Глава двенадцатая. Пыльная дорога
Мимо проносились дома и лес. Лес – истинное богатство и спасение средней полосы. Легкие нашей планеты, которые мы ещё не научились беречь. Мы, как подросток, тянем одну сигарету за другой. Когда-нибудь, возможно, мы научимся ценить и беречь здоровье планеты, но не сегодня. Сегодня мы выпьем море, закусим сушей и сожжем лес. Человечество – вчерашний ребенок.
Виктор откинулся на заднем сиденье и боролся с одышкой. Произошедшее тяжело далось старику. Невероятное чудо, что они нашли машину и Вячеслав смог ее завести. Таких счастливчиков бывает один на миллион или меньше.
– Слава, а ты где так машины научился курочить? – Смутьянов приподнял голову. Дозорный не обратил внимания на его слова, а лишь сосредоточенно крутил «баранку». Шкипер озабоченно потрогал товарища за плечо.
– Симонов! Эй! Хорош гнать! – он тряс дозорного, пока тот не пришел в себя и не сбросил скорость.
– Это… я что-то перетрухал малость, как выключился, – стерев пот, Вячеслав посмотрел в зеркало заднего вида и остановил машину на обочине. – Думал, эта дрянь нас настигнет.
– Слава богу, обошлось, вроде. Ты скажи, как машину-то завел? Я первый раз такое вижу.
– Да я же с техникой на «ты», а в сравнении с кораблем машина-то проще! Проводка она и в Африке проводка. У меня один раз машина на морозе встала, а зажигание-то заклинило! Все, думаю, тут мне и конец. А потом сообразил, что «коротыш» можно пустить и заведется, не сдюжит! Вот и тут так – дозорный вытер лоб рукавом.
– Да, хорошо, что у тебя тогда машина сломалась, а то бы сейчас лежали там, под горой пыли, облучённые, – Смутьянов нахмурился. – Что там с бензином? Надо в багажник заглянуть.
Они вышли из машины и открыли багажник. Там, кроме веревки, ничего не было. Значит, их цель – достать где-либо топливо. Возвращаться бессмысленно, путь лежит только вперед, вглубь страны, на Восток. Рация и большинство вещей потеряно, катер недоступен, черт знает, что их ждет впереди.
– Бензин есть? – захлопнув багажник, шкипер задумчиво поглядел на машину.
– Есть, но не много. Пол бака сжег, пока мчались, – дозорный виновато развел руками.
– Пошли карту смотреть, – Смутьянов, опасливо посмотрел назад и сел на переднее сидение.
– Ну, есть хорошие новости? – дозорный склонился над картой.
– Это как посмотреть. Нам предстоит пересечь территорию двух стран, избегая больших городов, питаться, чем придется, прежде чем мы дойдем до границы. Здесь, – Виктор указал пальцем на карте.
– Да, задачка не из простых. Сколько нужно проехать?
– Полтыщи километров… если не больше. Мы ничего не знаем, Слав. Движемся в неизвестность. Дозиметр держи всегда наготове, как и оружие. Первый пункт – деревня, вот тут. Найдем людей, припасы, может бензин, а потом двинем дальше. Закончится бензин – пойдем пешком.
– Пешком далеко не уйдем, – дозорный завел машину, и они тронулись.
Лес проносился мимо серо-зеленой стеной. Мир будто померк, а может, так и было на самом деле. Виктор перебирал в голове всю информацию, которую мог вспомнить о ядерных катастрофах: АЭС, заряды, радиация, лучевая болезнь, средства защиты, медикаментозное лечение… Он поймал себя на мысли, что нигде не было указано, что произойдет с природой при, такого рода, катаклизме. Возможно, такие пылевые бури уже стали обыденным природным явлением, как ядерный дождь? Мир никогда не будет прежним, но теперь он стал ещё опасней для человека. Все живое под угрозой.
Вячеслав высунул руку в перчатке в окно, прислушиваясь к дозиметру. Они въезжали в деревню. Поселок выглядел безлюдно, ни одного светящегося окна, хотя солнце уже село за горизонт. Дозорный заглушил двигатель, и они вышли наружу. Вечерний холод обдал их с ног до головы. Нужно было как можно быстрее найти ночлег и помощь.
– Эй! Kas keegi elus?, – приложив руки ко рту, дозорный громко крикнул. – Нам нужна помощь! Живые есть?
В ответ была тишина. Похоже, жителей либо эвакуировали, либо они сами сбежали, оставив все свои пожитки. Лишь в одном окошке на краю деревни горел свет, шкипер указал на него рукой и моряки двинулись к дому, прихватив свои припасы. Подойдя ближе, они распознали небольшую свечку на столе в горнице. Постучав, они стояли и ждали, когда хозяева выйдут к ним, но все было тихо.
– Идем? – переглянувшись с товарищем, шкипер открыл дверь и вошел в сени. Его встретил запах затхлости и чего-то приторно-сладкого, вызывающего тошноту. Они вошли на кухню, на которой горела свеча – пусто. Пройдя в горницу, моряки, наконец, нашли единственного жителя дома.
