Глава 2
Шесть лет спустя
Почти наверняка, если бы события не развернулись таким маловероятным, стихийным, безалаберным образом, мир сегодня был совсем другим. Дональд Трамп стал кандидатом от республиканцев 21 июля 2016 г., а его путь к президентскому креслу резко изменил направление 13 августа 2016 г.
Стив Бэннон, теперь руководитель ультраправого новостного ресурса Breitbart News, сидел на скамейке в нью-йоркском Брайант-парке с кипой газет, совершая свой субботний ритуал. Сначала он пролистал Financial Times, а потом перешел к New York Times.
«Окружение Трампа не в силах сдержать его язык» — гласил заголовок на первой полосе газеты. До выборов президента оставалось три месяца.
«Боже мой», — подумал Бэннон.
Авторы статьи говорили, что у них есть 20 неназванных источников информации, близких к Трампу или связанных с его кампанией. Трамп был представлен в статье как растерянный, выдохшийся, упрямый, склонный к необдуманным поступкам человек, у которого проблемы с жертвователями. У него шаткая позиция во Флориде, Огайо, Пенсильвании и Северной Каролине — колеблющихся штатах, которые решают исход выборов. Портрет был отвратительным, и Бэннон знал, что он соответствует действительности. По его расчетам, Трамп мог уступить кандидату демократов, Хиллари Клинтон, не меньше 20 пунктов.
Без сомнения, Трамп был подходящим зрелищем для средств массовой информации, однако он не выходил за рамки того, что предоставлял Национальный комитет Республиканской партии. Бэннон знал, что кампанией Трампа занималась горстка людей, умещавшихся в одной комнате, — спичрайтер и команда примерно из шести человек, которая организовывала митинги на самых дешевых площадках, зачастую в старых, замызганных спортивных залах или на хоккейных аренах по всей стране.
Несмотря на это, Трамп опередил 16 других кандидатов от Республиканской партии и был крупной, вульгарной, провоцирующей фигурой первого плана, которая привлекала внимание всей страны.
Бэннон, которому исполнилось уже 63 и у которого со времен окончания Гарвардской школы бизнеса были националистические, ультрапатриотические взгляды, позвонил Ребеке Мерсер.
Мерсер и ее семья были одним из крупнейших и самым неоднозначным источником денег для Республиканской партии. А деньги были двигателем американской политики. Мерсеры находились на задворках, но деньги обеспечивали им место за столом. К тому же они владели долей в Breitbart.
«Это плохо, поскольку мы же потом окажемся виноватыми», — сказал Бэннон. Breitbart стоял за Трампа в его самые тяжелые моменты. «Это может стать концом для Breitbart».
«А почему бы тебе не вмешаться?» — ответила Ребека.
«В жизни не занимался избирательными кампаниями», — возразил Бэннон. Даже близко не стоял. Сама идея абсурдна.
«Этот тип, Манафорт, просто катастрофа, — продолжила она, имея в виду Пола Манафорта, руководителя кампании Трампа. — Кампанией сейчас никто не руководит. Трамп прислушивается к тебе. Ему всегда нужен надзор со стороны старших».
«Послушай, — сказал Бэннон, — Я могу, конечно, согласиться. Но с какой стати он пойдет на это?»
«Он аутсайдер с самого начала, — сказала Ребека, намекая на статью в New York Times. — Все делается в панике». Короче говоря, Трамп мог пригласить Бэннона потому, что он был в отчаянном положении.
Мерсеры связались с Трампом, который направлялся в Ист-Хэмптон, Лонг-Айленд, к Вуди Джонсону, владельцу футбольной команды New York Jets. Обычно Мерсеры выписывали чеки и говорили, что не будут встречаться с кандидатом. Но на этот раз они потребовали 10-минутной встречи с Трампом.
В небольшой солнечной комнате Ребека, высокая рыжеволосая женщина, отбросила все условности. Ее отец, Боб Мерсер, высоколобый математик, хранил молчание. Он был одним из мозговых центров невероятно успешного хедж-фонда, Renaissance Technologies, в управлении которого находились $50 млрд.
«Манафорт должен уйти», — сказала она Трампу. По ее словам, он только создавал хаос.
