Когда погас свет, Вольфганг почувствовал жжение в боку. Поль ранил его, но чем? От шока Вольфганг выпустил руку Поля и с бранью отшатнулся.

Почему я не проверил, нет ли у него оружия? Из раны текла горячая кровь, разрез был тонкий, глубокий.

Он зашарил руками в темноте, из которой доносились шаги и крики. Он узнал Джоанну. Сдавленно, удивленно охнула Катрина. Вольфганг пробежал два шага и споткнулся о бутылку виски, тяжело упал. Сильно жгло в боку. Кровь была липкая, много. Он не знал, сколько крови потерял, но догадывался, что немало.

– РИН, зажги свет, – беспомощно велел он.

Его ладонь упала на чью-то руку, он провел по ней и нашел женское плечо и волосы. Волосы были мокрые; он потрогал шею женщины и обнаружил резаную рану. Волосы были прямые, не кудрявые, как у Джоанны. Он нащупал повязки на лице. Катрина. Кровь из шеи текла тонкой струйкой, Катрина была при смерти.

Опять громко закричала Джоанна, закричала гневно; послышались звуки борьбы. Несколько глухих ударов. Вскрикнул от боли Поль, потом Джоанна замолчала.

Вольфганг спотыкаясь побрел на звуки и получил ботинком в лицо. Он не знал, чей это, но ухватил его и дернул.

Нога была настоящая, не протез. К ней прилагалось тело. Вольфганг подмял под себя Поля и сдавил его горло. Тот, силясь ударить его ножом, изрезал ему руку, не в состоянии дотянуться до лица.

Неожиданно Поль перестал сопротивляться, и руки и лицо Вольфганга сделались очень мокрыми. Он заморгал, поняв, что может кое-как видеть. Поль под его руками не шевелился, у него было перерезано горло.

Стало чуть светлей, и Вольфганг увидел Джоанну. Она сидела рядом с окровавленным ножом в руке. Ее комбинезон был тревожно мокрым. Она слабо улыбнулась Вольфгангу.

– Спасибо, что спас, – сказала она. – Что ты говорил о жертвах?

– Величайший дар, который одно существо может преподнести другому, – это самопожертвование. Клоны на это не способны, – ответил Вольфганг, оттаскивая тело Поля, чтобы подойти к Джоанне. Он взял ее за руку.

– Верно, – сказала она. – Для нас смерть ничего не значит, потому что на следующий день мы можем проснуться и проделать все заново.

Он помнил эти слова, и внезапно ему захотелось, чтобы жизнь и смерть вновь приобрели смысл.

Он хотел что-нибудь сказать Джоанне, но у нее были закрыты глаза. Она сжала его руку, потом обмякла.

– Нет, – сказал он. – Не ты. Не уходи.

В глазах у него помутилось, и он понял, что ему очень холодно. Он прислонился к Джоанне, понимая, что и ему недолго осталось.

Не помешало бы отдохнуть.

Мария несла на своих плечах бремя вины.

Еще она несла на плечах Хиро.

Все остальные были мертвы. Скоро она о них позаботится.

Минору снова позволил солнцу встать и открыл дверь, когда она потребовала. Она осторожно поднялась по лестнице с Хиро на плечах, держа его так, как это делают пожарные; она направлялась к центральным палубам, где тяготение было меньше.

У Хиро шла кровь из глубокого пореза и из пулевых ранений. Раны самой Марии раскрылись от напряжения, и повязки пропитались кровью.

Хиро терял много крови, но смерть ему не грозила. Мария этого не допустит.

– Давай, мы сможем. Придем в медотсек, врач заштопает тебя, и ты снова сможешь всех нас изводить, – говорила она.

Она надеялась, что ее подколки приведут его в чувство, но Хиро не отвечал.

Она была благодарна, что он маленького роста и что с каждым шагом сила тяжести ослабевает.

Кровь Хиро текла по шее Марии, и она гадала, сколько ее он потерял.

Придурок Поль. Нет. Корни уходят глубже. Во всем виновата Салли. Салли с ее жаждой власти и извращенным желанием отомстить.

Бедный Поль. Бедняга Хиро с его раздробленной личностью. Которую раздробила она. Они с Салли.

Мария бормотала про себя – частично извинения, частично песню, чтобы идти было легче. Еще один шаг. Еще один. Еще один.

Они вышли в коридор, ведущий к каютам клонов. На этаже царила тишина. С тех пор как она ушла из сада, Минору не сказал ни слова. Мария оглянулась, поморщившись при виде оставленного ими кровавого следа. Когда все кончится, кому-то придется долго убирать.

– Нет, погоди.

Убирать придется ей.

– С кем ты разговариваешь? – сонно спросил Хиро.

– Ни с кем. С собой. Ничего важного. Не волнуйся, просто держись. – Она слегка переместила тяжесть. – Идти можешь?

– Не думаю, что я вообще что-нибудь могу, – ответил он. – Послушай, дай мне умереть. Тогда ты сможешь снова меня клонировать. Все будет в порядке. Я в тебя верю.

Она мягко встряхнула его.

– Э, нет, не бросай меня. Я не могу тебя клонировать, забыл? Поль угробил все машины. У нас нет новых тел. Это последнее, так что лучше позаботься о нем.

– Клон без тела. Мятежник без цели. Безымянный конь, – сказал он нараспев. – Ты славная.

– Говори, что хочешь, Хиро. Только держись, ладно?

– Прости, – прошептал он ей на ухо. – Тебе, должно быть, трудно. Хочешь, я немного понесу тебя?

Она сдавленно хохотнула.

– Было бы отлично, но за прогулку на пони заплатил ты и получишь за свои деньги все.

– Я хотел пони с белыми пятнами, – пожаловался Хиро. – А ты вся одной масти.

– Всем приходится мириться с разочарованиями. Другого пони у тебя нет, на нем и поедешь.

– Но, пошла! – прошептал он словно издалека.

Она шлепнула его по ноге.

– Эй. Вернись! У нас с тобой еще есть работа, причем разная. Я не могу делать свою, если ты не делаешь твою.

– Прости, – ответил он. И замычал что-то немелодичное.

Она начала мысленно составлять список дел. Получить в медотсеке матрицу ДНК Хиро. Найти способ снять карту его мозга. Потом вылечить его. Но как вылечить?

Она вспомнила о миссис Перкинс, хранительнице своих тайн, покачивающейся в кресле в ее библиотеке. В ней хранились взломанные карты мозга, закрытые навечно, как флаконы с оспой. Ключ к выздоровлению Хиро был там же.

– У тебя всегда была сила, Дороти, – сказала себе Мария, воображая, как звонко стучат один о другой красные башмачки.

– Ты Мария, – сказал Хиро.

– А ты Хиро, – ответила она, ощущая прилив новой энергии. – И с тобой все будет хорошо.