Глава 7-2

Моё возвращение в казарму было в какой-то мере даже триумфальным. Полученное на складе вооружение и обмундирование за мной тащили аж четверо рекрутированных под это дело “чужих” рядовых, и не сказать, что им было прямо так легко. Зато завсклада явно окончательно зарекся иметь со мной дело, когда я, внешне не особо напрягаясь, упёр с выдачи двести с лишним килограмм поклажи (по двадцать с небольшим на человека)! Ага, а то я не видел, как эта крыса, вынужденно сдав позиции в споре, втихаря потирала руки: понял, что я не озаботился переносчиками тяжести заранее.

Огромная ошибка при общении с интендантами: “ну тогда приходите, когда будете готовы”, а после возвращения с носильщиками процесс выбивания положенного начинается заново. Причем на новом уровне сложности: кладовщик уже учёл предыдущий опыт и успел подготовиться. А если, не дай бог, заранее подписать ведомости и не получить по факту материальные ценности на руки, попросив придержать, хоть на пять минут… Лучше не проверяйте, что будет. Но я все “коварные планы” крысе поломал, просто забрав причитающееся. Ну, что сказать? Да здравствует магия Жизни! Но испытывать на прочность свой организм я, разумеется, больше необходимого не стал. Нашлось, кого запрячь.

— Мы больше не будем жрать сухомятку! – не дав никому ничего сказать, радостно оповестил я всех с порога, демонстрируя сержантскую “лычку” на рукаве. — Нормальная посуда! Постельное бельё! Даже “горячий камень” выбил, если самим чего состряпать нужно будет. Разбирайте, не стесняйтесь, для вас старался, друзья!

Фух. Недоверчивые и напряжённые взгляды десятка по мере моей восторженной тирады сменились на понимающие и благодушные. Баюн даже позволил себе снисходительную улыбку, чем меня окончательно успокоил: не даром я перед всеми изображал бурный восторг.

Не даром говорят: по одёжке встречают. Дворянский плащ или мантия мага сразу показывают всем встречным кто ты есть и примерный уровень проблем, которых от тебя можно, в случае чего, ждать. Совсем как депутатский значок на пиджаке или черный BMW из последней премиум-серии на Земле. Но если убрать статусные маркеры, например, надев на всех одинаковую униформу, оценку окружающие тебя сослуживцы волей-неволей будет проводить по тем же параметрам, что и в незапамятные времена. Иначе говоря, плохо быть невысоким и не выглядеть силачом: мужики более героических пропорций сразу записывают тебя в слабаки и приходится доказывать обратное. Быстро – через конфликт, как с неуверенными в себе идиотами-тринадцатыми, или медленно — через обычное общение, как было с десятком Филина.

После демонстрации возможностей моей Стихии слабаком меня считать перестали, да. Но молодость-то никуда не делась. Кроме того, я с уважением относился к остальным, не пытался выпячивать себя, с удовольствием слушал рассказы “старших”, спокойно спрашивал у них же, если мне было что-то непонятно. Потому, вполне логично, что в негласном табеле-о-рангах меня в десятке зачислили… как там правильно сказать? В новики, наверное. Младшим товарищем я для деревенских еще не стал – меня не ставили на дежурство в пару с кем-то даже днем, обязательно третьим. Но и не шпыняли, помня, что я могу существенно помочь со здоровьем и вообще.

И вот я выкинул такой фортель: ушел рядовым, а вернулся сержантом. Вернулся не с пустыми руками – теперь меня нельзя было счесть “предателем”, поведшимся на формальную власть. Но чтобы меня не задвинули из новиков назад в чужаки, требовалось нечто большее, чем просто “подарки”. Именно потому я и задвинул восторженный спич сразу от дверей: показать, что старался для остальных, оправдывая оказанное доверие, раз уж подвернулся шанс, а о себе и не думал. И раз Баюн, взявший надо мной неформальное шефство, изобразил на лице выражение “чем бы дитя не тешилось”, всё получилось. Из коллектива меня не выкинули. По крайней мере, сразу. Потому что успокоить я смог не всех.

– А пики нам зачем? — внимательно оглядев “гостинцы”, хмуро поинтересовался Филин. — Не пользуемся мы ими. Зря взял.

– Пики всем рядовым положены, — мигом сменив выражение лица, максимально серьезно и развернуто ответил я. -- А записать на себя и не взять – так их же потом со всех нас и спросили бы.

