Глава десятая. Помни и живи

К обеду у Зимнего народа прибавилось. Наверное, и в самом музее было больше посетителей, но и вокруг стало многолюдно. В саду Эрмитажа галдели ребятишки, группа французских туристов шумно разговаривала на арабском, поедая в кафе шаверму, несколько мамаш выкатили коляски с младенцами, вышли на свет старички и старушки. Почти все живые, кваzи не слишком-то любят бесцельное времяпровождение. Прогулка для них – это перемещение из точки А в точку Б с какой-то целью, а не просто блуждание по городу.

Но всё-таки несколько кваzи тут было. Двое беседовали, один рисовал что-то на маленьком мольберте. Надо же, кваzи-художник…

Мы сидели в саду Эрмитажа на скамеечке возле фонтана. Ждали Бедренца. Настя то и дело поглядывала в смартфон, используя тот в качестве зеркала.

– Ничего не чувствуешь? – спросил я.

Она покачала головой. Сказала:

– Но я съела мороженое. Настоящее. Из молока.

– Может быть, там заменитель молока, – попытался утешить её Найд. – Говорят, молоко часто подделывают. Пальмовый жир…

Настя покачала головой.

– Нет, дружок. Это было молоко. И меня не стошнило. Денис, что это значит?

– Ты же сама догадываешься, – сказал я. – Иначе не смотрелась бы в зеркало.

– Становлюсь… супер-кваzи?

Я кивнул.

– Ничего не чувствую, – призналась Настя.

– Ты стала говорить по-другому, – сказал Найд.

– Как?

– Живее… – Найд опустил глаза. – Извини.

– Что за… – Настя осеклась.

– Хотела выругаться? – понимающе спросил я. – Вот-вот.

И тут, наконец, появился Бедренец. Он быстрым шагом шёл от набережной, и ещё издали я ощутил, что в нём что-то не так, непривычно. Вроде бы то же самое лицо, движения…

Михаил был без шляпы и пиджака. На нём была ветровка, куда более уместная при такой погоде. И джинсы вместо брюк.

Удивительно, как меняет облик человека одежда, если ты привык видеть его в одном и том же. Я однажды не узнал своего командира, под чьим начальством служил почти год, впервые увидев его в гражданке.

Я встал, помахал Михаилу рукой, он в ответ не сделал никакого жеста, но направился к нам. Подошёл – и первым делом схватил меня за плечи.

– Что ты со мной сделал?

Сбросив его руки я молча посмотрел Михаилу в глаза. Он посмотрел на Настю, прищурился. Спросил:

– Тогда кто и как?

– Я полагаю, что Маша Белинская, – сказал я. – Когда мы были на крыше, она вас видела. И что-то такое мне сказала… про два подарка, которые я получу. Как я теперь понимаю, она имела в виду вас. Вы теперь второе поколение кваzи. Суперы. Продвинутые. Способные управлять обычными. Заставлять восставших подчиняться только вам. И, очевидно, изменять свой внешний облик в гораздо большей степени.

– Не чувствую ничего такого, – сказал Бедренец недоверчиво, невольно повторяя слова Насти.

– Видимо, это проявляется не сразу. Но хоть что-то необычное ты чувствуешь?

– Эмоциональность, – сказал Михаил после короткой паузы. – Я зол, скажу честно. Я растерян и немного напуган, думаю обо всём сразу… Как после инъекции хлористого кальция, только оно не проходит. Я чувствую себя живым и мне страшно.

– Извини, – искренне сказал я. – Это была не моя идея. Почему ты переоделся?

Бедренец засунул руки в карманы ветровки. Постоял так, покачиваясь с ноги на ногу. Потом сказал:

– Ты бы знал, как меня достало носить пиджак! Я и китель-то носить не любил. А костюм надевал только на свадьбу, на день милиции и на похороны. Включая свои. Шляпу вообще ненавидел при жизни. Мне Представитель дал, когда я его встретил. Сказал: «Тебе пойдёт, Драный Лис». И я почему-то сразу с этим согласился. И с прозвищем, и со шляпой… Чего ты хочешь?

– Ещё раз поговорить с Представителем. В силу открывшихся обстоятельств.

Михаил беспомощно развёл руками. Сел рядом с Найдом – тот, против обычного, не стал отстраняться, а смотрел на Бедренца с живейшим интересом.

– Ты же слышал – он не хочет со мной общаться. Я вовсе не уверен…

– Дай телефон.

На этот раз, взяв трубку, Представитель поинтересовался:

– Симонов?

– Как догадались? – восхитился я.

– Михаил не стал бы звонить. Что вы хотите?

– Продолжить разговор.

– Через час у меня прямой эфир, Симонов. Я постараюсь найти для вас время вечером.

– Представитель, я знаю, что произошло и кто виноват. Нам надо вместе решить, что делать. Прямо сейчас.

Представитель тяжело вздохнул. Рассмеялся.

– Вы удивительно упорный человек, Денис. Хорошо. Вы где находитесь?

– Рядом с Эрмитажем. В саду, возле фонтана.

– Я к вам спущусь, – просто сказал Представитель. – Засиделся за работой, два дня из помещения не выхожу. Не уходите никуда.

Вернув телефон Бедренцу, я несколько секунд размышлял. К тому, что Представитель сам выйдет к нам из Зимнего, я не был готов. Надо было кое-что решить.

– Саша, – сказал я. – У меня к тебе огромная просьба. Пойди погуляй. Я дам деньги, может быть сходишь в кино…

– Разговор серьёзный будет? – спросил Найд. – Или опасный?

Я покачал головой. Потом покивал.

– Всё сразу. Но мне будет спокойнее, если ты будешь в безопасности.

