1994

94-й – самый трагический, наверное, в истории Формулы-1. До сих пор люди вспоминают эту дату – 1 мая 1994 года – как дату гибели Айртона Сенны. Но вы даже себе не представляете, как это выглядело тогда. Сейчас мы уже знаем: погибли Сенна, Ратценбергер… Вот не так давно погиб Бьянки – не совсем в гонке, он несколько месяцев был в коме, но все равно. А к 1994-му в Формуле-1 не было смертей двенадцать лет…

До этого это был 82-й год – двое погибли. На старте в Канаде Рикардо Палетти и Жиль Вильнев в Бельгии. Великий Вильнев. Его гибель тогда была не меньшим шоком, чем смерть Сенны. И еще в 86-м году на тестах на «Поль Рикаре» погиб Элио Де Анджелис. Хоть за рулем машины Формулы-1, но на тестах. Это не было на гонке, не было показано по телевидению, не было такого размаха трагедии. Но даже если брать за точку отсчета 86-й год, то почти 8 лет без смертей. Машины эволюционировали, стали более надежными. Мне, как молодому человеку, который начал серьезно заниматься этим вопросом, все это было дико, далеко и из разряда мифологии: взять и всерьез представить, что кто-то может погибнуть в гонках, – это было совершенно невозможно. Вообразить, что погибнуть может Сенна, было вдвойне невозможно: человек-легенда, кто угодно, но не он. Настолько он сам создал имидж особенного человека, не от мира сего, ведомого рукой божьей. И представить, что он может погибнуть в гонке, было невозможно. А когда это произошло – это было настоящее сумасшествие. Но сначала произошел ряд интересных событий.

Сенна наконец-то пришел в «Уильямс», куда так стремился. Прост выходит на пенсию, он взял свой четвертый титул, остановился на этом и стал работать комментатором. Он записывал какие-то превью в паддоке, сидел в кабине и давал экспертное мнение во время каких-то гонок, более-менее присутствовал на этапах Формулы-1, но не всегда и не везде. Мэнселл по ходу 94-го несколько раз вернулся из Индикара. Он взял титул с первой попытки, но дальше усидчивости не хватило. Дела пошли не так хорошо, он начал смотреть назад – может, вернуться вновь в Формулу-1?

Состав команд такой: Хилл остается в «Уильямсе» вторым пилотом, опять вторым пилотом, и опять с нулевым номером. Потому что Прост взял титул и ушел. Соответственно, у нас оказываются Айртон Сенна и Дэймон Хилл.

«Макларен» уходит от «Форда», в ожидании чуда, супермотора, раз с «Крайслером», «Ламборгини» не получилось у Рона Дэнниса, зато получилось с «Пежо». Эта компания очень ревниво думала о том, что происходит во Франции. «Рено» побеждали и побеждали, 92-й год – в одну калитку, 93-й – с большей сложностью, но тоже выиграли. У «Пежо» в какой-то момент было желание прийти своей командой, не мотористом, а целиком. И Жан Тодт собирался ее возглавить. Он к этому моменту уже руководил спортом группы «Пежо – Ситроен», – то одна марка, то другая, но это было в ралли-рейдах, и он выиграл «Дакары». Он возглавлял в спорт-прототипах «Пежо-905», которые боролись за титул в Ле-Мане, следующий логический шаг – перейти в Формулу-1. Но в какой-то момент совет директоров «Пежо» собрался и сказал – нет, это очень дорого, давайте просто делать моторы, как «Рено», у них же нет своей команды. И они решили сделать так же. «Макларен» и «Пежо» нашли друг друга. Как выяснилось, это был сущий ад. «Пежо» нужно было потренироваться на кроликах несколько лет, а «Макларену» с амбициями Рона Дэнниса было очень тяжело не побеждать сразу же.

Зато начала возрождение «Феррари». Тодт, который отказался возглавить мотористов «Пежо», согласился перейти в Маранелло. А там давно искали что-то стабильное и, может быть, не итальянское, потому что когда оно свое, итальянское, то постоянно возникают скандалы: пять-шесть групп влияния, у всех журналисты, друзья, и результат – топтание на месте, все буксует. Даже такого мощного менеджера, как Чезаре Фьорио, просто съели эти интриги. Поэтому «Феррари» давно хотела взять иностранца, но не англичанина. А вот француз, с правильным складом ума, который понимает автоспорт изнутри, прошел всю пирамиду автоспорта – Тодт был штурманом в ралли, – им вполне подходил. Именно это решение предопределило все, что мы увидели в начале двухтысячных в Формуле-1. Но к этому мы вернемся позже.

Главным соперником «Уильямса» стал «Бенеттон». Электроника – Флавио Бриатторе и Том Уокиншоу поняли, куда нужно делать главный акцент. Росс Браун, Пэт Симонс, Хуан Вилладерплат, там была целая группа людей, которые занимались этим направлением, и они сделали супермашину к 94-му году. И эта супермашина оказалась суперпобедной с первой же гонки! Но она была заточена под одного человека – Михаэля Шумахера. К нему в партнеры взяли Юрки Ярвилехто, который изначально очень неплохо выглядел. Казалось, что он тоже быстр. Брандл перешел в «Макларен», первый пилот у команды уже был. Молодой, но уже быстрый Хаккинен, к нему в пару – опытный Брандл, который и в «Бенеттоне» ехал более-менее на уровне Шумахера. Но в «Бенеттоне» проблемы начались еще до начала чемпионата, на тестах. Тогда количество не было так регламентировано, как сейчас. Тестов было очень много на разных трассах, у кого сколько денег было, чтобы привезти машину и техников, потому что каждый километр стоит кругленькую сумму. Но чем богаче команда, тем больше она могла позволить себе тестироваться. У «Феррари» вообще был свой автодром, который располагался в 200 метрах от проходной завода в Маранелло – соответственно, они могли работать на нем с утра до вечера.

