Глава 44

– О! Конкина честно взяла одну конфетку, – заметил Димон, открывая коробку, которую принес Игорь, – но, судя по пустому месту, самую маленькую. Илья, можешь сделать тест?

Аверьянов, который на протяжении всего разговора не издал ни звука, ответил:

– На наличие лекарственного препарата без точного установления наименования, да!

– Мы просто узнаем, есть ли в шоколадках лекарства, – уточнил Димон, – а вот какие именно, ты выяснишь в лаборатории.

– Да, – подтвердил Илья.

– Начинай, – скомандовала я.

Аверьянов поставил на стол железный чемоданчик и открыл его.

– Пока Илья работает, – заговорил Коробков, – я хочу задать вопрос Игорю Борисовичу. Вы приходили к Сиракузову в офис?

– Да, – подтвердил тот.

– Зачем? – тут же поинтересовалась я.

– Ларочка уже ответила, – пояснил актер, – он нас использовал. Два или три раза вынудил меня якобы случайно заглянуть в его кабинет. Демонстрировал каким-то посетителям свою любимую тещу, вдову олигарха Горелова.

– Комиссарова сидела в приемной недолго, ее уволили, – продолжал Коробков, – жила красавица в убогой квартире. Но у нее на вешалке висела новая шуба.

– И на пальце у нее сверкало колечко, – добавила я. – Похоже, с фианитом, не помолвочное, не роскошное, но все же… Очевидно, у девушки был любовник. Он делал ей не самые дорогие подарки, но и не плюшевые игрушки приносил.

– Теперь давайте вспомним про Юлию Парамонову, вашу первую жену, – сменил тему Димон. – Когда вы уехали в Москву, чтобы поговорить с Аглаей и не вернулись, Марфа Неписайкина разволновалась, стала звонить вам, но вы выключили мобильный. Марфа связалась с Юлией, та огрызнулась в ответ на звонок, сказала, что она дома. В самом начале их беседы Марфа услышала странный звук! Сейчас включу запись моего разговора с госпожой Неписайкиной, вчера я с ней беседовал.

Коробков подвигал мышкой, раздался женский голос:

– Нет-нет, по-другому гудело, знакомо очень, но не могу вспомнить, где раньше слышала этот звук: у-у… у-у.

Через секунду раздался гудок, который издает электричка, проезжая без остановки станцию.

– Да! – обрадовалась дама. – Именно такой.

Димон продолжил:

– Я дал послушать владелице «Сада здоровья» разные звуки. Она выбрала поезд. Похоже, Юлия находилась не в своей кровати, когда с ней связалась Марфа, а была на станции. Точно утверждать этого нельзя, но можно предположить, что жена проследила за Игорем, которого, несмотря на неудачный брак, обожала и ревновала. Она как-то проникла на участок Гореловых и увидела то, что ей не следовало.

– Когда все случилось, зайти на территорию труда бы не составило, – прошептала Лариса, – мать уличила начальника охраны в преступлении. Он знал, что повариха, управляющий, горничные и вообще вся прислуга ворует у хозяев, и никого не наказывал за процент от украденного. Аглая заподозрила неладное, поговорила с одной служанкой, пообещала ей большую премию, и та всех сдала. Мать разом всю дворню выперла, включая и информаторшу. Мы более тридцати дней жили без прислуги. Матери не нравился никто из тех, кого ей предлагали агентства. За домработницу пахала я. Охраны вообще не было.

– Не очень приятно самой постели застилать, – заметила я, – когда погибла Аглая Борисовна, в особняке не было посторонних. Только члены семьи. Это сильно облегчило задачу Николаю, который заметал следы.

– Юлия могла просто перелезть через забор, – сказала Лариса.

– Наверное, она так и поступила, – вздохнул Димон. – Спустя несколько дней к вам приехала Марфа, но в доме шел ремонт, рабочие ей сообщили, что хозяева уехали.

– Верно, – вздохнула Лариса, – мы все временно покинули дом. Сняли особняк в соседнем поселке. На первом этаже стены перекрасили… обновили санузлы, полы, ну… так нам захотелось!

– Аглаю Борисовну убили отверткой? – уточнила я.

Лариса кивнула.

– Где она? – не удовлетворилась я ответом.

Стало тихо, потом Сиракузова сказала:

– Куда-то подевалась!

– Куда? – не отставала я. – Только не говорите, что ее выбросили!

– Игорь ее из Аглаи выдернул и отбросил. А папа, когда пришел, поднял ее и унес, – прошелестела Лариса.

– Куда? – повторила я.

Она молчала.

– По моему личному опыту я знаю: человек, который хочет спасти того, кто впервые совершил преступление, обычно прячет орудие убийства. Скорей всего оно в Королевстве Шоколадного Пугала, – предположил Михаил Юрьевич. – Его засунули в куклу?

Лара всхлипнула.

– Не знаю. Он не сказал.