– Папа, – очень серьёзно ответил Найд. – Мне кажется, в безопасности я буду где-нибудь рядом.

Настя рассмеялась.

– Я всё-таки попрошу тебя уйти, – сказал я.

Найд покачал головой и спокойно сказал:

– Я уйду, а потом вернусь. Ты меня не увидишь, но я буду рядом.

Плохо. Но, похоже, он не шутил.

– Я очень расстроюсь, – вздохнул я. – Сашка, я нечасто тебя прошу о чём-то серьёзном. Сейчас прошу. Как отец сына. Как мужчина мужчину. Сходи в Кунсткамеру. Или в Эрмитаж. Или постой у речки. Один час, хорошо? Мне нужен час для серьёзного разговора.

Найд посмотрел с обидой, но встал и, забросив рюкзачок на одно плечо, пошёл прочь.

– Обиделся, – сказал Михаил. – Не хочешь рассказать, зачем тебе так срочно понадобился Представитель?

– Не люблю два раза рассказывать одно и то же. – Я покачал головой. – Но если кратко – нам надо решить, что делать. Потому что Белинская была права, если всё вскроется полностью – начнётся резня между людьми и кваzи. Я бы хотел это предотвратить, сам понимаешь.

Михаил вздохнул, но спорить не стал. Мы сидели молча, глядя через струи фонтана на уходящего Найда. Тот шёл не оборачиваясь. Да, обиделся.

– Денис, я должен тебе сказать. – Михаил на миг замолчал. – Это касается Александра. И тебя, конечно. В прошлом году, действуя из самых лучших побуждений, я создал проблему…

– Ты ничего не должен говорить, – ответил я. – Все проблемы между мной и моим сыном мы решим сами.

– Извини, – сказал Михаил. – Я хотел как лучше. Для всех.

– Я понимаю, – легко согласился я.

Михаил явно хотел продолжить разговор. К счастью, к нам подъехал Представитель.

Именно подъехал.

На моноколесе.

Он по-прежнему был в костюме, только воротник рубашки расстегнул. Моноколесо под ним искрилось светодиодами, едва слышно жужжал гироскоп. Ловко соскочив с колеса, Представитель прислонил его к скамейке и глянул на нас с молодой и озорной улыбкой.

Михаил смотрел на своего начальника так, словно тот появился на ходулях, с красным клоунским носом и надувной кувалдой в руках.

– Подумал – почему бы и нет? – произнёс Представитель. – Каждый раз, как смотрю на молодёжь, которая на этих штуках рассекает по улице, становится завидно. Одолжил у секретарши. Оказывается, это совсем не сложно.

Он сел между мной и Настей, кивнул Михаилу – совсем не удивившись, что тот не занят составлением отчёта. И спросил:

– Ну так что вы хотите мне рассказать?

– Знаете, чего я больше всего не люблю? – вопросом ответил я.

– Кваzи? – предположил Представитель.

– Нет. Глупо не любить законы природы. Больше всего на свете я не люблю совпадений.

– Хм. – Представитель улыбнулся. – Странно. Ведь только удивительное совпадение помогло вам встретить потерянного сына, верно?

– И тем не менее, – сказал я. – Дело в том, что совпадения в чистом виде в жизни встречаются очень редко. Как правило, за каждым совпадением стоит целая цепочка совершенно не случайных событий. В обычной жизни это можно игнорировать, но для человека, так или иначе занимающегося детективной работой, верить в совпадения глупо и непрофессионально. Хотя совпадения крайне полезны – если понимать, что они чем-то обусловлены, то можно разобраться в происходящем.

– Например? – искренне заинтересовался Представитель.

– Я полон примеров, как дворовая собака блох, – похвастался я. – Ну вот, например, прямо в лаборатории Михаила Ивановича на миг сходит с ума сотрудник-кваzи. Ну какова вероятность, что этот редкий случай, какие по пальцам можно пересчитать, произойдёт почти что на глазах человека, назначенного расследовать эти происшествия? Но если не совпадение, то что? Смотрим последствия. Бедренец попадает под раздачу, его, несмотря на все заслуги, отодвигают от дел. И вот уже совпадения нет. Классическая полицейская ситуация, детективу, расследующему дело наркоторговцев, подсовывают героин, у следователя, разбирающегося с агрессивными кваzи, проявляет агрессию сотрудник. В обоих случаях опасный человек, способный чему-то помешать, скомпрометирован. А уж если и без того надо, чтобы некоторые кваzи бросались на людей, – так два зайца убиты одним выстрелом.

– Логично. – Представитель, глядя мне в глаза, побарабанил пальцами по колену, кивнул: – Вероятно, вы правы. Михаила подставили.

– Дальше, – продолжал я. – Михаил просит меня приехать и помочь в расследовании. Начальство меня отпускает и сообщает в Питер номер вагона, в котором я буду ехать. По дороге в соседнем вагоне срабатывает химическая бомба, и все, кто там находился, умирают и восстают. Какова первая мысль? На меня покушались. Боялись моего приезда, и только чудо меня спасло. Но есть одна проблема – исполнительница теракта искала документацию по системам вентиляции задолго до моей командировки. Значит, я не был целью.

– Тогда выходит, что это всё-таки совпадение! – воскликнул Представитель.

– Не обязательно. Давайте восстановим правильную последовательность событий. Готовится теракт. Его объект определён – курсанты-подводники. По какой-то причине моё начальство не может или не хочет предотвратить трагедию. А вот направить меня в соседнем вагоне, с тем чтобы я увидел всё своими глазами, прочувствовал, воспринял как опасность для себя, – может.

