Марина Крамер
Новогоднее танго

Свои первые туфли для танго я шила на заказ зимой одна тысяча девятьсот девяносто… ну, неважно, какого года, скажем просто – очень давно. Настолько давно, чтобы я теперь могла и не помнить всех подробностей той истории, кроме, может, самых главных. Был Новый год, и была милонга (танцевальная вечеринка, на которой танцуют танго)… Но лучше по порядку.

Любите ли вы танго? Нет, не так – любите ли вы бальные танцы вообще и танго в частности? Этот вопрос я задаю практически всем своим знакомым и теперь довольно часто получаю утвердительный ответ. Но в то время, о котором пойдет речь, в нашем большом, но довольно удаленном от Москвы сибирском городе о таком явлении, как аргентинское танго, слышали только совсем уж профессионалы. Я занималась танцами с детства, потом на какое-то время прервалась и, если бы не жизненные обстоятельства, возможно, никогда к этому бы не вернулась. Но случилось так, что ровно за полтора месяца до Нового года я развелась с мужем и впала, как сейчас это модно называть, в легкую депрессию. Собственно, это теперь я понимаю, что переживать повода особенного не имелось – я была молодой, привлекательной девушкой двадцати двух лет – смешно, правда? Детей в этом браке мы, к счастью, завести не успели, так что штамп о разводе был всего лишь пусть и неприятной, но довольно безобидной формальностью.

Словом, аккурат в последних числах ноября я осталась без мужа, без компании, в которой собиралась праздновать, и почувствовала, как мне срочно требуется какое-то мощное средство, способное вернуть меня в нормальное состояние. Ничего толкового, к сожалению, в голову не приходило.

Но, как часто бывает в подобных ситуациях, в дело вмешался случай. Я встретила в стационаре, где подрабатывала медсестрой, своего бывшего тренера по бальным танцам Станислава Петровича. Не скажу, что он меня сразу узнал, да и немудрено – я слегка выросла, изменила прическу и цвет волос. Но, разговорившись со мной у поста, он, конечно, припомнил, что когда-то я тренировалась в его клубе.

– Жаль, что сейчас уже не вернешь того времени, – сказала я с искренним сожалением. – Мне бы не помешали пара кругов по паркету – просто настроение поднять.

– Так приходи, в чем же проблема? – пригласил он неожиданно, и я слегка растерялась.

– Как – приходи, куда?

– А к нам в клуб. Адрес помнишь? Ну, вот и приходи прямо завтра вечером, если свободна. У нас довольно большая группа взрослых танцоров-любителей, ребята собираются три раза в неделю после работы и танцуют. Вспомнишь, как это бывает, а я буду рад тебя увидеть.

Не знаю, что двигало мной в ту секунду, но я согласилась.

Вечером следующего дня, около восьми, я стояла перед входом во Дворец культуры и не решалась взяться за ручку и открыть дверь. Куда я иду, зачем? Незнакомые люди, танцуют давно, друг друга знают, а я уже, честно признаться, и не все движения помню. Но сидящее во мне любопытство все же заставило преодолеть страх и войти.

В просторном холле переобувались несколько человек – трое довольно нестарых мужчин и пять-шесть женщин самого разного возраста. Моложе меня или хотя бы ровесников не обнаружилось…

Специальных туфель у меня не было, потому я взяла с собой обычные босоножки на среднем каблуке, торопливо в них переобулась и поспешила за танцорами в зал.

Удивительно, но там почти ничего не изменилось с того самого дня, когда я покинула клуб. Завидное постоянство… Знакомые зеркала во всю стену, уже слегка помутневшие, как-то быстро вернули меня в ту атмосферу танца, что окружала меня в этом зале много лет назад. И Станислав Петрович, хоть и заметно постаревший, но по-прежнему импозантный, статный и смешливый, все так же привычно вышел на центр, встал перед выстроившимися в две линии танцорами и сделал поклон.

– Сегодня у нас новая девушка. – Он поманил меня рукой, и я, испытывая странное смущение, вышла к нему. – Знакомьтесь, это Марина, моя воспитанница, занималась здесь, еще будучи ребенком. Теперь вот решила снова примкнуть к нашей танцевальной семье. Так давайте поможем ей на первых порах, да?

