыла, а то так и от любопытства помереть можно!

Люди в бабушкином доме появлялись редко. Иногда бездомный от непогоды спрячется или подростки залезут. Но надолго никто здесь не задерживался. И вдруг два месяца назад началось к нам настоящее паломничество. Приезжают важные такие, при галстуках, и все ходят, осматривают. Бабушка даже волноваться начала, что это за ее спрятанным наследством охотники явились. Она его перед смертью в тайник убрала, для потомков. Вот только всех графских потомков одна война за другой унесла…

Раз бабушке незваные гости не по нраву пришлись, то и я против них настроилась. Попыталась прогнать, да куда там – они на меня и внимания не обратили! Обидно до слез! Начала было план всеобщего устрашения разрабатывать, как вдруг в один из визитов… появился ОН! Андрей… И с этого момента мой мир перевернулся с ног на голову.

– Бабушка-а-а, – пытаюсь я поддать в голос побольше елея. – Я же тебе пока не нужна, да? Может, быстренько до парадного слетаю? Разведаю, что там?

– Иди уж, непутевая, – ворчит графиня. Только я-то вижу, что у нее губы от смеха дрожат. – Тебя ведь как кошку за хвост не удержишь.

У входа остановилась, забилась в укромный уголок. Сейчас главное – успокоиться, а то превращения не выйдет. Создавать предметы, как бабушка, я не умею, зато мне другое подвластно: могу обернуться в любое живое существо, какое когда-либо видела! Ну, ладно, не любое. Это я прихвастнула слегка. Трансформация – сложный процесс. Сначала у меня только мухи и пауки получались, потом птиц и мышей освоила. Вот только мышки с птичками на Андрея впечатления не произвели, а паучка в моем исполнении он чуть не прибил, насилу ноги унесла. Ничего, сегодня я ему особенный сюрприз приготовила, пусть только попробует не восхититься.

Медленно выдыхаю и начинаю придавать себе форму: съеживаюсь, вытягиваю лапки и хвост, открываю горящие зеленым огнем глаза… А вот и гости пожаловали.

– Мияу-у-у…

– Брысь отсюда!

– Ш-ш-ш!

Какой грубиян! Лысый и толстый. Чуть лапу мне не отдавил!

Перебежала на другую сторону, затаилась. Нет уж, лучше подожду, пока Андрей придет, а то меня так, чего доброго, затопчут. Ну вот и он наконец! Идет – не смотрит куда, в свои бумаги уткнулся.

Я осторожно вышла из укрытия:

– Мяу?

Андрей глянул на меня, убрал документы в сумку.

– Привет, – улыбнулся он, наклонился и протянул руку. – Кис-кис-кис. Ты откуда? Ты здесь живешь?

Я не спеша приблизилась, давая возможность рассмотреть меня во всей красе, потерлась, положила лапку на его раскрытую ладонь.

– Так ты, значит, кот ученый, – засмеялся парень. – То есть котенок. Ну-ка, иди сюда. Подхватил, я и глазом моргнуть не успела, как оказалась в сгибе его локтя. Гладит меня и приговаривает:

– Ну что, мурлыка, экскурсию проведешь?

– Мр-р-р… – только и могу выдать в ответ.

Как же давно я об этом мечтала! Ох, какие у него нежные руки. И пахнет он так вкусно – городом и неизвестностью. И глаза дымчато-серые, умные, с грустинкой внутри. От разлившегося по телу блаженства я даже форму терять начала. Пришлось срочно себя одернуть, сконцентрироваться.

– Андрей, ты бы заразу всякую к себе не прижимал! – крикнул какой-то из мужиков. – Цапнет сейчас тебя. Или блох напускает.

– Да ладно вам, Сергей Сергеевич, он же совсем ручной. Точнее, она, – поправился Андрей, приподняв меня на пару секунд. – Не больная, шерсть чистая. И мягкая такая, словно пух. Породистая, наверное. Может, потерялась?

– Ну-ну. Ты ее еще с собой забери.

– Может, и заберу, – хмыкнул Андрей и пересадил меня себе на плечо.

Прислушивалась я, прислушивалась, что мужчины обсуждают – ничего не понятно. Кадастры какие-то, право собственности, экспертизы. До того устала вникать в разговор, что не заметила, как задремала. И сразу за это поплатилась! Спину обожгло огнем – оказывается, Андрей у самого окна остановился. Такая боль пронзила, что вцепилась в плечо парня, зашипела и кинулась вниз. Он только вскрикнул.

– Вот, правду говорят, – бросил кто-то мне вслед, – черные кошки только несчастья приносят.

