Пропагандистский тур отменили, и Фрэнки Фуэнте отправился домой, в штат Пиауи. Там он намеревался купить плантацию карнаубы и провести остаток жизни, наблюдая за тем, как люди зарабатывают для него деньги. А Кэш Бейкер вернулся в академию, к преподаванию.

Сначала казалось, что изменилось немногое. За президентскими похоронами последовал месяц траура: приспущенные флаги, черные нарукавные повязки, в офицерской столовой — вода вместо вина. Новый президент, Арман Набуко, в краткой речи на инаугурации пообещал отсутствие больших перемен и продолжение политики, сделавшей Великую Бразилию силой добра в несовершенном мире. Активность диких поселенцев в Андах, Великой пустыне и вдоль северных границ была быстро подавлена, новые призывы к независимости националистов вроде «всадников свободы» заглохли, как и прежде, антиправительственные плакаты были сорваны, граффити ободраны, ссылки на сайты бунтовщиков — вытерты из сети. А через день после окончания траура ЦТРС вдруг уволил тысячи гражданских и правительственных чиновников. Было объявлено, что генерал Арвам Пейшоту, командир экспедиционного корпуса в системе Сатурна и официальный глава сил альянса, передаст командование Эуклидесу Пейшоту и вернется на Землю.

Многие офицеры академии хотели узнать у Кэша, что же это значит. В конце концов, он не только служил там, но и не раз лично встречался с генералом. Разве Арвам Пейшоту из тех, кто с легкостью отдает власть? Вправду ли он позволил себе слишком многое, когда отправил экспедицию против бунтовщиков на Уране? Генерала сместили, потому что он — угроза новой администрации? Или дело в том, чем новый президент обязан радикальным «зеленым», хотевшим уйти из Внешней системы, считавшим, что оккупация лун Сатурна и Юпитера — всего лишь растрата ресурсов, которые так нужны для оздоровления Земли?

Кэш отвечал уклончиво. Конечно, смещение генерала значит, что военные силы в окрестностях Юпитера и Сатурна перейдут под командование гражданского, но ведь война окончилась, и, как сказал президент, гражданское начальство — важный шаг к нормализации обстановки во Внешней системе. Жаль, что генерал лишился поста. Сэр Арвам Пейшоту — настоящий солдат, отличный командир и заслуживает большего. Но те, кто стоит на открытой всем взглядам, одинокой вершине власти, иногда не выносят напряжения и ломаются. Охотник убивает зверей, но иногда звери губят охотника. Насколько видится людям, служившим под началом полковника, тем людям, которые занимались непосредственной работой по умиротворению и восстановлению, жизнь продолжится, как и раньше.

Кэш ошибался. Это выяснилось быстро. Спустя несколько дней после смещения Арвама Пейшоту всем военным предложили подписать клятву верности новому президенту. Офицеры академии злились и спорили. Одни говорили, что это лишь пустая формальность, другое — что они уже приносили клятву верности стране, поступая на службу, и уж если приносить клятву верности, то должности президента, а не конкретному человеку, временно занимающему ее. Споры приобрели такой накал, что командующий академией генерал–майор Лоренц запретил все политические беседы в столовой. Многие перестали разговаривать друг с другом, а двое младших лейтенантов устроили дуэль. Они дрались на ножах, наделали друг в друге дырок, потом объявили ничью, пожали друг другу руки и вместе отправились в госпиталь.

Кэш продолжал говорить всем любопытствующим, что не интересуется политикой, отказывался вставать на чью–то сторону и вместе с другими, как подобает, подписал клятву верности. Спустя несколько недель рано поутру его бесцеремонно разбудили. Кэш открыл глаза и увидел капитана ЦТРС и за ним — двух солдат. Троица едва втиснулась в спартанскую комнату Кэша.

Капитан сказал, что Кэша не арестуют, если он будет сотрудничать. Тот, ощущая себя поразительно спокойным, ответил, что с удовольствием, если узнает как.

— Мне приказано доставить вас для допроса.

— То есть вам сказали доставить меня, но не сообщили зачем? Об этом знает мой непосредственный начальник? — спросил Кэш.