Представитель нахмурился:

– Денис, вы хотите сказать, что ваше руководство допустило гибель людей и рисковало вами…

– Ничего не хочу сказать. Всего лишь пытаюсь убрать случайность, потому что случайностей не бывает. Идём дальше. Исполнитель теракта – женщина-кваzи, причём кваzи второго порядка. Она выглядит как человек, ведёт себя как человек, при этом легко управится с восставшими. Пока всё логично, если мы примем, что кому-то нужно спешно получить слаженную команду мотивированных кваzи, готовых к пребыванию в замкнутом пространстве, тяжёлым внешним условиям, опасностям. То есть, как это ни странно звучит, команду колонистов для Марса. Все разговоры об экспансии в космос пока лишь разговоры, но выходит, кто-то знает, что сейчас во всём мире начнутся проблемы с обычными кваzи, и единственным выходом будет ускорить космическую программу. Видите, у нас выстраиваются в один ряд и происшествия с агрессивными кваzи, и убийство курсантов? Одна деталь не лезет ни в какие ворота. Почему террорист – женщина, знавшая мою жену? Немыслимое совпадение!

– То есть вы считаете, Денис, что Марию Белинскую для теракта выбрали нарочно?

– Да.

– Но зачем?

– Чтобы она меня не убила. Я должен был стать свидетелем произошедшего, участником, но не жертвой. Нужен был кваzи, эмоционально со мной связанный и сочувствующий.

Представитель кивнул:

– Но разве то, что Мария Белинская, как вы сказали, «эмоционально с вами связанная», оказалась редчайшим примером супер-кваzи, – не является столь же странным совпадением?

Настя за спиной Представителя кивнула, соглашаясь с ним.

– Нет, – сказал я. – Не является, если мы предположим, что её возвысили из обычной женщины-кваzи нарочно. Именно по той причине, что ей предстояло столкнуться со мной. Возвысили и привлекли к делу.

Бедренец откашлялся за моей спиной и сказал:

– Денис, ну это уже просто теория заговора какая-то. Даже паранойя. Кому и зачем было так важно втянуть тебя в происходящее? И что вообще, по-твоему, происходит? Да, и в конце концов, если даже Белинская была дружна с твоей женой – почему она должна была тебе симпатизировать?

– Не симпатизировать, а ощущать свою вину, – сказал я. – Ты не понял, Миша? Она возвысилась на Ольге. Стала кваzи, когда сожрала свою подругу.

– О, Господи… – прошептала Настя, прижимая ладонь к лицу.

– А происходит вот что… – Я посмотрел на Найда через струи фонтана. – «Райский сад», вероятно, активируется у людей не в первый раз. Все легенды об оживших мертвецах, вампирах, оборотнях – именно отсюда. Но, как правило, восставшие и даже возвысившиеся проживали не слишком долгую жизнь. Они были сильнее обычных людей, но люди рано или поздно брали числом. Оживших мертвецов пронзали осиновыми кольями, сжигали, разрезали на куски и зарывали на перекрёстках дорог – у вас есть свои пределы регенерации, без головы никто не выживет. Кваzи умны и могли скрываться, но вы слишком непохожи на живых. Пока кто-то из восставших и возвысившихся не просуществовал достаточно долго, чтобы стать кваzи «второго порядка», неотличимым от обычных людей. Ваши способности повелевать восставшими – они же не понятны науке. Бесспорно, это какое-то физическое воздействие, но которое пока не могут определить. Телепатия, условно говоря. Видимо, продвинутые кваzи могут влиять непосредственно на людей. Активировать в них «Райский сад». Вот этот кваzи «второго порядка» и запустил процесс у всех людей на Земле. В один миг и у всех сразу. И произошла Катастрофа.

– Зачем разумному кваzи это делать? – не сдавался Михаил. – Должно быть понятно, что мир рухнет!

– А затем, что один кваzи или даже горсточка в мире людей – это изгои. Объекты изучения в лучшем случае. Но вот если рухнет вся цивилизация, если повсюду появятся восставшие, начнётся паника и смертоубийства, а потом вдруг придут кваzи и всех спасут… Особенно если ты так здорово проявил себя. Организовал растерянных, не понимающих, кто и что они теперь, кваzи. Направил их защищать людей и помогать им. Вышел на переговоры с властями и предложил сотрудничество. Тогда ты уже не изгой. Не опасная аномалия. Ты глава нового разумного вида. Его Представитель.

Михаил молчал. Настя застыла, глядя на меня.

Представитель улыбался.

– Если я правильно понимаю, то вы обвиняете меня, Денис? Считаете, что это я мысленным усилием активировал локус «Райский сад» по всей Земле? С целью править новой расой, новым человеческим видом?

– Совершенно верно, – кивнул я. – Вы всё правильно поняли.

– Ненаучно и недоказуемо, – сказал Представитель. – Начнём с того, что я – обычный кваzи, а не эти ваши супер-кваzи. Я не ем мяса, я выгляжу как кваzи…

– Выглядеть вы можете как угодно, – ответил я. – Насчёт мяса не знаю. А вот шоколад едите, сами сказали Найду.

– Шоколад – это какао-бобы, Денис! Растение!

– Какао-бобы не сортируют от насекомых, Представитель. Это просто нереально. В любом шоколаде до пяти процентов белка и хитина насекомых. Кваzи ведь даже колу и лимонад красного цвета не пьют, там краситель кошениль, который делают из насекомых.

Представитель рассмеялся и покачал головой:

– Я не ем шоколад. Не сбивайте меня с толку. Я похвалил мальчику конфеты, потому что любил их раньше… Да что за ерунда, Симонов! Я не обязан перед вами оправдываться. Вы несёте бред!

