Олег Дивов
Не поддается оцифровке
Тридцатого апреля система вновь отложила запуск дрона-наблюдателя на Дятлово «по погодным условиям». Над всем районом небо было хмурое – унылая серость, постылая морось, – но работать можно, а вот дятловское направление будто заколдовали, там задувало всерьез и ходили грозовые тучи. С точки зрения системы дрону опасно туда соваться. Что значит «фигня, проскочим», система не понимает. В нее забиты параметры нелетной погоды, и точка. А пресловутый «русский авось», коим мы испокон веку одолеваем, превозмогаем и упромысливаем все на своем пути, – не поддается оцифровке.
Дима из-за этого страдал. У него сыпалась весенняя проверка линий электропередачи. Весь район осмотрели, кроме жалкой ветки, уходящей от поселка Дятлово в лес, а по отчету выходит – не весь. Система железная, ее не накажут, а Диму выдерут. Конечно, для таких случаев есть формат объяснительной записки «по объективным обстоятельствам», мы ж не звери. Напиши, как было, приложи к отчету, мы рассмотрим – и выдерем. Потому что не смог обеспечить исполнение, не изыскал внутренние резервы, не проявил инициативу и творческий подход – короче, не одолел, не превозмог, не упромыслил, ну прямо нерусский.
Дима глядел в окно. За окном было серо и мокро, но работать можно. Глаза бы не смотрели, тьфу, пропасть.
Митя тоже глядел в окно. Вернее, он повернулся в ту сторону очками, а что там у него в очках, бог весть. По регламенту АО «Карягинские энергораспределительные сети» работать в контактных линзах можно только на линии, а в офисе – будь добр, надевай штатные VR-очки. Это кто-то очень умный из руководства придумал, что, когда у сотрудника на глазах линзы, невозможно понять, делом он занят или ерундой страдает. А раз в очках – ну точно работает. Можно ведь подойти и заглянуть, верно?.. Персонал сначала возмутился, а потом эту инициативу одолел и упромыслил. В линзах не поспишь на рабочем месте, а очки-то темные, в них – запросто.
Судя по тому, как Митя иногда хмыкал, он в очках не спал, но точно страдал ерундой. Он всегда так хмыкает, когда в Интернете кто-то неправ.
– Кто заявку напишет? – спросил Дима, не отрываясь от окна.
– Ты начальник, ты пиши, – буркнул Митя.
– Я начальник, я подпишу.
– Все равно не разрешат.
– Тоже верно.
– Э-э… А что за заявка?
Дима недовольно оглянулся на Митю.
– Какая разница, если ты уже заранее сдался, пораженец?
Митя сдвинул очки на лоб и уставился на Диму.
– А когда нам что разрешали?.. – спросил он. – Но я не сдался, я с тобой. Если ты не заметил, я сижу на работе в выходной и жду погоду. Не скажу, что это подвиг, но… Где ты еще найдешь такого верного оруженосца?
– Тогда повелеваю – Дмитрий Анатольевич, эсквайр, составь заявку на вылет дрона под ручным управлением по фактической погоде на осмотр дятловской ветки.
– Э-э, Дмитрий Анатольевич, мессир, позвольте вам напомнить, выходной же нынче. Кто ее увидит, ту заявку, кроме оперативного дежурного?
Дима тихо зарычал:
– Вот оперативный и увидит! Он ее заверит, и она уйдет в реестр сегодня, тридцатого числа – еще апрелем уйдет, что тут непонятного?! Первое мая – это уже другой месяц! То есть на месяц позже!
– Э-э… Первое мая – на месяц позже, чем тридцатое апреля?
– Угадал. Только никому не говори. Решат, что мы чокнутые.
– Точно. Никудышный я бюрократ, – сказал Митя, вернул очки на место и быстро забегал пальцами по столу.
Дима тоже надел очки и так впился глазами в метеорадар, что еще чуть-чуть – и сдвинул бы облачные фронты взглядом.
