Глава 12. Мечта о децентрализации всех вещей
Свобода всех необходима для моей свободы.
Михаил Бакунин, 1871 г.
* * *
Мы уже давно знаем, что покойные экономисты могут значительно влиять на мир. Недавно мы поняли, что анонимные хакеры тоже способны на это.
Джон Мейнард Кейнс, будучи сам экономистом с колоссальным авторитетом, заметил в шедевре 1936 года «Общая теория занятости, процента и денег», что «практики, которые считают себя совершенно не подверженными интеллектуальным влияниям, обычно бывают рабами какого-нибудь экономиста прошлого. Безумцы, стоящие у власти, которые слышат голоса с неба, извлекают свои сумасбродные идеи из творений какого-нибудь академического писаки, сочинявшего несколько лет назад. Я уверен, что сила корыстных интересов значительно преувеличивается по сравнению с постепенным усилением влияния идей».
Кейнс считал, что «на самом деле мир управляется несколько иначе».
Он видел, что идеи таких выдающихся «философов от мира сего», как Адам Смит, Карл Маркс, Давид Рикардо, Фридрих Хайек и Йозеф Шумпетер, выходили далеко за рамки собственно экономики. Они изменяли то, что люди думают о справедливости и праве, как компании организуют и реорганизуют себя, как правительства подходят к налогообложению и торговле и так далее. Экономисты размышляли об обмене — фундаментальной и универсальной человеческой деятельности, так что их масштабные идеи на эту тему оказали громадное влияние на человечество.
Биткоин: революция под псевдонимом
Идеи Сатоши Накамото тоже оказали большое влияние, хотя никто не знает, кем он является. 31 октября 2008 года некий человек, или группа под этим именем, опубликовал в сети короткую статью под названием: «Биткоин: одноранговая электронная денежная система». В ней ставился незамысловатый вопрос: почему сетевые платежи должны включать банки, компании, работающие с кредитными картами, и других финансовых посредников? Почему их нельзя осуществлять подобно плате наличными средствами в реальном мире? Операции с физическими деньгами обладают двумя привлекательными свойствами: у них нет комиссионных сборов, и они позволяют сохранить анонимность (при оплате наличными не требуется подтверждение личности). К тому же физические деньги долговечны и допускают многоразовое применение; они продолжают ходить в экономике, раз за разом используемые для очередной платы за какие-либо вещи.
Правительства пока не проявляют готовности к созданию цифровых долларов, евро, иен, юаней и других валют. Поэтому Накамото с немалыми амбициями предложил создать абсолютно новую и полностью независимую цифровую валюту под названием «биткоин». Поскольку она должна была в значительной степени опираться на те же алгоритмы и математику, что и криптография (наука о создании и взломе кодов), появился термин «криптовалюта». Американские доллары, японские иены, турецкие лиры, нигерийские найры и все прочие валюты, выпускаемые в мире, называются фиатными деньгами, поскольку они существуют в силу государственного указа или декрета; правительства просто объявляют их законным платежным средством.
Существующие комбинации криптографического кода и математики помогли Накамото решить сложную задачу определения того, кому принадлежат биткоины, по мере их использования и оплаты вещей через сеть. При транзакциях участники используют цифровые подписи, чтобы передать нужное количество биткоинов от покупателя к продавцу. Цифровые подписи уже применяются некоторое время и работают вполне нормально. Любой человек способен их легко создать и проверить, их очень трудно подделать, а еще они используют псевдонимы: человек может создать цифровую подпись, не раскрывая своей настоящей личности. Накамото предполагал, что во время транзакции с биткоинами будет производиться их регистрация в реестре (какие именно биткоины потрачены), а также идентификация с помощью псевдонимов и подписей покупателя и продавца.
КАК СДЕЛАТЬ ТАК, ЧТОБЫ ИНФОРМАЦИЯ ПЕРЕСТАЛА ВЕСТИ СЕБЯ КАК ИНФОРМАЦИЯ?
Для расчетов биткоинами существенно наличие универсального реестра, к которому можно обращаться, чтобы справляться с проблемой двойных трат. Такая проблема периодически возникает, поскольку биткоины — это не более чем информация, но важно, чтобы на них не распространялись принципы бесплатности, совершенства и мгновенности, характерные для цифровой экономики (см. ). Если бы биткоины допускали бесплатное, мгновенное и совершенное копирование, распространилось бы мошенничество. Тогда нехорошие люди, защищенные псевдонимами, тратили бы снова и снова одни и те же деньги, торговцы были бы обмануты, доверие — исчезло, и вся система очень быстро обрушилась бы.