– Дорогой Представитель, к чему несвойственные кваzи эмоции? – спросил я. – Ваша убедительность всем известна. Докажите мою неправоту рациональными логичными доводами.

К моим ногам подкатился маленький резиновый мячик, синий в красную полоску. Следом за ним подошёл малыш лет трёх, серьёзно оглядел нас, несколько секунд изучающе смотрел на моноколесо, потом неуклюже взял свой мячик и, не произнося ни слова, удалился. Представитель с доброй улыбкой посмотрел ему вслед. Все мы молчали, пока ребёнок не отошёл.

– Хорошо, – ответил Представитель. – Если принять вашу историю, то зачем мне возвышать других кваzи, зачем натравливать их на людей? Самому себе пакостить?

– Проблема в том, что кваzи и люди научились жить вместе, – сказал я. – Ваше уникальное положение безусловного лидера кваzи становится ненужным. Кстати, если следовать официальной версии, то откуда у обычного, доселе ничем не примечательного человека, после возвышения взялся такой замечательный дар убеждения? Все кваzи подчинились вам будто загипнотизированные. Никто не задался вопросом: «А почему командует именно он?» Всё очень просто. Они подчинились вам, потому что были обычными. А вы – супер-кваzи. И всё было прекрасно ровно до того момента, как выстроенное вами параллельное государство не стало излишним. Люди и кваzи вместе живут не только в Питере. Есть конфликты, но они преодолеваются. Разница уже не больше, чем между людьми разного цвета кожи или вероисповедания. Ещё чуть-чуть – и ваше уникальное дарование станет никому не нужным. Что делает в такой ситуации нормальный правитель? Развязывает маленькую войну. Или, если он умнее, балансирует на грани войны, чтобы сплотить свой народ. Вы создали кваzи-радикалов, точнее – раскачали имеющихся, поддержали их и получили ожидаемую реакцию от людей. Теперь вы тот кваzи, который удерживает радикальные круги от войны. Все события прошлого года в Москве, вся беготня Виктории – следствие того, что она действовала по вашему приказу, но подсознательно с ним боролась, пыталась противостоять вашей воле. Вы получили оружие, но самоубийственная война в ваши планы действительно не входила. Увы, напряжённость спала. Люди и кваzи продолжают интегрироваться, воевать никто не хочет. И вы решили разогреть ситуацию до той степени, чтобы разделение между людьми и кваzи стало казаться единственным выходом! Вы подняли Марию до состояния супер-кваzи. Убедили, уж не знаю, словами или внушением, выполнять ваши приказы. Возможно, что и не её одну, да и не только в России. По всей Земле начались выплески агрессии со стороны кваzи. Восставшие стали нестабильны, и роль кваzи для их сдерживания упала. Кваzи больше не нужны людям, более того – опасны. В такой ситуации у людей не остаётся выхода, кроме как поддержать ваш безумный план колонизации Марса. Да и для кваzи, перепуганных тем, что они в любой момент могут наброситься на людей, этот план становится единственным выходом. Всё! Вы снова на коне. Вы – спаситель и людей, и кваzи. Вы поведёте свой народ в космос, оставив людей плодиться, размножаться и поставлять вам новых подданных. Это дело долгое, но куда вам спешить? У вас же впереди вечность. Я даже не знаю, сколько вам лет на самом деле, Представитель. Может быть, вы ходите по Земле столетия? Тысячелетия? Может быть вас называли Каином? Или Вечным жидом? Может быть, вы были настоящим Дракулой или Тангейзером? Что вообще значит время для бессмертного? Может быть, вы хотите стать повелителем Вселенной?

– Потрясающая фантазия, – холодно сказал Представитель. – Впечатлён. Но это всё – ваша фантазия. Подогнанная под реальные факты. В отношениях людей и кваzи кризис, но я нашёл способ его преодолеть. Да, мы улетим в космос. Мы заселим Марс. Мы достигнем звёзд. И я буду править звёздами, хорошая идея, спасибо. А вы, Денис Симонов, проживёте свою человеческую жизнь, потом вас зароют в землю – и забудут.

Он грустно покачал головой. Посмотрел на Бедренца.

– Прости, старый друг. Твой московский товарищ, очевидно, устал и заработался. Проследи, чтобы его отправили в Москву. Мне очень жаль, что тебе пришлось выслушать весь этот бред.

– Мне тоже очень жаль, Представитель, – сказал Бедренец. – Но вы знаете, я никогда не носил шляпу. До тех пор, пока вы не надели её мне на голову. И мне почему-то стало казаться, что это прекрасная идея.

Кажется, Представитель впервые обратил внимание на то, как одет Драный Лис. Он нахмурился:

– То есть ты веришь в этот вздор?

– Мне кажется, что это правдоподобная версия, Представитель, – с заминкой ответил Бедренец. – Я вспоминаю все годы нашего общения. И вынужден признать, что вы обладаете неестественным даром убеждения. Начиная с того, как вы собрали и организовали первых кваzи. Вы словно заранее знали всё, что мы сможем делать. Учили нас контролировать восставших. Предупреждали об опасности невегетарианской пищи. Разъясняли границы возможного для наших организмов. Это странно, Представитель. И версия Дениса разъясняет все без исключения странности.

Представитель всплеснул руками.

– Замечательно. Не мне тебе говорить, Михаил, что любой настоящий бред строго логичен, если принять за факт изначальную неверную посылку. Денис представляет меня каким-то Агасфером, каким-то, прости господи, Кощеем Бессмертным и из этого выводит целую теорию! И ты готов в это всё поверить!

– Опровергни его, Представитель, – сказал Бедренец, и в его голосе послышалась надежда. – Я очень хочу, чтобы ты опроверг его слова.

