Глава 347
Песня закончилась и не без сожаления Хаджар отложил Ронг’Жа в сторону. Сделал он это не без сожаления. Десять минут игры пробудили в нем полузабытые ощущения. Играть ему нравилось почти так же, как сражаться.
– Хорошая песня, – кивнул Парис, доливая в чарки вина. – никогда не слышал о Черном Генерале.
– У нас на островах его тоже редко упоминают, – согласись Эйнен. – только в детских страшилках или в качестве плохо примера.
– Мне мама в детстве о нем часто пела, – пожал плечами Хаджар.
– О, ну это многое объясняет, – закивал Эйнен и, не давая Хаджару шанса возмутиться, повернулся к хозяину дома. – достопочтенный Парис, не имея цели оскорбить ваше гостеприимство, но для чего вы нас пригласили?
Видимо, островитянин как и Кариса не очень любил терять время на праздную вежливость. Хаджар же никогда не был против легкого диалога ни о чем. Слишком редко когда у него выдавалась такая возможность.
Парис, так и не допив вино, отставил чарку в сторону. Он вытер губы краем рукава (у местных это было чем-то самим собой разумеющемся, когда как у Хаджара вызвало оторопь. И кто еще варвар?!) и взмахом руки закрыл дверь и ставни.
Для него это был простой жест, но Хаджар едва не поперхнулся хмелем. Никто в Лидусе не был способен на подобное!
– Начнем с того, что именно я погружал вас в раствор Зеленой Тюрьмы, – сходу признался Парис.
Хаджар и Эйнен напряглись. Руки невольно легли на оружие, но коснуться не позволил закон гостеприимства. Поднять руку на радушного хозяина означало покрыть себя и свой род меткой бесчестия. Только зверь способен укусить руку дающего. Человек – никогда.
– И за это время мне пришлось провести исследование ваших тел. Признаться, мне еще не доводилось видеть таких… крепких практикующих. Уже сейчас вас по силе можно сравнить с Небесными Солдатами средних стадий. Достижение, которое вызывает уважение и толику страха. Не думаю, что в Яме найдутся сущетва, которые смогут угрожать вашим жизням.
– Значит этот год не будет так тяжел, – подвел итог Эйнен. По нему было видно, что ему перестало нравиться общество радушного исследователя.
– Конечно, – согласился Парис, передавая мундштук кальяна островитянину. Тот, хоть и не сразу, но принял. Гостеприимство обязывало. – ваше право провести этот год в бессмысленных, для вас, сражениях со слабыми противниками.
– Жизнь научила, – Хаджар посмотрел в разноцветные глаза исследователя. – что после таких слов обычно следует “но”.
– И здесь оно присутствует, – кивнул Парис. – я не просто так посоветовал вам отправиться на аукцион.
– Он действительно расширил наши границы и…
– Нет-нет-нет, – замахал руками исследователь. – не надо этого, Хаджар. Не пытайся показаться мне глупым. Ты слышал и видел все своим глазами.
Эйнен с Хаджаром в который раз переглянулись. Это им заменяло язык жестов, который Хаджар использовал с Неро.
Они оба действительно слышали про Охотников отдела Исследователей. Да и к тому же – откуда брались все те артефакты, которые привозили в дом Ста Монет. И откуда в Яме звери, которых никак не могло просто так завестись под многокилометровой толщей камней и песка.
Нет, всех их явно кто-то сюда доставил.
– На что вы намекаете, достопочтенный Парис? – в тоне Хаджара сквозил официоз.
– На то, что у вас есть простой выбор, – исследователь приня кальян обратно и выдохнул густое облако сладкого дыма. – вы можете прожить пустой и серый год, а можете попробовать себя среди неизведанных регионов Моря Песка. Среди таких опасностей и испытаний, о которых еще сотни лет слагают песни и рассказывают сказки.
Эйнен с Хаджаром задумались. Хаджар уже испытал на себе что такое, когда о тебе пишут песни. Не найдя ничего особенного в славе, он её не искал, что, наверное, сильно его отличало от подавляющего большинства практикующих и адептов. Для них слава – все равно что твердая валюта.
Так что этот момент он пропустил мимо ушей.
Куда как больше его интересовала возможность выбраться наружу. Это открывало пусть и маленькое, но окошко к возможности уйти отсюда раньше, чем минет целый год. К тому же неизведанные регионы Моря Песка?
Раньше, во времена бытности Безумным Генералом, Хаджар мог легко плевать на все эти “ресурсы и ингредиенты”. Но чем дальше он продвигался по пути развития, тем отчетливее понимал, что одного лишь голого таланта становиться недостаточно. Темп его развития лишь замедлялся, а не ускорялся.