«Кого вы рекомендуете?» — спросил Трамп.
«Стива Бэннона», — ответила она.
«Ему не справиться».
Он «определенно» справится, прозвучало в ответ.
Бэннон связался с Трампом тем же вечером.
«Эти вещи в газете просто неприличны, — сказал Бэннон, подразумевая статью в New York Times. — Вы совсем не такой. Мы можем исправить это. Мы должны одолеть их. Это ведь Хиллари Клинтон, не сомневайтесь».
Трамп прошелся по Манафорту. «Он слишком негибкий», — сказал он. Он не может эффективно работать с телевидением.
«Давайте встретимся завтра и поработаем вместе. Мы сможем сделать это, — выпалил Бэннон. — Но будем действовать спокойно».
Трамп согласился встретиться на следующее утро, в воскресенье.
Другой обеспокоенной политической фигурой в тот день был Райнс Прибус, 44-летний председатель Национального комитета Республиканской партии и висконсинский адвокат. Прибус на протяжении пяти лет играл роль главного пропагандиста и человека, устанавливающего связи. За внешней приветливостью в нем крылся строитель империи. Прибус принимал решения по партийным финансам, нанимал исполнителей (под его началом трудились 6500 платных работников), регулярно появлялся на телеэкране и имел собственный отдел по связям с общественностью. Так вот, он оказался в неловком положении.
В душе Прибус считал август полной катастрофой: «Постоянное поджаривание, которое никак не проходит». И виноват в этом был кандидат Трамп.
Прибус пытался направлять кампанию с самого начала. Когда Трамп назвал мексиканцев «насильниками» во время речи, объявляющей его вступление в гонку, 16 июня 2015 г., Прибус позвонил ему и сказал: «Нельзя говорить такие вещи. Привлечение испаноговорящего населения на свою сторону стоит нам очень больших трудов».
Но Трамп не унимался, более того, он нападал на любого, кто нападал на него. Ни у одного председателя общенациональной партии еще не было такой головной боли, как Трамп.
Сенатор Митч Макконнелл, пронырливый лидер республиканского большинства, без лишнего шума позвонил Прибусу. Смысл его звонка был следующим: забудьте о Трампе, перебросьте республиканские деньги нам, сенатским кандидатам, и перекройте Дональду Трампу денежный кран.
Однако Прибус хотел сохранить отношения с Трампом и решил занять твердую позицию между Трампом и Макконнеллом. Это будет тактически правильно, думал он. Выживание партии и мое собственное. Он сказал Трампу: «Я с вами на 100%. Вы мне нравитесь. Я буду и дальше работать на вас. Но я должен защищать партию. Я несу ответственность, которая отличается от вашей».
Прибус согласился выступать, вести агитацию за Трампа и представлять его на митингах. Он воспринимал это как протягивание руки утопающему.
Статья в New York Times о несдержанности Трампа на язык стала ударом. «Ах ты черт! — думал Прибус. — Это реальная неприятность». Кампания разваливалась.
Газета вываливала столько всего, что, на взгляд Прибуса, 20 источников информации были попыткой либо сорвать кампанию, либо, как обычно, представить себя в выгодном свете.
Очень опасный момент, возможно самый опасный для Трампа и для партии. Выход был только один — повышение активности на всех фронтах. Максимальная агрессия для прикрытия опасной для жизни слабости.
Воскресным утром Стив Бэннон приехал в Trump Tower на Манхэттене и сообщил охраннику, что у него назначена встреча с г-ном Трампом.
«К сожалению, — сказал охранник, — он никогда не бывает здесь по выходным».
Бэннон позвонил Трампу.
«Привет, — сказал кандидат, — я в Бедминстере». Там находился гольф-клуб Trump National Golf Club. «Раз вы не здесь, я поиграю в гольф. Приезжайте, перекусим вместе. Жду вас примерно к часу дня».
Потом он подробно рассказал, как добраться до этого места в 60 км к западу от Нью-Йорка.
«Я найду дорогу», — сказал Бэннон.
Нет, поверните направо на Рэттлснейк-бридж-роуд, а потом вправо еще пару километров.
«Я найду. Это же ваш Trump National».
