Оба не стали садиться. Оба мерили друг друга взглядом и были напряжены, словно ждали, что другой ударит.

Хиро шел за ними на некотором расстоянии. Капитан и первый помощник говорили так серьезно, что он не мог противиться искушению. Он стоял за дверью и слушал.

Капитан заговорила первой.

– Я готова поместить тебя под арест. Объясни, почему я не должна это делать?

– Действительно, – сказал Вольфганг.

– Ты единственный официально признанный убийца на борту. Не удивляйся, что я тебя узнала. Забавно, что ты не пытался скрываться. На самом деле ты не похож на остальных. Я знаю, кто ты и что натворил. Убийство пяти человек, а затем – и это самая красноречивая улика: вредительство в секции клонирования – указывают только на тебя.

Хиро на шаг отступил от двери. Капитан знала, кто такой Вольфганг и каковы его преступления. Почему она держала это в тайне? Сам он правильно опасался начальника службы безопасности корабля. Хиро попробовал припомнить знаменитого клона – высокого, рожденного на Луне, беловолосого. Проблема долгожительства в том, что встречаешь очень многих людей.

В голосе Вольфганга звучало напряжение, но не было тревоги.

– Забавно, что ты ткнула пальцем в меня. Я не тот, кого разыскивают в семнадцати странах.

Капитан рассмеялась.

– Насколько я помню, в нескольких из этих стран хотели потолковать и с тобой. И не могу представить себе, зачем бы мне выводить из строя аппаратуру для клонирования. Мне нравятся клоны.

– Неужели? А сколько клонов ты убила? – спросил Вольфганг. – Я знаю только, чем ты прославилась, числа не знаю.

– Я была солдатом, Вольфганг. Какое оправдание у тебя?

– Я имел в виду – после того, как ты уволилась из армии, – сказал он.

– Опять, – сказала она с легким раздражением. – Сколько бы я ни убила, у меня нет ненависти к клонам вообще.

– У тебя были свои причины. У меня свои. И все равно мы оба убивали. Однако это было давно. И я принял дар этого путешествия: чистый лист. Ты не имела никакого права обвинять меня в былых преступлениях.

– У меня есть это право, принимая во внимание тот факт, что все мы – и тысячи людей на борту, – умрем лет через шестьдесят, если не понять, что случилось, и не помешать этому повториться.

Хиро почувствовал, как у него на лбу выступил холодный пот. Требовалось время, чтобы привыкнуть к такой мысли. Люди не боятся призрака смерти через шестьдесят лет. Клона такая мысль приводит в ужас. Они все были в опасности. Из-за Вольфганга?

– Мы не единственные виновны в насильственных преступлениях, – сказал Вольфганг. – Нужно понять, на что способны остальные.

– Ты уверен, что не пытаешься переложить вину на кого-то другого? – спросила Катрина.

Снова молчание. Скрипнул стул. Должно быть, они успокоились и сели.

– Капитан, никто из нас не знает, что произошло. Это могла быть ты. Или я. Мы не можем быть виновны в преступлениях, которых не помним.

– Очень впечатляющий моральный релятивизм, – саркастически сказала Катрина. – Тебе следовало заниматься этикой и теологией.

Вольфганг на это не ответил. Хиро пожалел, что не видит их. Он подошел ближе.

– Ты не думал о том, почему нас поставили в пару? – спросила Катрина. – Они должны были знать, что, если мы узнаем, кто второй, – команда будет неудачная.

– У меня не было времени гадать об этом, – ответил Вольфганг. – Возможно, они совсем не обдумали, как мы будем работать вместе.

– Они изучили не только данные о наших преступлениях, но и психологические показатели, чтобы точно знать – мы сможем сотрудничать, – сказала де ла Круз. И с горечью добавила: – Чтобы мы не убили друг друга в изоляции глубокого космоса.

– Еще один сбой системы, – сказал Вольфганг.

– Можешь добавить к списку, – ответила Катрина.

Хиро добрался до края двери и заглянул внутрь. Капитан сидела за своим большим столом, у нее за спиной был грандиозный иллюминатор, за которым виднелся глубокий космос. Вольфганг сидел на стуле напротив нее, спиной к Хиро. Он склонился вперед, весь внимание.

– Предлагаю перемирие, – сказал он. – Мы оба когда-то были охотниками. Мы понимаем друг друга. Экипаж нуждается в сильном командовании. Пока не получим доказательств, ни на кого не указываем.

– Нам нужны досье экипажа, – сказала Катрина. Хиро заметил, что перемирия она не приняла.

– Все файлы стерты.

– У Джоанны может быть дубликат. Она, по крайней мере, видела эти документы, – сказала Катрина. – Помоги ей с аутопсией и вытяни у нее эту информацию.