Надежный реестр с универсальным доступом решил бы проблему двойных трат, дав возможность торговцам, да и кому угодно, удостовериться, что потенциальный покупатель действительно владеет теми биткоинами, которые, по его словам, он создал, и что он не потратил их в другом месте.
Кто же должен отвечать за создание, поддержание и обеспечение целостности такого реестра? Это не может быть банк, компания — эмитент кредитных карт или они оба, поскольку весь смысл системы, предложенной Накамото, заключается в том, что она не должна опираться на существующие финансовые учреждения и правительства. Система должна функционировать независимо от них. По сути, она должна оставаться работоспособной, будучи децентрализованной (не привязанной к каким-либо организациям и учреждениям) и независимой от того, как участники производят обмен. Но как примирить такую философию радикальной и постоянной децентрализации с потребностью в едином, постоянном и достоверном реестре?
Это можно сделать с помощью хитроумного сочетания математики и программирования, приправленных здоровой дозой личной материальной заинтересованности. Накамото предложил сетевую систему, которая действует следующим образом.
1. Когда происходит транзакция между покупателями и продавцами, информация об этом передается по системе.
2. Специализированные компьютеры, называемые узлами (или нодами), периодически собирают все транзакции и удостоверяются в их легитимности: они проверяют, что использованные биткоины не были потрачены ранее. Набор признанных хорошими транзакций за определенный период называется блоком.
3. Выполняя работу с транзакциями, узлы соревнуются друг с другом, пытаясь подсчитать короткую числовую сводку для текущего блока, называемую хешем. В этом соревновании выигрывает узел, который первым находит хеш правильной формы. Его поиск производится методом проб и ошибок; это требует большого объема вычислений и называется также «доказательством выполнения работы». Чем большими вычислительными мощностями располагает узел, тем с большей вероятностью он первым выполнит задачу. Доказательство работы включается в блок таким образом, что другой узел может поменять содержимое блока только в том случае, если заново выполнит аналогичную работу.
4. Победивший узел — первый, который успешно доказал выполнение работы, — передает законченный блок в систему. В качестве награды ему разрешается создать и оставить у себя некоторое заранее определенное число биткоинов. Сам факт их создания также записывается в блок.
5. Другие узлы повторно проверяют этот блок, удостоверяясь, что все заключенные в нем транзакции законны, а также изучают доказательство выполнения работы. У них есть серьезный стимул делать это, поскольку при обнаружении незаконных транзакций или неверно выполненных доказательств работы весь блок станет недействительным, а все связанные с ним биткоины — бесхозными.
6. Как только узлы убедятся, что какой-то блок корректен и полон, они переходят к следующему, пытаясь провести доказательство работы для него, и весь процесс повторяется. Накамото спроектировал систему так, чтобы создавать новый блок и выдавать награду в биткоинах примерно один раз в 10 минут. Он заметил, что «регулярное добавление постоянного количества новых денег аналогично работе золотодобытчиков, расходующих ресурсы для добавления золота в обращение». Аналогия была принята, и люди и организации, управляющие узлами по всему миру, теперь называются майнерами биткоинов.
ЭТА ШТУКА ДЕЙСТВИТЕЛЬНО МОЖЕТ РАБОТАТЬ
Многие из тех, кто прочел статью Накамото, поверили, что описанную им систему можно создать и что она будет иметь большую ценность. Математика и программирование, кажется, сработали. Еще более впечатляет, что сработали стимулы.
Майнеры могут заниматься своей деятельностью без координирования и совершенно самостоятельно. Их единственная мотивация — желание получить биткоины, а не альтруизм или коллективизм, поэтому система добивается своих целей и развивается. Участники не испытывают потребности координировать работу, им нужно только передавать информацию о своих сделках и готовые блоки. Было бы лучше, если бы майнеры не координировали свои действия, поскольку это может легко и быстро привести к сговору: вдруг некая группа майнеров решит, например, менять прошлые записи так, чтобы переписать все биткоины на себя.
Блестящий проект Накамото предлагал два основных способа защиты от подобных атак. Первый — доказательство работы, или требующая большого объема вычислений задача по нахождению правильного хеш-кода для блока. С каждым новым блоком она становится экспоненциально сложнее, поскольку блоки математически соединяются. Атакующим пришлось бы заново проводить доказательство работы не только для интересующего их блока, но и для каждого блока во всей цепи, то есть для каждого когда-либо созданного. Поскольку блоки неразрывно соединены, полная запись обо всех прошлых транзакциях называется блокчейном.