Все зааплодировали приветственно, а я почувствовала себя еще хуже – такое внимание всегда приводило меня в состояние крайнего волнения. Но Станислав Петрович, похоже, совершенно не заметил моего состояния:

– Давай так. Сегодня твоим партнером буду я, а дальше посмотрим. Можешь привести своего мужа, друга – или кто там у тебя есть. А можешь, как многие здесь, танцевать со всеми по очереди. Здесь не конкурсная группа, люди приходят получить удовольствие, потому стараются не образовывать устойчивых союзов.

– Мужа у меня нет, друга тоже, так что последний вариант меня очень даже устраивает, – улыбнулась я.

Оказывается, все в этой группе было не так просто. Они не танцевали те танцы, на которые я рассчитывала, – никаких вальсов, фокстротов или – упаси боже – латины. Нет. Здесь царило аргентинское танго, о котором я не знала ничего. Ни позиций, ни шагов – вообще ничего. Этот танец не относился к той программе десяти танцев, что я танцевала, занимаясь здесь ребенком. Это оказалось совершенно новое и неизвестное мне направление. Станиславу Петровичу пришлось здорово потрудиться, показывая мне абсолютно незнакомые шаги и фигуры с красивыми, но непонятными пока испанскими названиями. Попутно он успевал давать краткие характеристики элементам и объяснял то, чего я не понимала. Оказалось, что в аргентинском танго, не в пример танго классическому, исполняемому на конкурсах, не запрокидывают голову назад, как я привыкла, а склоняют ее к партнеру. Смотреть на ноги – моветон, а как на них не смотреть, если твоя нога то и дело оказывается то зажатой ступнями партнера, то должна быть вовремя отдернута назад, иначе партнер на нее наступит? Это оказалось так сложно, что к концу урока я чувствовала себя ровно так же, как обычно чувствую, выходя из больницы с тридцатишестичасового дежурства. Н-да, вот так расслабилась…

Станислав Петрович дал мне с собой какую-то толстую, потрепанную тетрадь и попросил к следующему занятию прочитать хоть немного о том, чем мы занимались. И еще – он посоветовал все-таки сменить обычные босоножки на специальные туфли для танго:

– Ну, ты ведь понимаешь, что во всем нужно следовать этикету, в том числе и с обувью, правда? Кроме того, открытый носок туфли дает твоему партнеру понять, что ты ему доверяешь, учти это.

Зарплата медсестры не позволяла совершить такой необдуманный шаг, как шитье на заказ специальных туфель, однако я почему-то решила, что непременно это сделаю. На следующий день после смены я, одолжив недостающую сумму у мамы, поехала в ателье и заказала черные замшевые босоножки на шпильке. Мастер, очевидно, заметил, какое нетерпение отразилось на моем лице и какое отчаяние, когда он назвал срок исполнения заказа, а потому пожалел и пообещал сшить туфли к выходному, не забыв, однако, добавить, что срочность обойдется мне еще в некоторую сумму. Надо ли говорить, что я согласилась…

Оставшиеся дни я посвятила изучению потрепанной тетрадки с терминами и вечерним занятиям в клубе. Там мне на первых порах пришлось нелегко – даже самые пожилые партнерши выглядели на паркете куда лучше меня, молодой, гибкой и имевшей представление о танцах. Это было обидно до слез. Все свободное время я тренировалась то дома, то в процедурном кабинете, делая уборку после смены. Но, если сказать честно, моей целью являлось даже не само танго… Во время второго посещения клуба я увидела молодого мужчину, танцевавшего так, что при взгляде на него перехватывало дыхание. Настоящий Бог танго – ну, мне так показалось. Кроме всего, лицо его казалось смутно знакомым, но я никак не могла вспомнить, откуда именно знаю его. Мужчина не обращал на меня внимания – ну, еще бы, я-то не танцевала как знаменитая Карменсита Кальдерон! Но ничего… я непременно с ним потанцую, пусть даже для этого мне придется продать душу дьяволу (это, конечно, была шутка). Зато теперь у меня появился куда более мощный стимул для занятий, и я уговорила Станислава Петровича немного поработать со мной дополнительно. Он, правда, сперва усомнился в том, что я осилю работу с частыми дежурствами и нагрузки в виде дополнительных тренировок, но я настояла на своем. А уж когда впервые вышла на паркет в новых туфлях, желание мое только усилилось. До милонги, которая должна была состояться прямо в новогоднюю ночь, оставалось чуть больше трех недель…