«Нет, не проскочим, ветер порывистый и резкий, я просто не успею среагировать, а меня уже сдует», – подумал он. Дрону надо пролететь над линией туда и обратно, и в паре мест его сейчас с гарантией приложит об сосну. Крайняя безопасная точка – собственно Дятлово, двадцать километров отсюда. Там последний оплот цивилизации на краю глухого леса: вышка мобильной связи, магазин, почтовое отделение и заправка у перекрестка за околицей. Заправка – место романтическое, туда модная молодежь из города ездит кофе пить. Сидят парочки в тепле и уюте за прозрачной стеной, потягивают вкуснейший газпромовский кофеек, глядят на Большую Дорогу, по которой летят со свистом грузовики-автоматы и пассажирские лайнеры… Дима тихонько вздохнул. Может, бросить это бесплодное сидение и махнуть в Дятлово?
– Написал, – сказал Митя. – Проверяй. Слушай, может, свалим отсюда на пару часов? К центральному офису.
– Зачем?
– Крестный ход же.
– Землю – крестьянам, фабрики – рабочим, опиум – народу, – буркнул Дима, принимая заявку.
– Там наши петь будут.
– Мракобесие и джаз, – сообщил Дима, сосредоточенно изучая текст.
Митя надулся. Он в свободное время играл на бас-гитаре, и его каким-то боком занесло в группу, которая дубасила православный дум-металл. Дима непочтительно обзывал это хобби «замыканием головного мозга на землю».
– Между прочим, Элвис пел в церковном хоре!
– Элвис плохо кончил, – отрезал Дима. – Нет, если тебе очень надо, если ребята обидятся или что-то еще такое – иди. А я не могу. Меня оттуда увезут на «Скорой». Я там загнусь от хохота.
– Ну, повод и правда не очень…
Дима фыркнул. Повод был, с его точки зрения, просто сногсшибательный. Он глазам своим не поверил, когда получил сообщение из центрального офиса:
«Уважаемые коллеги! Уважаемые руководители!
Напоминаем, что 30.04 пройдут мероприятия, связанные с принятием на территории центрального офиса АО «Карягинские электросети» иконы небесного покровителя распределительного электросетевого комплекса святителя Спиридона Тримифунтского и проведением крестного хода в преддверии пожароопасного и грозового периода».
Понадобилось некоторое усилие над собой, чтобы проверить и поверить: нет, это не шутка, и святитель Спиридон у нас официально утвержденный небесный покровитель электросетей. Ознакомившись с биографией Спиридона, Дима его даже зауважал – тот был четкий и крутой дядька. Это в мученики на Руси можно попасть при самых нелепых обстоятельствах, например, развалив страну и отрекшись от престола, а святитель – трудная и вредная профессия. Но от одной мысли, что тридцатого апреля взрослые люди станут наматывать круги вокруг центрального офиса с иконой и песнопениями, Диму разбирал нервный смех.
Это точно было не то, что надо делать энергетикам в преддверии пожароопасного и грозового периода.
А вот прогнать наблюдателя вдоль дятловской ветки – еще как надо.
– Мы все равно опоздаем, – сказал Дима. – Крестный ход стартует через пятнадцать минут. Строго против часовой стрелки… Поехали лучше в Дятлово. С целью установления фактической погоды.
– Дим, она же тебя не любит.
– Погода?
– Валентина. Она королева бензоколонки, у нее женихов полно. Извини, но, по-моему, она просто играет с тобой.
– А если я выиграю? – Дима подписал заявку и переслал ее оперативному дежурному.
– Э-э…
– Хватит экать. Не хочешь – сам поеду. А ты иди, отпускаю. И – нет, я не обиделся.
Дима и правда не обиделся. Их с детства слишком многое связывало – один двор, одна школа, жгучий интерес к электричеству. Вся разница, что Дима серьезный и ответственный, а Митю хлебом не корми, дай бросить фазу куда не надо, чтобы посмотреть, хорошо ли долбанет. Но в восьмом классе именно Дима, поссорившись с завучем, сделал СВЧ-пушку из швабры, ржавого ведра и магнетрона от сломанной микроволновой печи. Долбануло лучше некуда: сквозь две стены расплавило завучу телевизор, а попутно отрубило вай-фай во всей школе. Завуч лез на стенку, но ничего не смог доказать, зато старый мудрый учитель физики все понял. Он взял обоих Дмитриев Анатольевичей за шкирку и отвел в кружок юных изобретателей при местном филиале электротехнического колледжа. Там орудовала целая мафия таких же диверсантов, мечтателей и разрушителей легенд; у них как раз взорвался прототип космического движка на ионной тяге, удивительно похожий на ржавое ведро, правда, без швабры, – и с того дня судьба Димы и Мити определилась.
