Одни только термины, употребляемые в отношении типов собак, — «порода», «селекция», «чистота», «помесь», «линия», «наследование» — сами по себе указывают на происхождение собачьих пород. На самом деле бóльшую часть современных пород начали выводить во второй половине XIX века основатели собачьих клубов, переживавших в это время свой звездный час. В основном эти люди составляли часть социальной, экономической и интеллектуальной элиты западных стран, в то время охваченных страстью к стремительно развивавшимся наукам: биологии и агрономии. Естественно-научные дисциплины переживали головокружительный взлет, и начиная с конца XVIII века их представители приобретали все больший социальный и политический вес. Новые научные представления о живой природе и наследственности влились в кильватер естественной истории и усилиями некоторых антропологов, таких как Жюльен-Жозеф Вирей или Поль Брока, расширились до учений о человеческих «расах».

Эти убеждения непосредственно связаны с концепцией вида или «расы» как морфологического и поведенческого типа, подчиненного принципу корреляции и наследования признаков. В соответствии с этим принципом форма некоторых частей тела живого существа строго указывала на наличие ряда других признаков, касающихся не только прочих частей тела этого индивида, но и его наклонностей, способностей и предрасположенностей. Грубое и бездумное применение таких принципов в отношении человека привело к появлению настоящей псевдонауки, непосредственно связанной с научной средой и стараниями некоторых ученых получившей достаточно широкое распространение. Она послужила почвой для многочисленных идеологических дискурсов, ярко окрашенных расизмом и дискриминацией и касающихся так называемых «рас» или «типов» человека.

Следуя той же логике, признавали существование «индикаторных признаков», таких как лицевой угол или цвет кожи, которые могли указывать на то, что индивид обладает рядом специфических органических и психологических качеств, формирующих некий тип. Этот тип служил характеристикой той или иной «расы» или же социальной группы, например прирожденных преступников. Так, в последней трети XIX века итальянский криминолог Чезаре Ломброзо даже описал признаки «человека криминального» как определенного типа людей. Затем была выстроена иерархия типов, вершину которой занимали те, кто, как принято было считать, относились к высшим классам западного общества. Новообращенные эволюционисты полагали, что «низшие расы» располагаются посередине линейного генеалогического древа человеческого рода, занимая промежуточную ступень между обезьянами и другими «расами».

В сочетании с грубо истолкованными и использованными применительно к наследственности принципами детерминизма эти концепции послужили точкой опоры учения, названного евгеникой, основоположником которого был двоюродный брат Дарвина, Фрэнсис Гальтон. Зародившись в Англии в середине XIX века, оно быстро распространилось и получило всеобщее признание в западных странах. Защитники этого учения провозглашали, что отныне политика должна быть подчинена науке о наследственности и состоять в том, чтобы препятствовать воспроизводству человеческих типов, оцененных как низшие, и поддерживать органико-психологические типы, считающиеся нормальными. Такая стратегия должна была позволить среднему типу населения, постепенно совершенствуясь и приближаясь к чистоте идеального типа, вернуться к древним благородным типам. Именно на это учение ссылались нацисты в XX веке. Оно же дало толчок политике стерилизации людей, которые якобы являлись носителями ущербных признаков или считались низшими в некоторых штатах США и скандинавских странах вплоть до 70-х годов прошлого века.

Касающиеся и людей, и животных без разбору, занятые бесконечной игрой перекрестными ссылками, дискурсы вокруг наследственности и рас оказали прямое влияние на отношение к собакам и на манеру обращения с ними. Резкий рост численности клубов собаководства демонстрирует странную параллель с распространением этих идей. Клубы возникают практически повсюду в западных странах начиная с 60-х годов XIX века и очень быстро объединяются в федерации международного масштаба как раз в то же самое время, когда расовые идеи получают наибольшее развитие и самое широкое распространение. Заявленные клубами цели, свойственные их членам представления о живой природе и о биологических видах, сама их терминология очень точно вписываются в рамки этих учений, которые в данном конкретном случае были применены в отношении собак.