– А перемирие?

Ха. Вольфганг это тоже заметил.

– Временное. У нас сейчас более серьезные проблемы. Мы умираем, Вольфганг. Ничего серьезнее этого быть не может.

– Отлично. Сегодня же вечером поговорю с доктором, – сказал Вольфганг.

Его голос звучал все громче. Хиро с опозданием понял, что нужно убираться от двери, не то его поймают за подслушиванием. Он отбежал на несколько шагов, повернулся к двери и пошел к кабинету капитана, делая вид, что появился сию минуту.

Вольфганг едва не наткнулся на него.

– Что ты здесь делаешь?

Хиро отступил на шаг.

– Хотел задать вопрос капитану. Я единственный, кто не получил от нее приказа. Хотел опять проверить навигационные приборы, но сперва узнать, нет ли у нее для меня других распоряжений.

Вольфганг отступил от двери, пропуская его. Капитан сидела за столом спиной к ним и смотрела на вращающиеся звезды.

– Капитан? – сказал Хиро.

– Кто-нибудь прибрал тело в рулевой рубке? – спросила Катрина, не поворачиваясь.

– Нет, насколько мне известно, – ответил Хиро, страшась неизбежного продолжения.

– Тогда иди срежь его, и пусть Вольфганг отнесет его в медицинский отсек к другим телам, – сказала она.

– Есть, – ответил Хиро. В голосе его звучал ужас.

– Через секунду догоню, – сказал Вольфганг. – Мне нужно еще немного поговорить с капитаном.

Хиро вышел из кабинета, стараясь не выдать, как ему хочется убежать ко всем чертям. Что сделали эти двое?

Мир без мгновенного доступа к технологии снятия карт мозга был чужд Хиро. Эта технология совершила переворот в клонировании, позволив взрослым рождаться с полным набором воспоминаний предыдущего клона. До тех пор можно было выращивать генетически идентичных детей, но потом каждый из них вырастал таким, каким его делало окружение.

Но потом люди научились копировать не только ДНК, но и карту мозга. В старину машина снимала карту мозга у спящего субъекта. Тем, у кого снимали первые карты мозга, приходилось неделями являться по вечерам в клинику, чтобы карта получилась полной, но с усовершенствованием технологии на это стали требоваться лишь часы. Следующие карты мозга снимались еще быстрее: на то, чтобы записать новый опыт, новые воспоминания, новые эмоции человека, уходили считаные минуты.

Зародилась современная эра клонирования. Или пробудилась, как могли бы сказать некоторые.

Вскоре возникли проблемы безопасности, поскольку техника чтения карт мозга позволяла ученым считывать некоторые аспекты личности так же легко, как они находили отклонения в структуре ДНК. Лучшие из ученых, занимавшихся картами мозга, могли установить, что в детстве вы были отъявленным лжецом. И впервые солгали в четыре года, но в чем именно заключалась ложь, они не знали.

Несмотря на существовавшую паутинно-тонкую защиту тайн личности, хороший специалист по снятию карт мозга мог очень многое узнать о человеке. А очень хороший специалист – оборвать связи, отпуская воспоминания, опыт или реакции в свободное плавание, так что они постепенно забывались. Таких ученых со временем прозвали «хакерами мозга»; их проклинали или разыскивали в зависимости от того, в каком слое общества вы жили и сколько у вас было денег.

Иногда целью таких хакеров становилось ослабление ПТСР (посттравматического стрессового расстройства). Другие взламывали код ДНК и устраняли генетические изъяны. Некоторые выполняли легальную (но отупляюще легкую) работу по стерилизации клонов на уровне ДНК, как того требовал закон.

А некоторые пускались во все тяжкие и делали то, за что больше заплатят. К счастью, взломать карты мозга на высоком уровне очень трудно, и мало кто хорошо умел это делать. После принятия Кодицилов лучшие хакеры ушли в подполье.

Сейчас «Дормире» утратил возможность создавать новые карты мозга или клонов. Если бы кто-нибудь умер, в их распоряжении была бы только карта мозга, снятая в начале путешествия.

Все это Хиро обдумывал по дороге в рулевую рубку; Вольфганг молча шел за ним. Кстати о дублировании, которое они прошли в начале пути: если все эти журналы регистрации РИН были стерты, откуда взялся этот конкретный бэкап?

– Он подслушивал, – сказал Вольфганг.

Катрина кивнула.

– Это ясно. Почему ты не обвинил его?

– Хотел посмотреть, что получится, – ответил Вольфганг.

– Консерватор, – фыркнула Катрина. – Неудивительно.

