Глава 508

Кладбище, которое, по совместительству, выступало в роли святилища, выглядело как весьма обычный лес. Обычный, по меркам не столько этого мира, сколько Земли. Простой лиственный лес. Без деревьев гигантов (за исключением древа Великого Предка), без невероятных растений, плотоядных кустов, безумных грибов или диких зверей.

Окажись Хаджар в своей прошлой жизни в таком месте, подумал бы, что находится в парке. Хотя сами парки никогда и не посещал. Видел только на экране мониторов или же через прозрачные стеклопакеты, когда те приходилось закрывать жалюзи.

Идя по ровным алеям, вымощенными камнями, Хаджар пытался успокоить безумный бег собственного сознания.

Что такого существенного изменилось в его жизни? Он и раньше постоянно боролся со смертью за шанс вырвать из её цепких костяных лап следующий рассвет. Теперь же, помимо всех прочих напастей, он четко осознавал временные границы своих возможностей. Это, конечно, с одной стороны угнетало. Но с другой – подстегивало действовать как можно быстрее.

– И где же ты, мой хитрый друг, – проворчал Хаджар, доставая из кольца небольшой амулет.

Выглядел тот как простой мужской платок с вышивкой, в виде стрелки. Одна из безделушек, вышедших из-под руки Эйнена. Тот практиковался в использовании внешней энергии. Все же у островитянина ситуация с Повелителем была с какой-то стороны проще.

Лысый вполне нормально мог оперировать тем, что на окраинах империи называли Истинным Путем Развития.

– Покажи мне Эйнена, – с этими словами Хаджар направил в платок немного своей силы.

Сперва ничего не происходило, но уже спустя мгновение стрелка, до этого строго указывавшая на север, ожила. Узелки и швы, из которых она и была создана, пришли в движение. Золотистыми нитями они начали двигаться по синему шелку платка, пока стрелка не заняла положение, указывающее на юго-восток.

– Надо же, – удивился Хаджар. – действительно работает.

У Эйнена имелся точно такой же платок, но указывающий на Хаджара. Хотя, это немного неправильно. Их артефакты вовсе не искали Хаджара или Эйнена как таковых.

Нет.

По словам самого островитянина, они могли отыскать во всем мире только одно вещество – другой такой же платок. И при этом им не важно было расстояние, неважны какие защитные чары наложат на область, где окажется второй платок.

Не важно, что за силы будут пытаться его сокрыть. Пока не нарушена ткань самого мироздания, артефакты обязательно укажут друг на друга.

Эйнен объяснял подобный эффект тем, что когда-то нити, которыми он вышил стрелки, были единым целым. Точно так же, как и лоскут шелка, из которого островитянин нарезал два платка.

При этом, когда он их разделял, то использовал заклинание собственной разработки. На этом Хаджар начинал путаться, потому как не особо понимал философию Эйнена. Тот говорил, что эти заклинания позволили ему сохранить память вещей о том, что те не просто “были” единым целым, а им и остаются.

Именно поэтому они даже не столько искали друг друга, сколько пытались слиться воедино.

Сейчас Хаджар видел в этом некую метафору, скрытый смысл которой не переставал терзать его сознание. Возможно, если он разгадает загадку Эйнена, то это поможет ему понять мотив Черного Генерала.

Ведь если быть до конца откровенным, то он не особо верил эльфам. Нет, Хаджар прекрасно понимал, что как минимум в нескольких вещах они правы. Сделка со Врагом ему нельзя было заключать ни в коем случае. И не важно – сожрет его древний противник всего сущего или нет. Сам факт попытки всунуть голову в пасть голодному льву уже говорит об изначальном отсутствии этой самой головы на плечах сующего.

Второе – он верил, что Врага нельзя было убить. Все последние крупицы древней истории, собранной Хаджаром, просто кричали о том, что первых из Дарханов все еще жив.

В чем же заключалась метафора платка? А в том, что простые лоскуты ткани и обрывки нитей пытались слиться воедино, в то время, как осколки души одного из самых могущественных существ на планете почему-то – нет. Не пытались.

Напротив.

По рассказам эльфов (а в этом плане им врать не имело никакого смысла) эти осколки стремились исключительно к разрушению всего сущего. То есть – к самоубийству.

Ведь умрет мир, умрет и Враг. А пока мир будет жив, будет жив, в том или ином виде, и сам Враг.

– Успокойся Хаджар, – сам с собой говорил Хаджар. Он шел по тропинкам, ощущая на себе пристальные взгляды эльфов, но самих ушастых не видел. Наверняка Король не мог оставить столь опасный элемент, как потомка Врага, без надлежащего присмотра. – Даже если бы все оставшиеся семь лет будешь ломать над этим голову, то все равно ничего не добьешься.

Так что все это, несмотря на то, что было весьма занимательной байкой, не несло особого смысла или значения для Хаджара. Ну да – запечатана в нем частичка души Врага. Ну да – запечатана при помощи половины души самого Хаджара.

Все это лишь преграды на его пути. А, как известно, Безумный Генерал не останавливается перед преградами – они их сносит и идет дальше.

– Куда больше меня беспокоит Орден Ворона, – протянул Хаджар, вспоминая оговорки убийцы, с которой он сражался во дворе “Небесного Пруда”. – Если они действуют сообща, то в чем их цель? Уничтожить мир? Бред…

Крыло Ворона не производил впечатление того, кто стремится к разрушению всего сущего. Нет, при разговоре с Патриархом секты Черных Врат, стало ясно, что тот руководствуется весьма прагматичными целями. Целями, определяющими личное могущество.

– Теперь он Повелитель, – вспомнил Хаджар. – Вряд ли он помнит меня. И, что удивительно, если они охотятся за потомками Врага, то почему он не прикончил меня еще в тот день.

Возможно Крыло Ворона не смог ощутить в нем потомка Черного Генерала? Но, если верить словам эльфов, то частичка Врага была с ним с самого рождения, так как передалась по роду матери.

Но, в то же время, Черный Клинок внутри его души появился только после посещения горы, в недрах которой произрастало Древо Жизни.

– И что, Высокое Небо, за клятый Парад Демонов! – в сердцах воскликнул Хаджар.

Судя по всему, во время разговора с Патриархом, Крыло Ворона больше всего интересовал именно этот вопрос – Парад Демонов. Причем, при помощи нехитрой математики, можно подсчитать, что этот самый “парад” должен был произойти где-то рядом (по времени) с Турниром Двенадцати.

– Уж не в этом ли заключается интерес Хельмера?

Высокое Небо! Хаджар привык к тому, что после битвы с сильным противником его ждет теплая постель, согретая, желательно не только им одним. А никак не ворох тайн, загадок и интриг. Причем ни первое, ни второе, ни третье он на дух не переносил.

Для Хаджара чем проще была жизнь, тем лучше он в ней себя ощущал. Когда в руках есть добрый меч, а перед лицом стоит враг с обнаженным оружием – вот тогда все так, как и должно быть.

Отогнав всплывший перед внутренним взором образ Анис, он подошел к границе кладбища.

– Ох, Вечерние Звезды, Великая Черепаха и Высокое Небо! – выдохнул Хаджар.

Он стоял на вершине холма, с которого открывался вид на квартал эльфов. И, слышит Великий Лес, если бы ХАджар не знал, что все еще находится в Даанатане, то счел бы, что его вывезли за пределы столицы. Потому как вид, открывшийся его взору, меньше всего походил на тот город, в котором он прожил последние полтора месяца.