Тот факт, что доказательство работы становится все более сложным, имеет еще один важный эффект. Объем вычислительных ресурсов, необходимых для того, чтобы взять под контроль всю платежную систему Биткоин, растет со временем экспоненциально, и такая работа быстро становится нерентабельной. Многие майнеры сочли целесообразным продолжать инвестиции в специализированное аппаратное обеспечение для майнинга в надежде выиграть соревнование за биткоины. Чтобы взять под контроль всю систему, атакующий должен превзойти суммарные расходы всех остальных.
Второй способ защиты от атак основан на том, что они обречены на провал по внутренним причинам. Если люди и организации, заинтересованные в платежной системе Биткоин, решат, что управление находится в руках плохих людей, они быстро потеряют к ней интерес и перейдут к другим методам оплаты. Биткоины быстро потеряют ценность. Взломщикам нет смысла тратить деньги и захватывать контроль над блокчейном только для того, чтобы увидеть, как актив, который они таким образом получили — гигантский клад биткоинов, — оказался ничего не стоящим. Такой поступок не имел бы экономического смысла, поэтому если и стоит кого-нибудь опасаться — так это хорошо финансируемых нигилистов или людей, чьи мотивы получить контроль над блокчейном более изощренны и неоднозначны. Накамото рассуждал, что таких людей найдется не так уж много или же по количеству они будут сильно уступать тем участникам платежной системы Биткоин, которые желают, чтобы их активы повышались в цене.
Короче говоря, проект, изложенный в той краткой статье, выглядел работоспособным: он был одновременно технически осуществимым и экономически обоснованным. Кроме того, он появился в конце 2008 года, в то время, когда многие люди во всем мире теряли веру в существующую финансовую систему, начиная с ипотечных компаний и заканчивая самими центральными банками. Банкротства, антикризисные меры и прочие неурядицы глобальной рецессии убедили многих, что сложившийся в мире порядок несправедлив, нежизнеспособен или обладает обоими этими качествами. Идея новой валюты, которая не зависит ни от одного правительства, привлекла очень многих. Это была возможность заработать деньги — как старой, так и новой разновидности. Созрели условия для интересных событий.
• В мае 2010 года программист из Джексонвилля Ласло Ханьец опубликовал на форуме предложение заплатить 10 тысяч биткоинов за пару пицц. Спустя четыре дня восемнадцатилетний Джереми Стардивант принял предложение и сделал заказ через сайт Papa John’s. Это была первая известная покупка физического товара за биткоины; она дала новоиспеченной валюте курс 0,003 доллара за биткоин, поскольку Стардивант заплатил за пиццу 30 долларов. Если бы он сохранил биткоины, которые получил в обмен на еду, то в середине января 2017 года они стоили бы свыше 8,3 миллиона долларов.
• По мере того как биткоины приобретали популярность, появлялись многочисленные рынки, облегчающие торговлю ими. Такие биржи давали людям возможность создавать распоряжения на покупку или продажу биткоинов за определенную цену, обычно указанную в фиатных валютах, например американских долларах или британских фунтах. Когда условия покупателя и продавца соответствовали друг другу, сделка осуществлялась. Самой крупной и печально известной из таких бирж была Mt. Gox — компания из Токио, которая на пике своей деятельности вела 80 процентов всей торговли в системе Биткоин. Трудности преследовали биржу с момента основания, включая минимум один крупный взлом, который привел к потере 8,75 миллиона долларов в 2011 году. Несмотря на это Mt. Gox продолжала действовать до февраля 2014 года, когда менеджмент обнаружил изъян в системе безопасности, существовавший в течение нескольких лет. Mt. Gox приостановила торговлю, закрыла сайт и подала заявление о банкротстве, подтвердив, что система биржи «имела слабости» и что «биткоины пропали». На момент краха общие потери составляли примерно 470 миллионов в биткоинах и 27 миллионов долларов в денежном выражении.
• Когда система Биткоин только появилась, можно было заниматься майнингом, хотя и трудоемким по вычислениям, с помощью программного обеспечения с открытым кодом и персональных компьютеров. Тем не менее доказательство работы экспоненциально увеличивает сложность с каждым новым успешным блоком. Результатом стало резкое увеличение необходимых ресурсов. К январю 2015 года вычислительные мощности системы были в 13 тысяч раз больше, чем суммарные ресурсы 500 самых мощных суперкомпьютеров мира. В поисках дешевого электричества успешные майнеры вели деятельность в Исландии, штате Вашингтон, Внутренней Монголии и многих других местах. Вскоре появился рынок ASIC (специализированных заказных интегральных микросхем), оптимизированных для майнинга биткоинов.