– Хорошо, – Представитель вздохнул. – По словам Дениса, я сознательно возвысил Белинскую, зная, что она не причинит ему вреда. Потом приказал ей провести серию терактов – натравить кваzи на людей, заблокировать ряд восставших от управления. А потом приказал отравить целую группу курсантов в поезде, в котором ехал Симонов, прекрасно зная, что она его не тронет. Зачем? Посылать на задание террориста со связанными руками? А если бы Денис понял, что та виновата, – Белинская не смогла бы ему противостоять? Ну это же совершенно нелогично, это полная чушь! Игра в поддавки!

Бедренец молчал. Потом спросил:

– Денис, ты можешь ответить?

Я вздохнул:

– Могу. Я слишком сильно разозлил Представителя, когда задержал Викторию и отнял у неё вирус.

– Ты же его отдал мне, – сказал Бедренец. – Ты в итоге помог.

– Вот это, наверное, было унизительнее всего, – сказал я. – Вместо чистой победы – подачка. Вместо противостояния – игра в поддавки. Оказаться зависимым от чьей-то доброй воли, получить желаемое из жалости. Отвыкли вы от этого, Представитель.

– И поэтому послал на акцию женщину, неспособную тебя убить, причём до того, как тебя направили в Питер! – Представитель посмотрел на Бедренца. – Теперь ты видишь, что это бред?

– Когда смерть была для нас наказанием? – спросил Бедренец.

– Именно, – я рассмеялся. – Вы бы не стали специально посылать в Москву убийц, да и смерть для вас – лишь краткая остановка в пути. На самом деле ничего из сделанного вами не преследовало лишь одну цель. Вы послали Марию, потому что она знала меня в лицо, следила за моей жизнью, мучилась своей виной. Вы предложили Бедренцу вызвать меня в подмогу. Вы же намекнули московским спецслужбам, что в поезде с курсантами готовится какая-то провокация. Маркин отправил меня в путь в соседнем вагоне – просто на всякий случай, приглядывать. Того, что случилось, он не предвидел, конечно. Но на всякий случай сообщил, что я еду в вагоне с курсантами. Перестраховался, решил, что если и впрямь готовится что-то серьёзное, это остановит провокаторов. Вы приказали Марии поднять восставших ускоренно и всех разом. Началась бы бойня. Вы ожидали, что я ринусь в бой, и меня либо сожрут…

– Вас сожрёшь, Денис… – процедил Представитель. – Вы сами кого хотите сожрёте.

– Либо я перережу едва поднявшихся восставших и попаду в тюрьму как убийца. Возможно – пойду на корм восставшим. Мне почему-то кажется, что вам нравился этот вариант. Скандал вышел бы ужасный. Теракт, бойня в поезде, массовое убийство, маньяк из госбезопасности. Тут все бы принялись вопить, что люди и кваzи не способны существовать вместе. Но всё пошло немножко не так. Мне захотелось пива, я пошёл в вагон-ресторан. Мария меня увидела, занервничала. Она выполнила приказ, но один из восставших поднялся первым, я его убил, а дальше… дальше действовал не так, как вы планировали. Не перерезал всем глотки, а заблокировал вагон. Думаю, вы переоценили мою ненависть к восставшим. Вам пришлось импровизировать. Вы продолжили нагнетать ситуацию. А Мария тем временем отбилась от рук. Стратегически она ваш план поддерживала, а вот в деталях всё больше и больше сомневалась. Кстати, почему вы используете женщин-кваzи? На них проще влиять? Или это чисто эстетический выбор?

Представитель вздохнул и встал.

– Всё, Симонов. Я вас выслушал. Спорить с вами бесполезно, вы не откажетесь от своего бреда, вы уже втянули в него окружающих. Но я вынужден с вами распрощаться и продолжить работу. А вы можете отправляться к своему начальству и компостировать им мозги.

Я развёл руками.

– Не могу этого допустить, Представитель. Никак не могу.

– Да? – удивился Представитель. – И что же вы собираетесь сделать?

Я посмотрел на фонтан, на мамаш и бабушек, на беседующих кваzи и на того, молодого, что сидел с мольбертом. Жаль, что они тут. Потом посмотрел на малыша, играющего в мячик, – и тот почувствовал взгляд, поднял на меня глаза. Я улыбнулся, и он, успокоенный, снова побежал по дорожке, неловко пиная мячик.

Быстро.

Я должен быть очень быстрым. Как кваzи. Как супер-кваzи. Если бы Представитель маскировался под человека – всё было бы очень легко. Один короткий порез – и густая, нечеловеческая кровь выдала бы его. Но ему не нужно маскироваться, это время прошло одиннадцать лет назад, когда он каким-то мистическим образом пробудил спящие гены бессмертия у всех людей на Земле.

Конечно, если я не сошёл с ума. Если действительно прав я, а не Представитель.

Значит, он должен испугаться. По-настоящему испугаться за себя, за свою жизнь, за свои грандиозные планы.

– Я самый лучший в мире специалист по страхам и ужасам, – сказал я. – И раньше был хорош, а в последнее время вообще наловчился. А ещё я специалист по глупостям!

Бедренца я ударил ладонью в грудь, отшвыривая от себя, – просто чтобы он не наделал глупостей, не попытался меня удержать. Ударил, уже вскакивая, сверху вниз – и сбил со скамейки, одновременно правой рукой хватая Представителя за плечо.

Тот даже не удивился и даже не попытался вырваться. С улыбкой продолжал стоять, глядя на меня, лишь мышцы под моими пальцами напряглись, закаменели. А чего ему бояться? Кваzи в два раза сильнее и куда быстрее обычного человека, они регенерируют после заряда картечи в грудь…

Левой рукой я работаю мачете почти так же хорошо, как и правой.