Забилась я в щель у стены, в самый сумрак, прислонилась к холодному кирпичу, чтобы боль хоть немного унять, а сама на Андрея смотрю. Он из сумки платок достал, послюнил и кровавые полосы на руке вытирает. Ох, и какая же я дура! Сама себе все испортила…

Уехали странные визитеры только к вечеру. Андрей напоследок позвал меня, но так неуверенно, что я ему глаза мозолить не стала. Вернулась к бабушке, запрыгнула на подоконник – благо, солнце уже спряталось за крышами – и долго разглядывала погружающийся в темноту город.

Графиня поджала губы, пробормотала что-то утешительное, но расспрашивать не стала. Зато, когда пришел Афанасий Никитич, во всех красках расписала ему толпу бесстыжих мужиков, которые неизвестно зачем оккупировали ее дом.

– А ведь я вам плохие новости принес, дражайшая Варвара Петровна, – вздохнул гаражный. – Вот, почитайте. Только что с вашего забора сорвал.

Никитич разложил на подоконнике большой плакат, и мы с бабушкой кинулись его изучать. Поверху шла жирная надпись «ТРК Графские развалины», а под ней – крупная разноцветная, отчего-то знакомая схема с описанием.

– Это что же получается?! – через минуту зашумела графиня. – Мало им было прекрасный парк вырубить, коробок высоченных вблизи настроить, так теперь они еще и мой дом снести собираются?! Вандалы, шаромыжники… о-ох…

– Бабушка, тебе плохо? – слетела я с подоконника.

Осторожно усадила графиню в ее любимое кресло, накрыла пледом.

– Как же они так могут? – спросила растерянно.

– А вот так, – развел руками Никитич. – Жизнь теперича такая. Но вы не волнуйтесь, я вас, если что, к себе заберу. У меня, конечно, потеснее и поскромнее будет. Ну да обустроимся как-нибудь.

– Нет уж! – отрезала графиня. – Один раз меня из этого дома вынесли вперед ногами. Больше я его не покину. Если разрушат усадьбу, то только вместе со мной!

Хотела я бабушке что-то сказать, утешить, как вдруг с ужасом поняла, почему мне схема с плаката знакомой кажется. Я ведь ее в бумагах Андрея видела! Меня словно ледяной водой окатили. Так вот, кто все это затеял?! Ну, держись, предатель! Говорят, от любви до ненависти – один шаг. И если уж возвышенные чувства принесли мне одно разочарование, может, хотя бы месть окажется сладка?

Графине я про свои догадки рассказывать не стала. Зачем расстраивать ее еще больше?

К следующему визиту оккупантов подготовилась заранее: составила план действий, написала бабушке записку.

Погода в день «икс» выдалась отличная: прохладная, пасмурная. Подумав, я обернулась муравьишкой. Заняла удобную позицию в парадной, у самого выхода. Когда Андрей проходил мимо, кинулась ему наперерез и молниеносно забралась на ботинок, а с него – под штанину. Вцепилась в ткань всеми лапками, а про себя причитаю: «Хоть бы не упасть, хоть бы не упасть!» От страха аж жвалы пощелкивают. Выше лезть тоже боюсь. Вдруг у Андрея нога зачешется? Он же и не заметит, как меня раздавит. Умереть не умру, но боль будет дикая. Знаю, проходили.

Как-то мы с графиней сильно поссорились, и я три дня паучком жила – изображала тварь бессловесную. Тяжело было форму держать, но я же упрямая, вся в бабушку. В последний день на моей черной шкурке даже цветные пятна проступать начали. А потом меня слопала какая-то птица! Я ее и рассмотреть не успела. Больно было – не описать! Едва оклемалась…

Дорога в «стан врага» показалась бесконечной. По тому кусочку земли, что я видела из-под штанины, сложно было определить, где мы находимся. Больше помогали слух и внутреннее чутье. Улица, машина, снова улица, подъезд. Наконец Андрей хлопнул дверью и остановился. Я тут же сбежала по его ботинку и юркнула под первый попавшийся шкаф. Остановилась у ближайшей ножки, откуда хороший обзор, перевела дух. Отлично, Андрей и не заметил, что на себе диверсанта принес. Бросил сумку в прихожей, разулся и ушел на кухню. А я тут же вернула свой истинный облик и полетела по дому. Хозяин если приглядываться не станет, меня и не заметит – подумаешь, в каком-то углу тень чуть темнее.

После бабушкиной усадьбы квартира Андрея показалась крошечной. Потолки низкие, кухня тесная, комнаты только две. На фотографиях в журналах, которые приносил Афанасий Никитич, людские жилища выглядели значительно лучше.

