Вызов «Скорой» в питерскую консерваторию. Там, кстати, встречалось много интересных людей, и психиатрическая «Скорая» туда заезжала не реже, чем обычная. К машине подбегает молодой грузин с футляром от кларнета:

— Это мнэ, мнэ вызывали, мнэ плохо!

— А что случилось?

— Доктор, у меня яйца пухнут!

— Да? Ну заходи, генацвале, показывай…

Заходит, садится, спускает штаны.

— Слушай, друг, чего-то я не вижу, чтоб у тебя яйца распухли. Болят?

— Нэт, нэ болят, пухнут.

— Нормальные у тебя яйца, иди.

— Да нет, доктор, ты не понимаешь. Смотри, я музыкант, да? Я играю на кларнете. Ты в музыке понимаешь? Я играю. Смотри, три такта не пухнут, четвертый — пухнут. — Достает из футляра кларнет и начинает играть простенькую мелодию. Мотня свободно болтается в такт музыке. — Видишь?

— Не, не вижу. А попробуй-ка что-нибудь посложнее сыграть, хотя бы на три четверти.

— Нэ, на три четверти не пухнут, только на четыре.

Понимаю, что от параноика просто так отделаться не удастся.

— Ладно, поехали в больницу, пусть тебе уролог скажет, что у тебя все нормально.

Написал в направлении первый пришедший в голову диагноз, кажется, острый эпидидимит, отвез в дежурную урологию. Сижу в приемнике, пишу карточку вызова. И слышу, как из смотровой в конце коридора раздаются звуки кларнета и почти сразу крик дежурного уролога: «Какой мудак его сюда привез?»

И каким-то чутьем догадываюсь, что это про меня. И понимаю, что лучше всего отсюда быстрее свалить, а диспетчеру можно позвонить и из телефона-автомата. Черт с ними, с двумя копейками. Тем более, что каждую зарплату рубля 2–3 нам обязательно выдавали двушками, чтоб монетка всегда была под рукой, звонить из таксофонов. До сих пор несколько килограммов лежит в банке, все лень сдать в металлолом.