Нет, настаивал Трамп, вы должны точно уяснить. Трамп дал полное описание пути, более детальное, чем Бэннон когда-либо слышал от него.
Бэннон, боясь опоздать, сказал водителю, что они должны добраться до места к полудню. В клубе его проводили к столу, накрытому на пять персон.
Вы приехали рановато, — сказал кто-то из персонала. — Остальные будут здесь не раньше 13:00.
«Остальные?» — удивился Бэннон.
«Роджер Эйлс, губернатор Крис Кристи и “мэр” Руди Джулиани тоже будут присутствовать».
Бэннон разозлился. Он приехал сюда не на собеседование перед комиссией. Он и Трамп договаривались заняться делом не для посторонних глаз.
Эйлс, основатель и глава Fox News, а также давний политтехнолог республиканцев — еще со времен Ричарда Никсона, прибыл первым. Он был наставником Бэннона.
«Какого хрена?» — произнес Эйлс и принялся честить кампанию.
«Насколько ужасны цифры?» — спросил Бэннон.
«Это будет полное поражение».
«Я говорил с Трампом вчера вечером, — сказал Бэннон. — Мерсеры тоже говорили с ним. Договорились, что я приду и возглавлю кампанию. Но не говорите остальным об этом».
«Какого хрена? — опять произнес Эйлс. — Ты ничего не смыслишь в кампаниях». Обсуждать тут нечего.
«Я знаю, но сделать вещи более организованными, чем сейчас, может любой».
Хотя Бэннон знал Эйлса уже много лет, он никогда не появлялся в сети Fox News.
Как раз Бэннон заметил: «Я никогда не был на канале Fox потому, что не хотел чувствовать себя обязанным ему… Никогда не просите одолжения у Роджера, иначе он сожрет вас с потрохами».
Это резко отличалось от его отношений с Трампом, который, на его взгляд, был просителем. Трамп неоднократно был участником радиошоу Бэннона Breitbart New Daily на радиоканале SiriusXM в период с ноября 2015 г. по июнь 2016 г.
Эйлс сказал, что они собираются здесь еженедельно для подготовки к дебатам. До первых дебатов с Хиллари Клинтон, намеченных на 26 сентября, было еще полтора месяца.
«Подготовка к дебатам? — удивился Бэннон. — Вы, Кристи и Руди?»
«Сегодня уже второй раз».
«Он действительно готовится к дебатам?» — сказал пораженный Бэннон.
«Нет, он приезжает и играет в гольф, а мы просто болтаем об избирательной кампании и тому подобном. Но мы пытаемся выработать у него привычку».
Вошел руководитель кампании Пол Манафорт.
Бэннон, который называл себя «пламенным популистом», почувствовал отвращение. Манафорт был одет в то, что могло бы подойти для прогулки на яхте, с банданой на голове. Прямой эфир из Саутгемптона!
Появился Трамп и занял свое место. На стол поставили хот-доги и гамбургеры. Диета мечты для 11-летнего мальчишки, подумал Бэннон, увидев, как Трамп расправился с двумя хот-догами.
Процитировав историю из New York Times, Трамп поинтересовался у Манафорта, как могла появиться такая статья. Это был один из парадоксов Трампа: он смачно нападал на ведущие СМИ, особенно на Times, но, несмотря на жесткую критику, считал Times газетой фактов и в основном верил ее историям.
«Пол, я похож на младенца? — спрашивал Трамп Манафорта. — А почему ты тогда разговариваешь со мной как с младенцем? Ты ужасен на телевидении. У тебя нет энергии. Ты не можешь быть лицом кампании. Это я тебе еще деликатно говорю. Ты больше никогда не появишься на телевидении».
«Дональд…» — попытался ответить Манафорт.
Бэннону показалось, что это фамильярное — по имени — обращение на равных вызвало раздражение у Трампа.
«Вы должны понять одно, г-н Трамп, — сказал Бэннон, — в этой истории ссылаются на множество неназванных источников, мы не знаем, насколько это достоверно».
«Нет, я могу сказать, — возразил Трамп, направляя огонь на Манафорта. — Это от них идет утечка». Он знал, что цитаты были невыдуманными.
