Махмуд
Неподалеку от Алеппо, Сирия. 1015 год

Отец Махмуда остановил свой микроавтобус «мерседес» у маленькой придорожной заправки к северу от Алеппо. Валид и Махмуд сидели в машине вместе с матерью, пока та, прикрывшись одеялом, кормила Хану. Мать переоделась в черное платье с длинными рукавами и розовый цветастый хиджаб, закрывавший голову и плечи, – видна была только полоска темно-каштановых волос. Родители решили, что следует носить более закрытую одежду, чем в Алеппо, на случай, если они встретят за городом ортодоксальных мусульман. В некоторых местах женщин забрасывали камнями или убивали, если их тела не были полностью закрыты, особенно в районах, контролируемых ДАИШ – организацией, которую весь остальной мир называл ИГИЛ.

Члены ДАИШ считали, что ведут последнюю войну апокалипсиса, а все, кто не соглашался с их толкованием Корана, были неверными, и им следовало рубить головы. Махмуд и его семья намеревались держаться от ДАИШ как можно дальше, но радикалы с каждым днем пробирались все глубже в Сирию.

Махмуд выглянул в пыльное окно машины. Высоко в небе летел реактивный истребитель, направляясь в сторону Алеппо. Фреска, нарисованная на стене здания заправки, изображала президента Асада с коротко остриженными волосами и тонкими небольшими усиками под длинным носом, в костюме и галстуке, на фоне сирийского флага, голубей мира и ярко-желтого света. Извилистая линия настоящих пулевых отверстий пересекала лицо Асада.

Отец Махмуда вернулся в машину.

– Я составила маршрут, – сообщила мама, открывая на айфоне приложение GoogleMaps. Махмуд подался вперед, чтобы лучше рассмотреть.

«Этот маршрут пересекает границу страны», – сообщило приложение, отметив тревожную зону маленьким желтым треугольником. Именно этого они и хотели – выбраться из Сирии самой короткой дорогой. Отец завел двигатель, включил зажигание, и они поехали.

Час спустя их встретили четверо солдат и знаком велели остановиться. Махмуд застыл. Эти люди могли принадлежать сирийской армии или мятежникам. Могли оказаться даже ДАИШ. Разобраться теперь стало еще труднее.

Несколько солдат носили камуфляжные штаны и рубашки, остальные – трикотажные толстовки «Адидас», кожаные безрукавки и штаны от спортивных костюмов. У всех были короткие черные бороды, как у отца Махмуда, и чалмы различных цветов и узоров. И каждый держал в руках автомат, только это действительно имело значение.

– Хиджаб, – прошипел отец. – Быстро!

Мать поспешно натянула конец шарфа на лицо, так что были видны только глаза. Махмуд опустился на пол старого микроавтобуса и попытался исчезнуть. Валид сидел, вытянувшись, у открытого окна, неподвижный и невозмутимый.

– Всем оставаться на местах и успокоиться, – велел отец, сбросив скорость. – Говорить буду я.

Один из солдат встал перед машиной и нацелил винтовку на лобовое стекло. Другие обошли машины и заглянули в окна. Они молчали, и Махмуд зажмурился, ожидая выстрелов. По его спине бежали струйки пота.

– Я всего лишь хочу доставить семью в безопасное место, – сказал отец солдатам.

Один из мужчин подошел к окну со стороны водителя и прицелился в него:

– Ты на чьей стороне?

Вопрос был так же опасен, как автомат. Верный ответ – и они останутся в живых, неверный – и все умрут. Но что же сказать? Аль-Асад и сирийская армия? Мятежники? ДАИШ?

Отец колебался, Махмуд затаил дыхание.

Один из солдат взвел курок. ЧИ-ЧАК!

И тут неожиданно подал голос Валид:

– Мы против тех, кто бросает на нас бомбы.

Солдат рассмеялся. Ему вторили остальные.

– Мы тоже против тех, кто бросает на нас бомбы, – сказал тот, который стоял у окна. – Обычно это собака аль-Асад.

Махмуд облегченно выдохнул. Валид не знал, что сейчас спас всю семью.

– Куда вы едете? – спросил солдат у окна.

– На север. Через Азаз.

Солдат открыл дверь машины и скользнул внутрь, оттолкнув Валида назад.

– Нет-нет, через Азаз нельзя. Там сражаются Исламский фронт и «Аль-Каида».