Примерно в те же дни очнулся от спячки их родной городок Карягин (тридцать тысяч жителей, безработица, алкоголизм, безнадега), тихо загибавшийся на обочине «московской трассы». Параллельно с трассой протянули Большую Дорогу, грандиозный транспортный коридор, по которому непрерывным потоком хлынули через континент товары и люди. Сначала карягинцы строили свой отрезок Дороги, потом переучились в обслуживающий персонал. Рабочих мест внезапно оказалось столько, что пришлось зазывать людей из соседних районов. Дорога текла, как река, и чтобы обеспечить ее непрерывное свободное движение, по берегам должны стоять плотным строем электрики, слесари, айтишники, слаботочники, операторы ремонтной техники и, конечно, персонал «заправок» – комплексов экспресс-зарядки, где наливают не только кофе, но и старый добрый бензин.
Единственной работой, куда никто из карягинцев не стремился, хотя платили там много, была «охота на дикие грузовики». Если у грузового беспилотника случилось что-то с мозгами, он сразу уходит на обочину и встает. Но изредка, буквально два-три раза в году, сигнал о неисправности поступает на пульт дежурного по участку, а машина тормозить и не думает, едет себе дальше с крейсерской скоростью сто двадцать. И кто-то должен вручную подключиться к ее ремонтному порту. Ради этого и дежурят у Дороги летучие в самом прямом смысле бригады – поскольку носятся за беспилотниками на вертолетах. Иногда их вылеты похожи на «Звездные войны», иногда на «Матрицу», но чаще на дурацкий цирк, а ответственность большая.
И хотя никто из ремонтников до сих пор не упал с грузовика – ну, хотя бы потому, что прыгать на сломанную машину с вертолета дураков нет, вниз бросают робота, – Диме и Мите пришлось дать родителям страшную клятву, что в «охотники» они не пойдут.
К моменту, когда Дима и Митя выпустились из колледжа, они уже, как все нормальные карягинские студенты, работали на Дороге и остались бы там надолго, если не навсегда, без малейших сожалений. Дорога отдельно завораживала тем, что постоянно совершенствовалась. Тут всегда было чем заняться, и это всегда было что-то новенькое. И в конце концов, именно здесь ребята получили свои «допуски четвертого уровня», без которых электрик не вполне электрик.
Они сами удивились, когда через пару лет их сманили в «Карягинские электросети», пообещав очень большую свободу.
– Отдел линейного контроля, – сказали им. – Ты – начальник, а ты – сотрудник. Или наоборот, сами решайте. Чего вы там ползаете вдоль своей Дороги? У нас будете летать! Ты будешь Бэтмен, а ты Супермен. Или наоборот. Целый район – ваш. И работа – полезней не придумаешь, настоящая живая работа для живых людей. Ну что у вас на Дороге может сломаться? А тут – бац! – ураган! Или молния в трансформатор – шарах! И народ в деревне сидит без света, лучину жжет, а вы такие герои, мчитесь на помощь! А у вас – хрясь! – и дрона об мачту приложило! И вы такие хватаете пилу и бегом его спасать!
– Зачем пилу? – не понял Дима.
– Ну так дрон от мачты на сосну отлетает! Как правило. А может и в озеро упасть. Или в болото. Ты представь только! Ночь! Лес! Темно! Страшно! И вы находите обрыв и даете людям свет! А если не вы, то кто же?! Больше просто некому, на вас вся надежда! А по лесу медведи бродят! Кстати, у вас в аварийке шокер специальный есть, супермощный, от медведей.
– Вот прямо бурого завалит?! – загорелся Митя.
– Не пробовали, – сказали ему. – Соглашайся, сам проверишь.