В свое время там было сделано все по уму. Например, поставлено первое CC-TV. Сейчас все записывается и транслируется, и это нормально, раньше представить было невозможно, что может работать столько камер, выводится «картинка» на один большой экран. Все записывалось, анализировалось, использовался электронный хронометраж. Трасса была довольно короткая, разбита не на 3, а на 15 секторов, причем там были прямые, разнообразные повороты. По большому счету, «Феррари» шла с заметным опережением конкурентов, но никаких результатов это не давало. Результаты в то время давала электроника. Она была разрешена: все эти активные подвески, которые «Уильямс» начал использовать в 91-м, а в 92-м они принесли ему титул. Но конкуренты тоже не стояли на месте. В 94-м году «Бенеттон» обладал абсолютным оружием, но еще раз повторюсь: у них был один-единственный человек, который должен был это оружие использовать, – Михаэль Шумахер. Лехто попадает в аварию, на его место приходит совсем молодой Йос Ферстаппен. Не такой юный, как его сын Макс, из-за которого даже регламент меняли, чтобы запретить дебютировать до 18 лет в Формуле-1. Но и Йос тоже был совершенно зеленый. Один из протеже Флавио Бриатторе, поэтому он и оказался в Формуле-1. Ему было тяжело. Шумахер легко бы справился и с Лехто, а с Ферстапенном он справился вдвойне легко.

По большому счету, это была команда Шумахера. Он заматерел, вошел во вкус. Ему было 25 лет, причем день рождения у него в январе. Но тогда не так рано начинали выступать в гонках. Случалось – например, в 70-е один из братьев Родригес дебютировал в 19 лет. Но это не было тенденцией, как сейчас. Всплески бывали всегда, но тогда позже начинали картинг, дольше сидели в промежуточных категориях.

Сенна, казалось бы, однозначный фаворит: то, что в 93-м Прост выиграл не так легко против Айртона, списали на то, что Ален был уже немолод, год пропустил. А уж сейчас Сенна на новом «Уильямсе» покажет, смотреть чемпионат будет неинтересно, 16 побед из 16. Чего только не довелось читать перед тем сезоном! Я уже жил в Монако. Если начинали с недостатка информации, то теперь был ее переизбыток. Деньги, которые у меня были, тратились на журналы и книги о Формуле-1. Я с утра до вечера читал все, что находил, к тому же мог вживую общаться с теми, кто работал в гонках. Многое из того, что слышал тогда о внутренней кухне, до сих пор не могу повторить, потому что доказать это никак невозможно, а в суд на тебя могут подать очень легко.

Так или иначе, общее настроение болельщиков было перед началом сезона пессимистичным. Кроме личных фанатов Сенны, но и они хотели, чтобы он победил красиво. Но тут просто говорили – Хилл ему не конкурент, а все остальные на другом уровне. Еще раз повторюсь – «Макларен» с мотором «Пежо». Да, «Феррари» идет наверх, но очень медленно. А вот «Бенеттон» оказался гораздо выше, чем в 92-м и 93-м: там по одной победе, а здесь…

Сезон начинается в Бразилии. Впервые я отправился за пределы Европы на гонки. Первый раз я так далеко оказался в четыре года: мой папа был преподавателем химии, и его отправили работать в университет Анголы. 1978 год, в этой стране только победила революция, и молодого студента-химика послали делиться с нашими ангольскими друзьями знаниями. Мама меня опекала от змей, скорпионов, мух «цеце», огромных пауков – и все это не шутки. Более того, какие-то боевики стреляли из пулеметов по ночам. В качестве игрушек были гильзы от пулеметов. Для 4-летнего ребенка – самое оно. Моя мама потом рассказывала, что она чуть не поседела. А когда мы летели на Ил-62 обратно с промежуточной посадкой, на борту оказались какие-то моряки, которые крепко выпили и начали раскачивать самолет. В общем – кому все весело и романтика, а кому сплошная головная боль. В Африке я был потом только уже во взрослом возрасте – довелось туристом побывать в Марокко. А на Гран-при ЮАР ни разу не был – все жду, вернется эта гонка или нет в Кьялами.

В тот момент у меня были серьезные разногласия с РТР. Поскольку я жил и работал в Монако, то весь 93-й год все программы, которые я делал для российского телевидения, переозвучивались другим голосом. Разногласия были лично со мной: руководство считало, что не очень корректно, что я работаю за рубежом. Одним словом, все, что я делал каждую неделю – 30-минутную программу, – мой наговор стирался и озвучивался мой же текст другими ведущими. Я их всех прекрасно знал, со всеми дружил, они извинялись – мол, что они могут поделать, такое распоряжение руководства. Так что в 93-м году я жил в Монако, ездил на гонки, но не комментировал, до эфира не допускался.

Перед стартом сезона-94 был прислан факс, с помощью которого можно было сделать визы в Бразилию. Там было две фамилия – Ческидова и моя. Факс прислали на Шаболовку и мне домой. Мы по раздельности сделали эти визы, причем еще надо было вакцинацию пройти – какие-то две прививки, которые на самом деле нужны были, если собираешься жить в Амазонии, в диких племенах. Получил визу и оказался на одном рейсе с Ческидовым: летим с пересадкой через Париж в Сан-Пауло. И в Париже на пересадке Ческидов мне говорит: наше руководство решило, что не будет за тебя отвечать. И они предупредили посольство Бразилии: если что – ты никакого отношения к нам не имеешь. Я был настолько удивлен. Я сказал: «Сергей Юрьевич, ну что за мышиная возня? Это же просто некрасиво». И, видимо, в первый раз он увидел ситуацию под таким углом и ничего не ответил. Все это было странно и удивительно для меня.

Но самое интересное, что был договор, согласно которому комментировать должен был и я. За полчаса до начала трансляции мне Ческидов сказал: «Руководство дало установку – ты ни в коем случае комментировать не должен. Но если хочешь, можешь сходить в боксы, узнать, почему сошел тот или иной пилот, и я это расскажу в эфире». Я, естественно, сказал, что попробую помочь. Как назло тут же сгорело «Пежо», и поскольку я с ними со всеми общался, то мне удалось все узнать. Но в глубине души был шокирован, потому что летел на другой конец света, готовился, надеялся прокомментировать эту гонку. Вот эти политические моменты – раз я живу за границей, значит, недостоин того, чтобы комментировать на российском телевидении, – это мне было не очень понятно. Забавно, что ничего не меняется – гораздо позже через подобные тернии пробивались уже другие. Я-то был авторитетом, а они нет…

Самое любопытное, что, когда я уезжал работать за границу, настолько любил Формулу-1 и так к ней стремился, что у меня не хватило ума спросить у фирмы САМИПА, на каких условиях я буду работать, сколько мне будут платить. Я дружил с ребятами из «Спартака», они, конечно, дружили с ребятами из ЦСКА, «Динамо», «Крыльев Советов», и те, кто уехал в НХЛ, проблем не знали: миллион долларов, вилла, две машины. И в моем детском представлении бытовой вопрос не существовал: если ты отправляешься на Запад, ты будешь ездить на гонки. А что еще нужно парню? Когда я получил свои три копейки, это было ровно то, что я заслуживал. Это был очень хороший урок, но самое плохое, что я его не усвоил до сих пор, даже в 43 года я наступаю раз за разом на одни и те же грабли. Но я очень счастливый человек: полно людей, у которых много денег, но любят они не то, чем зарабатывают.