– Она живая хоть? – нахмурившись, спросил дозорный.
– Вроде… Мать… Мать, ты как? – наклонившись над кроватью, Виктор вгляделся в старое, покрытое морщинами, лицо.
– Minu poeg… mu poeg, anna mulle vett.
– Что она говорит? – шкипер развел руками.
– Воды просит, – ответил из кухни Смирнов, спешно перебирая посуду и ища ведро. Вскоре он появился из темноты и, приподняв старуху, приложил к её пересохшим губам металлическую кружку. Видимо, женщина настолько ослабла, что не могла глотать, и Виктор помог товарищу влить ей пару глотков, поддерживая голову. Старуха открыла глаза и полушепотом поблагодарила незваных гостей.
– Ema, kus kхik inimesed on? – спросил, наклоняясь, Симонов.
– Kьlas on tьhi, mu poeg, rohkem kui viiskьmmend aastat. Mohr tuli ja viimase elanikud lahkusid. Mohr tuli ja suletud vдravate… – она беспокойно шептала, пытаясь отдышаться.
– Что говорит? – шкипер зажег вторую найденную свечу и осветил лицо дозорного.
– Ерунда какая-то, говорит, что мор деревню опустошил, ушли все, – он вытер лицо и ушел на кухню. – Я еды поищу какой, печь разведу.
– Хм… мор… может и здесь пыль была… – Смутьянов почесал небритый подбородок. – Твое счастье, мать, что мы тебя наш…
Он глянул на изголовье кровати и наткнулся на полный строгости и осуждения остекленевший взгляд. Моряк даже отшатнулся, чуть не упав. Не отрываясь, достал из внутреннего кармана маленькое зеркальце, поднес его ко рту женщины – ничего. Он грустно снял шапку и накрыл лицо усопшей.
– Слав… Слава! Бабуля отошла – он с печалью посмотрел в темнеющий проход на кухню. Внезапно, моряк почувствовал железную хватку на своей руке – старуха с пергаментно-серым лицом схватила его, и он услышал тихий шепот.
– Vesi. Island. Time. Vesi. Saar…, – внезапно она расслабилась, отпустила руку Смутьянова и упала на подушки. Старуха не двигалась.
По спине Виктора стекал холодный пот. Из кухни пришел Симонов, увидел неподвижную женщину и тоже снял шапку.
– Вот горе-то… Сказала что? Вить, ты чего? – моряк внимательно всмотрелся в лицо товарища.
– Time. Vesi. Saar… Это как переводится? – ошарашено глядя на дозорного, Виктор часто дышал.
– Вроде как «вода, остров, время», а что? – нахмурился Симонов.
– Бабка перед тем, как богу душу отдала, повторяла. Фух, напугала самого до полусмерти… Приготовим её, похороним?
– Можно, только быстро. Времени у нас не много, да так бросать не дело. Везде горы трупов валяются, не до мертвых сейчас, – дозорный нахмурился, накрыл лицо усопшей и вдвоем они вынесли тело в сени, где хозяйничал морозный осенний воздух. Положив её на сено, вошли в дом, растопили печь. Скромную трапезу увенчал найденный котелок проросшей картошки и две стопки вина.
– Помянем? – сказал Вячеслав.
– Помянем… Пусть земля ей будет пухом, – Виктор залпом выпил вино и закусил дымящейся картофелиной. – Спасибо за еду и кров, божий человек.
Закрыли заслонку, поставили сапоги на загнёт и устроились на печи, постелив свою теплую одежду. Ночь прошла тихо, в тепле и сухости. Виктору снилась башня, торчащая из воды – это был не маяк, а фортификационное, оборонительное сооружение. Внутри непрерывно бегали кучи крыс, сгрызая все, что осталось от хозяев. Виктор чуть не закричал, когда обнаружил, что он – одна из этих длиннохвостых тварей, восседающих на вершине этой башни. Потом наступила темнота и больше он ничего не видел.
Утреннее пробуждение было спокойным, тихим и солнечным. Солнце забралось в кухню с первых секунд восхода, ничем не скрытое, заглянувшее прямо из-за леса. Виктор встал – печь уже остыла. Он, потирая глаза, выбежал на улицу, чтобы справить нужду. Уже возвращаясь, моряк почувствовал, что что-то не так. Чего-то не хватало. Это чувство настолько остро проявилось в нем, что он чуть не закричал от непонимания его источника. Что заставило его так беспокоиться? Что он забыл?!
Сдавленный крик дозорного привел Смутьянова в чувство: он мигом влетел в сени, откуда донесся звук и напоролся на закрывшего лицо руками Симонова. Тот, молча, стоял в сенях, прислонившись к стене. И только посмотрев на пол, выстланный сеном, Виктор понял причину своей внутренней истерии и крика товарища. Тело исчезло. Более того, исчезло и покрывало, в котором они вынесли старушку – словно кто-то перенес её отсюда, выкрав в ночи. Ни говоря друг другу ни слова, моряки кинулись внутрь, за секунды собрали вещи, без разбора покидали в мешки и выскочили из проклятого дома – машина завелась и стартанула с места. Прочь. В пыль.