– Можешь не верить, – сказал он, – но я учусь на ошибках. Рубить с плеча, когда у тебя нет всей информации о проблеме, опрометчиво.

Она отмахнулась от этого заявления, как от дыма.

– Ладно. Посмотрим, как он воспримет это. Если проболтается о том, что слышал, мы объединимся и посадим его в карцер за мятеж. А если нет, ограничимся присмотром.

Хиро только что вынудил его стать союзником капитана. Будь он проклят!

– Мы на корабле, полном преступников. – Капитан вздохнула и откинулась на спинку кресла. У нее было лицо двадцатилетней женщины, но под глазами темнели круги, а в глазах читалась тревога, говорящая об опыте многих лет жизни. – Похоже, у нас тут не один убийца. И почему это произошло через двадцать пять лет после старта? Если кто-то хотел саботировать полет корабля, почему не сделал этого сразу? Мы – экипаж, который предположительно проработал вместе несколько десятилетий. Где мы напортачили, почему все так закончилось?

– После всего, через что я прошел, умереть в глубоком космосе среди крови и рвоты… – сказал Вольфганг.

Катрина сухо усмехнулась.

– У людей трудной судьбы монополии на это нет. Возможно, Хиро думал именно об этом, когда повесился.

– Думаешь, он сам? – спросил Вольфганг. – Мы даже в космосе должны исполнять законы. Если бы мы знали, что он повесился сам, мы не могли бы пробудить нового Хиро.

Катрина фыркнула.

– Думаю, есть законы, о которых нам следует побеспокоиться в первую очередь. Кодицилы были созданы, потому что люди не могли с нами справиться, не понимая нас. Зачем соблюдать их законы, если мы теперь свободны?

– Я нахожу многое в этом утверждении неверным. Этот спор лучше отложить до времени меньшего хаоса, – сказал Вольфганг. – Но мы поговорим об этом. Принять Кодицилы вынудили ужасные вещи. Могу показать тебе исторические тексты.

– Вернемся к насущным проблемам. Ты вместе с Джоанной будешь выяснять, каково криминальное прошлое каждого клона. А я с техниками попытаюсь восстановить оборудование для клонирования.

– Можем ли мы им доверять?

Вольфганг взмахом руки указал на остальной корабль.

– У нас нет выбора. Нам нужно выживать. Когда разберемся, вот тогда сможем позволить себе роскошь кого-то обвинять.

– Десять минут назад ты обвинила меня, – напомнил он.

– А ты очень правильно переубедил меня, – ответила она с легкой улыбкой, протягивая руку. – Повезло тебе. Ну – перемирие!

Вольфганг посмотрел на эту руку и вспомнил все, что она творила в прошлом. Он задумался о будущем и о том, что еще потребуется, чтобы выжить. И с отвращением пожал руку капитану.

Страшное напоминание о собственном поражении висело над головой Хиро. Он отказывался смотреть вверх или признать существование этого тела, пока не появился Вольфганг. К его облегчению, корабль по-прежнему набирал скорость и возвращался на курс. Хиро начал изучать показания на пилотском терминале. Узнал он немного, только информацию, поступившую за последний час.

Ему хотелось бы узнать, кто вмешался в управление кораблем и заставил его сойти с курса. Но в этом им не повезло: записей не осталось.

Вольфганг вошел в рубку.

– Каково наше положение?

– Прежнее, – ответил Хиро. – Я просто проверил курс. Ничего больше пока не знаю. Тебе… тебе помочь с телом?

– Нет, – сказал Вольфганг. Он уже поднялся по трапу к скамье и отстегивал трос от кронштейна. Тело Хиро с мягким стуком упало на пол. Хиро старался не смотреть на свое лиловое разбухшее лицо. Вместо этого его взгляд нашел брошенный в угол ботинок.

Вольфганг увидел, куда он смотрит.

– Почему, по-твоему, это произошло? – спросил он.

Хиро пожал плечами.

– Я крепко завязываю шнурки ботинок. И не мог бы случайно сбросить ботинки в агонии.

– Похоже, сначала ты умер, – сказал Вольфганг, спрыгивая со скамьи и легко приземляясь рядом с телом. – Добавим к общей куче.

– Умно, – услышал Хиро свой голос. – Учитывая, что все бедняги в той секции изрезаны и не могли прийти сюда и повесить меня после того, как успешно умерли сами.

Вольфганг, нагнувшийся, чтобы поднять тело, замер.

– Не думаю, что ты понимаешь всю сложность ситуации, – сказал он. – Иначе бы так не резвился.

Хиро пожал плечами.

– Вероятно, мы все сильно рассердились друг на друга. Ученые, построившие эту штуку, тревожились из-за того, сможем ли мы уживаться так долго.