Если для остальных прямо сейчас было достаточно, чтобы я “помнил свое место”, то неформальному лидеру десятка этого было мало. Шутка ли: я, не важно, вольно или нет, покусился на его власть! Точнее, не совсем так: я не мог оспорить авторитет старшого перед остальными – не сейчас, во всяком случае, всего через нескольких дней знакомства с отвальными. Но. Мне выдали те публичные полномочия, что должен был получить он, и с этим ему нужно было что-то сделать. С этим – и с тем, что я все-таки обеспечил десятку довольствие и усиленное персональное питание.

Грубо говоря, Филину нужно были меня или похвалить, или публично низвести мои достижения и выказать явное недовольство. Второй вариант был плох для меня – но и для старшого был как бы не хуже. Мало того, что конфликт с собственным сержантом обязательно вышел бы десятку боком, так ещё подобное развитие событий было попросту несправедливо. Я ведь, как ни крути, однозначно показал, для кого старался, новым статусом кичиться не стал – и так далее.

Нет, авторитета у мужика хватило бы, чтобы спустить наработанный мною в нашей маленькой группке статус в сортир… Вот только у остальных осадочек бы остался. В той форме власти, что была принята у зарубежников, уважение к лидеру не было пустым звуком. Здесь забудешь, почему к тебе апеллируют, когда нужно вынести касающееся всех решение, там продавишь свою позицию… и однажды тебя просто не спросят, а спросят другого. Более достойного и уважаемого. И умеющего договариваться.

Что же касается варианта “похвалить”, то там был другой подводный камень. А именно, всё те же полученные мною от звания сержанта внешние полномочия. Если я правильно сделал, что воспользовался ситуацией, то старшому, учитывая мою возросшую полезность, нужно было продвинуть меня в статусе и внутри десятка. Грубо говоря, назначить своим если не заместителем, то прямым подчиненным: тогда и инструменты внешней власти окажутся под прямым контролем, и поощрение зачтётся. Но сделать это нужно было, фактически приняв на себя единоличную ответственность за человека, которого Филин успел узнать лишь едва-едва. И если что… помните, “Акелла промахнулся” в “Маугли”? И старший зарубежник решил пойти по проторенному пути. Устроить мне своего рода экспресс-экзамен, чтобы понять, сможет ли он мне доверят, присвоив новую роль. Да-да, пресловутое Испытание, второе за день.

– Форменная одежда, постельное и нательное бельё, обувь, посуда и предметы обихода относятся к обязательномудовольствию, – пустился в объяснения я. – То есть передаются совсем, в личное пользование, и никто не спросит, как мы ими распорядились. Более того, они заранее рассчитаны на некоторый срок службы, что-то на год, что-то на полгода, после чего в любом случае выдается новое. Вне зависимости от того, сносился ли ранее выданный предмет, или ещё нет.

Филин, разумеется, все эти тонкости знал – как я и сказал, ему нужно было убедиться, что мне мне можно доверить “должность” своего младшего помощника. А вот остальные оживились, с интересом глядя на увязанные тюки. Хозяйственная жилка сработала: дают за так, да ещё и не спрашивают, как воспользовался!

– Оружие и броня относятся к материальному обеспечению. То есть получены нами взаймы, для несения службы, и должны быть возвращены на склад либо в целом виде, либо повреждённые. – продолжил выполнять свои сержантские обязанности я.

До меня только сейчас дошло, почему столь многие процессы завязаны именно на командиров десятков, вплоть до посещения столовой. И вся ответственность за действия десятка была завязана на десятника. Средневековье, блин: не все рядовые банально были грамотными. То есть доверять им подписать хоть что-то было мягко говоря опрометчиво. Впрочем, надо полагать, у сержантов с буквами и цифрами тоже не всегда все было гладко: не даром складская крыса пыталась пугать меняведомостью.