• Возможно, сегодня самой печальной историей эры биткоинов считается случай, произошедший с Джеймсом Хоуэллсом, IT-специалистом из Уэльса, который начал майнинг биткоинов в 2009 году, когда они создавались практически бесплатно (впрочем, и ценность их тогда была мала или равна нулю). Пролив напиток на компьютер, который использовался для майнинга, Хоуэллс разобрал его. К счастью, в ящике стола он сохранил жесткий диск, в котором содержались сведения о биткоинах. Но к несчастью, в 2013 году выбросил этот диск при уборке. Когда вскоре он узнал стоимость биткоинов, то вспомнил о своем майнинге и, осознав, что натворил, отправился на свалку. Там ему сообщили, что его жесткий диск, видимо, погребен под метровым слоем отходов на площади размером примерно с футбольное поле. Хотя стоимость 7500 биткоинов на жестком диске составляла примерно 7,5 миллиона долларов, Хоуэллс не стал затевать поиски.
Майнеры и другие люди, построившие платежную систему Биткоин, вели себя в точности так, как предсказывал Кейнс, но при этом проявили потрясающую изворотливость. Они не были сумасбродами, и большинство из них не обладали властью, но они «извлекали свои сумасбродные идеи» не из творений какого-нибудь академического писаки, а из работы, подписанной псевдонимом Сатоши Накамото.
Реестр, а не валюта: осознание потенциала блокчейна
В то время большинство экономистов-традиционалистов скептически, даже пренебрежительно относились к возможностям биткоинов соперничать с мировыми валютами. По мнению экспертов, две основные функции денег — быть средством обмена (я даю вам эти доллары, евро или иены, а вы даете мне дом, автомобиль или куриный окорочок на обед) и быть средством накопления (мое общее состояние равняется x долларам, евро или иенам; на эту сумму я могу купить определенное количество домов, автомобилей или куриных окорочков на обед). Для обеих этих функций крайне важна стабильность валюты. Чтобы вести дела и планировать будущее, люди должны знать, что покупательная способность их денег останется относительно постоянной или хотя бы будет меняться с предсказуемой скоростью.
Стоимость биткоина, выраженная посредством курса обмена относительно какой-нибудь валюты, например доллара, колебалась очень сильно: в ноябре 2013 года она взлетела до уровня выше 1100 долларов, к январю 2015 года снизилась на 77 процентов, упав ниже 250 долларов, а спустя два года снова поднялась и превысила 830 долларов. Такая нестабильность делала цифровую валюту интересной для инвесторов, готовых рисковать, но непригодной в качестве средства обмена или накопления.
Пока велись споры о способности биткоинов быть настоящей валютой, небольшая группа людей стала разрабатывать другую точку зрения: что истинно ценная инновация — не новые цифровые деньги, а сам реестр (распределенная база данных), на котором они основаны. Значение имеет блокчейн, а не конкретная криптовалюта.
Бурная история платежной системы Биткоин служила доказательством того, что блокчейн действительно работает. Годами он функционировал в соответствии с проектом: как полностью децентрализованная, неуправляемая, с виду неизменная запись проведенных транзакций. Транзакции, для которых он первоначально предназначался, ограничивались майнингом и обменом биткоинов. Почему же на этом нужно останавливаться? Блокчейн вполне можно использовать для регистрации вещей любого рода: передачи права собственности на участок земли; выпуска акций компании для группы людей; признания покупателем и продавцом факта, что все условия сделки выполнены; записи имени, места рождения и родителей ребенка, родившегося на Гавайях, и тому подобного. Все такие события мог бы проверить кто угодно, и они оказались бы по-настоящему в общественном доступе, при этом их нельзя было бы ни оспорить, ни изменить независимо от того, кто задался бы такой целью.
Это в самом деле было бы нечто новое под солнцем, что обладало бы поистине большой ценностью. Блокчейн работал годами в условиях тщательных исследований и проверок — и показал себя как глобальный, прозрачный и неизменный реестр, доступный для всех в сети и не требующий платы за вход, участие или совершение транзакции. Его существование открыло множество возможностей, и новаторы и предприниматели вскоре начали их изучать.
• Университет Никосии на Кипре и Школа программирования Холбертона в Сан-Франциско были первыми учебными заведениями, использовавшими блокчейн для выдачи заверенных ведомостей академической успеваемости.
• «Процесс Кимберли» — это утвержденная ООН организация, которая управляет сертификацией, предназначенной для уменьшения случаев попадания на рынок «кровавых алмазов». Традиционно организация использовала бумажные сертификаты происхождения, однако в 2016 году председатель правления сообщил, что она работает над схемой использования блокчейна, чтобы понять, как неизменяемый реестр может улучшить существующую систему. Лондонский стартап Everledger применяет сходную технологию, чтобы сертифицировать драгоценные камни в целях страхования пользователей.