Первая цель кинологических клубов и обществ состояла в инвентаризации «пород» собак, которые рассматривались в качестве изначально чистых типов, узнаваемых по экстерьерным признакам — морфологии, цвету шерсти и т.п., — подвергавшихся бесконтрольному скрещиванию на протяжении долгого времени, в результате чего они перемешались между собой. Вторая цель напрямую следовала из первой: сохранять, а в случае необходимости и восстанавливать зарегистрированные породы при помощи направленного разведения, которое позволило бы — по мнению заводчиков — поддерживать породу в рамках принятых стандартов или же вернуть ей прежнюю чистоту крови. Опираясь на концепцию наследственности, упомянутую выше, заводчики полагали, что для поддержания или, более того, улучшения типа допустимо скрещивание собак только внутри породы — имбридинг, собак же с признаками отклонения от принятой нормы следовало к размножению не допускать. Необходимо было составить личные карточки и точные родословные на породистых собак: во Франции эта информация и сейчас заносится в LOF (Книгу французских родословных). И наконец, третьей задачей клубов было проследить историческое происхождение и родственные связи зарегистрированных пород, подобно тому как это делали многочисленные антропологи с так называемыми «расами» человека. Именно так и возникли породы: из литературы, выпускаемой клубами или отдельными людьми, которые вдохновлялись соответствующими идеями, с неизменными ссылками на богатую родословную любимой породы, как правило уходящую корнями в глубокую древность, так сказать, в первородную колыбель, с пространными рассуждениями, принимавшими вид научной полемики.

Чтобы еще нагляднее продемонстрировать всю глубину связи системы представлений о собаках с евгеникой и расовой теорией, приведем в пример одного из наиболее известных деятелей в мире клубов собаководства: Леона Фрэдли Уитни, автора многочисленных справочных изданий, касающихся как собак вообще, так и отдельных пород в частности. На него охотно ссылаются в работах, посвященных дрессировке собак и селекционному отбору при разведении пород, а некоторые из его книг и сегодня есть в свободном доступе. Однако, как подчеркивает Будянски, Уитни не ограничивался собаками, оперируя понятиями рас и наследственности: он также был яростным защитником евгеники и стерилизации людей, в пользу которой он выступил в одной из своих работ, опубликованной в 1934 году, — The Case for Sterilization. Эта книга имела широкий международный резонанс. Гитлер даже направил в адрес ее автора благодарственное письмо за разработку этой темы. В ответ Уитни с одобрением отозвался о действиях Гитлера как дальновидного правителя, когда тот приводил в жизнь политику стерилизации умственно отсталых и душевнобольных (подробнее об этом можно прочитать в работе Будянски (Budiansky, 2002, p. 34-35)).

Разумеется, из этого вовсе не следует, что учредители и члены кинологических клубов все поголовно были сторонниками евгеники, расистами и страстными поклонниками тоталитаризма, — речь совсем не об этом. Важно также подчеркнуть, что было бы совершенно беспочвенно и необъективно осуждать все нынешние клубы собаководства на основании истории их происхождения — равно как и самих породистых собак, которые здесь совсем уже ни при чем! Понятно, что в данном случае мы говорим о клубах в совершенно ином контексте. Идеологическая кузница, в которой ковался этот общественный институт, не имеет ничего общего ни с целями нынешних людей, так или иначе с ним связанных (от времени существования первых клубов их отделяет вековая дистанция), ни с тем, какой смысл они вкладывают в свою деятельность. Точно также можно говорить о том, что нет ничего зазорного в занятиях футболом, регби или теннисом в рамках спортивных ассоциаций: при этом не обязательно подписываться под идеологией, изложенной выше, хотя эти ассоциации, тоже появившиеся в конце XIX века, были тесно связаны с подобными понятиями и предубеждениями.

Я всего лишь хотел подчеркнуть, что идея о существовании совершенно разных пород, представляющих собой определенные типы, чистоту которых необходимо сохранять при помощи внутрипородной репродуктивной селекции, — так вот, эта идея возникла совсем недавно по сравнению с древней историей наших взаимоотношений с собакой, распространившихся едва ли не на весь мир. Эта идея представляется нам совершенно очевидной и естественной, хотя на самом деле, если обратиться к историческим и антропологическим данным, легко заметить, что она довольно странная. Особенно если принять во внимание то обстоятельство, что она имеет идеологическую подоплеку и исходит из ложных представлений о биологическом виде и наследственности. Все это вместе взятое не могло не обернуться для породистых собак последствиями весьма неприятными, в чем далее мы сможем убедиться.