— Конечно. Капитан, вам десять минут на сборы.

— Без проблем. Думаю, могу побриться и наведаться в туалет по дороге.

— Если уж на то пошло, мы найдем для вас и душ, — добавил офицер ЦТРС.

Кэша привезли на конвертоплане на большую базу ВВС по другую сторону Монтеррея, а там посадили на пузатый транспортный самолет, «Тапир L4» — машину, на которой Кэш перевозил грузы к востоку от Великих озер тринадцать лет назад, когда только получил крылышки и полоски на униформу. Кэша замкнули в капсуле, используемой для перевозки важных персон и высокопоставленных офицеров: с кроватью, холодильником, полным закусок и сока, туалетом и душем. Капитан ЦТРС знал, о чем говорил. Транспорт приземлился в Бразилиа около полуночи. Кэша посадили в правительственный лимузин, привезли в государственный отель в центре города и отконвоировали в комнату на самом верху с большой кроватью и окном от пола до потолка. Из окна открывался вид на парки Эйшо Монументал вплоть до белой шипастой короны кафедрального собора Пресвятой Девы Марии, озаренного прожекторами, похожего на корабль, готовый к старту в вечную ночь. Кэш подумал: едва ли его привезли затем, чтобы попросту расстрелять — по крайней мере, пока. Но чего же они хотят и кто эти «они»?

На следующий день Кэша отвезли за десяток кварталов от отеля в Министерство информации, где пара неразговорчивых солдат ЦТРС провела пилота внутрь через служебный вход. Все трое поднялись на лифте в открытый офис, полный гражданских и персонала, работающего с бумагами и виртуальными экранами. Никто не удостоил Кэша и взглядом. Пилота отвели в маленькую комнатку без окон в дальнем углу зала, усадили за исцарапанный стол, предложили располагаться как дома. Охранник принес охлажденный чай в бумажном стаканчике. Комнатка ничем не примечательная: бледно–зеленые стены, пол из черного пластика. Никаких брызг засохшей крови, колец для наручников на столе, видимых камер наблюдения. Ничего. Но наверняка снаружи, у открытой: двери, стоит охрана.

Кэш ощущал себя очень уязвимым, беспомощным, хрупким. Вся жизнь будто слилась в одну точку, в это время и место, в последнее решительное испытание, которое может погубить навсегда.

Кэш просидел в ожидании больше часа. Наконец пришли гражданский и полковник ЦТРС, закрыли дверь. Полковник отдал честь в ответ, приказал сесть, сам уселся напротив. У полковника, подтянутого и уродливого, как жаба, были маленькие темные глазки, изрытые оспой щеки и расплющенный нос, наверняка принявший не один удар. Офицер снял черную каскетку, открыв бритый скальп и узловатый шрам над ухом, бросил каскетку на стол и сообщил:

— Капитан, мне нужно, чтобы вы ответили на пару вопросов. Надеюсь, вы сможете?

— Да, сэр! — ответил Кэш.

Он понимал: лучше не спрашивать о чем. Скоро выяснится.

— Вы когда–нибудь надевали шлем для магнитно–резонансной томографии?

— Нет, сэр.

— Вы сейчас наденете, — велел полковник. — Она подскажет нам, когда вы говорите правду, а когда нет.

— Сэр, я постараюсь ответить на вопросы как можно лучше.

— Вас ранило, — сказал полковник и коснулся лба кончиком пальца.

— Да, сэр, — подтвердил Кэш.

— И в результате пострадала ваша память.

— Так точно, сэр.

— Потому что из–за раны, возможно, вы сами не будете знать, когда говорите правду, а когда нет, потому что не знаете правды о своем прошлом. Но MPT-шлем поможет нам распознать эту ситуацию.

— Полагаю, у меня нет выбора, — заметил Кэш.

— Почему же нет? — по–прежнему улыбаясь, осведомился полковник.

— Я могу вызваться добровольцем, или меня посадят под арест.

— Вы быстро учитесь. Это замечательно, — заметил полковник.

— Тогда приносите шлем.