• Стоимость контрафактной обуви, изъятой в 2014 году таможенниками при ввозе в США, составляла 50 миллионов долларов. Это крохотная доля от общего ежегодного объема международной торговли поддельными товарами, составляющего 461 миллиард долларов. Чтобы предотвратить мошенничество такого рода, производитель обуви Greats выпустил в 2016 году свою коллекцию Beastmode 2.0 Royale Chukkah со смарт-тегом, основанным на блокчейне, который позволяет энтузиастам подтвердить подлинность своих кроссовок с помощью смартфона.
• Патрик Бирн, CEO сетевого магазина Overstock, был сторонником блокчейна с момента появления системы Биткоин. Overstock стал первым крупным магазином электронной торговли, принявшим цифровую валюту, — это произошло в сентябре 2014 года. Затем Бирн создал дочернюю компанию , которая использует блокчейн для отслеживания изменений в финансовых активах. Название появилось потому, что торговля на платформе укладывается в ноль дней, в отличие от трех (T+3), что являются нормой для Уолл-стрит. Overstock использовал , чтобы предложить корпоративные акции на 25 миллионов долларов в июне 2015 года. В марте 2016 года было объявлено о публичном предложении привилегированных акций с использованием блокчейна. И то и другое произошло впервые в мире.
• В октябре 2015 года Nasdaq запустила Linq. Эта разработка позволяет частным акционерным компаниям регистрировать владение акциями в цифровой форме с помощью технологии блокчейн. Хотя Linq изначально предназначалась для частных компаний, Nasdaq полагает, что аналогичную систему можно использовать на открытых рынках, сокращая риск невыполнения расчетов более чем на 90 процентов, а также «резко снижая капиталовложения».
• В сентябре 2016 года ирландская агрофирма Ornua поставила Seychelles Trading Company сыр на сумму 100 тысяч долларов. Это была первая международная сделка, все детали которой регистрировались с помощью блокчейна. Трансграничная торговля обычно зависит от выполнения двух условий. Во-первых, заинтересованные стороны должны уладить все вопросы финансирования: страхование товаров в процессе перемещения, точное определение момента, когда право владения переходит другой стороне, и тому подобные. Во-вторых, они должны убедиться, что получили одинаковые комплекты подписанных надлежащим образом юридических документов. Размещение в блокчейне всей документации по сделке между Ornua и Seychelles Trading Company сократило процесс с семи дней до четырех часов.
• В июне 2016 года Грузия объявила, что совместно с экономистом Эрнандо де Сото разрабатывает и запускает пилотный вариант основанной на блокчейне системы для кадастра прав на землю в стране. Ожидается, что переход на блокчейн уменьшит расходы собственников жилья и других пользователей, а также сократит возможности для коррупции, поскольку записи о земельных участках, как и все остальное в блокчейне, нельзя изменить.
ПОЧЕМУ БЫ НЕ РАЗОБРАТЬСЯ С КОНТРАКТАМИ?
Когда стало очевидно, что блокчейн можно использовать для регистрации всех видов транзакций, а не только сделок, связанных с биткоинами, некоторые также поняли, что распределенный реестр был бы идеальной основой для цифровых смарт-контрактов. Это выражение придумал в середине 1990-х Ник Сабо, специалист по компьютерам и праву. Сабо заметил, что хозяйственные контракты (договоры), один из краеугольных камней современной капиталистической экономики, по многим параметрам сходны с компьютерными программами. И те и другие включают четкие определения (в программах — определения переменных, в договорах — указание заинтересованных сторон, их прав и обязанностей), а также содержат варианты действий в различных обстоятельствах. Например, договор между авторами книги и издателем может указывать, что авторы получат определенную плату, когда пришлют рукопись в редакцию, и что им придут дополнительные отчисления с каждого экземпляра, если общие продажи книги в твердой обложке превысят некоторый уровень. Любой приличный программист напишет эквивалент таких условий в нескольких строках кода.
Ну и что? Даже если бы мы оба заключили договор с Norton, издателем этой книги, в форме программы, непонятно, в чем заключалось бы его преимущество перед стандартным бумажным вариантом. Разве в таком случае наш редактор не должен будет сообщить в расчетный отдел компании, что получил рукопись и что теперь нам причитаются деньги? Разве бухгалтерам и отделу продаж в издательстве Norton не нужно будет по-прежнему следить за продажами и переводить нам авторские отчисления? Разве не придется обращаться в суд, если по непреднамеренной ошибке или из-за умышленного изменения окажется, что наш экземпляр договора утверждает одно, а тот, что хранится в издательстве, другое? Наконец, разве не нужно нам и издателю иметь довольно высокий уровень доверия друг к другу, то есть иметь основания считать, что другая сторона станет вести себя честно, будет соблюдать условия договора и не нарушит никаких законов?
