Глава 10
Что за черт! — недоумевал Прибус, просматривая статью в Washington Post от 9 февраля, где говорилось о том, что советник по национальной безопасности Майкл Флинн обсуждал санкции против России с российским послом до вступления Трампа в должность.
Одним из последних шагов Обамы на посту президента было введение санкций против России 29 декабря в ответ на вмешательство в выборы. Он выслал 35 предположительных русских шпионов и распорядился закрыть две российские резиденции в штатах Мэриленд и Нью-Йорк в связи с подозрениями в причастности к шпионажу.
Прибус не раз спрашивал Флинна, не было ли таких обсуждений. Но тот твердо отрицал обсуждение санкций с послом Сергеем Кисляком, компанейским светским человеком.
Две недели назад, 26 января, Белый дом посетила заместитель генерального прокурора Салли Йейтс. Она встретилась с юрисконсультом Белого дома Дональдом Макганом. По ее словам, перехваты звонков показывали, что Флинн скрывает правду о своих контактах с русскими и что его могут шантажировать.
По подсчетам Прибуса Флинн отрицал обсуждение санкций не менее 10 раз.
В статье Post, подписанной тремя искушенными в вопросах разведки и национальной безопасности репортерами, говорилось, что их утверждение опирается на сведения от «девяти действующих и бывших представителей государственной власти». Репортеры взяли интервью у Флинна, и тот дважды категорически отверг обвинения, прежде чем пуститься в более туманные объяснения.
Прибус разыскал юрисконсульта Белого дома Макгана, 48 лет, который был экспертом в законодательстве о финансировании избирательных кампаний и проработал пять лет в качестве назначенца от Республиканской партии в Федеральной избирательной комиссии. Прибус спросил у него, можно ли получить записи разговоров Флинна с российским послом.
Да, ответил Макган, конечно. Довольно быстро в его распоряжении оказались записи трех разговоров Флинна с Кисляком, которые были сделаны ФБР в ходе рутинного наблюдения за российским послом.
Макган и Прибус, к которым присоединился вице-президент Пенс, отправились в Ситуационную комнату, чтобы проанализировать записи. Пенс публично поддерживал отрицания Флинна. Как следует из внутренней шестистраничной докладной записки юрисконсульта Белого дома, Флинн утверждал, что если он и Кисляк обсуждали санкции, то «исключительно с подачи Кисляка. Из записей следует, что вопрос поднял Флинн. Макган и Прибус согласились с тем, что Флинна следует уволить».
Во всех трех записях Флинн и посол обсуждали санкции. Во время последнего разговора, инициированного Кисляком, посол благодарил Флинна за его рекомендации по санкциям и говорил, что русские обязательно воспользуются ими.
Это подкрепляло статью и объясняло на удивление пассивную реакцию Путина на санкции. От российского президента следовало ожидать ответных мер — высылки американцев из России. Однако через день после того, как Обама объявил о санкциях, Путин заявил, что не будет принимать ответных действий.
Избранный президент Трамп похвалил Путина, отметив в Twitter: «Отличный ход (со стороны В. Путина), я всегда знал, что он очень умен!»
Эта фраза говорит о том, что Трамп мог знать о роли Флинна. Неясно, однако, что именно Флинн сообщил президенту о своих разговорах с Кисляком.
Прибус сказал президенту, что он должен уволить Флинна. Флинна могут лишить допуска к секретной информации. Это будет позор.
Об отставке Флинна объявили 13 февраля. В качестве главной причины публике назвали обман Флинном вице-президента Пенса. Внутри администрации Трамп заявил, что увольняет Флинна из-за того, что тот не справляется со своими обязанностями.
Следующие девять месяцев были очень трудными для Флинна. Позднее он признал себя виновным по одному пункту обвинения в обмане ФБР.
Коллегам Флинн сказал, что не думал, что обманывает ФБР, когда его допрашивали на протяжении четырех дней в администрации. Агенты ФБР интересовались вопросами, не связанными с Россией, и он не подозревал, что это официальный допрос.
Почему Флинн признал себя виновным? Расследование велось по целому ряду возможных проступков, включая уклонение от декларирования дохода из Турции, раскрытия зарубежных контактов и регистрации в качестве лоббиста перед приемом на работу в администрацию Трампа.
Флинн рассказывал коллегам, что его расходы на адвокатов были астрономическими, как и счета его сына, против которого тоже велось расследование. Признание себя виновным по одному пункту обвинения казалось единственным выходом. В его заявлении говорилось, что он «принимает всю ответственность за свои действия», а также что он «согласен сотрудничать». Флинн отрицал факт «измены», иначе говоря, сговор с русскими.
В субботу 25 февраля, через пять недель пребывания в должности министра обороны, Мэттис созвал совещание у себя в резиденции на территории Старой военно-морской обсерватории около Госдепартамента. На нем присутствовали ветераны внешней политики — отставной генерал Энтони Зинни, несколько бывших послов, а также несколько членов аппарата Мэттиса. У Мэттиса почти не было мебели. Все сидели вокруг того, что было похоже на обеденный стол казенного образца. Мэттис сказал, что он въехал сюда всего с четырьмя чемоданами.
«Вы должны увидеть, какое у меня помещение для работы с секретами», — добавил Мэттис. Комната для безопасного обсуждения самых чувствительных, совершенно секретных вопросов и сверхсекретных программ находилась наверху. «Мне не нужно никуда выходить. Я могу решать все рабочие вопросы прямо отсюда».
Президент Трамп — хороший слушатель, заметил Мэттис, пока вы не касаетесь третьей больной для него темы — иммиграции. Две другие темы — это пресса. Если затрагиваете одну из них, он вылетает по касательной и долго не возвращается назад. «Министры обороны не всегда могут выбирать, с каким президентом работать».