Шлем плотно сел на бобрик Кэша. Гражданский включил планшет, надел спексы, задал Кэшу пару вопросов для калибровки прибора и наконец сообщил полковнику, что все готово. Остаток дня полковник говорил с Кэшем о работе до Тихой войны: о полетах на транспортах, о вылетах на боевых самолетах над Тихим океаном, когда Великая Бразилия показывала зубы Тихоокеанскому сообществу, об испытаниях «Ягуара–призрака», о программе подготовки к J-2. На следующий день говорили об экспедиции на Сатурн, и тогда дела пошли хуже.

Кэш не помнил абсолютно ничего. На месте всей операции «Глубокое зондирование» и миссии по сбиванию с курса глыбы льда, направленной на Фебу, — пустое место. В памяти хватало и других дыр. Полковник атаковал их со всех сторон, а гражданский техник наблюдал активность в мозгу Кэша на планшете. Пилот обливался потом. Думать мешала сильная до тошноты пульсирующая боль за левым глазом. Полковник прервал допрос, и Кэшу дали таблетку, ослабившую боль. Но когда допрос возобновился, Кэш не мог нормально думать, злился и волновался, а полковник снова и снова спрашивал об атаке на запущенную террористами глыбу льда.

Кэш рассказал все, что знал. Он помнил то, о чем говорил с генералом Пейшоту, знал, что летал с Луисом Шуаресом и пилотом Евросоюза, Верой Джексон. Кэш помнил о том, как Луис рассказывал о миссии, но не помнил ее самой. Он не помнил боя, отстрела автоматических систем защиты на астероиде, попадания в истребитель и того, что произошло потом. За глазами пульсировала боль. Ярость и отчаяние делались злее и жарче. Кэш злился на себя, на то, что произошло с ним, на все полковничьи инсинуации и непрестанные расспросы. Наконец Кэш взорвался, грохнул кулаком по столу и закричал. Ведь он сам пытается вспомнить, что случилось, с того самого момента, как пришел в себя, — но не может, потому что его памяти попросту нет!

Полковник откинулся на спинку сиденья, опер голову на сцепленные руки и внимательно посмотрел на Кэша, а затем приказал технику показать видео. Тот развернул планшет так, чтобы капитан увидел изъязвленную глыбу льда, медленно вращающуюся вокруг длинной оси среди постепенно истончающегося облака мелких обломков.

— Я помню, что я это видел, — сказал Кэш. — Это когда мы разбили его рельсовые пушки и двигатель. Но я не помню, как я был при этом.

Кэш уже чувствовал, что ему сейчас скажут, — и это было словно кулаком в живот. Глыба льда окрашивалась в разные псевдоцвета, демонстрируя данные радаров, микроволновых сканеров и широкополосной оптической телеметрии. Инфракрасный образ показывал глубокие борозды, пропаханные от носа до кормы, и горячий кратер на месте, где взорвался реактор. На поверхности засверкали вспышки — астероид выпустил тучу дронов, атаковавших истребитель Кэша. Они исчезали один за другим в красных вспышках — их сбивала защита корабля. Затем — мощная белая вспышка. Попадание. Корабельные системы отказали.

— Этим видео вам объяснили, за что вы получили Медаль за доблесть. Вы атаковали астероид, разбили большую часть его защиты, но ваш корабль был поврежден. Но вам не показали вот это.

Полковник протянул руку и тронул угол экрана.

Открылся вид части колец Сатурна, освещенных находящимся снизу Солнцем. Картинка увеличилась, следуя вдоль параллельных полос льда и пыли к яркому выхлопу термоядерного реактора и угловатым очертаниям буксира дальних. На изображение буксира легла координатная сетка, появились цифры, описывающие направление и величину вектора скорости, мощность двигателя, радарные данные, сведения по защите и множество другой информации. На вложенном окошке показывался курс буксира к щели Килера и к арке кольца А за ней.

— Вы помните это? — спросил полковник.

— Нет, — прошептал Кэш.

У него во рту пересохло. Язык — будто кусок дерева.