В кухне и произошел казус. На плите кастрюлька стояла, и из нее просто одуряюще пахло. Пока Андрей вышел, я не выдержала и сунулась туда. Нет, в постоянной пище, как люди, я не нуждаюсь. Но съесть что-нибудь вкусненькое готова всегда: будь то призрачный бабушкин чай с пирожными или подаренное Никитичем яблоко. В кастрюльке оказался суп. И такой вкусный: «М-м-м!» Пока снимала пробу, не заметила, как крышку упустила. От грохота испугалась и в довершение еще и кастрюльку на пол скинула. Заметалась по кухне – куда деваться? Успела за штору запрыгнуть, а в следующую секунду уже и Андрей прибежал.

– Вот черт! – воскликнул он.

Поглядел на кастрюлю, выключил конфорку на плите и неожиданно пошел к окну. Я вся похолодела от страха – неужели заметил? Но нет, он только окно открыл. Кастрюлька с крышкой отправились в раковину, а художественные разводы на полу Андрей затер тряпкой. Потом достал из холодильника куриную ногу, понюхал зачем-то и положил разогреваться. И такой у него в этот момент был несчастный вид, что меня от жалости аж замутило.

«Ну-ка, соберись! – одернула я себя. – Ты зачем сюда явилась? Подрывные работы вести. Вот и с почином!»

Не успел Андрей доесть, как у него телефон зазвонил.

– Да? Да, уже еду, – прочавкал парень в трубку. – Нет, сама никуда не уходи! Жди меня. Ну, какой трамвай? Я скоро буду!

Андрей резко поднялся, закинул остатки курицы в мусорное ведро и через минуту уже хлопнул входной дверью.

А на меня вдруг такая обида накатила! К кому это он на всех парах полетел?! «Жди меня, я скоро буду…» Тьфу! Ладно, выясню позже. Тут я вспомнила про сумку Андрея, которую он в прихожей оставил. Самое время ей заняться. И я с наслаждением бросилась потрошить «запретный плод».

Ничего себе, сколько макулатуры! Планы, отчеты, чертежи. Нашлись и те самые «Графские развалины», что были на плакате: и в цвете, и черно-белые, и с какими-то пояснениями. А под некоторыми еще и подпись Андрея стоит как «ответственного за проект». Ух, какая меня сразу злость проняла! «Значит, хочешь наш с бабушкой дом разрушить? Сначала о своем позаботься!» И дальше все пошло как по маслу…

Через два часа на входной двери щелкнул замок – хозяин вернулся. Я окинула удовлетворенным взглядом сотворенное мной безобразие и в предвкушении залезла на шкаф.

Первым в прихожей с кучей пакетов наперевес появился Андрей. А сразу за ним, к моей полной неожиданности, зашла невысокая, худощавая старушка: на носу – очки, в руках – маленькая сумочка, на лице – смесь утомленности и ехидства. Она так сильно напоминала старую графиню, что я чуть было не упала со шкафа!

– Та-а-ак… – протянула незнакомка подозрительно довольным голосом. – Так я и думала! Бардак!

Андрей споткнулся и вытаращил глаза. Похоже, мне удалось его впечатлить.

– Но… как?! Глюк какой-то… Я же когда уходил… Может, воры?!

– Ты свою лень на всяких воров не списывай! – не дала договорить старушка. – Господи, а пыли-то сколько, паутины! Ты что, завел себе ручных пауков?

– Да нет же! Бабуль, я правда…

– Не бабулькай! Я еще женщина молодая. Вон, в больнице такого многообещающего кавалера встретила: всего семьдесят шесть и инсульт только один был. Возьму и перееду к нему, раз у меня такой непутевый внук.

– Ну, ба-а, ты как обычно, – закатил глаза парень.

Почему-то я никогда не думала, что Андрей тоже может жить с бабушкой. Попыталась разобраться в навалившихся чувствах и эмоциях, но так и не смогла. А через минуту я уже забыла обо всем на свете – такой в квартире цирк начался. Под строгим надзором бабушки Андрей как заведенный бегал по комнатам и наводил порядок. Иногда старушка не выдерживала, вскрикивала: «Ну что ж ты делаешь!» Потом выхватывала у внука пылесос или тряпку. Запала хватало на пару секунд – бабушка падала в кресло, прижимала одну руку ко лбу, другую к груди и начинала так убедительно стонать, что даже я готова была кинуться на помощь. Чтобы создать в доме образцово-показательный кавардак, мне потребовалось два часа. Удивительно, но Андрей с уборкой справился за полтора. Вот что значит верная мотивация.