Они согласились и уже через полгода были готовы сами устроить хоть ураган, хоть землетрясение, лишь бы что-то делать руками. Работа оказалась нужная, полезная, но автоматизированная, а главное, бюрократизированная до крайности. Свободой действий тут и не пахло. Дни напролет Дима и Митя просиживали в отделе, наблюдая за системой и составляя бесчисленные отчеты о том, как они за ней наблюдают. Взрослые семейные дядьки были бы в отделе на своем месте, а когда тебе едва за двадцать и душа жаждет подвига – хуже не придумаешь. Десять лет назад все местные ЛЭП прошли модернизацию, стали очень устойчивы к внешним воздействиям, а за тем, чтобы на них не падали большие деревья, Дима и Митя следили, вызывая своевременно пильщиков. И сколько уже было гроз, но как назло, ни в один сельский трансформатор не ударила молния… Дважды внезапным порывом ветра сдувало с курса дрон-наблюдатель, и оба раза спасательная операция заключалась в том, что тяжелый дрон-ремонтник сдергивал его с дерева.
Тоска.
А теперь под вопросом отчет о весенней проверке, и это прямо такая производственная драма, что волосы дыбом.
– Бог с тобой, поехали в Дятлово, – сказал Митя. – Хоть кофейку хорошего долбанем.
Злополучная «дятловская ветка» представляла собой отрезок ЛЭП в двадцать километров до самого Дятлова, а там поворот в лес и еще тридцать по просеке на близлежащие деревни. Местами просека шла рядом с извилистой второстепенной дорогой, но по большей части это просто узкая щель между высокими соснами. В хорошую погоду запустить туда дрона не вопрос. Но как задует сильный ветер – даже не думай, просека становится форменной аэродинамической трубой. А наблюдатель буквально стелется по проводам и зависает над каждой опорой, иначе нельзя. И так два раза. Один проход – осмотр проводов, контроль изоляторов, проверка опор, всё строго вплотную. Второй уже не такой опасный – заснять общий план сверху, чтобы видно было, где вскорости пилить деревья. Квадрокоптер у нас хороший, но легкий. Ка-ак его жахнет об опору, только клочья полетят… Можно изловчиться и перекинуть контрольную аппаратуру на тяжелый ремонтный дрон, намного более устойчивый, но это уже само по себе нелегально. А если его тоже на ветру размотает? И он, допустим, на сосне повиснет? А в нем, извините, тридцать килограммов. Чтобы его снять, придется учинить целую спасательную операцию, и она не пройдет незамеченной. Нет, когда дроны падали под управлением системы, никого за это не наказали, ведь систему нельзя лишить премии, и выговоров она не боится. Но если дрон навернулся на ручном управлении… И ты еще намудрил с аппаратурой… А из документов только заявка… Увольнение будет очень шумным, показательным, чтобы весь город слышал. А реакцию города предсказать легко. У нас не понимают героев, которые хотели совершить подвиг, но взлетели – и упали. Сразу говорят: зачем он это сделал? Дурак, что ли? Точно, дурак.
Когда тебе едва за двадцать, очень не хочется быть знаменитым дураком.
Но завалить весеннюю проверку из-за жалкого огрызка ЛЭП, питающего две с половиной деревни, тоже не хочется…
Дима с Митей вышли под моросящий дождик, с тоской поглядели в серое небо и полезли в фургон. Митя – за руль, а Дима в кузов, на пост управления.
– Оперативный! Выдвигаемся в сторону Дятлова.
– Это хорошо, – раздалось в наушнике, – заодно узнайте, чего они вдруг вне зоны доступа. Я бабушке звонил – глухо.
– А ты по телефону – пробовал?
– А я как звоню, по патефону?! – обиделся дежурный. – Нет, ну можно еще по газовой трубе перестукиваться…
– Служебную инструкцию прочти, дятел! Там написано про телефон. Такая штука с проводами. По проводам идет сигнал…
– Блин, – сказал дежурный. – Ну конечно. Понял. И сам ты дятел!
– База, я Дятел, прошу разрешения на взлет!
– Клоуны фиговы… – сказал дежурный и отключился.
Дима, смеясь, подключился к дрону-наблюдателю и сказал Мите: «Поехали!» Фургон, слегка попетляв, выбрался с окраины города на «старую московскую трассу» и неспешно покатил в правом ряду. Дима поднял с крыши фургона дрон, проверил, как тот слушается управления, и повел его к линии электропередачи. Пока все шло нормально, дождь совсем не мешал.