Наверное, я переученный левша.

Лезвие сверкнуло тёмной молнией, когда я вырвал мачете из ножен. Чуть-чуть недоверия появилось в глазах Представителя – и сменилось болью.

Я отрубил ему кисть правой руки, зацепил бок, пропоров дорогой итальянский пиджак, – и оставил длинную, хоть и неглубокую рану на ноге.

– Это за мою жену, сука, – сказал я, подтягивая Представителя к себе, – и ударил головой в лицо, расквасив нос. – Это за всех, кого сожрали и растерзали!

Настя закричала.

Представитель наконец-то начал сопротивляться.

Не обращая ни малейшего внимания на обрубленную руку (кровь стянулась вокруг раны тугой багровой каплей, на глазах застывая и формируя культю), Представитель пнул меня коленом в пах и ударил здоровой рукой. Я отлетел в сторону, но ухитрился удержаться на ногах.

Вокруг уже был сущий ад.

Мамаши вопили, хватая детей и укатывая коляски. Кваzи остолбенев смотрели на происходящее. Какой-то паренёк поднял телефон и снимал происходящее.

В общем, всё нормально. Погром заказывали?

– Я тебя порежу на салями, – пообещал я, приближаясь. – Думаешь, ты первый кваzюк, которого я почикал? Беги, зайчик. Беги.

Только бы он не побежал. Только бы не принялся спасаться – добрый, чудесный Представитель, на которого напал сумасшедший Денис Симонов.

Потому что у меня нет, нет, нет никаких железных доказательств.

И если Представитель это осознает – он убежит или выдержит ещё одну-другую атаку, прежде чем меня оттащат или убьют. Ничем не проявив себя.

Он должен испугаться, но не побежать. Он ведь не привык подчиняться или уступать.

Я крутанул мачете в руке, перекинул из левой руки в правую, оскалился – надеюсь, это была злобная ухмылка. И быстрым шагом пошёл к Представителю, видя краем глаза, как тянется ко мне сзади поднявшийся Михаил. Но как-то медленно тянется, словно колеблется, словно даёт мне время…

– Убить его! – закричал Представитель, протягивая в мою сторону искалеченную руку.

Я ничего не ощутил. Но вроде бы Михаил говорил, что он тоже ничего не почувствовал, когда напал на меня.

Просто трое кваzи, сидевших у фонтана, синхронно вскочили (юноша опрокинул мольберт) и кинулись ко мне. А со стороны Зимнего неслись три симпатичные девушки – секретарши Представителя.

Да с чего я, дурак, решил, что он придёт один?

И с чего я решил, что его девушки-секретарши – люди? Они тоже кваzи второго порядка!

Впрочем, неважно.

Представитель продемонстрировал свою сущность.

– Убить всех… – Он не успел отдать приказ. Уж не знаю, что Представитель хотел сказать: «всех присутствующих людей» или вообще «всех людей», – кулак Насти, до этих пор сидевшей будто в оцепенении, врезался ему в челюсть, и сила кваzи вступила в короткое противоборство с прочностью кваzи. Уж не знаю, какие ньютоны и килограммы на квадратный сантиметр нужно было бы подставить в уравнение, но ньютоны победили. Зубы Представителя брызнули изо рта, голос сменился нечленораздельным воплем, он отшвырнул Настю в сторону.

В следующий миг Михаил отбросил меня в сторону. Только поднимаясь, я понял, что он убрал меня с линии выстрела – одна из бежавших секретарш, далеко вырвавшаяся вперёд, на ходу палила из пистолета. Секунду Михаил стоял, оглядываясь, потом подхватил с земли литую чугунную урну – и швырнул её в подбегающую девушку. Секретаршу снесло в сторону вместе с пистолетом.

А дело-то налаживается!

– Представитель, вы арестованы! – вдруг закричал Бедренец. – Не сопротивляйтесь, не усугубляйте свою вину!

Интересно, он и впрямь может арестовать Представителя? Как у них всё запутано, у кваzи.

Бедренец и Представитель сцепились – тот и не подумал, разумеется, «не сопротивляться». Кажется, Представитель был ошарашен тем, что Михаил ему не подчиняется, но ничуть не запаниковал.

С мачете наперевес я встретил первого из атакующих кваzи. Это явно был бизнесмен, человек серьёзный и обеспеченный, даже после жизни не утративший интерес к дорогим рубашкам с запонками и шёлковым галстукам.

Я рубанул его по голове, мысленно извинившись перед своим мачете. Черепа и у людей-то крепкие…

Этот кваzи не был бойцом и от удара не уклонился. С расколотым черепом он рухнул мне под ноги. Восстанавливаться будет несколько дней.

Что-то противно чмокнуло, и у меня вдруг резко заболела правая рука. Я едва не выронил мачете и вновь перехватил его в левую руку. Опустил глаза – рукав ветровки был порван, торчащие клочья ткани набухали кровью. Зацепили.

В меня палили обе оставшиеся секретарши, остановившись за пределами досягаемости Бедренца, – и одна из них ухитрилась-таки попасть. Но, видимо, пистолеты не были слишком уж привычным им оружием, они безбожно мазали.

– Настя! – крикнул я.

Не знаю, чего я от неё сейчас хотел. Чтобы она накостыляла девицам? Она вообще-то может. Она хорошо умеет и драться, и стрелять. У неё же должен быть пистолет, наверное.

Но Настя просто повернулась к девушкам – и те прекратили стрелять. Стояли, застыв, целясь в меня, но не нажимая спусковые крючки.

