Глава 25
– Константин Павлович? – изумилась главврач дома престарелых. – Милейший человек. Обеспеченный. Но совсем одинокий. Ни жены, ни детей, никаких родственников не имел. Холостяки живут только для себя, ни о ком не заботятся, голова у них за супругу, дочь-сына не болит, делают что хотят. Лет эдак до семидесяти. А потом им становится плохо. Умирать в одиночестве тяжело. Константин, когда заболел, продал свой дом и купил у нас пожизненный контракт. Коттедж находится на территории, очень удобно, уборщица бесплатная, еда тоже, если хочется изыска, привезут из города. Врачи у нас всякие, кинозал и…
– Кто-то взял его телефон, – остановила я поток рекламы заведения.
– Это невозможно, – отрезала Марфа, – здесь воров нет! Можете походить по основному зданию, в нем номера, как в хорошем отеле: две-три-четыре комнаты, санузел, лоджия, никто их не запирает. На первом этаже в общих помещениях горничные чего только не находят! Наши жильцы, как правило, немолоды, порой их память подводит…
Марфа Сергеевна встала.
– Пойдемте, покажу вам кое-что.
Мы покинули ее кабинет, прошли до обставленной красивой мебелью гостиной с телевизором на стене. Главврач показала на поднос, который прикрепили к высокой подставке. Над ним на стене висело объявление: «Если кто-то что-то потерял, то кто-то это всегда тут найдет. Если кто-то что-то где-то нашел, то кто-то это сюда положит». Сейчас на подносе лежали очки, книга Смоляковой, дорогое кольцо и одна серьга.
Главврач рассмеялась.
– Вторые глаза Елена Николаевна всегда на диване в столовой забывает. Фанатка Милады у нас Розалия Львовна. Кольцо золотое, два изумруда и немаленький бриллиант в общих санузлах всегда бросает Галина Григорьевна. А вот серьга… Впервые ее вижу. Наши постояльцы хорошо обеспечены, пансионат не муниципальный.
Я сообразила.
– Телефон Константина был никому не нужен.
– Абсолютно, – согласилась Марфа, – но он мог трубку посеять в лесу: пошел погулять и потерял. Хотя Федотов не жаловался вроде, что без мобильного остался. Уж извините, он не вчера умер, забылось кое-что. И навряд ли вы из Москвы приехали, чтобы поговорить о такой ерунде, как сотовый давно покойного человека. Татьяна, что на самом деле случилось? Какова истинная причина вашего визита?
– Вам знакома Юлия Парамонова? – задала я главный вопрос. – В девичестве Сазонова.
Марфа Сергеевна издала стон.
– Юля! Кто бы сомневался! Давайте вернемся в мой кабинет. Минуточку.
Главврач вынула из кармана телефон.
– Ника! У меня гостья. Сделай нам твой фирменный чаек, ну и тащи все, что надо. Пойдемте, Татьяна. Конечно, я знаю Юлию. Очень даже хорошо. Что она натворила?
Я ушла от прямого ответа.
– У Парамоновой есть проблемы?
Марфа открыла дверь.
– Прошу вас, устраивайтесь поудобнее. Когда-то все жили в одном доме: мы с сестрой, сейчас она владелица газеты «Гольяновск – вперед», и Юлия, еще к нашей компании принадлежали Игорь и Аглая Парамоновы, но они москвичи, приезжали на лето к бабушке, которая на третьем этаже квартиру имела. Сейчас Гольяновск – город, а во времена моей молодости он был поселком чуть больше простого села. Многоквартирное здание было одно, остальное – частный сектор, избенки без воды и канализации. Возраст у нас у всех был разный, кто старше, кто младше, но веселиться вместе на каникулах нам это не мешало.
Дверь скрипнула, в комнате появилась полная женщина с подносом.
– Спасибо, солнышко, – улыбнулась Марфа. – Таня, попробуйте кулебяку. Наша повариха – волшебница.
– Выглядит заманчиво, – пробормотала я, – только…
– О нет! – остановила меня хозяйка кабинета. – Не говорите, что сидите на диете. Вам никакие ограничения в пище не нужны.
– Лишний вес у меня есть, – возразила я.
Неписайкина положила на мою тарелку кусок румяного пирога.