Мы весьма доверяем Norton, причем в основном потому, что уже опубликовали у них одну книгу и имеем большой опыт работы с этим издательством. А первую книгу мы решили публиковать здесь, потому что издательство давно существует, имеет отличную репутацию, публикует тех авторов, которых мы очень уважаем, и еще потому, что его рекомендовал наш литературный агент. Короче говоря, имелась масса свидетельств, что Norton будет для нас надежным партнером.
Сторонники смарт-контрактов посмотрели бы на эту ситуацию иначе. Они заметили бы, что вместо того, чтобы доверять Norton в вопросе отчетов о продажах, мы могли бы полагаться на третью сторону, например на Nielsen BookScan. Мы могли бы написать программу, которая имела бы доступ к Всемирной паутине, данным BookScan, банковскому счету издательства и нашему банковскому счету и действовала бы по следующей схеме.
• Показать веб-страницу авторам и редактору и попросить каждого кликнуть по кнопке, чтобы подтвердить сдачу рукописи. После того как все стороны кликнут по кнопке, перевести денежные средства с банковского счета издательства на счет авторов.
• Начать следить за продажами книг в твердой обложке с помощью BookScan. Если продажи превзойдут определенное число, увеличить ставку отчислений для всех дальнейших выплат авторам.
Любой реальный смарт-контракт между нами, очевидно, был бы более строгим и сложным, чем этот пример, однако он не требовал бы каких-либо экзотических данных или кода. Составить его было бы нетрудно.
Но что насчет потенциальных проблем с наличием нескольких вариантов договора или незаконных изменений в нем? Тут на сцене появляется блокчейн и предлагает явно идеальное решение: после того как мы с Norton согласовываем договор, мы просто ставим на нем свои цифровые подписи и добавляем его в блокчейн. Этот договор имеет те же самые свойства, что и все транзакции, записанные в реестре. Он постоянно там находится, его можно видеть и проверять. Важнее всего то, что его нельзя изменить: ни мы, ни Norton, ни кто-либо другой не сумеет его подделать задним числом. Вероятно, мы захотели бы включить возможность пересмотра этого смарт-контракта с использованием цифровых подписей, чтобы снова открыть его или удалить, но, если не считать этой возможности, проверенная целостность блокчейна обеспечивала бы неизменность нашего договора.
Главное преимущество такого рода контрактов состоит в том, что они устраняют необходимость многих форм доверия. Нам не нужно верить, что Norton точно сосчитает продажи, поскольку контракт опирается на данные BookScan. И нам не нужно верить, что издатель на самом деле повысит ставку отчислений после достижения цели продаж, поскольку такое увеличение является частью неизменяемого кода. Нам не нужно даже верить в то, что суды будут компетентными и беспристрастными, поскольку смарт-контракт в реализации условий или проверке законности не полагается на институты власти. Этот контракт просто существует и работает на блокчейне с его открытостью, верифицируемостью и неизменяемостью.
В 1996 году пионер смарт-контрактов Ник Сабо писал:
Таким образом, изложение ключевой идеи смарт-контрактов — это заявление о том, что контракты должны быть встроены в мир. Механизмы мира нужно структурировать так, чтобы сделать эти контракты, во-первых, устойчивыми к бесхитростному вандализму, а во-вторых, устойчивыми к изощренным, основанным на стимулах (рациональным) нарушениям.
Почти двадцать лет спустя появился блокчейн. Похоже, он представляет собой именно такую структуру и мир, которые описывал Сабо. Предприниматели, программисты и экспериментаторы обратили на это внимание, и деятельность по объединению распределенных баз-реестров и смарт-контрактов расцвела.
К концу 2016 года самой известной из таких попыток, видимо, был проект Ethereum («Эфириум»); его создатели описывали проект так: это «децентрализованная платформа, которая работает со смарт-контрактами — приложениями, действующими точно так, как запрограммировано, без возможностей простоя, цензуры, мошенничества или вмешательства третьей стороны». На платформе Ethereum был запущен ряд многообещающих проектов; с одним из них мы познакомимся в следующей главе.
Обрушение структур: криптоатака на ядро
По крайней мере, часть попыток использовать криптовалюты, распределенные базы-реестры и смарт-контракты должна быть продиктована желанием децентрализовать действия и информацию, ранее собранные в одном месте, и в явном виде сделать выбор в пользу толпы. Для этого существовало множество причин, и не последней из них было ощущение, что ядро слишком мощное и ему нельзя доверять.