По случаю мне удалось купить в палатке, торговавшей аудиокассетами, записи музыки для аргентинского танго, и теперь плеер и наушники стали моими постоянными спутниками. Я действительно начала танцевать всюду, где была для того возможность – на набережной, на автобусной остановке, спрятавшись за хлипкое алюминиевое сооружение, призванное защищать от ветра и снега, на дорожке, ведущей к моему подъезду. Наверное, со стороны это казалось безумием, но мне ужасно хотелось произвести впечатление на неприступного Бога танго и внушить ему мысль о необходимости танцевать со мной. Станислав Петрович с удивлением отметил как-то, что я с каждым разом танцую все лучше и легче:

– Никогда не думал, что бальное танго сможет подтолкнуть тебя к изучению аргентинского. Это ведь разные техники.

– Ну и что? В танго главное – страсть, душа, а не техника, – ловко исполняя ганчо (фигура в танго, называемая «крючок», – когда нога партнерши заводится с согнутым коленом под выставленную ногу партнера, замирает на мгновение и убирается назад), сказала я, и Станислав Петрович рассмеялся:

– Забавная теория. Танго, детка, это прежде всего чувства. Но в танце чувств маловато, нужна все-таки и техника тоже. Да, если у тебя хороший партнер, то многие вещи упрощаются, хороший партнер способен вознести тебя на небеса, а плохой заставит даже самую лучшую партнершу чувствовать себя неловкой коровой.

– Все как в жизни, – улыбнулась я. – Хороший мужчина заставляет чувствовать себя королевой, а плохой… ну, пусть не коровой, но точно неудачницей.

В этот момент я вдруг вспомнила свежий штамп о разводе, красующийся в моем паспорте. Не могу сказать, что мой муж плохой человек… просто мы оказались очень разные, настолько, что, сойдясь в одном пространстве, почувствовали себя невыносимо чужими и одинокими. Наверное, в этой ситуации развод был самым лучшим выходом. Не стоит жалеть сейчас, потому что могло случиться и так, что жалеть пришлось бы, уже прожив жизнь рядом с чужим человеком.

Станислав Петрович заметил, что я как-то скисла, быстро сменил музыку и, оставив урок аргентинского танго, решил вспомнить бальное – то, что я умела куда лучше. Это вернуло мне уверенность в себе и отвлекло от грустных мыслей.

– Почему ты не приводишь на занятия какого-нибудь молодого человека? – спросил он, когда мы прервались и сели на длинную скамью у стены.

– Потому что у меня нет времени на молодых людей. Я или работаю, или танцую.

– Но я слышал, ты выходила замуж?

Такую неделикатность я не простила бы никому – кроме, пожалуй, Станислава Петровича, знавшего меня лет с семи.

– Да. Но теперь я в разводе. Давайте продолжим урок, – попросила я, вставая.

– Нет, давай сделаем все так, как положено по этикету, – ухмыльнулся Станислав Петрович, легко вскочил со скамьи и усадил меня обратно, а сам отошел в другой конец зала и оттуда устремил в мою сторону взгляд.

Я ответила легким кивком головы, давая понять, что согласна танцевать с ним следующую танду (длящийся в среднем двенадцать минут сет из трех-четырех композиций в одном стиле). И мы снова погрузились в мир аргентинской ночи и страсти.

Занимаясь в таком режиме, я успела довольно хорошо подготовиться к милонге. Оставалось решить, в чем именно на нее пойти, потому что в танго наряд столь же важен, как музыка, туфли и партнер. Не хотелось ничего слишком обтягивающего, но в то же время скрывать фигуру тоже не стоило. Брюки я отмела по вполне понятной причине, хотя это и не запрещено дресс-кодом, – мне хотелось черные чулки в сетку, так босоножки выглядели более эффектно. Да и ноги мне это позволяли, чего уж там…

Выручила подруга – она прекрасно шила и за два вечера соорудила мне восхитительную юбку темно-фиолетового цвета с рисунком из набитых бархатных листьев. Высокий разрез позволял продемонстрировать ноги почти до верхней трети бедра, но заметно это становилось только в танце. К юбке полагался черный топ на бретелях, завязывающихся на плечах. Длина волос позволяла убрать их в высокую «ракушку», закрепив шпильками, и выпустить несколько завитых локонами прядей по бокам и сзади. Макияж я всегда предпочитала неброский, но в новогоднюю ночь решила, что хотя бы губы должны быть поярче.