– Просто удивительно, что даже умные люди становятся жертвами рекламы. У вас широкие запястья, прекрасный высокий рост. Даже если вы перестанете есть вообще, не сможете весить как вешалка с модного показа. И, глядя на вас, я как врач понимаю: нет жира, есть хорошо развитые мышцы. Достаточно посмотреть на шею человека, и все про его тело станет ясно. Передо мной прекрасная трапеция! Не глупите. Мы все разные, кто-то недотянул до метра шестидесяти, и ноги у него как у комара. А кто-то зашкалил за все отметки, у него пятьдесят пятый размер обуви. Плохо и в том и в другом случае, только когда есть ожирение. Не обращайте внимания на досужую болтовню. «На чужой роток не накинешь платок». Не нами придумана эта поговорка, но она актуальна во все времена. Вас беспокоит, что говорят злые, глупые, завистливые люди? Читаете соцсети? Да, там толстые травят худых, а полные налетают на тощих. Лучше не гулять в топких болотах и уж тем более нельзя из них пить. Ешьте пирог спокойно, вы красавица!
Я взяла кулебяку.
– М-м-м. Очень вкусно! Значит, вы все давно знакомы?
Марфа положила себе в чай варенье.
– Да. Самая молодая среди нас Юля. Беспредельно романтичная, слишком эмоциональная, глупая, плохо воспитанная, наглая, беспардонная. Скажет человеку: «Ой, вы прямо старый совсем. А чего обижаетесь? Я правду говорю». Подростки не отличаются осторожностью, творят подчас редкие глупости, иногда сильно рискуют. Но все-таки кое-какой ум в бесшабашной голове четырнадцатилетней девочки уже есть. А у Юли начисто отсутствовала трезвая оценка действительности. Она всегда жила в придуманном мире, который не имел ничего общего с реальностью. А уж если ей в голову взбредет некая идея! Вот тут держись! Юлия проявит чудеса изобретательности, продемонстрирует недюжинный ум, но непременно добьется своего. Мы все в разное время уехали в Москву на учебу. Я в медицинский, Валя поступила на журфак, Игорь в театральное училище, Аглая в художественный институт, она прекрасно рисовала. Юля осталась в Гольяновске. Она кое-как окончила школу, пыталась попасть в разные вузы, но ничего не вышло. Уж не знаю, кто ей посоветовал парикмахерское училище. Юля стала мастером, пристраивалась в разные места, но отовсюду уходила со скандалами. По словам Юли, ей постоянно попадались подлые, мерзкие коллеги, они строили против нее козни. Но я-то знаю Парамонову, она не умеет себя вести, наверное, говорила клиентам, что думает о них, откровенно в лицо и оказывалась за воротами. Я одно время работала в Москве в разных местах, Валя тоже. Потом мы накопили денег, взяли кредит, вернулись в Гольяновск и создали каждая свой бизнес. В столицу нас с сестрой не тянет, в области нынче намного лучше, чем в безумном мегаполисе. Давно уже не надо ездить в главный город страны за колбасой и всем необходимым. Гольяновск разросся, это теперь не поселок деревенского типа. Намного раньше нас вернулся Игорь Парамонов, он стал играть в местном театре, много сил и времени вложил в создание драматического коллектива, нашел спонсоров. Не понимаю, почему у него столичная карьера не задалась. Брат Аглаи безмерно талантлив, таких артистов называют синтетическими. Он прекрасно пел, танцевал, ему замечательно удавались разноплановые роли. Отлично помню спектакль по пьесе нашего гольяновского драматурга. Он имел такой успех, что даже из столицы его смотреть приезжали. На премьере у всех шок случился. Имя исполнительницы главной героини мадам Коровиной держали в секрете. В программке его не напечатали. Бабушка играла гениально, я аплодировала ей стоя. Потом вышел режиссер и объявил: «Прошу мадам Коровину снять парик и удалить грим». Старуха стащила накладку, протерла лицо салфеткой, и… это оказался Игорь! Зал ревел от восторга.
Марфа взяла печенье.
– Думаю, он мог бы стать яркой звездой на столичном театральном небосклоне, в кино. Но его Аглая до ручки довела, вот он и сбежал в Гольяновск подальше от нее.
– Сестра не ладила с братом? – уточнила я.
Неписайкина еще раз наполнила мою пустую чашку чаем.
– Они близнецы, внешне очень похожи были. В детстве Игорь нас разыгрывал: наденет платье, завяжет платок и приходит в гости: «Это я, Аглая!» Пару раз я попадалась, потом стала косынку с него сдергивать. А вот поведение у брата с сестрой было полярное. Мне всегда казалось, что младенцы в животе матери случайно характерами поменялись. Игорь мягкий, тактичный, сто раз подумает перед тем, как что-то сказать, никогда человека не обидит, даже если тот его оскорбит. В подростковом возрасте я злилась на Гарика, налетала на него:
– Почему ты терпишь хамство Аглаи? Врежь ей!