– Потому, лучше мы за пиками да латами присмотрим, чем кто другой. А то мало ли что случится, числиться они всё равно за нами будут, – подытожил я и увидел, как Баюн и Косточка согласно кивают головами. Мои аргументы определённо легли на подготовленную почву – скорее всего вернувшиеся со службы зарубежники что-то такое своим односельчанам рассказывали. Видя, что Филин собирается ещё что-то спросить, я быстро предложил: – Давайте прямо сейчас разберём, что я достал? А то уже вечер скоро. И мне нужно два помощника, чтобы наше топливо забрать…

Все-таки “халява” – понятие воистину волшебное. Нет, я понимаю, полу-изолированное поселение на территории Шрама испытывает закономерные проблемы со снабжением, потому даже бытовые предметы в глазах отвальных имеют особую ценность. Но получить их как бы даром особенно приятно, верно? Тем более тогда, когда большую часть жизни приходится обходиться там, что сделал сам для себя, или выменял у не менее ценящего свой труд соседа. А уж разные приятные бонусы вроде тетив и наборов для ухода за луками так вообще разошлись на ура. А потом с кухни принесли персональный горячий ужин из трёх блюд… В общем, задав ещё пару незначительных вопросов, старшой от меня отвязался. И когда я собрался на топливный склад, Соболь и Косточка пошли за мной, не оглядываясь на лидера. Отлично! Справился всё-таки. Уфф. Не зря столько лет по разным офисам штаны просиживал. Обломались товарищи офицеры, “нагнул” я ситуацию. В кои-то веке – как настоящий попаданец, чисто на земных навыках. И Колина научил, то естьнаучу самогон варить – тоже вроде для “наших там” обязательное достижение…

Высокий и чистый звук горна, ничуть не потеряв в громкости, прошил крышу казармы, заставив меня подпрыгнуть на своей лежанке. Казалось, тревогу играют не с вышки, а у меня над ухом. Сдерживая маты, я крутанул колёсико фитиля лампы – остальным свет был не особо нужен. Чёрт, первая ночь не в броне: с бельём, полноценно попарившись в бане, мы наконец-то смогли себе позволить лечь спать как нормальные, цивилизованные люди. Разумеется, первая за много дней угроза заставе должна была случиться сразу после этого…

– Твари. Северная стена, – для всех “перевёл” сигнал Филин. – Жало и Репей – наверх, остальные – за мной.

Старшой покосился на меня, но я уже справился с застежками, никого не задержал. Тратить силу Стихии на ускорение движений, чтобы побыстрее одеться, на первый взгляд было верхом глупости… но только на первый. Лучше к месту боя подойти в полном боевом, чем залечивать потом глубокие проникающие ранения. Маша подтвердит.

Бежали мы меньше минуты и успели до того, как укреплённый пункт Рубежников превратился в растревоженный муравейник. Филин вывел нас точно к лестнице на стену – я бы так не смог, ещё недостаточно хорошо здесь ориентировался. Моя недоработка, нужно срочно исправлять... А вот и галерея! Зарубежники без команды взялись за свои монструозные луки, наложив стрелы на тетиву, но не натягивая. Казённые стрелы, хотя в тулах были и их собственные, с другим оперением. Не зря старался, выбивая расходку из интендантов... Я закончил работать рычагом, взводя ручную баллисту, и шёпотом выругался: да, десятку я боеприпасы, пусть и качеством пониже, обеспечил. А себе? У меня каждый болт-дротик по три с половиной золотых стоит! Настоящее произведение искусства повышенной бронебойности и устойчивости на траектории. Твою ж мать! Ещё и не видно ничерта – стена поверху скудно освещена, а за ней – темнота непроглядная.

Словно издеваясь над моими проблемами, отвальные с потрясающей синхронностью грациозно оттянули тетивы и разом выпустили стрелы. Не вниз, а немного вверх, навесом. Спустя долгую секунду по ушам ударил вой, скорее возмущённый, чем болезненный. Ещё и мутант незнакомый! Я оглянулся по сторонам, нашёл глазами других лучников. Две тройки с закинутыми за спину контр-штурмовыми щитами – дежурные, надо полагать. И тоже не стреляют, слепо вглядываются в ночь. Ох, наконец. Чужим стрелкам поднесли чадящие горелки и зажигательные, точнее, скорее осветительные стрелы. Залп – и огоньки выносятся в темноту. Дугами опускаются на землю, разгораются… освещая пустую степь. Кто бы там не выл – он ушёл. А вот и пикинеры, гремя оружием и толкаясь, взбегают на галерею, неуклюже выстраиваются у гребня стены. Что сказать? Вовремя. Ч-чёрт. Кончились, похоже, спокойные деньки. Не знаю, почему я так считаю – но чувствую прямо-таки печёнкой… Проклятье!