– Хотите, я угадаю, в какую? – предложил психолог. – В само Шоколадное Пугало. Почему я так думаю? Ваш отец находился в стрессе, но понимал, что выкинуть орудие убийства опасно, вдруг его кто-то найдет. Ужас непрофессионального преступника, который впервые лишил жизни человека, описан в разных работах. И там же рассказано, как поступает близкий ему человек. Жена. Сестра. «Мама, я убил Ваню, он меня довел»! – кричит сын и валится на диван. А что делает обожающая его мать? У нее в один момент возникает желание тщательно замести следы. Начинается паника. Поднимается давление, трясутся руки. Голова перестает четко работать. Человек совершает глупости. Так поступают все непрофессиональные, даже очень умные люди. И ваш отец не исключение. Николай помчался на реку стирать ковер. В нормальном состоянии он запихнул бы его в багажник, а утром увез бы куда подальше. Ковер можно разрезать и рассовать по разным помойкам, но бизнесмен потерял голову. И он решил спрятать отвертку там, где ее никто не найдет. В Шоколадном Пугале. Почему я так думаю? Обычную куклу надо разрезать, потом аккуратно зашить. Да и лишний шов останется. С шоколадом еще сложнее обычному человеку. Но давайте вспомним, кем работал Николай до того времени, как Аглая стала лепить из него олигарха? Он создавал фигуры из какао-массы. Николай просто нагрел какую-то часть Пугала, она стала мягкой, и засунул внутрь улику. Если разрешите, я пофантазирую. Итак, я Николай. Аглая лежит на ковре. То, что она мертва, понятно сразу. Дочь в прострации. Игорь в состоянии, близком к истерике. Да еще, трамтарарам, Сиракузов приперся! Нужны мне свидетели? Давление прет вверх. Ум почти парализован. Почти. Но не до конца. Включаю остатки разума, понимаю: всех надо изолировать. Но сначала отвертка. На ней могут остаться отпечатки. Бегу в свою комнату, сую ее в ящик ночного столика. Дочь с Игорем отправляю в спальню, Владимира в гостевую. Звоню другу, владельцу медцентра, тот быстро сам приезжает на «Скорой». Мы с ним грузим тело, Аглаю увозят. Я возвращаюсь в дом, вижу ковер в крови, бегу его стирать. Я почти обезумел. Да, я поднял бизнес. Да, в моей жизни всякое было. Да, я видел покойников. Да, влипал в разные ситуации. И никогда не терял самообладания. Но сегодня особый день. Убили мою жену. Пусть я Аглаю давно не любил, но мы вместе были много лет. Ужас, мысли о том, что в последнее время я хотел ее смерти, страх за дочь, которая, е-мое, спит с дядей – все мысли слиплись в один тяжелый ком. Он распирает череп. Когда все вроде улажено, я падаю в кровать, просыпаюсь рано. Сначала думаю: кошмар мне приснился. Но нет! Это правда. Встаю, бегу в туалет, и тут! Как удар копья! Отвертка! Но я уже взял себя в руки, сегодня я не такой, как вчера. Возвращается способность мыслить здраво. Выбросить отвертку стремно, вдруг кто-нибудь найдет. Надо спрятать. Где? Шоколадное Пугало! Даже если дома проведут обыск, вспорют подушки, кукол, фигуру из шоколада не тронут. Почему? Да опера подумают: «Ну как туда можно что-нибудь засунуть? Шоколад-то крошится, это не одеяло, не матрас, внутрь ничего не положишь». Ха! Я-то знаю, как в Пугало отвертку засунуть. Я-то мастер!

Ершов перевел дух.

– Полагаю, Николай как-то так рассуждал. Но вам он не сказал, где отвертка. Горелова жизнь приучила никому не доверять. Игорь Борисович, почему вы стали искать орудие убийства? Действовали аккуратно. Разбили Поля. Почему именно его? И по какой причине уничтожили Розанну? В ней-то точно отвертки не было. Сами же ее сделали недавно.

– Перестаньте, – рассердилась Лариса, – не несите чушь! Поль рассыпался от старости. А Розанна… Игорь не мог ее уничтожить. Рози – особая кукла! Я так Игорю и сказала, Рози – это я! У тебя я получилась. У нее мое лицо! Ясно?

– Лариса, – сказал Ершов, – в Королевстве Шоколадного Пугала повсюду лежат ковры. Постелены они настоящей Аглаей Борисовной, чтобы какая-нибудь кукла, случайно упав, не разбилась. Почему же Розанна погибла? Горничная, которую выгнали, не врала, она не виновата. Думаю, Игорь Борисович схватил свое произведение, которое вы считали своим портретом, и шмякнул куклу об стол, а потом ушел, оставив осколки.

Лариса опешила.

– Не собираюсь более слушать эту чушь! – вспыхнул артист. – Сей бред не имеет ко мне ни малейшего отношения!

– Ладно, тогда посмотрим кино, где вы исполняете главную роль, – неконфликтно предложил Димон. – Илья, как у тебя дело с анализом конфеты?