— Если вы хотите сказать, что это — с камер моего корабля, то ошибаетесь. Мой истребитель погиб у Фебы — и я с ним. Чем бы это ни было, оно не имеет со мной ничего общего.

— Посмотрим, всколыхнет ли это вашу память, — сказал полковник и снова коснулся экрана.

Видео перепрыгнуло через несколько минут. Теперь буксир менял курс, вереница цифр внизу показывала, что следующий за ним корабль тоже менял курс. Наверное, были выпущены следящие дроны, севшие на хвост буксиру, будто ретивые гончие. Выскочило текстовое сообщение с деталями послужного списка Кэша и приказом остановить атаку.

Кэш наклонился вперед. Он взмок от пота с головы до ног, стиснул руки коленями, плотно сцепил пальцы. Его била мелкая дрожь, будто машину, готовую взорваться.

Всплыло новое окошко — заряжался гамма–лазер. А потом наступило безумие. Кроме видеопередачи, отключилось все: связь с дронами, системы гамма–лазера, радар, управление — буквально все. Изображение резко качнулось вправо, длинные дуги пыли и обломков превратились в муть, изображение сфокусировалось — и вспыхнуло белым. Затем все погасло.

Полковник откинулся назад, пристально глядя на Кэша. За полковником сидел сосредоточенный техник в спексах, высматривающий на планшете, как щелкают шестеренки в пилотской голове.

Кэш вцепился в шлем, содрал с себя, сплющил. Внутри стало пусто и тошно. Во рту — кровь. Кэш прокусил себе щеку.

— Я никогда раньше этого не видел! Я не знаю, откуда вы это взяли, но оно не имеет ничего общего со мной.

— Вы знаете человека по имени Лок Ифрахим? — спросил полковник.

Застигнутый врасплох Кэш заморгал.

— Дипломата, — добавил полковник.

Кэш покачал головой.

— Вы никогда не встречали его?

— Если я и встречал, то не помню. Что случилось с кораблем, который гнался за тем буксиром? Словно выстрелили чем–то, парализующим электронику…

— Корабль не подчинился прямому указанию прекратить атаку и был нейтрализован. Вам точно ничего не говорит имя Лок Ифрахим?

— Я не помню, чтобы я встречал его, — ответил Кэш.

Он подумал, что, возможно, благодаря этому человеку и попал в переделку. Наверное, перешел дорогу или надерзил. Интересно, какое отношение имеет этот Ифрахим к запрету атаковать буксир?

— Капитан, вы не помните очень многое, — заметил полковник. — Давайте начнем снова.

Назавтра никто не пришел за Кэшем. Дверь в комнату осталась закрытой снаружи. Охранник приносил еду. Половина функций терминала была блокирована, но телевидение работало. Правительственный канал (то есть официально правительственный, все другие тоже принадлежали правительству) — передавал сжатую сводку новостей о возвращении генерала Арвама Пейшоту на Землю. Прокрутили и двухсекундный ролик, показывающий генерала с героем войны в инвалидной коляске, пожимающим руку офицеру. Кэш много раз пересмотрел ролик, чувствуя подкатывающую тошноту. Очевидно, Кэша хотели использовать для того, чтобы унизить и погубить генерала. Он сделал Кэша героем, образцом землянина в Тихой войне. А если верить полковнику, Кэша не убили на Фебе. Кэш сумел выжить и отчего–то взбунтовался, нарушил прямой приказ…

Никто не явился и на следующий день. Спустя сутки, когда Кэш уселся завтракать, открылась дверь, и вошел престарелый офицер в униформе ВВС. Он представился подполковником Марксом Вермелью и сказал, что будет советником Кэша.

— Я не знал, что мне понадобился адвокат. Я что, арестован? — спросил пилот.

Теперь он был спокоен. Если не можешь повлиять на происходящее и до сих пор так и не узнал, зачем вся эта возня и допросы, — уж лучше плыть по течению.

— Сынок, я тебе не адвокат, — сказал подполковник.

Симпатичный старикан. Темно–коричневая кожа, седые волосы на голове — белой щетинистой подковой вокруг залысины на темени.