Мои первые ощущения от 94-го года – потрясающие. До этого я был только в Европе – разная степень богатства, и даже Венгрия была приблизительно на том же уровне, что и Германия. А Бразилия была страной контрастов. Реально, начиная от дико жаркого воздуха в аэропорту. Март, мы из прохлады – а там жара и влажность. Гигантский город, нищий, фавеллы, все краски мира, которые могли сойтись, сошлись здесь. И на этом фоне показная религиозность Сенны, вертолеты, на которых он летит над собственным городом, люди на него буквально молятся. Эти несколько вещей я запомнил на всю жизнь и до сих пор от них не отошел. Сейчас все чуть-чуть нивелировалось. Был там в конце 2015-го – все уже совсем не так: бедные – чуть менее бедные, богатые – чуть менее богатые, краски – чуть менее краски… То ли возраст берет свое, то ли Бразилия стала чуть ближе к Европе, а Европа – чуть ближе к Бразилии. А вот Олимпиада в Рио оставила гадкий осадок. После праздников Ванкувера и Сочи…

Но вернемся в Сан-Пауло. Первая гонка, Сенна на поуле – все, как и должно быть, «король поулов» на «Уильямсе», Хилл не на первом ряду, хотя он неплохо квалифицировался в прошлом году. А тут Шумахер рядом. Сенна пролидировал 21 круг, потом оказался позади. Потом его развернуло на подъеме «Аркибанкадос» – а это как раз народные трибуны, самые дешевые места, «торсида», которая пела одно слово «Сенна» на разные мотивы. И прямо перед ними непобедимый «Уильямс» берет и разворачивается, Шумахер выигрывает. Хилл – второй, третий Алези, потом молодой бразилец Бариккелло. Шумахер не просто выигрывает, а ставит лучший круг гонки. Разрыв между ним и Хиллом – круг. Вот такое начало сезона. Бразильский народ раздавлен.

Для меня лично полет обратно, учитывая, что я так и не начал комментировать, был тяжелым. В Париже на пересадке попрощался с коллегой, вернулся в Ниццу, приступил к работе. Делал свои программы, никто с меня их не снимал, еженедельные полчаса о Формуле-1. Тем более что следующую гонку я должен был пропустить. Она была в Японии, но не Гран-при Японии, а Гран-при Тихого океана. Тогда в этой стране Формула-1 была так популярна, что японцы сделали Гран-при Тихого океана на трассе «Аида», «Танака Интернейшнл». Танака – фамилия их олигарха, миллиардера, якудзы, как шутили в паддоке – не знаю, кем он был на самом деле. Те, кто был на этой трассе, рассказывали, что она находится высоко в горах, маленький автодром, чуть ли не без трибун. Танака-сан заплатил столько, что принял на личном автодроме этап Формулы-1. Тогда подобное нечасто практиковалось. Настолько была популярна Формула-1 в Японии, что решили сделать вторую гонку. Но этап просуществовал всего 2 года.

Сенна опять на поуле, Шумахер опять второй на стартовой решетке. Алези получает травму, две гонки его заменяет Никола Ларини, который потом блистал в DTM за рулем «Альфа-Ромео». А тогда был его звездный час – две гонки за рулем «Феррари». И прямо на старте он сталкивается с Сенной! Сенна его не убил, конечно, но был близок к этому. Выигрывает Шумахер. На втором месте «Феррари» Бергера, причем тоже близко к кругу отрыва. На третьем месте Бариккелло, который за три недели до этого на родине был четвертым – очень неплохой результат. Подиум молодого паренька! И в зачете пилотов его «Джордан» занимает высокое третье место.

Следующая гонка – 1 мая, причем у нас в России это была Пасха. Имола, Сан-Марино, третий этап чемпионата, первый европейский. Сенна на нервах: слишком нервная машина, слишком хорошо едет машина Шумахера. Все упрекали «Бенеттон» в гигантском количестве электронных систем – доказать никто этого не смог. Заглушил мотор – все записи, которые могли б свидетельствовать о работе электронных систем, стираются. Ничего не доказать. Весь сезон «Бенеттон» уничтожали судьи, и частично за тот момент, что Сенна погиб – где-то подсознательно видели виноватыми «Бенеттон» и Шумахера. Так что судьи над немцем просто издевались.

Стартовая первая линия такая же – Сенна, Шумахер. Но к этому моменту случилась одна авария: «Джордан» Баррикелло в пятницу в предпоследнем повороте взлетает на бордюре, всеми четырьмя колесами бьется в защитную сетку, разворачивается, машина разлетается чуть ли не на куски, Рубенс остается жив, у него только перелом носа. Как ни парадоксально, внутри шлема. Он теряет сознание. Этот эпизод задает тон всему уик-энду. Очевидцы рассказывают, что Сенна никогда не был замечен в симпатии к землякам, он гордился быть бразильцем, но здесь, наверное, вина Пике, который над ним издевался, братства гонщиков не было. Но к Рубенсу Айртон относился как к сыну. Сенна тяжело воспринял его аварию, он был первый, кого Рубенс увидел, придя в сознание.

В этот уик-энд Сенна проявил невероятные человеческие качества: если до этого он внешне нарочито в паддоке был жестким и бездушным, то по ходу этих дней стал человечным и дал слабину, стал переживать за других, стал расстраиваться. Ужасно звучит, но частично, возможно, трагедия произошла из-за этого. Сенна перестал быть «терминатором», вместо эгоиста и эгоцентриста, повернутого только на себе, вдруг появился человек с эмоциями.

Уже был один эпизод за год до этого на свободных заездах в Спа. Эрик Комас попал в аварию, Сенна остановился посреди трассы, вышел из машины – это не так легко, там нет ручника, надо зафиксировать машину, выйти, ты ее сам не заведешь, ты запорол круг – он бросил все, побежал к нему, помог ему выйти… Это был эпизод, а в Имоле Сенна был таким весь уик-энд. Он очень переживал аварию.