Во время разговора на конференции WELL в 2012 году фантаст Брюс Стерлинг ввел идею небольшой группы стеков для сферы высоких технологий. Он сказал, что видит «все меньше и меньше смысла говорить об интернете, компьютерном бизнесе, телефонах, Кремниевой долине или о медиа и все больше смысла в том, чтобы изучать просто Google, Apple, Facebook, Amazon и Microsoft». Стерлинг высказал мнение, что «эти пять огромных американских вертикально организованных комплексов перестраивают мир по своему образу и подобию».
Вскоре после конференции, размышляя над влиянием этих стеков, Алексис Мадригал написал в журнале Atlantic:
Каким станет мир, который они создают? Я думаю вот что: ваша технология будет прекрасно работать внутри комплекса и с (временными) союзниками, отдельными стеками. Однако она придет в полную негодность в зонах взаимодействия между вами и конкурентами.
Именно в тот момент, когда вы пытаетесь сделать что-то стопроцентно надежное и это вдруг не срабатывает, не остается ничего другого, кроме как заменить часть программ, чтобы обеспечить лучшее соответствие в пределах комплекса.
И после этого происходит много нового.
Существовал аргумент, что компаниям, образующим собственное ядро в отрасли информационных технологий, нельзя доверять обслуживание интересов пользователей, поскольку гигантов заботят только собственные интересы. Складывается впечатление, что мощь стеков только растет, и в этом случае Стерлинга можно назвать провидцем. Например, в конце июля 2016 года акции пяти компаний, которые он указал за три с лишним года до этого, котировались на бирже, а их стоимость на фондовых биржах была самой большой в мире.
Недоверие не ограничивается сферой высоких технологий. Исследование, проведенное в послекризисные годы компанией Edelman, занимающейся проблемами общественного мнения, установило, что меньше всего люди доверяют компаниям из отрасли финансовых услуг. Однако разве возможен крах финансовых гигантов, особенно если одновременно автоматически не создаются другие мощные компании с теми же самыми слабостями и недостатками?
ИНТЕРЕСУЕТ ПЕРЕСТРОЙКА ВСЕЙ ЭКОНОМИКИ? ДЛЯ ЭТОГО ЕСТЬ ПРИЛОЖЕНИЕ
Соблазнительно простое решение было предложено в названии статьи Джона Эванса, опубликованной в январе 2015 года на сайте TechCrunch: «Децентрализовать все вещи». Автор писал: почему бы не взять философию, процессы и технологии, лежащие в основе сети Биткоин, блокчейна и смарт-контрактов, и не применить их шире? Эксперимент с криптовалютой, запущенный Накамото, показал нечто примечательное: толпа независимых и движимых личными интересами участников, связанных друг с другом небольшим объемом коммуникации и изрядным количеством формул и строк программного кода, может создать нечто, обладающее большой ценностью для группы в целом, и побить ядро в его собственной игре — в данном случае в поддержании точного реестра важных транзакций. Но как широко это можно применять? Где границы?
В своей статье Эванс одновременно признавал наличие препятствий для такого подхода и выражал уверенность в том, что их можно преодолеть. Это был превосходный пример солюционизма — веры в то, что любые проблемы решаются с помощью нужной комбинации предпринимательской энергии и технологических новаций. Изначально термин «солюционизм» имел оскорбительный смысл; писатель Евгений Морозов предложил его для обозначения своего рода «интеллектуальной патологии». Однако многие специалисты по высоким технологиям не обиделись, а стали радостно использовать новое слово; в 2014-м Марк Андриссен написал в Twitter, что он «солюционист с 1994 года и гордится этим».
Биткоины и блокчейн на удивление соответствуют идее солюционизма. Смарт-контракты и связанные с ними инновации обещают сделать из блокчейна нечто большее, чем просто реестр, сохранив его самые желательные свойства. С солюционистской точки зрения, блокчейн должен быть открытым, прозрачным, всемирным, бесплатным в использовании (или хотя бы очень дешевым), универсально доступным, неизменяемым вместилищем не только транзакций с биткоинами, но и всех видов информационных товаров.
КОМУ ВСЕ ЕЩЕ НУЖНЫ КОМПАНИИ?