— Я твой советник, — терпеливо пояснил старик. — Я здесь, чтобы помочь тебе выступить перед подкомиссией сената по внеземным делам. Кстати, как этот кофе? Не надо, не вставай. Я налью себе сам, а потом мы займемся твоими показаниями.

Старик вкратце пересказал то, что Кэш уже слышал от полковника на допросах: миссия к Фебе, повреждение истребителя дроном с ледяного астероида. Истребитель сумел отремонтироваться, Кэш проложил курс назад, к внутренней части системы Сатурна, засек цель и пошел в атаку. Кэш не подчинился однозначному приказу прекратить атаку, и системы истребителя были отключены. Корабль пошел сквозь кольца и снова попал под удар. Базальтовая крупинка разбила нос и разлетелась на десятки раскаленных докрасна осколков. Большинство безвредно погасило энергию в изоляционной термопене, заполнявшей полости корабля, но один врезался в экран виртуальной реальности на шлеме Кэша, пробил дыру и пропахал мозг пилота.

Кэш сказал, что никогда не бывал вблизи колец. Его убил осколок дрона, погубившего корабль. И его самого, Кэша Бейкера. Подполковник Вермелью покачал головой, потыкал в угол планшета и вывел на экран фотографию чего–то, что напоминало миниатюрную луну: темную, угловатую и неровную, испещренную щербинами.

— Вот он и убил тебя, — сообщил подполковник. — Команда экспертов–криминалистов вытащила пылинку из внутренней обшивки жилого отсека. Сынок, это базальт. Пироксен с примесью железа и никеля. Кольца Сатурна состоят почти сплошь изо льда, но по ним рассыпана масса скальных кусков. Перед тобой — один из них.

Кэш похолодел. Кожа по всему телу ощущалась как резиновая, будто пыталась сжаться. Все вокруг стало мертвым, утонувшим в ярком свете. Голубое небо за окном сделалось чужим, невообразимо далеким, как потерянный рай.

Подполковник окинул Кэша дружелюбным взглядом и заметил:

— Я понимаю, как ты себя чувствуешь. Но тебе придется признать: то, что тебе вдалбливали, — это лишь половина правды.

— Дело в генерале Пейшоту, ведь так? Вы хотите разгромить его и используете меня.

— Я хочу, чтобы ты сказал правду.

— Вы хотите, чтобы я изображал память о том, чего я не помню.

— Нет, сынок, — мягко укорил подполковник. — Это делается не так. Я не хочу, чтобы ты лгал. Я хочу, чтобы ты сказал правду — а перед тем понял: тебя подставили, налгали тебе. Генералу и его людям был нужен герой, а ты идеально подходил — за исключением того маленького неприятного эпизода, где ты не подчинился приказу и подставился под удар. Потому генеральская команда обрезала и отшлифовала твою историю, сосредоточилась на героической части. Насколько мы можем видеть, ты и вправду герой. Ты пилотировал тяжело поврежденный корабль, но чертовски постарался исполнить свою миссию, погнался за законной целью и никак не мог знать, подлинный ли полученный тобой приказ. Ты исполнил свой долг в горячке и суматохе боя. Но, сынок, это не меняет того факта, что тебя использовали. Генерал Пейшоту и его люди скрыли все, что не устраивало их. Их эксперты нашли и спрятали убивший тебя кусок базальта — вместе с «черным ящиком» истребителя. Генерал знал все — и скрыл, потому что правда не подходила его целям. Возможно, ты и не помнишь, как пошел за тем буксиром дальних, но ведь ты пошел и атаковал его. Правда именно такова.

— А если я не захочу говорить? — спросил Кэш.

— Сынок, ты сейчас не в том положении, чтобы торговаться. Это уж точно. Дело пойдет или с тобой, или без тебя. Но если без тебя, нам придется поверить в то, что ты обо всем знал и соучаствовал в преступлении сознательно. Но если ты встанешь перед подкомиссией и расскажешь правду, тогда к тебе отнесутся милосердно. Обвинения в соучастии не будут выдвинуты. Ты останешься на свободе. В общем, почему бы нам не пройтись по твоим показаниям еще разок и не удостовериться в том, что ты все понял?