Он тихо отвечал:
– Ну зачем скандал затевать? Аги просто устала, поэтому злится. Нехорошо получится, если мы вдвоем кричать будем.
Марфа пододвинула ко мне тарелочку с печеньем.
– Оцените по достоинству фразу: «Аги устала!» Мы так Аглаю звали – Аги. Терпение у Игоря было неимоверное, а у сестры никакого. Если она чего-то захотела, трава не расти, подайте ей это. И все вокруг должны жить так, как она велит. В школе ее учителя обожали! Девочка была правильная до последнего ногтя. Уроки всегда сделаны, тетрадки, учебники в обертках, на занятиях сидит тихо, смотрит только на педагога. Коробка конфет, а не ребенок! До десятого класса она вела себя идеально, а когда окончила школу, ей голову и снесло. Растеряла всех друзей. И понятно почему. Кому понравится, что тебя постоянно шпыняют. Не горбись! Втяни живот! Что у тебя на голове? Зачем дурацкое платье нацепила? Ну ты и жениха нашла, гони его в шею! Надень туфли, которые я принесла, немедленно!
– Многие мамы, бабушки так себя с детьми ведут, – вздохнула я.
– Родители старше, – возразила Марфа, – и они родня, их терпеть приходится. А тут одногодка! Все от Аглаи сбежали. Она обижалась, звонила друзьям, орала на них. Я с Аги окончательно разошлась, когда та моего будущего мужа прогнать решила. Мы отмечали мой день рождения, сидели в кафе. Леня заказал всем девочкам шампанское, мальчикам – что они хотели. Ребята предпочли кто белое вино, кто красное, а Леонид себе заказал одну порцию коньяка. Аглая вскочила:
– Нельзя пить крепкое!
Леня удивился:
– Почему?
Аги в ответ:
– Потому что я запретила.
Леонид рассмеялся:
– Дома кошке приказывай!
Аглаю понесло:
– Нищий, голозадый! Решил на девочке из хорошей семьи по расчету жениться. Алкоголик! Убирайся вон! Марфе ты не пара! У нее другой есть!
Леня вскочил:
– Другой есть?
Аглая ему:
– Да! Не такой, как ты, урод и пьяница, с мамашей-поломойкой!
Я заорала:
– Милый, она врет!
И такой скандал вспыхнул! Еле-еле мы потом с Леней помирились. Он мне строго сказал: «Выбирай, или я, или подруга ненормальная». Думаю, понятно, кого я выбрала! Позвонила Аги и сказала, что больше ее никогда видеть не желаю. И что? Она исчезла? Как бы не так! Звонила постоянно, пыталась в гости зайти, на улице меня подкараулила, заявила:
– Хочу тебя от негодяя спасти! Леонид точно алкоголиком станет! Пить коньяк на день рождения нельзя! Нельзя! Нельзя!
Так она меня допекла, что, несмотря на твердое желание никогда с ней не разговаривать, я спросила:
– Почему?
Последовал ответ:
– Потому что я так говорю!
Пришлось ей объяснить:
– У Лени аллергия на все напитки, кроме коньяка. Отстань от нас. Не лезь.
Она в истерике забилась:
– Врет он! Врет! Пьяница! Ты с ним свою жизнь загубишь! Я только добра тебе желаю.
Аги из-за своего характера ни на одной работе удержаться не могла, отовсюду вылетала. Потом замуж вышла за Николая. Приглашение на свадьбу мне прислала, звонила, очень просила прийти. Говорила не так, как обычно. Как правило, она сразу произносила: «Ты должна…» А тут вежливо так: «Марфа, очень прошу, вы мне с мужем нужны».
Леня отказался, он сказал:
– Если считаешь возможным хамку простить, то иди.
Я поехала в ресторан. Там было полно народа, я никого не знала. Все, кого пригласил жених, были люди с положением: директора магазинов, депутаты райсовета, чиновники. Родители Николая умерли, у Аглаи тоже. С ее стороны были только я и Игорь.
Аги меня увидела, бросилась с поцелуями. Платье у нее было роскошное, по тем временам невиданное, на столе угощение шикарное. Я спросила:
– Муж твой, он кто?
Аглая улыбнулась:
– Простой человек, на кондитерской фабрике работает, фигуры из шоколада на заказ делает.
То-то я поразилась! Аги всегда говорила, что замуж по любви идти – глупость несусветная, надо найти мужчину с деньгами, со связями, старше себя. А тут! Парень, который на заводе пашет. Но когда я узнала, кто есть кто среди гостей, угощение оценила, вот тогда сообразила: Коля не прост. Чем муж Аги занимался? Откуда у него деньги? Понятия не имею.