«По большей части это невозможно приписать кому-либо», — сказал Бэннон. Никто не назван по имени, все скрыты. «Это New York Times, это все гребаное вранье. Бросьте, это все чушь собачья», — продолжил Бэннон свою речь, хотя и знал, что история была правдивой.
Трамп не поддавался. История была прописной истиной, а в кампании участвует куча поставщиков информации. Изничтожение Манафорта продолжалось еще какое-то время. Трамп еще полчаса рассказывал военные истории. Манафорт ушел.
«Никуда не уходи, — сказал Трамп Бэннону. — Это так ужасно. Все совершенно вышло из-под контроля. Этот парень — неудачник. Он действительно не руководит кампанией. Я привлек его лишь для того, чтобы он помог мне пройти процедуру выдвижения кандидатов на партийном съезде».
«Пусть вас не трогают эти цифры, — сказал Бэннон. — Не трогают эти 12 или 16 пунктов при голосовании. Не трогают колеблющиеся штаты. Все очень просто». Две трети страны считают, что мы взяли неверный курс, а 75% страны — что мы проигрываем. Это создает арену для агента перемен. Хиллари — это прошлое. Это совершенно ясно.
В каком-то смысле Бэннон всю свою сознательную жизнь ждал этого момента. «Вот в чем разница, — объяснял он. — Мы просто будем играть на сравнении и противопоставлении с Клинтон. Вот что вам нужно запомнить». Бэннон еще раз повторил одну из своих мантр: «Элиты в стране нормально чувствуют себя в условиях упадка. Так?»
Трамп кивнул в знак согласия.
«А рабочие в стране — нет. Они упорно хотят вновь сделать Америку великой. Мы упростим эту кампанию. Она — трибун продажных и некомпетентных элит, которые чувствуют себя хорошо в условиях упадка. Вы — трибун забытых людей, которые хотят вновь возвеличить Америку. И мы сделаем это, развивая пару тем.
Номер один, — продолжил Бэннон, — мы остановим массовую нелегальную иммиграцию и начнем ограничивать легальную иммиграцию, чтобы вернуть наш суверенитет. Номер два — вы вернете рабочие места в сфере производства в страну. И номер три — мы прекратим участие в этих бессмысленных войнах за рубежом».
Эти идеи не были чем-то новым для Трампа. Неделю назад, во время выступления 8 августа на заседании Детройтского экономического клуба, он уже высказывал все это и клеймил Клинтон: «Она — кандидат от прошлого. Мы ведем кампанию за будущее».
«Это три большие темы, которым она не может ничего противопоставить, — сказал Бэннон. — Она — часть сил, которые открыли границы, она — часть сил, которые заключили невыгодные сделки и позволили рабочим местам уйти в Китай, а еще она неоконсерватор. Так?»
Трамп, похоже, согласился с тем, что Хиллари принадлежит к неоконсерваторам.
«Она поддерживала все войны, — сказал Бэннон. — Мы просто будем клеймить ее. Вот и все. Просто держитесь этой линии».
Бэннон добавил, что у Трампа есть еще одно преимущество. Его голос звучал не как голос политика. Именно так звучал Барак Обама в 2008 г. во время соперничества с Клинтон, которая изъяснялась, как опытный политик. Темп ее речи был чересчур размеренным. Даже когда она говорила правду, это звучало как ложь.
По словам Бэннона, политики вроде Хиллари не могут говорить естественно. Для них характерна механическая манера разговора, подходящая для опросов и фокус-групп, ответа на вопросы после политических выступлений. Такой разговор убаюкивал, не резал слух, шел не от сердца или глубокого убеждения, а ассоциировался с высокооплачиваемым консультантом, излагающим тезисы.
Трамп согласился и сказал, что теперь Бэннон генеральный директор кампании.
«Мне не нужна шумиха вокруг дворцового переворота, — сказал Бэннон. — Пусть Манафорт останется председателем. У него не будет никаких полномочий. Позвольте мне уладить это».
Они договорились, что Келлиэнн Конуэй — пробивная, прямолинейная республиканка, которая уже помогала в проведении кампании, — будет ответственным руководителем кампании.
«Мы будем выпускать ее на телевидение каждый день для представления женского взгляда на вещи, — предложил Бэннон. — Келлиэнн — боец. И она нравится людям. А что нам нужно — это симпатия».