– Для преступления на почве страсти слишком много трупов. Чересчур много вариантов.

– Может, одного из нас одолевали слишком мудреные страсти. – Хиро подобрал с пола планшет и что-то записал в нем. – Никогда нельзя знать. Вероятно, ты никогда и не узнаешь.

– Если не помогаешь, так хоть помолчи, – сказал Вольфганг, легко поднимая тело.

– Позаботился о нем, так иди раскрывай свои преступления, гений, – сказал Хиро.

Он дал себе слово, что выведет Вольфганга из равновесия и заставит ударить его. И тогда станет весело. Он открыл рот, собираясь упомянуть о том, что услышал в рулевой рубке, но Вольфганг схватил его длиннопалой рукой за челюсть, и Хиро сумел произнести только «эк».

– Заткнись к хренам и выполняй свою работу, – сказал Вольфганг и вышел с мостика.

– Может, не стоит оставлять меня одного? – крикнул ему вслед Хиро. – А то останусь один-одинешенек, сломаюсь – и ну убивать!

Хиро резко прикусил язык с левой стороны. Боль была ужасная, рот наполнил вкус крови. Он по опыту знал, что крови совсем немного, несмотря на этот подавляющий медный вкус. Желание дразнить Вольфганга исчезло, и он сидел, стыдясь себя и читая навигационные карты.

Трудность этой работы заключалась в том, что «Дормире» должен был вести РИН. Поручить кораблю управление полетом и тем самым исключить досадные ошибки, связанные с человеческим фактором, было гораздо легче. Но, пока начальство разбиралось с угрожающими жизни загадками, например, как производить новых клонов и когда в следующий раз кого-нибудь охватит убийственное безумие, Хиро хотел понять, куда они собирались попасть, следуя измененным курсом. Поправку такого масштаба должны были планировать заранее.

Он понимал, что это проблема капитана. Точнее, общая проблема, но именно капитан должна была решить, как с ней справиться. Хиро проверил солнечный парус и убедился, что тот расположен правильно и получает максимум энергии. Проверил траекторию. Корабль шел верным курсом.

В голову полезли страшные мысли, но он подавил их, как поступал всегда. Когда Хиро лезли в голову ужасные мысли, людям это не нравилось. А Хиро не нравилось, когда его не любят.

Они тормозили и куда-то поворачивали. Или отворачивали от чего-то. Корабль поколений с надеждами и мечтами тысяч людей и клонов шел… каким-то новым курсом.

Проверив навигационные данные, Хиро тщательно обыскал рулевую рубку и не менее тщательно прибрался в ней. Планшеты, чья-то куртка и разный мусор слетели с мест, когда отключился двигатель, но никаких зацепок Хиро не обнаружил.

Зато нашел застрявшую за консолью стальную кружку. И задумался, он ли стал таким неряхой: пить из кружки – плохая привычка для космоса. Аппаратура в секции клонирования была защищена от случайного попадания жидкости, но в рулевой рубке такую защиту не устанавливали. Нулевое тяготение плюс жидкость плюс компьютеры равняется беде. Он даже думать не хотел, что сделала бы капитан, застав Поля пьющим возле аппарата для снятия карт мозга. Ему представилась новая бойня.

Не успев вылезти из-под консоли, он увидел мигающий зеленый огонек. Он забрался поглубже и лег на спину, чтобы дотянуться до нижней поверхности навигационного компьютера.

– Нашел, сука! – прошептал он.

Снизу в компьютер было вставлено какое-то устройство. Хиро твердо знал, что этой штуки здесь быть не должно. В конце концов, это был его компьютер, и он четко помнил обход звездолета – так, словно тот состоялся несколько часов назад.

Он метнулся к своему терминалу и попытался найти доступ к этому устройству, но не нашел. Значит, оно не перехватило управление у автопилота и, может быть, даже у РИН. Зачем его подключили к компьютеру там, где никто не увидит?

Нужно рассказать капитану. Возможно, это важная информация. Сардонический внутренний голос напомнил Хиро, что все они здесь, в том числе капитан, подозреваемые и он не должен все ей рассказывать.

Если все они начнут себя так вести – кончат тем, что вцепятся друг другу в глотки, как бешеные псы, решительно ответил он голосу.

Капитан должна узнать об этом устройстве. Поль сможет лучше понять, что это такое. Вольфганг непременно захочет узнать, что сделала капитан. Тогда, выходит, нельзя делиться тайной с доктором и Марией. Потому что они – самая большая угроза? Он вытаращил глаза.

Он вздохнул, понимая, что прав.

Потом отсоединил устройство и положил в карман.