Движения на трассе почти не было, Митя вел машину, поглядывая в сторону Большой Дороги. Она сверкала огнями сквозь морось и выглядела, как всегда, празднично. Митя вспомнил снимки из космоса, на которых Дорога казалась бесконечной рекой света, и подумал: вот ты какая, Река Жизни. Недаром смотреть на Дорогу можно бесконечно. Сидеть на берегу и смотреть. Вдруг остро захотелось вернуться туда. Да, на рядовую должность, и делать что прикажут, не раздумывая, за не самую большую зарплату. Но зато ты каждый день причастен к чуду. Вот оно, истинное Чудо Света, и построили его мы, русские. Какой восторг.
– Дим! – позвал он. – Давай все бросим – и вернемся. Туда.
Дима промычал что-то невнятное. Дождь усилился.
Через десять минут они въехали в ливень. Поднялся ветер. Далеко впереди полыхнуло такое зарево, что на миг потускнела даже Дорога: похоже, над Дятловым развернулась нешуточная гроза. Дрон еще мог более-менее лететь, но уже не справлялся с задачей: в воздухе было столько воды, что помутнела оптика. Дима решил, что хватит с него, и выезд этот был с самого начала ошибкой; он чувствовал, как дрожат руки на джойстиках, – тут дрон приподняло, мотнуло и с размаху насадило на елку. Прямо сверху, будто Вифлеемскую звезду, или какая вам больше нравится.
– Приплыли, – сказал Митя и остановил машину.
Они надели дождевики, вышли под ливень, забрались на крышу фургона и уставились вверх. Оба мгновенно промокли до нитки.
– Главное – резко, – не очень уверенно сказал Дима. – Резко поднимаю ремонтника, этот малыш ему что слону дробина, хватаю манипуляторами, дергаю, освобождаю и резко на посадку…
– Э-э… А подпилить ее?.. – предложил Митя. – Какой там штраф, не помнишь? Или просто скажем, что так и было. А дронам память сотрем, никто не докажет, что мы тут стояли вообще.
– Ну, подпилишь, они вместе с ней упадут и разобьются. Спокойно. Все будет о’кей. Ты следи за ветром.
Через пару минут на верхушке елки висели уже два дрона.
Дерево опасно раскачивалось.
– Ну, поехали писать заявления об уходе? – спросил Митя.
Особо расстроенным он не выглядел. Скорее наоборот.
– Сначала кофе, – сказал Дима.
Он вернул управление дронами системе – если те сорвутся, будет шанс, что искусственный интеллект успеет их «поймать» в падении и безопасно посадить. Система тут же принялась ругаться – пищать аварийными сигналами и показывать красные таблички. Сейчас их увидит оперативный дежурный, да они и так уже ушли в реестр, а что попало в блокчейн, топором не вырубишь. Это полный провал.
– Я хочу кофе, – повторил Дима.
На подъезде к Дятлову ливень ослаб, но небо было по-прежнему темно-серым, видимость сквозь мокрое стекло оставляла желать лучшего, и Дима не сразу понял, что в привычном облике поселка кажется ему странным. Вроде бы все на месте, все в порядке и все работает как надо. На повороте со «старой трассы» в поселок мигает желтым светофор. Виадук от Большой Дороги к заправке ярко подсвечен, стеклянный павильон так и переливается огнями, манит усталого путника сине-белым газпромовским логотипом. На улице зачем-то мокнет охранник Паша и глядит в нашу сторону…
– Это мне кажется или у них вышка дымится? – спросил Дима.
– Паша нам чего-то машет, – буркнул Митя, сворачивая с трассы и направляя машину к заправке.
– Вышка дымит! Смотри! Теперь ясно, почему они вне зоны доступа.
Тут Митя так дал по тормозам и так резко принял в сторону, что Дима чуть не выбил носом лобовое стекло. Охранник Паша уже не только махал руками, а еще и прыгал.
Бац! Что-то пролетело мимо и сшибло левое зеркало. Вытаращенными глазами друзья проводили обогнавший их беспилотный почтовый грузовик. По подъездной дорожке к заправке, с которой Митя едва успел свернуть, «почтальон» несся, лихо прыгая на «лежачих полицейских» и явно не думая сбавлять скорость. Он чуть не задавил Пашу, который, скрестив руки над головой, отважно бросился ему под колеса и еле-еле сумел увернуться; чудом проскочил сквозь посты экспресс-подзарядки и, виляя хвостом на мокром асфальте, умчался куда-то в поселок.
