Все пошло совсем не так.

Кирсти удалось набросить Марку на голову одеяло, но Грей не смог определить, где находится его макушка, и ударил куда-то вбок. Марку удалось высвободиться из-под одеяла за несколько секунд и повалить Кирсти на кровать. Грей бросился на него, обхватил здоровой рукой и попытался сбросить с сестры, но Марк был в два раза сильнее Грея даже без сломанного запястья и скинул его без особого труда.

Грей, пошатываясь, направился к двери. Она была отперта. Грей нащупал ручку и начал поворачивать.

– Выйдешь из комнаты, и я убью ее, – сказал Марк.

Грей остановился.

– Вы, кажется, ничего не поняли, – продолжил Марк. – Вы оба. Никто никуда не идет. Вечеринка внизу закончилась. Здесь больше никого нет.

– Наш папа скоро будет здесь, – задыхаясь, пообещала Кирсти.

– Ах да. Ваш папа. Пришел и ушел. Я сказал, что вы отправились отсюда час назад.

– Он позвонит в полицию, – сказал Грей. – Когда не найдет нас. Они приедут сюда. Найдут твои наркотики. И арестуют тебя.

Марк пожал плечами:

– Сомневаюсь. Я сказал ему, что вы пошли на пляж. С новыми друзьями. Что вы оба нажрались. В хлам.

Он усадил Кирсти, подняв ее за руки, и повернулся к Грею.

– Садись, – сказал он, похлопав по кровати. – Немедленно.

Марк снова приложил нож к горлу Кирсти. Грей вздохнул и подошел к кровати. Марк заставил его сесть и вскочил на ноги. Нашел провод, оторванный Греем от лампы, и связал им руки, усадив спиной к спине.

– Запястье! – закричал Грей. – Будь осторожнее с моим запястьем!

Марк задумчиво посмотрел на запястье Грея и сказал:

– Да, прости. Мне не всегда удается рассчитать свою силу, – а потом медленно затянул провод, неотрывно глядя Грею в глаза.

Грей заорал. Иглы безумной боли пронзили кость.

– Ори, сколько хочешь, – сказал Марк, изо всех сил затягивая провод. – Никто не услышит.

Потом сделал шаг назад, чтобы оценить работу.

– Готово. Теперь не будете рыпаться.

– Марк, – отчаянным, глухим голосом простонал Грей, – что ты делаешь? Что у тебя за план?

Марк принял позу мыслителя.

– Хм, хороший вопрос. Пока не решил.

Пот струился по лицу Грея. Он пытался преодолеть боль от провода, вонзившегося в запястье. Кирсти слегка дернулась, и он снова заорал от боли.

– Прости, – прошептала она.

Тем временем Марк расхаживал по комнате туда-сюда, по-прежнему изображая «раздумья». Потом вдруг сел рядом с Кирсти, и Грей почувствовал, как она задержала дыхание и выпрямила спину. Грей не видел, что происходит, но услышал слова Кирсти:

– Не надо.

– Отвали от нее, – прохрипел он. – Не прикасайся!

Он почувствовал, как Кирсти дернулась и изогнулась всем телом.

– Прекрати, – сказала она. – Не надо.

– Кирст, что он делает? – спросил Грей.

– Я ее трогаю, Грэхем, – послышался спокойный, ровный голос Марка. – Трогаю ее тело.

Грей вздрогнул.

– Отвали от нее. Убери руки, или я убью тебя.

Марк рассмеялся своим женоподобным смехом.

– Серьезно, Грэхем? Убьешь? Сейчас я ласкаю ее шею, Грэхем. Очень нежно. Самыми кончиками пальцев. Кажется, ей нравится. Да, правда нравится. Она практически мурлычет.

Внутри Грея разгорелся темный, красно-огненный ураган. Он лизал стены его сознания, расплавляя здравый смысл. Грей хотел убить этого человека. Прикончить его. Заколоть его, раздавить, прыгать по его черепу, пока тот не треснет, прострелить мозги, а потом сердце, пинать ногами, бить камнями, отрубить голову, покалечить и раскромсать, пока от него не останется ничего.

– Кирсти, скажи, зачем ты сегодня сюда пришла? Очень интересно.

– Я думала, будет весело, – напряженным низким голосом ответила она.

– А зачем ты сказала мне, что любишь меня? Тогда, на пляже. Это было весело?

– Нет. Просто я не знала, что ответить. У меня никогда не было парня, и я не знала, как себя вести.

– Ну, – сказал Марк, – сегодня ночью ты получишь хороший урок. Ни в коем случае нельзя говорить людям, что ты их любишь, Кирсти. Если это не так. Так можно ввести кого-нибудь в заблуждение. Ой, – он заглянул на сторону Грея, – кстати, сейчас я массирую груди твоей сестры. Они чудесны. Даже лучше, чем я представлял. Две полные горсти.

Грей чувствовал, как извивается Кирсти. Его охватил ослепляющий гнев, но он начал глубоко дышать, и постепенно сознание очистилось. Ярость здесь не поможет. Он чуть подвигал руками, не обращая внимания на боль в запястье, и начал ощупывать провод.

– Кирсти, мужчины очень чувствительны, но многие этого не понимают. Нас легко обидеть. И ты очень обидела меня. Я влюбился в тебя с первой же минуты. Я говорил тебе. Это было как удар молнии. Я никогда не испытывал ничего подобного. И с твоей стороны просто бесчеловечно так себя вести, наплевав на чужие чувства. Понимаешь, о чем я?

Кирсти вздрогнула всем телом.

– Что он сделал? – закричал Грей.

– Моя рука у нее между ног, Грэхем, – весело сообщил Марк. – Прямо… У нее… Между… Ног. О да. Да, ей нравится, старший брат, очень нравится. Понимаешь, именно это происходит с людьми, не уважающими чужие чувства, – он обращался к ним обоим, словно давал полезный совет на будущее. Потом отвратительно застонал. – Мммм… Да.

Пальцы Грея отчаянно перебирали провод. Настольная лампа все еще лежала там, где он ее оставил. Еще можно было что-нибудь сделать. Нужно только освободить руки. Кирсти поняла его замысел и тоже начала ощупывать провод пальцами.

Марк снова застонал; Кирсти вздрогнула. Этого не произойдет. Грей не позволит. Иначе их жизни будут разрушены. Навсегда.

Грей посмотрел на лампу. Облизнул губы. Нащупал провод. Он расслаблялся. Явно расслаблялся. Марк с ним разговаривал. Рассказывал, как хорошо было его сестре, как она начала намокать, но Грей не обращал внимания. Ему было не до этого. Нужно было сосредоточиться. Забыть про боль. Забыть про руку Марка между ног у сестры. И просто освободиться от провода. Вытащить руки. Взять ту лампу. Треснуть Марка по голове. Прекратить это. Прекратить. Прекратить.