Информационные товары могут включать контракты и программное обеспечение. Солюционисты, работающие в сфере криптовалюты, говорят: представьте, что люди и организации позволили программам иметь доступ к информационным активам, например банковским счетам, страховым договорам, эскроу-фондам, инвестиционным портфелям и прочему. Вообразите, что эти программы получили возможность самостоятельно вводить транзакции в блокчейн, а потом записывать туда себя. Такая система (благодаря неизменяемости цепи) дала бы гарантию, что программный код не изменен и не взломан и что программы работают так, как изначально задумывалось. Стали бы возможны до сих пор невиданные вещи: договоры и сложные сделки, влияющие на реальный мир, производились бы автоматически, без затрат и присмотра или разрешения центрального органа.
У некоторых исследователей появилось ощущение, что блокчейн стал достаточно силен, чтобы бросить вызов стекам — крупным технологическим компаниям, которые, согласно Брюсу Стерлингу, контролируют большую часть Всемирной паутины. Авторы вышедшей в 2016 году книги «Технология блокчейн» Дон и Алекс Тапскотты (это отец и сын) писали:
Корпоративные силы захватили множество замечательных открытых, демократических технологий прямого общения и пользуются ими, чтобы извлекать несоразмерные доли прибыли… Мощные «цифровые конгломераты», такие как Amazon, Google, Apple и Facebook… захватывают золотые жилы информации, которую генерируют население и организации… Теперь технология блокчейн открыла целый спектр новых возможностей, способных обратить вспять все эти негативные тенденции. Появилась настоящая платформа без посредников… Мы можем изменить сам способ их распределения, причем с самого момента создания этих благ: люди по всему миру, от музыкантов до фермеров, смогут априори более полноценно участвовать в делении благ, которые создают. Здесь мы ничем не ограничены.
Многие люди ощущают, что в мире с развитой экономикой крупные компании, особенно в секторе финансов и высоких технологий, становятся слишком влиятельными. Тем временем в большинстве развивающихся стран суды относительно слабы, доверие к иностранцам невелико, а правительства проводят политику, которая вредит их валютам. Сторонники криптовалюты говорят, что в обоих случаях результаты одинаковы: обмен затруднен, благоприятные возможности теряются, а людям приходится тяжелее.
Многие из тех, кто работал над Биткоином, блокчейном и смарт-контрактами, стремились улучшить эту ситуацию, по сути, забрав часть важных аспектов рыночной экономики у ядра — центральных банков, компаний и правовой системы — и передав их толпе — огромному количеству разбросанных по миру компьютеров, выполняющих код, который пытается децентрализовать все вещи.
Интересно, насколько хорошо это работает?
Резюме
• Платежная система Биткоин демонстрирует потенциал полностью децентрализованных сообществ. Соединяя математику (криптографию), экономику, код и сети, люди создают нечто такое же фундаментальное, как деньги.
• Блокчейн может быть даже важнее биткоина. Такой открытый, прозрачный, глобальный, гибкий и неизменяемый реестр, очевидно, обладает ценностью, особенно если он сочетается со смарт-контрактами и другими цифровыми инновациями.
• Самое замечательное в биткоине и блокчейне, возможно, то, что они позволяют глобальной толпе, состоящей из людей и организаций, действующих в собственных интересах, создавать нечто, имеющее колоссальную общую ценность.
• Биткоин и блокчейн запустили волну инноваций и предпринимательства, и сейчас совершенно непонятно, какую роль эти технологии со временем будут играть в экономике и обществе.
• Некоторые люди полагают, что крупные организации, от банков до технологических компаний, стали слишком влиятельными и что существует жизнеспособная альтернатива, связанная с новыми технологиями крайней децентрализации.
• Первые же инициативы показали, что спрос на новые технологии, связанные с реестром, велик. Это способно ускорить и удешевить многие существующие бизнес-процессы и, что более важно, сделать возможными новые.
Вопросы
1. Какую ценность для вас мог бы иметь открытый, прозрачный, глобальный, гибкий, неизменяемый реестр? Какого рода документы или сделки вы туда поместили бы? Какие партнеры — заказчики, поставщики, третьи стороны, государственные органы и другие — присоединились бы к вам? Как вы думаете, сколько времени и денег такой реестр помог бы вам сэкономить?
2. Чтобы иметь ценность для вас, должен ли этот реестр быть радикально децентрализованным, или им могут владеть и управлять одна или несколько организаций?
3. Насколько важными для вас могут быть биткоин и другие криптовалюты? Планируете ли вы принимать их в качестве оплаты?
4. Какими были бы первые смарт-контракты (договоры, выполняющиеся полностью автоматически), которые вы попробовали бы написать?
5. Как вы думаете, в каких областях, если такое когда-нибудь случится, массированная децентрализация сокрушит ядро и заменит его толпой (полностью или частично) в течение следующих 5–10 лет?