А в субботу – еще хуже: квалификация и гибель Роланда Ратценбергера. Не сказать, что молодой человек, но дебютант, очень интересной судьбы. Он гонялся в Японии с рядом пилотов, с Эдди Ирвайном, например. Вышло так, что он познакомился с очень богатой женщиной из Монако, которая имела отношение к музыкальному телевидению, она решила проспонсировать его карьеру. Сумасшедшая ситуация, которая помогла ему оказаться в Формуле-1. Плюс команда-дебютант – тогда таких было две, «Пасифик» и «Симтек». «Симтек» – первая команда, которая была построена без макетов, виртуальный чертеж, то, что сейчас делают все. В наше время это элементарно, в 94-м создать такое было сложно. Они опередили время, сделали машину, но не идеально… Но у них были свои соперники, своя борьба.

У Ратценбергера в скоростной связке, которая носит имя Вильнева, – символичный момент, – на полной скорости оторвалось переднее крыло. Больше 300 км/ч, полная потеря прижимной силы, пилот не смог повернуть и влетел в бетонную стену чуть ли не в лоб. Тело фактически не пострадало, но перегрузка от удара была такой, что все внутренние органы разорвались. И этого не происходило много лет в Формуле-1. Сенна, который был в боксе, бросил все, побежал к профессору Сиду Уоткинсу, который был многолетним доктором Формулы-1. Сели в медицинскую машину, поехали к месту аварии, Сенна был одним из первых. Сразу понял, что это конец. И все, кто был знаком с Сенной, увидели совсем другого человека. Он был совсем подавлен. У него супермашина, он должен гореть одной целью – порвать выскочку Шумахера. А он ведет себя по-другому. Мысли совсем о другом. Более того, он многим, своей невесте португалке Адриане говорит: может, все брошу, не хочу больше выступать. Это был не тот Сенна, которого мы знали.

Еще один момент: во время квалификационного круга с Сенной договорилась французская компания TF1, что на него повесят микрофон и он должен будет прокомментировать один из кругов. И он начал с того, что сказал: «Хотел бы сказать «привет» моему дорогому другу Алену Просту, мне тебя не хватает». Это человек, с которым он так бился на трассе, так враждовал. Да, Прост ушел, Сенна остался, чтобы догнать француза по титулам. Айртону всего 34 года, еще несколько лет впереди. Он превзошел бы Проста. Но сам факт, учитывая накал их противостояния… Такое впечатление, как будто он прощался. Он закрывал все те, открытые еще вопросы. Слишком много таких вот точек. Тот же профессор Уоткинс говорил, что Сенна был сам не свой, предлагал – может, все бросим и поедем на рыбалку. Не сегодня, а вообще, у нас достаточно денег, будем просто удить рыбу.

В разбитом «Уильямсе» Сенны нашли австрийский флаг – в честь Ратценбергера. Он собирался, если бы победил, на круге почета достать не свой бразильский флаг, а австрийский. В честь пилота, который проводил всего третью гонку в жизни, из слабой команды, который бы ничего и не добился в Формуле-1, скорее всего…

Все сложилось, как сложилось. Сенна ушел из жизни, как жил, на скорости триста километров в час, и ушел лидером Гран-при. В чемпионат как раз вернулся Лехто, после двух гонок, когда его подменял Ферстаппен. Лехто возвращается и сразу на стартовой решетке сталкивается с Педро Лами – летят обломки, как потом выяснилось, травмы у зрителей, колесо пролетает над сеткой, тогда не такие высокие были защитные барьеры. Старт гонки – проблемы. Машина безопасности – тогда это была обычная машина, которая ехала не так-то и быстро. Сейчас пилоты и на суперкаре-то с гонщиком за рулем жалуются, что больно медленный…

Болиды Формулы-1 – за той медленной машиной, резина остыла до нуля. Ледяные шины, тормоза. Ноль сцепления с трассой, ноль возможности затормозить, двигатели перегреваются, недостаточно воздуха для системы охлаждения. И когда эта машина безопасности неспешно ехала, Сенна поравнялся с ней несколько раз. Говорил – давай, давай, быстрее. Пытались, как сумасшедшие, машины вилять туда-сюда, на маленькой скорости невозможно прогреть шины, только зигзагами. И вот рестарт. Кто-то говорит, что слишком упало давление в шинах, и поэтому ниже стал клиренс, и в повороте «Тамбурелло» «Уильямс» задел асфальт. Кто-то сказал, что сломалось рулевое. Мы так никогда и не увидели запись на машине целиком, она обрезана – по слухам, ее обрезали потом, но это доказать невозможно. Гипотезы были разные. Рулевое – не рулевое, это очень важные вещи. И это по камере можно было бы понять. Так или иначе, он влетел по прямой в стену в «Тамбурелло» через пару поворотов после рестарта. За пару лет до этого здесь же горела «Феррари» Бергера, но в итоге с ним закончилось благополучно. Удар, может, был и сильнее, но просто угол другой. Как выяснилось, дело не в скорости, а в том, что тяга колеса пробила шлем. Вспомним 2009 год и пружину от «Брауна» Рубенса Бариккелло. 2–3 сантиметра в сторону – и Фелипе Массы бы сейчас не было. А так – пара пластических операций, кома, человек продолжает выступать, даже приезжает на подиум.

Наверно, так могло быть и с Сенной, но нет. Шлем был пробит. Мы видели с вертолета даже кровь на асфальте, когда его доставали. Проблема в том, что тогда еще не было такого опыта и в трансляции снимали и показывали все подряд. Сейчас есть очень четкие инструкции, как снимать. И с тем же Бьянки мы не видели ничего, только общие планы издалека. Ждут, пока медицинские бригады экранами непрозрачными загородят со всех сторон, и только тогда гонщика переносят в машину безопасности, или в медицинскую машину, или в вертолет. Если ничего страшного не произошло, все показывают в трансляции. Авария же Сенны показывалась на весь мир в прямом эфире. В момент после удара было видно, что голова двигалась, и было ощущение, что он жив. На самом деле это было рефлекторное движение, но тогда казалось, что все нормально. По официальной версии, Сенна скончался в госпитале, на самом деле, скорее всего, раньше. Есть различные юридические моменты: если бы смерть наступила на трассе, то возможно было инициировать уголовные расследования против организаторов гонок, автодрома, а если в госпитале, то несчастный случай, по большому счету. Никому ничего объявлено сразу не было.

Гонку возобновили, причем из 58 кругов прошло 5. И Шумахер победил в третий раз подряд. Ларини – на втором месте. Миг славы: две гонки за «Феррари», в первой сталкивается, затем – на подиуме. Хаккинен («Макларен-Пежо») тоже на подиуме. На шестом месте Дэймон Хилл. «Уильямс» все-таки выпустил его на рестарт. В этой гонке команда потеряла своего чемпиона и набрала одно очко.