– Что это было? – спросил Дима.
– Э-э… бунт машин? – слабым голосом предположил Митя. – Слава роботам, убить всех людей, ну, ты понял.
Беспилотник должен остановиться, увидев человека, подающего сигнал. Значит, «почтальон» как минимум ослеп. Но тогда он и так должен стоять. Любая неисправность – стоп, это первый закон роботехники.
Миша опустил стекло.
– Ты это видел?! – крикнул Паша. – Угол он срезает, падла! Ему удобнее тут, через нас! Нашел место, конь педальный! Короткой дороги ищет!.. А ты видел, как его мотает? На следующем кругу еще поддаст газу, вон там подпрыгнет, занесет его чуток, и въедет прямо к Вале на кассу!
– Э-э… На следующем кругу?..
– Это был третий, – сказал Паша, утираясь мокрым рукавом. – Он ускоряется, у него же график, он опаздывает, конь педальный! Через полчаса будет снова здесь, если по дороге не убьется. Валя охотников вызвала, а у них погода нелетная. Говорят, поставьте трактор на въезде. Да его снесет нафиг! Разгон-то какой…
– Гусеничный нужен, – сказал Дима. – Бульдозер. И это не выход. Вам тут обломками всю красоту побьет.
– А обломков будет… Э-э… Много! – добавил Митя.
Дима выпрыгнул из машины в лужу и зашлепал к стеклянному павильону. В кроссовках хлюпало. Форменный водоотталкивающий комбинезон уже ничего не отталкивал. До одури хотелось кофе и хот-дог.
Паша, не стесняясь в выражениях, описал картину происшествия. Часа два назад в вышку мобильной связи ударила молния, да такая, что, вот ей-богу, по земле бежали синие разряды, и даже на заправке выбило «автоматы». А мимо вышки как раз проезжал злосчастный «почтальон». Вышка загорелась, да сразу потухла под дождем, чего ей сделается, а грузовик не смог заехать во двор почтового отделения. Промазал. И дальше укатил. Этому не придали особого значения; все бегали по поселку, вспоминая, как пользоваться обычным проводным телефоном и где он есть у нас вообще. А минут через сорок на трассе, с другой стороны, а не откуда он появляется обычно, возник «почтальон», быстро проскочил без остановки сквозь заправку, уехал в поселок, снова попытался зарулить к почте и опять промахнулся. Следующий виток был еще короче, тут Паша занервничал, приказал беспилотнику остановиться и, когда его чуть не задавили, понял, что дело плохо… Грузовик объезжает Дятлово по проселочным дорогам, выскакивает на трассу, разгоняется… Каждый раз его все сильнее заносит вон на том «лежачем полицейском». Еще чуть-чуть, и система курсовой устойчивости не удержит машину. А может, она вообще сгорела. Короче, на следующем витке грузовик влетит в стеклянную стену.
– Смелый ты, – сказал Дима.
– Мне за заправку обидно, – скромно ответил Паша.
– Не то слово… – Дима вдруг остановился прямо посреди лужи и задрал голову к небу.
– Ты чего? – удивился Митя.
– Ты не поверишь. Я знаю, кто это устроил.
– Что – это?
– Ну, вот это светопреставление. Наши!
Митя неопределенно шмыгнул носом. Паша почесал в затылке.
– Чем был знаменит святитель Спиридон Тримифунтский? Что он умел делать хорошо? – спросил Дима. – Во-первых, он оживлял покойников, вот прямо с полуоборота. Наверное, поэтому его и выбрали небесным покровителем электросетей, хе-хе… А во-вторых?
– Ну? – поторопил Митя.
– Он насылал дождь!
Теперь в небо уставились все трое. Дима с Митей заинтересованно, Паша – так, за компанию, на всякий случай.
– Это наши идиоты с их крестным ходом, – уверенно заявил Дима.
– Не туда святой воды плеснули, – сказал Митя.
– С вами все нормально, мужики? – осторожно спросил Паша.
– С нами-то порядок, – заверил Дима.
– Спиридон! – заорал Митя, глядя вверх. – Что ты делаешь?!
В ответ ему сверкнула молния.
– Услышал.
– Но вряд ли понял.