– Андрейка, я все поняла, ты смерти моей хочешь, – слабым голосом произнесла старушка, когда в квартире вновь воцарились чистота и порядок. Один глаз она прикрыла, зато другим бдительно следила за внуком.

– Бабуль, ну чего ты опять, – приземлился в соседнее кресло Андрей.

– Ты мне скажи, сколько я еще должна ездить по больницам и санаториям, чтобы ты, наконец, женщину в дом привел? Кто о тебе позаботится, когда меня не станет?

– Сам о себе позабочусь, – отмахнулся парень. – А с твоим упрямым характером ты еще меня переживешь.

– Вижу, как ты позаботишься! – не унималась старушка. – Помнится, кто-то к моей выписке обещал борщ приготовить. И что? Уверена, у тебя и суп не сварен, и холодильник пустой. А вот женщина бы…

– Ба-а, закрыли тему!

Черт, выходит разлившийся из-за меня суп Андрей приготовил не для себя, а для бабушки? Я мелко задрожала от навалившегося чувства вины.

– Ладно, – неожиданно вскочил парень. – Сейчас вернусь.

– Куда это ты? – забеспокоилась старушка.

– В кафе сбегаю. Куплю что-нибудь навынос.

Стоило Андрею закрыть за собой дверь, как с его бабушкой приключились разительные перемены. Она бодро поднялась с кресла и пошла по комнатам, что-то высматривая. Мной овладело навязчивое дежавю.

«А ведь Андрей и не догадывается, что его квартира превратилась в шпионский притон», – хихикнула я.

Наконец поиски привели в прихожую. У входа на пуфике все еще лежали схемы и чертежи, которые я достала из сумки. Видимо, Андрей забыл их убрать. Старушка присела на пуфик, мельком глянула на бумаги. Потом вдруг подняла их, вынула очки из кармана и принялась внимательно изучать. Здесь ее и застал Андрей, когда вернулся с пакетами.

– Ну, и как это все понимать? – грозно спросила старушка. – Ты же говорил, что графский дом отреставрируют и передадут под новый корпус музея? А в результате что? Сравнять с землей хотите? У нас в городе торговых центров мало?!

Лично я была готова расцеловать Андрееву бабушку. Так его!

– Бабуль, не кричи! – поморщился парень. – Что я, по-твоему, могу сделать? Мне тоже кажется дуростью сносить графскую усадьбу. Она ведь и сохранилась на удивление хорошо. Фундамент, стены, крыша – все целое. Даже лепнина, по большей части. Только без денег здание не отреставрировать и в музей не превратить. Город давать их отказался. А откуда возьмутся спонсоры под проект, который прибыли приносить не будет?

Андрей поставил пакеты и забрал у бабушки бумаги. Порылся в них, ища что-то.

– Вот, смотри, это первоначальный проект с музеем. Знаешь, как долго я его пробивал по всем инстанциям? Бесполезно! Сказали: тебе надо – ты и ищи средства. А откуда я возьму столько миллионов? Проще уж клад найти…

Сжалась я в комочек на шкафу, сижу, вздыхаю. Правы те, кто считает, что от ненависти до любви один шаг. Как же мне сейчас стыдно, что обвинила Андрея во всех бедах! А он, оказывается, хороший! И никакой не предатель. Наоборот, пытался наш дом спасти! Что же теперь делать?

И тут меня как громом поразило! Так вот же она – возможность. Бабушкины сокровища в тайнике! Остается одно – придумать, как передать их Андрею…

Я сидела на подоконнике в малом зале и любовалась луной. Охранник закончил обход, и теперь можно было безбоязненно летать по всему музею.

Когда два года назад старая графиня узнала, что я выдала Андрею ее тайник, она со мной месяц не разговаривала. Разуверилась бабушка в людях. А потом, в один из дней, приехали рабочие, привезли техники всякой и действительно стали реставрировать усадьбу. С утра до вечера шум, гам, суета. Бабушка сначала ворчала: мол, паркет неправильно кладут или цвет стен плохой. Но понемногу успокоилась, задумчивой стала. И когда реставрация подошла к концу, улыбнулась, обняла меня крепко и… исчезла. Афанасий Никитич сильно расстроился, но сказал, что это правильно – графиня наконец-то обрела покой. Только я по ней до сих пор скучаю…

Кстати, завтра в усадьбе важный день! В честь торжественного открытия музея состоится настоящий бал. И Андрей тоже там будет. Ох, как же я волнуюсь перед этой встречей, ведь я ему особенный сюрприз готовлю. Главное, чтобы на руках и лице успели исчезнуть последние черные пятна.