Все засмеялись.
Темой совещания был план борьбы с ИГИЛ, который Трамп хотел получить немедленно. В принципе, как выразился Мэттис, мы делаем все шиворот-навыворот. Мы пытаемся придумать стратегию борьбы с ИГИЛ в отрыве от более масштабной, более широкой ближневосточной стратегии. В идеале нам нужна ближневосточная стратегия, а стратегия противодействия ИГИЛ должна прилагаться к ней и поддерживать ее. Президент, однако, затребовал сначала стратегию противодействия ИГИЛ.
В конечном счете наша стратегия вооруженной борьбы с ИГИЛ — это продолжение стратегии, принятой при Обаме, но с предоставлением права наносить бомбовые удары и т.п. командирам на местах.
Мэттиса беспокоила активизация Ирана. В какой-то момент он стал называть его не иначе, как «эти маразматические муллы».
Однажды рано утром в феврале группа высокопоставленных представителей разведведомств прибыла в кабинет Прибуса в Западном крыле Белого дома, чтобы проинформировать его о том, как вести себя с теми, кто может оказать ненадлежащее влияние. Это была стандартная процедура для всех, кто имел допуск к важнейшим секретам.
«Прежде чем мы уйдем, — сказал заместитель директора ФБР Эндрю Маккейб, поднимая руку, — я хочу переговорить с вами один на один».
Черт, что еще ему надо? — подумал Прибус. Он сталкивался с Маккейбом всего один раз несколько недель назад в Ситуационной комнате.
Трамп поднял шум вокруг жены Маккейба, Джилл, сторонницы демократов во время избирательной кампании. Она получила $675 288 за неудачную кампанию 2015 г. в сенат Вирджинии от комитета в поддержку кандидата при губернаторе Терри Маколиффа и от Демократической партии. Маколифф был одним из самых близких друзей Билла и Хиллари Клинтон. Он являлся главным организатором сбора средств на кампанию по переизбранию Билла Клинтона в 1996 г.
Трамп охарактеризовал эти деньги как добровольный взнос Хиллари. Он не оставлял этот вопрос, говорил о нем и писал в Twitter.
После завершения брифинга по вопросу безопасности и ухода всех участников Маккейб закрыл дверь кабинета Прибуса. Это очень странно, — мелькнула мысль у Прибуса, который стоял у своего стола.
«Вы слышали об этой истории в New York Times?» Прибусу она была известна слишком хорошо. Маккейб имел в виду одну из последних статей Times от 14 февраля, в которой говорилось следующее: «По данным действующих и бывших американских официальных лиц, записи телефонных разговоров показывают, что участники избирательной кампании Дональда Трампа в 2016 г. и другие его коллеги регулярно контактировали с руководителями русской разведки за год до выборов».
Эта статья была одной из первых в череде громких публикаций о предполагаемых связях Трамп — Россия после отставки Флинна.
«Это полное вранье, — сказал Маккейб. — Это неправда, и мы хотим, чтобы вы знали об этом. Все сильно преувеличено».
Боже ты мой, — подумал Прибус.
«Эндрю, — сказал он заместителю директора ФБР, — это бомба».
Историю о России и вмешательстве в выборы крутили на кабельных каналах, похоже, круглые сутки семь дней в неделю, и это сводило с ума Трампа, а следовательно и Прибуса.
«Это безумие, — говорил Трамп Прибусу. — Мы должны прекратить это. Нам нужно положить конец этой истории».
Маккейб только что преподнес им подарок, сюрприз на День святого Валентина. Я стану героем всего Западного крыла, — думал Прибус.
«Можете ли вы оказать мне услугу? — спросил он. — Можете ли вы обнародовать эту сногсшибательную историю?»
«Позвоните мне через пару часов, — ответил Маккейб. — Я разузнаю, что и как, и сообщу вам. Я посмотрю, что можно сделать».
Прибус чуть ли не бежал к Трампу с новостью о том, что ФБР скоро поставит крест на статье Times.
Два часа прошло, но от Маккейба не было никаких новостей. Прибус позвонил ему.
«Прошу прощения, но это не в моих силах, — сказал Маккейб. — Я ничего не могу поделать с этим. Я попробовал, но если мы начнем давать комментарии по отдельным статьям, то нам придется выпускать заявления каждые три дня». ФБР не могло превратиться в контролера точности новостей. Если ФБР попытается разоблачать некоторые истории, то отсутствие комментариев будут воспринимать как подтверждение правильности.
«Эндрю, вы ведь сами пришли ко мне в кабинет и сказали, что это брехня, а теперь рассказываете, что ничего нельзя сделать».
Маккейб сказал, что такова его точка зрения.
«Это безумие, — не унимался Прибус. — Что, по-вашему, мне остается делать? Страдать, истекать кровью?»
«Дайте мне еще пару часов».
Ничего не произошло. Из ФБР никто не позвонил. Прибус пытался объяснить это Трампу, который ждал публичного покаяния. Это дало Трампу дополнительный повод не доверять и ненавидеть ФБР — зловредная подковырка, оставлявшая их в подвешенном состоянии.
Примерно через неделю, 24 февраля, CNN сообщило исключительную новость: «ФБР отказалось удовлетворить просьбу Белого дома опровергнуть недавно опубликованную статью о связи Трамп — Россия». Прибуса представили как пытавшегося манипулировать ФБР в политических целях.
Белый дом попытался было исправить историю и показать, что все произошло с подачи Маккейба, но у него ничего не вышло.
Четыре месяца спустя, 8 июня, Коми под присягой публично заявил, что та история в New York Times о контактах помощников Трампа с высокопоставленными представителями русской разведки «была в основном неправдой».