Я отвлёкся от них и встретил второго кваzи. Этот был боец получше: уклонился от первого удара, скользящим ударом задел мне раненое плечо, – я взвыл от боли не хуже восставшего и взмахом мачете распорол кваzи живот. Тот остановился, посмотрел на окровавленное пузо – и неожиданно рухнул. В обморок, что ли, упал? А они это умеют?

Но и парнишка-художник, бежавший ко мне, зашатался и осел на землю.

Я обернулся. Девушки-секретарши тоже рухнули. Настя медленно развернулась, слабо улыбнулась. Она их вырубила. Усыпила.

– Спартак чемпион! – злобно выкрикнул я, кидаясь на помощь Бедренцу. Тот продолжал «бодаться» с Представителем – они вроде как держали друг друга за плечи, временами слегка толкаясь и неотрывно глядя друг на друга, но настоящая их борьба происходила где-то в ином месте, невидимая глазу, но от этого не менее яростная.

– Папа!

Я обернулся – от Невы бежал к нам Найд. Вот чертёнок, час ведь ещё не прошёл…

И тут я увидел то, от чего у меня всё застыло внутри.

Отовсюду к нам шли кваzи.

На ходу некоторые подбирали палки и булыжники. У других в руках были арматурины и ножи.

В пределах видимости их были даже не десятки, а пара сотен. Питер – столица мёртвых.

Представитель захохотал, не отрывая взгляда от Бедренца. Я увидел, что голова Михаила медленно клонится, он клюёт носом, словно вот-вот уснёт. А Настя уже сидела на земле, даже не делая попыток встать.

Я побежал к Представителю, сжимая мачете для последнего удара.

В этот раз я расслышал выстрел. И почувствовал куда лучше. Пуля ударила меня в правое бедро, я крутанулся на левой ноге и рухнул. Мачете отлетело куда-то в сторону, противно звякнув на камнях.

– Пап! – Найд упал на колени рядом, попытался меня поднять. Его рюкзачок тяжело стукнул о камни.

– Всё норм, – пробормотал я. – Сейчас папа встанет… А ты беги. Беги быстро!

Найд смотрел куда-то мимо меня. Потом протянул руку, что-то нащупал и встал. В руке у него было моё мачете.

Я повернул голову. Интересно же, на что он там смотрит.

Сбитая броском урны секретарша шла к нам, сжимая в руке пистолет. Лицо её было спокойно-равнодушным, как положено всем приличным кваzи, и ангельски красивым. Только свороченная набок челюсть немного её портила.

– Не подходи, – сказал Найд.

Представитель снова рассмеялся. И сказал:

– Убей мальчишку у него на глазах. Потом женщину и старика. Потом его.

– Не подходи, – повторил Найд. Выкрикнул: – Не подходи!

Секретарша ускорила шаги. Ну что за сволочь, почему он зомбирует исключительно таких красивых девиц?

Представитель снова рассмеялся. Я вдруг понял, что мир уже давно плывёт и двоится. Это что же такое получается, я помру от потери крови, меня даже убить не успеют? Вот вся эта спешащая, деловитая толпа подчинённых воле Представителя кваzи даже не успеет меня растоптать живым?

А потом, одновременно, случились сразу две вещи.

Бедренец медленно, с усилием поднял руки, сдавил с боков голову Представителя. Представитель закричал, из глаз его хлынула густая кровь.

Найд бросил мачете. Запустил ладонь в рюкзачок и вытащил оттуда пистолет Бедренца. Навёл на секретаршу, держа двумя руками. И дважды, словно бы даже не целясь, выстрелил.

«Вечно пропускаю всё веселье», – успел я подумать, падая в темноту.

Вначале было слово.

Только потом был свет.

Слово было короткое, бранное, грубое, которое при детях не произносят и в книжках не печатают. Свет был ярким, режущим.

Слово сказал я, а свет был сам по себе.

Я открыл глаза.

Потолок. Белый. И лицо надо мной. Увы, не ангел, совсем не ангел.

Владислав Маркин.

Я ничего не чувствовал.

У меня ничего не болело.

И эмоций никаких не было совершенно.

У живых людей такого не бывает.

– Слава, ты козёл, – сказал я. – У меня в завещании указана кремация. Я не хотел восставать. И возвышаться ускоренно – тоже!

Маркин кивнул:

– Узнаю балбеса. Симонов, с чего ты взял, что умер?

– Не чувствую ничего.

– В тебя вкатили столько обезболивающего, что твою мочу можно наркоманам продавать. Живой ты, дурак.

– А… – сказал я. – Чёрт. Неудобно получилось.

– Ты почему не сообщил, кого подозреваешь и что собираешься делать? Ты, псих чёртов, ты напал на Представителя кваzи!

– Я напал на того, кто виновен в смерти миллиардов людей.

– Это если он и впрямь был самым главным, – кисло сказал Маркин. – Взяли бы живым, знали бы точно.

– А что с ним?

– Бедренец раздавил ему череп. А потом… в общем, шансов регенерировать у Представителя не было.

– Ясно, – сказал я. – Ну извини. Так получилось. Можешь меня расстрелять.

– Как мне этого хочется, – вздохнул Маркин, вставая. Я уже настолько пришёл в себя, что различил больничную палату, увидел вставленные мне в руки трубки, моргающие индикаторы больничной машинерии.

– Маркин…

– Ну?

– Почему ты отправил меня в Питер именно в том вагоне?

– Я? Я даже не знал, каким поездом ты едешь.

– Чёрт… – Я замотал головой. – Нет, совпадений не бывает…

– Тебе билеты заказали из администрации Представителя.