И прошлись еще разок. И еще. И еще.

Через два дня Кэш встал перед подкомиссией сената по внеземным делам и свидетельствовал под присягой. Он смог ответить на заданные сенатором вопросы, салю собой, известные заранее, указывавшие на заговор, вовлекавший таинственный буксир дальних. После Кэш побежал в ближайшую уборную, и его вырвало. Подполковник Вермелью отвез пилота в отель, заказал бутылку бренди, выпил с Кэшем, сказал, что придется оставаться в Бразилиа еще с неделю или вроде того и быть готовым отвечать на вопросы подкомиссии, если они возникнут.

Кэш прождал три дня. Первой же ночью он допил бренди, а утром заказал бутылку виски и начал день с нее. Кэш хотел забыться, не думать о том, что сделал, — и о том, что сделали с ним. Утром третьего дня его подняли с постели два солдата ЦТРС, сунули под холодный душ, держали до тех пор, пока Кэш не начал орать, одели, побрили и погрузили на самолет до Монтеррея. Генерал Арвам Пейшоту умер. После официального обвинения в военных преступлениях, включавшего необоснованное убийство гражданских в битве за Париж и отказ от спасения команд обездвиженных кораблей дальних после конца войны, генерала выпустили под надзор старейшего представителя клана. В этот же день Арвам выстрелил себе в голову из служебного револьвера.

Спустя две недели Кэш стоял перед трибуналом, продлившимся всего двадцать минут. Кэша лишили звания, наград и уволили без пенсии и права ношения формы. Кэш подрейфовал на север вдоль побережья, от города к городу до Техаса, стал работать на банду, занимавшуюся контрабандой антибиотиков, оружия и оборудования, украденного со складов корпуса АР. Кэш и напарник, тоже бывший пилот ВВС, по очереди летали на самолете банды, простейшей одномоторной машине с двигателем на спирту, вдоль края Великой пустыни. Кэш сильно запил. Он держался, когда приходило время работать, но в свободные дни пускался во все тяжкие.

Однажды он сидел в похожей на пещеру кантине крошечного захудалого городишки к северу от руин Уичито. Дощатый бар, скамейки, перед носом — бутылка кукурузного виски. Небо снаружи было желтым от пыли, принесенной с пустошей Великой пустыни. Горячий ветер гнал клубы пыли по древнему шоссе мимо рваной линейки домишек из ворованного дерева, торчащих между пустых участков, будто зубы в щербатом рту. На единственном окне кантины трепетала и хлопала пластиковая занавеска. Ветер залетал сквозь открытую дверь, вихрился, нес пыль с шоссе, шуршал на полу из утоптанной земли. От пыли зудела потная кожа под рубахой, чесалась голова. Кэш отрастил волосы, обвязывал их платком, чтобы не падали на глаза. Он искоса посматривал на экран в углу. Передавали новости о рейде к гнезду каких–то ученых–бунтовщиков в Антарктиде. Кто–то зашел в кантину, сел рядом, и Кэш услышал:

— Эй, братишка, давно не виделись.

Кэш обернулся сказать, что он никому тут не брат, и увидел долговязого парня в зеленой рубахе и синих джинсах АР-корпуса. Билли Дюпри, двоюродный брат и лучший друг детских лет в Бастропе. Билли улыбнулся и спросил:

— И чем же ты занимаешь, кроме отращивания шевелюры?

Оба захохотали одновременно, обнялись, захлопали друг друга по спине. Билли попросил у бармена стакан, налил себе виски из бутылки Кэша, поднял тост, опрокинул в себя выпивку и налил по новой. Кэш спросил, что же Билли делает посреди нигде, а Билли заметил, что может спросить у Кэша то же самое.

— А, я жду. Тут дело намечается. А ты, вижу, завербовался в корпус?

— А про тебя говорят, что там, в космосе, для полетов на тамошних кораблях, тебя превратили в супермена?

— Сейчас я уже все, — сказал Кэш и поднял правую ладонь. — Видишь?