Дверь со стороны Махмуда открылась, и один из солдат поднял его с пола и потеснил к Валиду. Еще двое устроились на заднем сиденье, а последний присоединился к Махмуду и Валиду. Он был в пыли и вонял так, словно не мылся месяцами. Жар дороги исходил от него и его оружия, как от печи.

Очевидно, все они собрались прокатиться.

Один из солдат на заднем сиденье выхватил у мамы айфон и взглянул на маршрут.

– Пользуйся AppleMaps, – посоветовал он.

– Нет, идиот, GoogleMaps лучше! – сказал другой, а затем обратился к отцу Махмуда: – Смотри, нужно ехать в Катму, а потом – на север, через Кесель. Мятежники, армия и ДАИШ находятся здесь и здесь. – Он показал на карте, где именно. – У них очень много оружия. А курды держат всю эту территорию. Русские наносят удары здесь и здесь, в поддержку этой алавитской свиньи, Асада, а американские дроны атакуют ДАИШ в этих местах.

Махмуд вытаращил глаза. Все, что описывал солдат, стояло между ними и Турцией.

– Возвращайся на юг, – приказал солдат. – Можешь выпустить нас на шоссе 214.

Отец повернул машину и поехал в указанном направлении. Солдат с айфоном развернул карту, чтобы разглядеть маршрут.

– Едешь в Турцию?

– Я… там я учился на инженерном факультете, – ответил отец Махмуда.

– Тебе не следовало покидать Сирию, – вмешался второй. – Ты должен постоять за страну! Бороться с тираном аль-Асадом!

Махмуд подумал, что между аль-Асадом, ДАИШ, Россией и Америкой почти не осталось Сирии, за которую нужно бороться.

– Я всего лишь хочу уберечь семью, – повторил отец.

– Мою семью убили при налете, – сообщил солдат. – Может, когда твою тоже убьют, ты возьмешься за оружие. Но к тому времени будет слишком поздно.

Махмуд вспомнил, какой ужас ощутил, когда их дом обрушился, а мама осталась там. Или когда он думал, что они не сумеют дозвониться до отца. Если бы его родители погибли при налете, хотел бы он отомстить их убийцам? Должны ли Махмуд и его отец присоединиться к мятежникам и сражаться за свою страну, вместо того чтобы убегать?

Отец Махмуда продолжал вести машину. Они уже почти добрались до шоссе, когда начался автоматный обстрел. Та-та-та-тат! Та-та-та-тат!

Пули впивались в кузов. Махмуд вскрикнул и упал на пол, едва его обдал дождь из осколков стекла. Заднее колесо лопнуло, и машина беспорядочно завиляла из стороны в сторону, визжа тормозами. Отец безуспешно пытался справиться с управлением. Махмуд и Валид не могли подняться, потому что солдат на заднем сиденье повалился на них. В его голове темнела дыра.

Махмуд снова вскрикнул и оттолкнул тело. Машина наконец остановилась. Пули то свистели мимо, то снова попадали в машину. Пинг-пинг-пинг.

Отец Махмуда открыл дверь и вытащил маму и Хану.

– Выбирайтесь! – крикнул он.

Солдаты на заднем сиденье пинками открыли дверь на левой стороне машины и вывалились наружу. Еще больше пуль прожужжало над головами, и уже скоро мятежники, которые ехали с ними, стали отстреливаться. Автоматные выстрелы отдавались в ушах Махмуда, словно он сидел в бочке, по которой били молотками.

Все, чего он хотел, – свернуться комочком и исчезнуть. Но он знал, что если вместе с Валидом останется в машине, то их тоже убьют, как солдата, лежавшего рядом. Махмуду нужно встать, выйти, двигаться.

Сердце билось так громко, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. Но Махмуд нашел мужество схватить Валида за руку, протащить по сиденью и вынырнуть из машины на землю. Они свалились в канаву рядом с родителями. Хана заливалась плачем, но Махмуд почти не слышал его за громом выстрелов.

Отец дождался небольшого перерыва в пальбе и пополз к машине.

– Юсеф, нет! – вскрикнула мама. – Что ты делаешь?

Он прыгнул на переднее сиденье и вытащил айфон и зарядное устройство из гнезда как раз в тот момент, когда пули вновь прострочили машину. Отец вывалился на землю и вновь скользнул в канаву.

– Нужно было вернуться за телефоном, – объяснил он. – Как иначе мне играть в AngryBirds?

Он снова шутил. Махмуд знал, что им нужен телефон, чтобы добраться до Турции. Без карт они заблудятся.

Отец дождался очередного перерыва, и семья пустилась бежать от машины, оставив там все, что удалось спасти из рухнувшего дома.