– А. – Я помолчал. – Понял. Никакой телеграммы, выходит, вообще не было… Да какие нынче телеграммы, кто ими вообще пользуется… Бедренцу сказали, что была, чтобы он сказал мне, чтобы я решил… Понятно.

– Ты о чём?

– Ничего-ничего, – сказал я. – Извини, я подумал о тебе хуже, чем следовало. Хотя у меня остаётся очень серьёзный вопрос. Ты допрашивал Полозкова, и он рассказал тебе свою теорию о вымирании видов.

– Ну и?

– Почему я не знал?

– Потому что тебе не положено это знать. Теория – она теория и есть.

– Но именно на эту теорию опирался Представитель, продвигая отлёт кваzи с Земли.

Маркин присел рядом. Вздохнул:

– Это и впрямь хороший выход, Денис. Теперь осуществлять его будем не в пожарном порядке и без полной эвакуации всех кваzи. Но так будет лучше. Для всех.

– Вы давали возможность Представителю сделать свой ход, – сказал я. – Вы догадывались.

– Не надо лезть в вопросы, которые выше твоего уровня допуска, – сказал Маркин, помолчав. – Ничего точно мы не знали. Я рад, что ты жив. И что твой сын, которого ты имел глупость с собой взять, не пострадал.

Я не стал спорить. Попросил:

– Позови остальных.

– Уверен, что ты кому-то, кроме меня, нужен? – ворчливо спросил Маркин. – Ладно… лежи.

Кажется, первым хотел войти Бедренец. Но в результате короткой возни в дверях они вошли втроём – Михаил, Настя и Сашка. Сашка молча обнял меня и застыл, согнувшись у кровати. Михаил и Настя неловко стояли рядом.

– Замечательно выглядите, – сказал я. – Вы как? Я боялся, что тебя засадят в тюрьму, Миша.

– Кто же посадит нового Представителя? – сказала Настя.

– А, – понимающе протянул я. – Как у вас всё просто в престолонаследовании. Завалил альфу – и стал главой стаи.

– Вот видишь, он в хорошей форме, – спокойно сказал Михаил. – Если Денис начинает отпускать тупые шуточки – за него можно быть спокойным. Денис, нас пустили буквально на несколько минут. Говорят, что тебе нужен отдых. Ты не против, если Сашка поживёт у меня, пока ты в больнице?

– Ты как, сын? – спросил я.

Сашка поднял заплаканное лицо.

– Ты точно не умрёшь?

– Теперь уже и не знаю, – вздохнул я. – Но про пистолет, который ты взял без спроса, мы ещё поговорим… Так что, поживёшь у Михаила?

Сын явно колебался.

– Настя, если ты пока остаёшься в Питере, вы могли бы оба у меня остановиться, – сказал Бедренец.

– Поживём у Михаила Ивановича, Саш? – спросила Настя.

Сашка обрадованно кивнул. Михаил осторожно коснулся его плеча. Сын вслед за ним пошёл из палаты – в дверях остановился и едва заметно подмигнул мне. Я скорчил страшную рожу.

– Я выпросила пару минут, – сказала Настя.

– Ага, – я неловко повернулся. Нога начала болеть. – Извини, что ничего не сказал заранее. Чистая импровизация. Я не ожидал такого… размаха. А ты меня удивила, когда дала по зубам Представителю.

– Я не сразу поняла, как влиять на других кваzи, – сказала Настя. – Вначале перестаралась… слишком сильно на них надавила. И сама ослабела, и Бедренца чуть не усыпила. Но когда он убил Представителя – все сразу остановились. Такая истерика была… Девушка, в которую Найд стрелял, ползала в крови, голосила, просила прощения…

– Сашка. Моего сына зовут Александр. Найдом его звал Михаил, пока не нашёл меня.

Настя кивнула. Неловко поправила на мне простыню.

– Всё так странно. Я действительно чувствую себя живой. Как прежде. Я понимаю, это ничего не значит…

– Мы поговорим ещё об этом, – сказал я. – У нас будет время. А сейчас я, наверное, усну. Они и впрямь меня накачали лекарствами.

– Я пойду, – быстро сказала Настя. – Отдыхай. Ты сейчас похож на восставшего в процессе подъёма. Боюсь, что ты завоешь и попробуешь меня укусить.

– Да, ты стала опасно похожа на человека, – согласился я, улыбнувшись. – Даже шутишь.

Она повернулась, глянула на меня – и я заглянул в её глаза, с опаской и осторожностью, боясь увидеть там что-то, чего не должно быть у человека. Но там была только тревога и смятение. Я большой специалист по этим делам.

– Скажи Сашке, что ты меня удивила и насмешила. И даже немного растрогала. Именно так и передай.

– Хорошо, – Настя удивилась, но кивнула. Взгляд её скользнул по тумбочке рядом с кроватью. – Денис, тут какие-то бумаги в файлике и ручка. Наверное, Маркин забыл. Отнести ему?

Я молчал секунд десять, прежде чем ответил.

– Да, только дай на секунду.

Руки слушались плохо, и Настя придержала бумагу передо мной. Анкетный лист был чист и не заполнен. На этой странице было всего два пункта, 93-й и 94-й, в которых долго и витиевато формулировались мои посмертные предпочтения.

Я поставил галочку в графу «Нет» на 92-м вопросе. И ещё одну, в ту же графу, в пункт 94, за привилегию, которую многие выгрызали бы с кровью, в прямом и переносном смысле.

– Отнеси Маркину, – попросил я. – Скажи, что на большее он может не рассчитывать.

Если я и впрямь кому-то нужен – меня подождут. Ждать тоже надо уметь.

Я знаю.

Я в этом – большой специалист.