А через несколько часов стало известно, что Сенна погиб. И это был полный шок. В паддоке никто даже не думал о смертельном исходе, все предполагали травму: сколько гонок он пропустит? Успеет ли стать чемпионом? Вопрос был не в том, что он пропустит весь сезон, а в том, успеет ли догнать и кого. И тут выясняется, что Сенна погиб насмерть («погиб насмерть» – глупое словосочетание в стиле «более лучше», но тогда именно так по-французски, по-итальянски и по-английски говорили все). «Он что, погиб? Как погиб? Погиб насмерть? Не может быть!» Мне – ладно, можно было плакать – я был мальчик, но так говорили и плакали мужчины шестидесяти лет, которые застали гибели всех гонщиков, теряли друзей, но это было давно, казалось, что Формула-1 стала другой. И Сенна так всех убедил, что он другого поля ягода, божественного происхождения, что никто не мог поверить в случившееся, что он может погибнуть. Это стало шоком для всех, и от него реально никто не мог оправиться.

Через две недели после Имолы – Монако. Трасса – одна из самых сложных, эмоциональных и опасных. В том числе в связи с Сенной, который там побеждал шесть раз. Все собираются в тяжелых мыслях. За эти две недели произошло много встреч, в том числе технических, чтобы понять, что можно изменить, сделать по-другому с машинами, что можно обезопасить, что можно сделать с трассами. Трассу в Монако особо изменить нельзя, но если вы посмотрите записи того года, то вы не узнаете трасс. Везде ставили шиканы, вплоть уже до Красной Воды в Спа. Потом от этого постепенно отказались. Но это можно было понять, учитывая, что люди столкнулись с двойной трагедией.

Между этапами прошли похороны, которые транслировались на весь мир в прямом эфире. Через весь город Сан-Пауло везли гроб, потом его несли уже в церкви гонщики – Эмерсон Фиттипальди, Бергер, Прост. Это было очень эмоционально…

В Монако «Уильямс» выступает одной машиной, только Дэймон Хилл – ситуация очень сложная морально. Но еще хуже она становится, потому что происходит еще одна авария в самых первых заездах. Карл Вендлингер, который до этого очень хорошо выступал в «Заубере», теряет машину на торможении, и она боком въезжает на выходе из туннеля в разграничительный столбик между шиканой и зоной безопасности. Прямо тем местом, где кокпит, пилот теряет сознание, и как потом выяснится – впадает в кому и будет пребывать в ней довольно длительный срок. Не прошло и двух недель с гибели двоих пилотов, как на грани жизни и смерти еще один гонщик, тоже австриец, как и Ратценбергер. «Заубер» снимает себя с гонок, вторая машина тоже не выступает.

Церемония перед стартом – поул-позишн оставлен пустым, на нем нарисованы бразильский и австрийский флаги. Вокруг них в полной тишине полукругом стоят пилоты. А надо понимать, что последние минуты перед стартом – момент наивысшей концентрации, гонщики не выносят, когда их беспокоят в этот момент, берут интервью. Или когда Берни Экклстоун подводит супервипов, гостей Каннского кинофестиваля. Вроде бы это твоя работа как гонщика жать всем руки, но за несколько минут до старта ты уже настраиваешься, и это сильно сбивает – а тут такая моральная встряска. Причем это даже не годовщину смерти гонщика почтить – всего две недели прошло, двое погибло и третий вряд ли выкарабкается.

Моральная ситуация ужасная. На поуле – Шумахер, рядом с ним «Макларен», и это Мика Хаккинен. За год до этого он сидел запасным, выступал Андретти, а финн в Монако принял участие в «Суперкубке Порше» и умудрился выиграть его. Теперь он вновь доказывает свою силу, он на первой линии, это маленький подвиг. Но в гонке все так здорово не проходит. Ее выигрывает Шумахер, а на втором месте – другой «Макларен», Мартина Брандла. Бергер на «Феррари» на подиуме. Вторая «Феррари», Жана Алези, на пятом месте в круге позади, на четвертом – Де Чезарис на «Джордане», который опять поменял двигатель, и теперь у него «Харт», мотор небольшого английского ремесленника. Он делал неплохие двигатели, пока они не были такими технологически сложными, как современные, а просто крепкими. Тогда были такие фирмы, как «Ильмор», которую впоследствии выкупил «Мерседес», и сейчас эти моторы делаются в Бриксворсе. И «Косуорс» под названием «Форд» принес больше всех побед в Формуле-1. Еще один ветеран – Микеле Альборето на «Минарди» – финиширует на шестом месте. Хаккинен вылетает с трассы, «Уильямс» Хилла, которому хотелось почтить память Сенны, тоже не смог этого сделать – он сходит с дистанции.

Еще две недели – и Гран-при Испании, на трассе в Каталонии, той самой, измененной, с дополнительной шиканой. Шумахер опять на поуле, Хилл вместе с ним на первом ряду. И эта гонка становится первой, которую выигрывает не Шумахер, ее выигрывает Хилл. Запомнилась она тем, что у Шумахера заклинивает коробку передач на пятой, и он умудряется проехать на пятой передаче из шести – на прямых ему не хватало скорости, во всех медленных поворотах ему приходилось натягивать с пятой, как все не сгорело. Хуже того: он умудрился после пит-стопа стартовать с пятой передачи. Это даже на обычной машине сделать очень тяжело. Говорят, ему пригодился опыт спортпрототипов, где надо было беречь технику, там длинные отрезки, надо ехать быстро.

На подиуме также оказался Марк Бланделл на «Тирелле», который перешел на моторы «Ямаха». Эти двигатели подвели недавно «Джордан», но с тех пор проделали большую работу. Многие пилоты сошли, финишировало всего одиннадцать, Бланделл сумел опередить Алези на «Феррари». Отметим, что 8 кругов в гонке лидировал Хаккинен – финн опять заявил о себе.

В Канаде Шумахер продолжает свою серию поулов, на этот раз рядом с ним Алези, на своей любимой трассе. Монреаль, Квебек – франкоговорящая провинция, здесь огромная итальянская колония, которая болеет за «Феррари» традиционно, и коренные жители болеют за итальянцев после Вильнева. Алези здесь выступает хорошо – третья позиция на подиуме. Его едва не обогнал партнер – Бергер, он в двух секундах позади. А обогнал Алези Хилл – на длинных дистанциях «Уильямс» у него все-таки заработал. Забегая вперед, надо сказать, что на этой трассе год спустя Алези одержит свою единственную в карьере победу.