Критически оглядывая меня с ног до головы, ехидная Ленка вдруг сказала:

– Знаешь, иногда приготовления к празднику бывают ярче и интереснее самого праздника.

– Это ты к чему?

– К тому, что может получиться так, что только вот эти сборы ты и запомнишь. А сам Новый год пройдет средненько.

Я не стала вступать с ней в спор и что-то доказывать. Ленка – существо сугубо домашнее, она любит тихие посиделки у телевизора, а мне в этом году хотелось хоть какого-то разнообразия. Пусть даже я не получу того, чего хочу…

Эта мысль, признаться, часто приходила мне в голову – а что, если мой Бог танго не придет? Ну, ведь могут у человека быть какие-то другие интересы, кроме танцев? И другая компания, а не кучка довольно разновозрастных людей, объединенных только танго? Я ведь даже не узнала, как его зовут… как-то не было случая, а по имени в клубе его никто, кажется, и не называл.

Решив, что не дам таким мыслям испортить мне праздничное настроение, я вздернула нос повыше, сунула юбку в пакет, где уже лежали туфли, натянула джинсы и ботинки и, чмокнув Ленку в щеку, ушла к себе. До милонги оставалось три часа…

Послонявшись из угла в угол по квартире, я решила поехать в клуб пораньше и помочь тем, кто отвечал за организацию банкета. Мне обрадовались – лишние руки всегда кстати. И вот я, переодетая, как и все, в нарядное, но в домашних тапочках, чтобы ноги не устали раньше времени, резала фрукты, расставляла тарелки и бокалы на поставленных буквой «П» столах, перебрасывалась шутками со Станиславом Петровичем, облаченным в честь праздника в белый смокинг, – словом, вела себя так, словно не жду от Деда Мороза никаких чудес, а просто пришла на очередную тренировку – ну, разве что в зале стоит елка и мерцают гирлянды на окнах.

Когда зал наполнился танцорами и пора было садиться за стол, я вдруг поняла, что моего Бога танго среди всех нет. Я еще раз старательно поискала глазами его высокую спортивную фигуру и поняла, что чуда не произойдет. Его не было. Ну, что ж… наверное, так и должно быть – не замахивайся на Бога, только и всего. Значит, буду довольствоваться сегодня простыми смертными. Похоже, подруга моя оказалась провидицей…

Пара бокалов шампанского, которое я не особенно люблю, немного улучшили мне настроение, и я даже станцевала пару танд с двумя довольно обаятельными партнерами возраста моего папы и чуть моложе.

Стрелка больших настенных часов двигалась к двенадцати. В зале было шумновато, но атмосфера танца и праздника захватила и меня тоже. Да и шут с ним, с этим Богом танго – я даже не знаю, как его зовут, с чего я вообще вдруг решила, что мне непременно нужен танец с ним? Что от этого изменится? Махнув рукой на несбывшиеся надежды, я начала веселиться, как и все.

Без пяти двенадцать в дверь постучали, и на пороге появились Дед Мороз и Снегурочка. О том, что они будут, мне сказал Станислав Петрович еще за неделю – мол, решил сделать сюрприз, пусть будет все, как положено по этикету. Слова «как положено по этикету» вполне могли бы стать девизом нашего клуба – настолько часто Станислав Петрович их произносил…

Дед Мороз зычно поздравил всех с Новым годом, Снегурочка вторила ему звонким, как колокольчик, голосом, и мужчины едва успели открыть бутылки и разлить шампанское по бокалам, чтобы дружно поднять их в тот момент, когда Куранты пробьют двенадцать. Я не помню, что загадывала, ведь с той ночи прошло довольно много времени, но атмосферу счастья, внезапно охватившего меня, помню до сих пор. Мне стало легко, весело и спокойно, как будто я увидела на дне бокала свое будущее.