– Шоколад экстракласса, – сообщил Аверьянов, – качество восхитительное. Чисто. Ни малейшего следа никакого лекарства!

– А вы чего ждали? – рассмеялась Лариса. – Найти цианистый калий?

Димон повернул свой ноутбук так, что его экран стал хорошо виден не только Ларисе, Игорю, но и мне. Появилось изображение.

– Это что? – пролепетала через пару секунд Лариса.

– Ваш любимый Игорь достает из вашего шкафа коробку шоколада, – начал комментировать Коробков, – кладет ее в пакет. Оттуда вытаскивает другую коробку, точь-в-точь такую же, открывает, вытаскивает самую маленькую бонбошку и уходит.

– Милый, у тебя было две коробки? – изумилась Лара.

– Раскрылся мой секрет, – рассмеялся Игорь, – я хотел тебя порадовать, когда ты конфеты из первой съешь.

– Принесите нам ту, что взяли из гардероба, – попросил Федор, – ее тоже проверим на медикаменты.

Игорь поморщился:

– Господа, не пора ли вам уйти?

– Лариса призналась в убийстве матери, – напомнил Коробков, – мы обязаны сообщить о преступлении. Она попадет под следствие.

Игорь молчал.

– СИЗО, суд, зона, – тяжелые испытания даже для тех, кто привык жить в бараке, в нищете, – произнес Ершов, – а для изнеженной дочери Горелова это стресс, он может привести к необратимым последствиям, к смерти Лары.

Игорь встал.

– Что вы хотите? Наказать меня за присвоение чужой личности? Так я не обманывал Лару, не мошенничал. Я спасал любимую женщину, поэтому и прикинулся Аглаей, изображал немолодую бабу!

– И устали, – подвел черту Михаил Юрьевич. – Я понимаю вас. Вы совершили роковую ошибку, меняя коробки, не открыли ту, что лежала в гардеробе, не проверили, какую конфету взяла Кристина. Решили, что горничная постеснялась взять центральную, поэтому съела маленькую. Ан нет! Кристина слопала самую большую шоколадку. Мы-то сделали фото открытой коробки.

Лицо Игоря покрылось красными пятнами.

Дверь открылась, появилась Вера с коробкой.

– Вот! Он ее засунул под свой матрац. Глупо очень!

– А ну верни на место! – заорал Игорь. – Дрянь! …! …!

– Милый, – ахнула Лариса, – что ты говоришь?

– Себя спроси! – потерял всякий человеческий облик любовник. – Дура! Кретинка! Идиотка! Ненавижу! Надоела! Кто им разрешил камеру в своей спальне установить?

– Я, – пролепетала Лариса. – Они попросили… сказали… что кто-то из прислуги хотел меня отравить, а конфету съела Конкина… вот и… ну… вот… попросили никого не предупреждать, даже тебя, потому что ты можешь случайно проговориться… но… но…

Димон поднял руку:

– Игорь Борисович! Мы объяснили Ларисе Николаевне, что с большой долей вероятности шоколад отравлен. Конкина – случайная жертва. Убойное, в прямом смысле этого слова, сочетание лекарств предназначалось ей, хозяйке дома. Кто-то из слуг ее ненавидит. Она и подумать не могла, что лишить жизни ее решили вы. Жизнь Ларисы спасло то, что она послушалась врача, и, чтобы вылечиться, принимала предписанный препарат и не ела конфеты, которые могли свести на нет эффект таблеток. А вам не повезло. Лара про недомогание вам не сообщила. Наверное, вы удивлялись, почему она никак не свалится с инсультом, не оставит «маму» со всеми деньгами. Вы действовали хитро, лекарства заказали по интернету, курьера вызвали в вестибюль одного банка. Но, представляете, мы нашли девушку-студентку, которая принесла вам пакет с ампулами. Как нам это удалось? Ответ прост: я гений.

– …! …! – выматерился Игорь. – Всю жизнь мне испоганила! Почему не сказала про камеру, дрянь… …! …!

В комнату вошло несколько парней, они увели Парамонова.

– Почему я ничего не сказала Игорьку? Господи! – прошептала Лариса. – Я вам не верю. Какой яд? Бред! Игорь в последнее время стал очень нервным. У него постоянно голова болела. Зачем его волновать сообщением про отраву? Вот. Я всегда берегу Игорька, он старше меня. Люблю его. Вот. Почему он коробку подменил? Не знаю! Но я уверена: нет там ничего, кроме моих любимых конфет. Отравы нет! Глупости вы говорите.

Илья поднял пробирку, в которой плескалась красная жидкость.

– В коробке, которую притащил сам Игорь Борисович только шоколад. А в той, что принесла Вера, в конфетах много какого-то препарата.

– Эх, Лариса Николаевна, – с жалостью сказал Димон, – полюбили вы принца, а он оказался змеей подколодной.

– Бойся любовника, шоколад приносящего, – мрачно перефразировал крылатое выражение Ершов.