– Я точно ничего не понял, – сказал Паша. – Но придумайте что-нибудь, а? Вы же по электрической части…
– Не обещаю, – сказал Дима. – Тут дело такое… Вмешательство небесных сфер! Но мы попробуем.
– Валька переживать будет. – Паша опустил глаза. – Если тут все в хлам… Неправильно получится.
– Это да. – Дима вздохнул. – Говорю же – попробуем.
Стеклянные двери распахнулись, Дима зашел в павильон, вдохнул умиротворяющий запах еды и кофе, увидел Валентину и подумал, что, если через полчаса сюда врежется грузовик, это получится совершенно неправильно.
– Димочка! – Валентина всплеснула руками, выбежала из-за стойки и бросилась ему на шею. Потом заглянула в глаза и сказала: – Знаешь, я ждала. Вот ждала, что ты приедешь. Дура я, да?
– Да почему же… – промямлил Дима.
Рядом деликатно кашлянул Паша.
– Ты хотя бы забери ее, Дим, от греха подальше. Она всем приказала уйти, всей смене, ну и разбежались, как крысы с корабля. А сама не может, и я не могу. Но ты ее уговори. А то мало ли…
– Никуда я не пойду, – твердо сказала Валентина. – Ты чего вообще, я же начальник смены.
Дима осторожно высвободился и посмотрел на Митю. Тот оглядывался по сторонам, будто прикидывая, чем тут можно остановить грузовик на электрической тяге… А действительно – чем? В машине отличный верстак и полно инструмента. У Мити золотые руки. Чего не хватает?
Того, что не поддается оцифровке. Таланта и интуиции. То есть, как говорил старый мудрый учитель физики, умения сопрягать далеко разнесенные смыслы, между которыми нет очевидной связи. Диме очень нравилась эта фраза. Она была чертовски умная и совершенно непонятная, но, вспоминая ее, можно было делать вид, будто ты тоже чертовски умный…
– Валя, сколько у тебя здесь микроволновок? – спросил Дима.
Митя аж подпрыгнул.
– Две…
– И у нас в фургоне одна. Мить, ты меня понимаешь?
– Ты гений. Но нагрузка…
– Возьмем батарею от шокера. И дадим такой импульс тремя магнетронами, что у этого гонщика сгорит все. Успеем за двадцать минут собрать пушку?
– Два ведра. Швабра. Алюминиевая фольга, – продиктовал Митя. – Паш, хватай отвертку, снимай кожухи с печек. Валь, ты не волнуйся, мы потом начинку вернем на место. Вот разве что ведра… Испортятся. Я их разрежу.
– Да я и не волнуюсь, – сказала Валентина. – Я знала. Только, Димочка, ты поосторожней. Не хочу замуж за инвалида. А ведер этих у меня… Хоть все берите.
Через двадцать пять минут Дима стоял на трассе, направив вперед раструб импровизированной СВЧ-пушки. Было немножко страшно, и в то же время он никогда раньше не чувствовал себя до такой степени на своем месте. Будто всю жизнь готовился встать на пути робота, потерявшего рассудок.
Стрелять надо в упор, шагов с пятидесяти, и сразу прыгать в кювет. Грузовик починят, а ты-то не железный. Не дай ему себя ударить. Святитель Спиридон уже отработал сегодня, вряд ли у него хватит сил еще и тебя оживить.
– Даже обидно писать заявление об уходе, – сказал Митя. – Кажется, я сегодня… э-э… почувствовал вкус к работе в нашем отделе.
– А ты не пиши, – сказал Дима. – И я не буду. Понял? Никто нас не выгонит. Ну, премии лишат. Ну, выговор. Подумаешь… А теперь дуй отсюда. Черт знает каким боком понесет машину, когда я выжгу ей остатки мозгов. Контроллер системы стабилизации точно грохнется, если он еще живой вообще…
– Если я был прав, когда размечал дырки под магнетроны, там может грохнуться все, вплоть до двигателей, – гордо сообщил Митя.
– Ты долго ждал этого момента, да? – съязвил Дима.
Впереди пробил серую хмарь свет далеких фар.
Правее и выше текла по насыпи огненная река Большой Дороги.
Митя оглянулся на нее и подумал, что здесь, внизу, тоже хорошо.
И потер руки.