– А теперь – танго! – объявил Станислав Петрович.

И я вдруг поймала на себе настойчивый взгляд – бывают такие взгляды, что ты чувствуешь его кожей, даже если стоишь спиной. Обернувшись, я поняла, что это смотрит на меня Дед Мороз. Мне ничего не оставалось, как согласно кивнуть. Он приблизился ко мне – в этом красном халате с белой опушкой, в шапке и с окладистой бородой, закрывавшей половину лица. Но при ходьбе полы «шубы» разошлись, и я увидела, что под ней – широкие брюки и танцевальные туфли. Осторожно взяв мою руку, Дед Мороз привлек меня к себе, прислонился к щеке искусственной бородой – и мы заскользили по паркету под рвущего мне душу Астора Пьяццоллу.

Как же танцевал этот неведомый Дед Мороз… за повторение я могла продать душу… стоп! Кажется, однажды я уже произносила эту фразу про себя… Я чуть отстранилась и попыталась заглянуть ему в глаза.

– В танго голову назад не запрокидывают, – насмешливо напомнил мне Дед Мороз, и я его узнала…

Это был он – мой Бог танго…

– А я все думал – ну, неужели ты не догадаешься? – буднично спросил он, стягивая бороду вместе с шапкой. – Ты на дежурстве вчера мимо меня в приемном прошла и даже не заметила.

Это было еще удивительнее. Филипп Зарецкий, хирург из нашей больницы… То-то я и думала, откуда знаю его… Но на работе Филипп выглядел несколько иначе, там я никогда не замечала его легкой щетины, его собранных в хвост чуть вьющихся волос, его отличной фигуры, так идеально подходящей для танцев. Там он виделся обычным молодым доктором в синей сатиновой робе и колпаке…

– Извините… – пробормотала я, чувствуя, как краснею до ушей.

– Давай на «ты». Я за тобой наблюдал с того дня, как ты сюда впервые пришла, все ждал, что ты меня узнаешь, – сказал Филипп, избавляясь и от «шубы» и оставаясь в белой рубашке с распахнутым воротом. – На работе-то никто не знает, а я танцую уже много лет, еще в Москве занимался, пока учился в институте. А здесь с партнершами просто беда… нет, все хорошо танцуют, ты не подумай, – поправился он и объяснил: – Просто хочется кого-то близкого по возрасту, а тут самая молодая дама – чуть моложе моей матери. И вдруг – ты. Я у Станислава Петровича спросил, откуда ты взялась, он и рассказал, что ты раньше у него занималась. В общем, это судьба, ты не находишь?

Мы стояли среди зала, на нас то и дело натыкались танцующие, и Филипп предложил сделать передышку:

– Я вижу, что ты как-то растерялась.

– Я не растерялась. Просто не очень приятно сознаваться в собственной недальновидности и невнимательности. Ведь действительно – я тебя видела вчера, но мне и в голову не пришло…

– Ну, бывает. А теперь – танго? – Он вопросительно посмотрел на меня. – Сделаем все, как полагается по этикету? – Филипп подмигнул мне, и мы, рассмеявшись, снова пошли танцевать. А я краем глаза заметила, как из-за стола мне показывает два больших пальца Станислав Петрович.

Мой роман с Филиппом длился гораздо меньше, чем роман с танго. Мы какое-то время действительно танцевали вместе, даже брали уроки у именитых танцоров, параллельно пытаясь устроить и свою личную жизнь. Все было красиво и страстно, как в танго, но в какой-то момент я вдруг поняла, что страсти и огонь во всем теле мне куда интереснее на паркете, а не в собственной жизни. Мы расстались друзьями и еще пару месяцев продолжали танцевать вместе. Потом моя жизнь сделала очередной крутой поворот, и мы расстались с Филиппом окончательно. Я не знаю, танцует ли он сейчас, и вообще – живет ли в нашем городе. Станислав Петрович, к сожалению, умер несколько лет назад. А я иногда под Новый год вспоминаю эту историю, потому что моя дальнейшая жизнь, так или иначе, оказалась все-таки связана с танцами, пусть уже просто бальными.

Хотя танго я больше не танцую.