В гости я к ним ездить стала. Жили они в избе, которая Коле принадлежала. Когда я впервые приехала, к дому подошла и изумилась: ну и ну! Обшарпанное деревенское строение, два этажа правда, и от Москвы близко, но на торфяных болотах. Участок кое-как обихожен, и он большой, от ворот до дома метров пятьсот топать. Дорожка вся побитая, по бокам кирпичи, так сказать, для красоты. Жалкое зрелище. Шагаю и думаю: «Уж лучше это убожество продать и купить в столице квартиру. Что за радость так жить? Небось печь топить приходится, воду таскать! Мрак! Вхожу внутрь! Дворец! Роскошнее, чем в Кремле. Ванная-туалет, телефон городской, паркет дубовый. Мебель… Я о такой и мечтать не могла. Наверное, у меня глаза из орбит вылезли. Николай потом показал маленький домик, там у него мастерская была. Фигуры он на заказ делал, шоколадные. Ну, скажу я вам, руки у мужика были золотые, он настоящий художник. И как он Аглаю терпел? У той после бракосочетания рот вдруг захлопнулся, я обрадовалась: поумнела подруга. Ан нет! Как только Аги забеременела, стала хуже прежней. Замечания лились рекой! Я стала ее избегать. Да она-то настырная! Звонила постоянно. Муж мой с течением лет в Бога поверил, воцерковился и однажды сказал:
– Знаю теперь, зачем Аглаю Господь мне послал: для воспитания терпения и смирения.
Да и я к хамке привыкла, перестала на нее злиться, не раздражалась, пропускала мимо ушей все ее пламенные речи.
С Игорем у нее были скандалы ежедневные. Брат был тихий, спокойный, он не реагировал на сестру. Ну и конечно, его спасало то, что он живет в Гольяновске, а она в Москве. Я, когда к Игорю в гости забегала, часто наблюдала такую картину: звонит ему Аглая, он говорит: «Аги, у меня Марфа». Любой нормальный человек сразу сообразит: долгий разговор неуместен. Любой, но не Аглая. Она говорила и говорила, Игорь клал трубку на стол и начинал заваривать чай. Периодически он сестре отвечал: «Да, да!» И занимался своим делом. Аги брата прямо грызла. Почему он не женился? Отчего в Гольяновске в местном театре тухнет? Он должен работать в Москве! Игорь ей в ответ: «Ты права, я подумаю».
Я понимала: Игорь останется холостяком, он боится получить в супруги бабу с характером сестрицы. Игорек женщин сторонился. Только не подумайте, что он хамил кому-либо. Нет, он был безукоризненно вежлив, любезен, комплименты говорил, с поклонницами всегда общался. Но ни с кем не дружил. С мужчинами тоже. Всегда был сам по себе. Исключение составляла только я. Мы с ним чай иногда пили. Игорь кофе терпеть не мог, а вот для чайной церемонии – устраивал целое представление. У него тьма банок была. Еще Гарик любил мастерить модели городов, прямо произведения искусства получались. Сначала изучал какую-нибудь европейскую столицу, например Прагу, смотрел фото, документальные фильмы. Затем строил макет центральной части. Красота получалась! На почве этого хобби у него с Николаем сложились хорошие отношения. Тот для души ваял шоколадные фигуры. Они общий проект затеяли: Игорь создает город, которого нет, придумывает его. Коля жителей из шоколада ваяет. Они оба загорелись этой идеей. Название придумали: «Королевство Шоколадного Пугала». Аглае не нравилось, когда супруг с ее братом вместе в мастерской что-то делали. Ну, да ее все бесило! Ларису она прямо затюкала, та не знала куда сесть, как на мать посмотреть, все было плохо! Наденет длинное платье, мать кричит:
– Вырядилась монашкой!
Нацепит короткое, слышит:
– Разврат! Так уличные девки выглядят.
Лара мне часто звонила, плакала:
– Тетя Марфа, ей-богу, я не знаю, как себя вести. Налево пойду. Меня отчихвостят. Направо сверну – еще сильнее получу. Вперед двинусь – нотация на час, назад вернусь – вопль, на месте замру – пощечин огребу.
Что я могла ей сказать? Мать тебе для воспитания терпения, смирения послана? Навряд ли эти слова подростку помогли бы. Аги невероятно повезло с близкими. Брат ей не возражал, муж подарками заваливал. Лариса только тихо плакала, мы с Леней ее принимали такой, какая она есть! Все ее почему-то терпели. А потом Юля появилась! И за нас за всех Аглае отомстила!
