Глава 524
Иллюзорный мир остался где-то позади, а Хаджар оказался среди бескрайней тьмы. Здесь, в самых глубинах его “я”, обитали дракончик зова, еще немного подросший и теперь достигавший метра в длину, и Черный Клинок.
“Опустившись” на поверхность пустоты, если таковая у неё вообще имелась, Хаджар повернулся в сторону… Он не знал в какую именно, ведь здесь не существовало ориентиров, но чувствовал и ощущал, что в нужную.
– Покажись! – закричал он в глубины собственной души.
Именно там, куда не дотянешься мыслями, у каждого живет его самая большая сила и слабость. Если сила Хаджара заключалась в его стремлении к свободе, то слабость…
– Покажись!!!
Пустота задрожала, а затем в ней появился огромный, сверкающий ярким белым светом, иероглиф. Внешне он выглядел как непонятной породы жук, начертанный при помощи сотен ударов меча.
Вот она, секундная слабость Хаджара, которая на годы отобрала у него частичку его самого. Тогда, перед битвой с сектой Черных Врат, Хаджар изменил сам себе. Он отбросил в сторону свой путь и, позволив слабости одержать верх, продал частичку себя за силу.
Но сила никогда не была целью Хаджара. Она никогда не была его сутью.
И эта слабость, будто маленькая червоточина, постоянно останавливала его.
– Я уважаю меч, – Хаджар низко поклонился иероглифу. – но ты не будешь вечно заслонять мне целый мир.
Хаджар протянул руку и направил всю свою волю, все душевные силы, что у него были, на иероглиф. Волна синей, будто безоблачное небо, энергии, ударила по символу. Тот задрожал, засветился еще раньше и на Хаджра обрушилась такая волна боли, что он едва было не растворился в ней.
Представ в образе белого света, она пыталась сломить его душу. Отбросить в сторону, растерзать, если он не остановит своих попыток.
Стоя в центре этого океана белой энергии, Хаджар с ревом продолжил давить на символ. Даже если это будет последним, что он сделает в своей жизни, то этого будет достаточно.
Ни перед лицом ни бога, ни демона, ни даже самого Духа Меча, Хаджар Дархан не проявлял страха. Ибо он не был трусом. И то, с чем он сейчас сражался была вовсе не печать Духа Меча, а метка его собственного слабодушие.
Перед тем, как поток белого света выбросил Хаджара обратно в реальность, он в едином рывке направил всю свою волю. Поток синего света ударил по самой тонкой из линий символа. Она лопнула натянутой струной и Хаджар едва не потерял сознание от боли. Ему показалось, будто лопнула частичка его собственной души.
Вернувшись в реальность, почувствовал как меч Диноса входит ему в многострадальный правый бок.
– Попался! – зарычал Хаджар.
Будто безумец, он, со светящимися глазами, схватил Тома за кисть руки, сжимавшей меч. Игнорируя океан боли, Хаджар услышал далекий, пока безумно тихий и почти незаметный, но шепот.
Шепот, который раздул последние искры энергии внутри Ядра Хаджара в яростное пламя. Сине-черного цвета, оно влилось в его руки, лавой протекло по меридианам, а затем скользнуло в лезвие клинка.
– Черный Ветер!
Удар, чуть более быстрый и сильный, чем прежде, оттолкнул Диноса в сторону. Тот, с криком, пролетел несколько метров и упал на песок. Нагрудник, закрывавший его торс, оказался прорезан внутрь и сквозь щель текла кровь.
Удар Черного Ветра смог не только пробить Императорский Доспех, но и ранить укрепленное тело Диноса. Пусть не сильно, поверхностно, но это была сильнейшая рана из тех, что за весь бой смог нанести Хаджар.
– Проклятье, – выдохнул Хаджар, видя, что противник поднимается на ноги.
Сам он, заваливаясь на спину, терял сознание.
Том, неверяще глядя на покрытую кровью ладонь, чувствовал как в груди разгорается пламя нестерпимого гнева. Эта клятая дворняга умудрилась его укусить!
Не имея более энергии, Динос, поднявшись на ноги зашагал в сторону потерявшего сознание противника. Он не видел что происходило на трибунах, не видел стремительно бледнеющую Анис. Всего, чего он хотел в данный момент, это лишить жизни этого наглеца.
Подойдя вплотную к телу, он занес меч.
* * *
– Это точно не чистый Дух Меча, – продолжил шептать Наставник Орун. – Кто бы мог подумать… Он ведь даже не из клана мечников. Откуда такое в простом мальчишке?
– Выпусти меня, Орун! – закричал Макин. – Динос сейчас его прикончит.
– Этого действительно достаточно, друг мой, – Жан, пусть и нехотя, поддержал назойливого Макина. – Школе Святого Неба пригодятся такие таланты, как эти двое. Если мы сейчас не вмешаемся, то потеряем их обоих.
– С какой стати? – возмутился Орун. – Они оба действовали согласно собственной воле. Это были их решения. И они должны нести за них, как воины, полную ответственность.
– Но…
– В этом мире тысячи гениев, Жан, умирают еще до того, как берут в руки свое первое оружие. Значит у них такова судьба. К тому же, в данном случае, они выковали её са…
Купол орены пробила яркая, белая молния. Она вонзилась перед Диносом, а затем стены задрожали теперь уже от действительно звериного рева.
– Демоны и боги! Да поставьте вы уже нормальный щит на учебные полигоны! – выкрикнул Орун и, сняв заслон из мистерий Духа Меча, за доли мгновения преодолел расстояние в несколько километров.
* * *
Том Динос уже почти прикончил противника, как, на одних инстинктах, успел отскочить в сторону. Прямо перед ним внезапно возникла огромная тигрица. Полтора метра в холке и втрое длиннее, она глухо рычала и била хвостом о землю. Стоя над Хаджаром, она скалила пасть. Её белая, с черными полосками шерсть, сверкала молниями того же цвета.
– Боги и демоны! – выдохнул Динос.
Он ощущал исходящую от тигрицы силу, сравнимую с начальными стадиями Древнего зверя, что равнялось по силе Пиковому Рыцарю Духа.
Даже учитывая Императорскую броню, лишенный сил Динос не смог бы справиться с таким зверем.
Тигрица прыгнула. Её клыки, окутанные молниями, сомкнулись на горячей плоти, но… не смогли её пробить. Ошарашенный зверь как-то странно заскулил.
– Будь хорошей киской, дорогая, – улыбнулся Орун и, одним ударом, отправил зверя в полет.
Зрители охнули, когда от простого толчка столь могущественный зверь, пролетев сотню метров, врезался в стену арены, оставляя в ней уже четвертвую впадину.
– Кто ты? – прохрипел опешивший Динос, перед глазами которого только что пролетела вся жизнь.
– Наставник Орун! – прогремел гулкий бас. – И ты только что собирался незаконного убить моего будущего личного ученика!
Жан хлопнул себя ладонью по лицу. Когда было надо – Орун мог наплевать на слова, сказанные буквально полминуты назад.
Но из трех Повелителей больше всего негодовал именно Макин. До крови закусывая губу, он приговаривал:
– Его имя все равно будет моим. Я лично прибью Оруна и Жана, но имя Дархана будет моим!