— По мне, как скала.

— Ну да, но ты бы посмотрел на нее, когда я трезвый.

Затем они постарались перепить друг друга. Кэш в последний раз видел Билли, когда мать умерла от сердечного приступа во сне. Господи боже, десять лет назад! Кэш тогда снабжал части генерала Пейшоту в операции по выкуриванию бандитов из руин Чикаго и окрестностей. Кэшу дали отпуск, он вскочил на «Тапир L4» до Атланты, оттуда прилетел в Бастроп на скрипучем древнем конвертоплане АР, пришел на похороны, одетый в синюю парадную форму, и вернулся в Чикаго на следующий день.

Кэш представлял, зачем его отыскал двоюродный брат, и знал, что тот перейдет к делу в нужное время. А пока Кэш с удовольствием вспоминал старые добрые дни, говорил о том, что случилось со старыми знакомцами, соседской ребятней и приятелями по спортзалу. Он сказал Биллу, что вполне доволен нынешней работой. Не по расписанию, это да, и с оплатой то густо, то пусто, но путешествуешь повсюду, видишь интересное.

— Я даже женился однажды в Чиуауа, — поведал Кэш. — Продержался целый месяц. Знаешь, может быть, я и до сих пор женат. Мы моментально обнаружили, что не подходим друг другу, и не стали заботиться о формальностях. И это единственный раз, когда я попытался осесть. Теперь я или на дороге, или в воздухе.

Билли сказал, что давно женат и уже сыну три года.

— Ты на самом деле в АР-корпусе? — спросил Кэш.

— Ну да.

— И где базируешься? Прямо здесь?

— Нет. Я в транспортном отделе, и база наша в старом добром Бастропе. Мы с дядей Говардом и еще пара наших завербовались уже давно.

— Транспортный — это когда летают? — спросил Кэш.

— Ну да. А еще автопоезда.

— Это точно какой–то хитрый трюк дяди Говарда.

Билли внимательно посмотрел на Кэша. По обеим сторонам его бледно–голубых глаз залегли глубокие морщины, в пышных бандитских усах пробивалась седина. Да, оба сильно изменились с тех пор, как слонялись вместе по кварталу, часами глазели на улицу, ставили ловушки на енотов и продавали их шкурки по пять сентаво, бегали с поручениями от парней, околачивавшихся в боксерском зале двоюродной бабки.

Когда все расходились, друзья частенько устраивали спарринг на туго натянутом полотнище ринга. Билли с его длинными руками, резкими крюками и прямыми обычно забивал Кэша. Да Билли был и умней — но без способностей к математике, которая и запустила Кэша в космос, отправила на Луну и дальше, в систему Сатурна и на Тихую войну.

— Ты, наверное, удивляешься тому, что нам повезло встретиться, — с лукавой усмешкой заметил Билли.

— Наверное же, не по чистой случайности.

— Суть в том, что нам всегда нужны хорошие пилоты.

— АР-корпусу или дяде Говарду? — спросил Кэш.

— Ну это ж практически одно и то же. Дядя Говард, в общем и целом, заведует складами в Бастропе. Дядя просил передать тебе, что если захочешь — у нас есть вакансия.

— Можешь сказать дяде, что я благодарен за предложение. Но, мне кажется, я не слишком подхожу для АР. И без обид. Уж что есть, то есть.

— Если ты думаешь про свое прошлое — мы с этим уж сладим. Нам все равно, что там было или не было, — сказал Билли. — Мы — твоя семья. А свои держатся друг за друга, несмотря ни на что.

— У меня уже есть работа, — возразил Кэш.

— Ненадолго. Твои приятели выживают лишь потому, что платят кое–кому и те не замечают происходящего у них под носом. Но я слыхал, что близится чистка местных продажных чиновников. Братишка, могут замести за компанию и тебя. В общем, выбор твой. Если надумаешь к нам — звони в любое время, — сообщил Билли, вынул сложенный листок бумаги из кармана комбинезона и положил на стойку.

— Вам нужен пилот? — спросил Кэш.

— Ну да.

— А о каких самолетах идет речь?