Два очка получает Дэвид Култхард, которого с Испании взяли на замену Сенне. Если в Монако команда выступала с одной машиной, то уже в Испании – с двумя. К тому моменту Култхард был пилотом Формулы-3000, очень хорошим. Весь 93-й год было эпичное сражение четверых гонщиков: Панис, Франк Лагорс, Жиль де Ферран и Дэвид Култхард. Если Култхард и Панис потом блистали в Формуле-1, то Лагорс провел несколько гонок, но не с лучшим результатом, много лет выступал в Ле-Мане, продолжает в зимних гонках выигрывать во Франции. Что касается Жиля де Феррана, то он уехал в Америку и там сделал неплохую карьеру в Индикаре, потом в какой-то момент возглавлял «Хонду» в Формуле-1. Мне удалось побывать на нескольких гонках, с ними общаться, брать интервью. С Панисом до сих пор поддерживаем хорошие отношения. С Култхардом тоже, мы жили с ним в Монако в одном доме, но сначала в разных подъездах, а потом и вовсе в одном. А еще я ездил на отдельные гонки, где Формула-3000 не проводилась параллельно Формуле-1. У нее были этапы, как у гонки поддержки, но были и отдельные гран-при. Култхард к этому долго шел, у него уже была должность тест-пилота «Уильямса», он уже долго работал на тестах. Как и Хилл до этого. Дэвида берут на место Сенны, и фактически «Уильямс» выступает двумя своими бывшими тест-пилотами.

Наступает европейская серия. Гран-при Франции в Маньи-Куре, и там поул впервые берет не Шумахер, а Хилл. На первой линии с ним другой «Уильямс», но не Култхард. Мы помним, как Мэнселл разругался с командой в конце 92-го, не захотел быть вторым пилотом при Просте, ушел в Индикар, выиграл его в первый же сезон. Но в дальнейшем у него там не всегда все здорово шло. После гибели Сенны ему позвонили и предложили ездить в те уик-энды, когда нет гонок в Индикаре. Он согласился помочь команде и выступил на нескольких этапах.

И пусть Мэнселл и уступил Хиллу в квалификации, но ведь он уже полтора года не пилотировал в Формуле-1. Гонки несколько изменились, после гибели Сенны было наложено много технических запретов. Найджел смог квалифицироваться на первом ряду, но в гонке не блеснул. Хилл еще лидировал семь кругов, поставил лучший круг, но в итоге финишировал только на втором месте. А Шумахер смог вырвать победу, 12 секунд преимущества, Бергер на «Феррари» – третий, Френтцен на «Заубере» – четвертый, а Мэнселл не попадает в очки. Де Чезарис, который перешел в «Заубер» из «Джордана», на место Вендлингера, показал шестой результат, пропустив вперед Пьерлуиджи Мартини. Забегая вперед – Вендлингер так и не оправился от травмы, он вернулся в Формулу-1, немного выступал, но кома наложила свой отпечаток. Он стал тенью себя самого. Сейчас иногда приезжает на гонки, выступает судьей от пилотов.

Следом – Великобритания. Мэнселл и рад бы выступить на Сильверстоуне, где всегда у него была невероятная поддержка, но не смог из-за Индикара. Возвращается Култхард, он финиширует на пятом месте, опять в круге позади, повторяет свой испанский результат, а Хилл побеждает. Этот момент стал переломным для Дэймона. Он оказался лидером команды, главный соперник все время побеждает, но тут – второй поул, которым ему удалось воспользоваться. Шумахер стартовал с первого ряда, но к финишу приходит вторым, а затем и вовсе получает дисквалификацию. Вторым становится Алези, третьим – Хаккинен на «Макларене», четвертым – Баррикелло на «Джордане».

Дисквалификация Шумахера – ключевой момент 94-го года, едва ли не такой же, как гибель Сенны. С этого момента начинается другая история Шумахера. Это уже не «солнечный мальчик», как его называли вначале. Шумахер на прогревочном круге пару раз обгоняет Хилла. Казалось бы, не велико прегрешение, но не будем забывать о психологии: во-первых, это Англия, где боготворят Хилла, во-вторых, в паддоке царит очень сильное неприятие команды «Бенеттон». Его можно сравнить с тем, как несколько лет назад не любили «Ред Булл». Но есть ряд обстоятельств, которые выгодно отличают австрийскую команду: личность Дитриха Матешица, хозяина всего концерна, он довольно позитивный человек. А такие люди, как Эдриан Ньюи, работающий в команде, показывают, что это настоящий гоночный коллектив. В «Бенеттоне» все было по-другому. Самого Лучано Бенеттона, текстильного короля, никто никогда толком не видел, вся власть в руках Флавио Бриаторе. Он – «инородный элемент», как его называют – «торговец шмотками», ничего общего с гонками не имеет. Говорит, что думает, никакого уважения к авторитетам.

Считается, что машина создана со многими нарушениями регламента, просто этого никто не может доказать. Шумахер ведет себя не особо дружелюбно, его можно понять: вместо того чтобы восхищаться его успехами, все чуть ли не в один голос косвенно обвиняют его в гибели Сенны. Каждая победа встречается с таким настроем: ну конечно, машина же нелегальная! В какой-то момент, несмотря на то что у «Бенеттона» большое преимущество, возникает впечатление, что сейчас будет дана команда и это преимущество испарится. Надо сказать, так и произошло. Поэтому когда болельщики рассматривают отдельно таран Шумахером Хилла и выигранный титул, при всем моем неприятии подхода «цель оправдывает средства» – весь тот год был настолько несправедливым по отношению к Шумахеру! Даже если машина была нелегальной, но ведь все великие команды всегда занимались «читерством». В любом случае, степень озлобления была феноменальной, Шумахера довели до того, что он мог считать Дэймона источником всех неприятностей. Хотя я не уверен, что Хилл лично что-то раздувал.

В итоге немец финиширует вторым, но лишается очков. Еще хуже: по ходу гонки ему показывали черный флаг, чтобы он остановился, чтобы отбыть штраф. Он не останавливается – после консультации с командой. Кто это решил – неизвестно. Команда подает протест, а в итоге две гонки дисквалификации еще, не сразу, протест пока рассматривается, но Италия и Португалия – мимо. И обе эти гонки выиграет Хилл, ситуация в чемпионате поменяется.