Потом он добавил: «А я никогда не буду светиться на телевидении».
Конуэй тоже еще не приходилось руководить избирательной кампанией. Таким образом, образовалась троица — яркий неофит-кандидат, генеральный директор кампании и руководитель кампании.
Келлиэнн Конуэй осуществляла надзор за съемкой некоторых рекламных роликов в том месяце.
«И я плачу этим людям?» — спрашивал Трамп у нее.
Он жаловался на процесс съемки. Оборудование казалось устаревшим, и ему не нравилось освещение. Картинка не отвечала стандарту HD. Трамп брюзжал по поводу операторов: «Скажите им, что я не буду платить». Это была обычная ситуация.
Чуть позже он объявил: «Я хочу, чтобы все ушли, кроме Келлиэнн».
«Все говорят мне, что я намного лучше, чем Хиллари Клинтон». — Это было полуутверждение-полувопрос.
«Ну конечно, сэр. Голосование по этому вопросу не требуется». Но они могут делать кое-что иначе. «Вы состязаетесь с самым постным кандидатом за всю историю президентских выборов. И начинает казаться, что мы тоже становимся такими».
«Нет, это не так».
«У меня такое ощущение. Я наблюдала за вами во время праймериз, и вы выглядели намного веселее».
«Я скучаю по дням, когда мы летали по стране, организуя митинги и встречаясь с избирателями», — сказал Трамп.
«Да, эти дни прошли, — признала Келлиэнн. — Однако, честно говоря, было бы хорошо вернуть их в нашу стратегию и процесс, чтобы привнести в них тот опыт и радость».
Она решила говорить прямо: «Вам известно, что вы проигрываете? Но вы не должны проигрывать. Я смотрела на опросы». CNN в тот день понизил его рейтинг до 10 пунктов. «Есть обратный путь».
«Что за путь?»
Она считала, что Трамп сделал что-то, не осознавая этого. «Это выдумка о низких шансах на избрание лишает жизненной силы Республиканскую партию», предположение, что он может не выиграть и не будет избран.
Избиратели разочарованы кандидатами на пост президента от Республиканской партии. Она продолжила свою аргументацию: «Вы должны поддержать Митта Ромни. Он единственный, кто может выиграть. Вы должны поддержать Джона Маккейна. Он может выиграть. Джеб может выиграть. Марко может выиграть. А на этот раз» Трамп «не может выиграть. Так люди решили», а он взял и победил при выдвижении кандидатов от Республиканской партии.
«Вы привлекли эти массы там, где не проводили традиционной политической кампании. Вы начали движение. А людям нравится, когда они часть чего-то. За вход платить не надо. Я скажу вам, что увидела в опросе. У нас два серьезных препятствия». Она сказала, что им никогда не нужно делать общенациональных опросов. «Это глупое изобретение средств массовой информации», которые занимаются такими опросами. Победа — это вопрос распределения голосов в коллегии выборщиков, это получение 270 голосов. Необходимо сосредоточиться на определенных штатах, примерно восьми колеблющихся штатах.
«Людям нужна конкретика», — сказала Конуэй. Было здорово, когда в июле Трамп обнародовал свой план из 10 пунктов по реформированию администрации по делам ветеранов или объявил о плане налоговой реформы из пяти пунктов. «Люди хотят такой конкретики, однако нужно повторять ее снова и снова».
«Второе препятствие, на мой взгляд, заключается в желании людей иметь уверенность в том, что вы способны выполнить свои обещания. Поскольку если вы не можете добиться результата, если бизнесмен не может заключить и исполнить сделку, то он просто очередной политик».
Это была коммерческая задача — путь, который Трамп знал очень хорошо.
«Ты считаешь, что сможешь организовать это?» — спросил он.
«Что “это”? — поинтересовалась Келлиэнн. — Я занимаюсь организацией этой фотосессии».
«Кампанию, — ответил Трамп. — Всю целиком. Готова ли ты забыть о своих детях на несколько месяцев?»
Она согласилась без промедления: «Сэр, я могу сделать это для вас. Вы можете выиграть эту гонку. Я не считаю себя вашей ровней. Я никогда не буду обращаться к вам по имени».