Но сначала – Германия. И там совсем другой расклад – не те и не другие. «Феррари» – Бергер и Алези на первой линии вместе. И Бергер выигрывает, Алези подводит машина. Как ни парадоксально, еще один француз на втором месте, другой – на третьем. И это оба пилоты команды «Лижье» – более опытный Эрик Бернар и Оливье Панис. На первом круге было много аварий, а они хорошо стартовали, вырвались вперед. Для пилота Формулы-3000 – это прекрасный результат, к тому же впереди опытного товарища по команде. Култхард, как и Хилл, и Шумахер, до финиша не добирается.

Зато в Венгрии Михаэль на поуле, правда, Хилл рядом с ним. Они так же и финишировали, а на третьем месте оказался Ферстаппен – второй «Бенеттон» наконец-то принес хоть какой-то результат. Ферстаппен заменил неубедительного Лехто, Йос уже ехал в Германии, но машина загорелась на пит-стопе. Языки пламени я видел своими глазами. Тогда я ездил на гонки, но был лишен права голоса: сидел в комментаторской кабине молча. Лев Михайлович Шугуров очень любил технику, подробно рассказывал, каким штуцером руль крепится к болиду, но иногда не очень внимательно смотрел на гонку. И что Панис на втором месте, мог не замечать кругов десять, гонщики для него были не так важны, моя задача была все время чуть ли не толкать его локтем в бок и указывать на монитор – мол, назревает сенсация. А тут я своими глазами увидел этот момент, не через монитор, а через стекло, комментаторские кабины тогда были сверху, за козырьком огромной главной трибуны. В Хоккенхайме это практически храм, стадион, огромная трибуна. И маленькое-маленькое здание боксов внизу. И вот я вижу пламя в три раза выше, чем это здание. Выглядело это ужасающе…

Но в Венгрии Ферстаппен приехал в очках, опередил Брандла, Бланделла и Паниса, который опять показал высокий результат. Интересный момент: из-за этого возгорания «Бенеттон» получил штраф – они, мол, жульничали и достали из заправочного оборудования фильтр, который очищал топливо, но за счет этого скорость заправки падала. Оборудование было одинаковым для всех, приемные горловины стандартными, так же как и шланг. Внутри этого шланга были фильтры. По одной из версий, «Бенеттон» их снял, чтобы скорость заправки, напротив, росла, поэтому и произошло возгорание.

Гран-при Бельгии стал первой гонкой, квалификацию к которой мы транслировали. Тогда их было две, в пятницу и субботу, по часу, сумма двух кругов не учитывалась, учитывался лучший круг пилота – так пошло еще с 50-х годов. Зрелищность была не слишком важна. Два протокола просто объединялись. Показывали мы, понятно, только одну квалификацию, субботнюю, но тут возникла проблема. В пятницу все показали неплохие результаты, а во время второй тренировки был, как назло, очень сильный ливень: смысла выезжать на трассу нет, время не улучшишь, а разбить машину можешь легко. Никто не хочет рисковать. А в Спа всегда идет дождь, только в разных пропорциях. Если посмотрим на время Баррикелло – 2 минуты 22 секунды 162 тысячные, то поймем, что и в пятницу трасса была не совсем сухой. В Бельгии длинный круг, семь километров, но это быстрая трасса, время поула обычно минута сорок – минута пятьдесят. Если результат две двадцать, то понятно, что он ехал в дождь. А в субботу уже просто не выезжал, так как осадки стали еще сильнее – практически тропический ливень. И чем дальше, тем более радостными были боксы «Джордана»: стало ясно, что никто на трассу не выйдет, и команда останется не просто на промежуточном поуле, но и на окончательном. Для телевидения это был тяжелый момент: показывать целый час радостные лица механиков или грустные лица механиков, из другой команды, которым не так повезло, непросто. Во второй день квалификации на трассу не выехал практически никто! Но было полное ощущение безысходности на фоне радости Рубенса.

Он берет поул, рядом с ним Шумахер, а побеждает Хилл. Хотя на самом деле выиграл Шумахер. Еще один важный эпизод: в какой-то момент Михаэля разворачивает на высокой скорости, а после истории с Сенной, чтобы избавиться от «граунд-эффекта», когда машина буквально прилипает к асфальту, были введены планки под днищем, оно стало уступчатым. По днищу машины шириной примерно как одна доска где-то 1 см в толщину идет такая планка. Она отполирована, из плотных сортов древесины, благодаря ей вакуумный эффект не возникает, и машина не присасывается к асфальту. Так вот, болид в какой-то момент разворачивает через бордюр, доска чиркает по гребенке и оказывается чуть-чуть стесанной. Вместо одного сантиметра – восемь миллиметров. В одном месте из трех метров планки. Этого оказалось достаточно, чтобы Шумахера дисквалифицировать и лишить победы. Произошло это после финиша, второе место Хилла превратилось в первое, а теперь Шумахера ждут две гонки, на которых ему нужно отбывать дисквалификацию за черный флаг.

В Монце поул-позишн у Алези, рядом с ним Бергер. Но на финише всего одна «Феррари». И это Герхард, в 25 секундах позади Хилла. Алези лидировал 14 кругов, заехал на пит-стоп и не выехал оттуда. Я смотрел эту гонку из пресс-центра, он расположен прямо над пит-лейном, у него наклонные окна, фактически ты можешь лечь на стекло и нависать над местом пит-стопа. И этот пит-стоп Алези я видел своими глазами – еще один сильный момент после возгорания Йоса в Германии. На моих глазах – вся драма. Жан, который выходит из машины, снимает шлем и перчатки и бросает их на землю. Берет своего брата, который был его менеджером, и они идут на паркинг, он прямо в комбинезоне садится за руль, и они едут в Авиньон – 500–600 километров пути. И его брат Жозе потом рассказал, что ему никогда в жизни не было так страшно: он был уверен, что они не доедут. У Алези была «Феррари Ф40», машина могла ехать 320 километров в час. В какой-то момент это была самая быстрая машина легендарной компании. Алези не поднял ноги с педали газа ни разу, кроме платных моментов дороги, там тормозил так, как будто у него были карбоновые тормоза. За всю дорогу он не проронил ни одного слова.

До прихода в «Феррари» Луки Монтеземоло, который привел с собой Жана Тодта, а тот уже – инженеров, пилотов, всех остальных, команда была настоящим итальянским гаражом: очень красиво, но не эффективно. У Алези был обычный пит-стоп, сломалась коробка передач или что-то еще. А в итоге он на трассу не вернулся.

Третье место у Хаккинена, четвертый – Баррикелло. Гонка была долгой и сложной, она прерывалась после аварии на первом круге. Потом был заново дан старт на всю дистанцию. Затем – предпоследний европейский старт, в Эшториле. И его опять пропускал Шумахер. Поул берет Бергер, но гонку выигрывает Хилл. На этот раз «жертвой» «Феррари» стал Бергер – он лидировал семь кругов, но сошел. Двенадцать кругов лидерства у Култхарда, для него это был самый удачный старт в сезоне – второе место, всего в шести десятых позади от Дэймона. К тому же Култхард ставит лучший круг. Многие убеждены, что он легко мог выиграть гонку – если бы не командная тактика. Ведь у Хилла появилась реальная надежда побороться с Шумахером. Хаккинен опять на подиуме, он третий.

Гран-при Европы в этот раз проводился не в английском Донингтоне, а в испанском Хересе. И тут возвращается разозленный Шумахер – он берет поул и выигрывает гонку. Хилл – второй, немец немного отыгрывается. Хаккинен вновь третий: «Макларен» поработал над машиной, надежды на переходный сезон с «Пежо». Хороший результат Ирвайна на «Джордане»: он всегда был близко к Баррикелло в свободных заездах и квалификациях, но в гонках выступал хуже. Тут он четвертый и уступает Хаккинену всего девять секунд.

В Испании Шумахер взял поул, показал лучший круг и выиграл саму гонку – казалось, если не будут ему мешать, то он одолеет Хилла. Остаются два старта, 6 и 13 ноября, Сузука и Аделаида, и в них должен принять участие Мэнселл. Найджел – серьезный фактор, хотя Хилл «раскатился», но в Мэнселла верят как в спасителя.

Дэймон не был мальчиком для битья, и он доказал это на Сузуке. После нее он всегда мог говорить, что морально заслужил право стать чемпионом, несмотря на все дисквалификации Шумахера.

Гонка была дождевой, состояла из двух частей – остановлена красным флагом после 13 кругов и возобновлена, соответственно, результаты суммировались. В какой-то момент Хилл понял, что по их сумме он идет впереди, и Шумахеру нужно от него оторваться. А он не смог. Хилл выигрывает. Час пятьдесят пять длилась гонка, Хилл выиграл с преимуществом три и три десятых секунды.

Такое же сражение шло между Алези и Мэнселлом за третье место. Найджел пытался оторваться, но на подиуме все же француз, хотя сезон для него в целом получился очень плохим.

После этой гонки Хилл почти догнал Шумахера, у немца всего одно очко в плюсе. Многие стали предостерегать от повторения истории Сенны и Проста. Но именно так все и случилось.

Поул на короткой городской трассе Аделаиды взял Мэнселл – примерно на таких же автодромах он выступал в Индикаре, если не брать овалов. Шумахер – второй, он лидировал 35 кругов, Мэнселл – 36. Но большую часть – уже после того, как произошел инцидент.

Шумахер шел первым, но в какой-то момент то ли поплыли шины, то ли машина начала слабеть. Хилл начал его постепенно догонять, отрыв сокращался. Шумахер ошибся и вылетел, задел стену правой стороной болида, вернулся на трассу, в медленном S-образном повороте, следующий поворот был правым, ударился он в левом – соответственно, Хилл, если бы видел этот удар, то, наверное, мог бы выдержать паузу. Но это городская трасса, скрытая бетонными стенами, и Хилл совершил ошибку своей жизни: он не видел начало эпизода, он увидел «Бенеттон» Шумахера посреди трассы, и болид оказался к нему намного ближе, чем он ожидал. Михаэль по не очень уверенной траектории стал входить в правый поворот, и Хилл нырнул внутрь. Шумахер мог увидеть его в зеркалах, но он этого не признал никогда, он говорил, что просто возвращался на траекторию. Шумахер захлопнул сопернику «калитку», перекрыл траекторию, и машины соприкоснулись колесами. «Бенеттон» Шумахера встал, как в каскадерских роликах, на левый бок и на этих двух колесах приехал в стену, после чего гонка для него была закончена.

Но не факт, что она была закончена для Хилла. Шумахер сходит, а Дэймон продолжает движение. Хиллу надо было набрать два очка, финишировать пятым, чтобы стать чемпионом мира. Но после удара колесами погнуты тяги, треугольники подвески, до финиша далеко. Он едет на пит-стоп. И там механики пытаются что-то сделать. Были потрясающие кадры оператора, который бежал за механиком через боксы, бежал в заднюю часть гаража, рылся в шкафчиках с иструментами, с запчастями, искал запасные рычаги подвески… Но это же не колесо, которое можно сменить быстро. Надо финишировать пятым, кто-то вылетает с трассы, еще что-то. Но слишком много времени потеряно. И через несколько минут Хиллу сказали – все, вылезай, гонка закончена. Раз она закончена, это значит, что он остался позади в общем зачете на это самое очко.

Еще один кадр: Михаэль снял шлем и остался смотреть гонку, видел, что Хилла нет, где-то на большом экране показали, что в боксах его пытаются починить. Он это все прекрасно понимал, стоял и держался за сетку. В какой-то момент к нему подходит кто-то из комиссаров и, видимо, говорит: все, Хилл сошел, ты – чемпион мира. И видна вся гамма эмоций на лице Михаэля. Видимо, сначала он не верил, переспрашивал, и чуть ли не слезы на глазах.

Эта гонка навсегда останется аргументом для тех, кто не любит Шумахера, не считает его настоящим спортсменом. Это происшествие всегда ставилось ему в вину, на протяжении всей карьеры. Не думаю, что перед стартом у него был четкий план выбить Хилла с трассы, сойти вдвоем и таким образом стать чемпионом. Но раз уж так вышло, в ту долю секунды, может, он и принял это решение, видя Хилла – а может быть, нет. Но наказан он не был, в отличие от того, что через три года произошло в Хересе. И так по ходу этого сезона он был так заштрафован, если можно так выразиться, как никто и никогда в совокупности. И в итоге Шумахер становится чемпионом мира.

Гонку выигрывает Мэнселл – красивый момент для пилота, который проводил полноценный сезон в Индикаре. Бергер – второй, он уступил 2,5 секунды. Брандл – третий, один из редких подиумов для британского ветерана. Лучший круг Шумахера, который был показан еще до аварии, так и остался лучшим кругом.

Так заканчивается 94-й год. «Уильямс» выиграл у «Бенеттона» 118 на 103 в Кубке конструкторов. Хилл, Мэнселл и несколько результатов Култхарда, в то время как у «Бенеттона» все на себе тащил Шумахер. В личном зачете 92 на 91 – Шумахер и Хилл. Так и осталось это одно очко.