Ему тоже следовало ввязаться в гонку за ресурсы. Без этого он никогда не сможет стоять вровень с теми, кому повезло родиться в империи. Чего уж говорить про тех, кто живет в стране, способной создать Стеллу, проверяющей уровень таланта практикующего.
Парис, конечно, делал это предложение не из альтруизма. Он по-любому имел с этого предприятия собственную выгоду. И как простой человек (деревянная мебель тому в подтверждение) и как Исследователь. Так что особых иллюзий на тему его “доброты” питать не стоило.
Взаимовыгодное предприятие, не более.
Но что мог потерять Хаджар, кроме жизни? Ничего. А значит выбора здесь никакого и не было.
– Согласен, – одновременно произнесли Хаджар с Эйненом.
Каждый шаг практикующего по пути развития – бесконечная борьба жизни со смертью. И если бояться последней, то не стоит никогда и меча в руки брать. Лишь тот кто готов рискнуть всем, способен добиться много. Тот же, кто не может отдать и малого, будет довольствоваться ничем.
– Я в вас и не сомневался, – улыбнулся Парис. – примерно через месяц вернется ушедшая в поход группа. На освободившиеся места я рекомендую вас.
– А откуда такая уверенность…
Хаджар не договорил. По одному лишь только тяжелому взгляду Париса он сходу понял, что места непременно будут. Видимо, они появлялись от раза к разу.
Следующие полчаса они вновь разговаривали ни о чем. Впрочем, Парис не преминул поделиться некоей информацией о городе. Куда им ходить не стоит, где можно достать дешевые вещи, где можно спокойно помедитировать, где им будут рады, а где лучше не появляться даже под угрозой смерти.
Распрощавшись, Хаджар и Эйнен поспешили обратно в бараки – фонари начинали краснеть, что обозначало для местных приход ночи. Не то чтобы они боялись, просто не собирались лишний раз лезть на рожон.
На этот раз паромщик даже не удивился, когда двое людей на набережной, раздевшись по пояс, прыгнули в воду.
Форсировав реку, отряхнув одежды, они добрались до барака. Из открытой двери все так же лился свет, звучали песни и топот.
– Не присоединишься? – Хаджар указал на высокий уступ, который они приметили еще с утра. Он идеально подходил для глубокой медитации из которой никто не потревожит.
– Нет, – покачал головой Эйнен. – не думаю, что сегодня лучший день для меня. Я, пожалуй, лягу спать. Надо многое обдумать.
Хаджар посмотрел в сторону барака.
– Не переживай, Северянин, – улыбнулся островитянин. Причем широко и открыто. Такую улыбку на лице Эйнена Хаджар видел в первые. – я воин, а не маленький ребенок. Могу сам о себе позаботиться и иду своим путем. Ты мой друг, а не нянька. С этими, если что, я могу справиться и сам.
Хаджар кивнул и отсалютовал на манер островов. Сложив ладони лодочкой и слегка кивнув.
– Прости, если оскорбил.
– Ничего страшного, – Эйнен похлопал Хаджара по плечу и пошел к бараку. – ничего другого от варвара я и не ожидал.
На этом они и разошлись. Хаджар поднялся на уступ где около трех часов провел в глубокой медитации. Затем еще примерно час он потратил на то, чтобы насвистывать любимую мелодию Азреи. Он понятия не имел как, но когда кошка отправлялась гулять сама по себе, то сразу возвращалась, стоило ей только услышать этот зов.
Увы, так было всегда, но не в этот раз.
Хаджар мысленно пожелал тигренку удачи в его охоте. Может его пушистая подопечная уже выросла и теперь действительно могла гулять сама по себе. Вернеться, когда захочет. Как и любую женщину, её не стоило привязывать к себе. Уж этому-то Неро научил своего “ничего не смыслящего в юбках, босоногого братца.”
Прямая цитата…
Возвращаясь к бараку, Хаджар не сразу понял, что его так насторожило. Слишком тихо… Никто не пел и не танцевал. Не слышно было криков.
Войдя внутрь, Хаджар тут же обнажил клинок.
На стене, прибитый кинжалами, висел распятый Эйнен. Вися на высоте не меньше десятка метров, он тяжело вздыхал и постоянно сплевывал кровью. На его шее, покрытый застывшей кровью, висел рабский ошейник.
А как иначе этот сброд смог бы одолеть островитянина.
– Кажется, пришло время поговорить, Северянин, – криво усмехнулся Глен, крутящий на указательном пальце второй такой же ошейник.
Хаджара окружил десяток местных “сидельцев”. Осмелевшие от собственного численного превосходства, они не сразу заметили проснувшегося в недрах голубых глаз дракона. А когда заметили, было уже поздно.
Еще мгновение назад они стояли вокруг высокого человека, а теперь оказались перед лицом хищного зверя. Многие из них побледнели, когда перестали понимать – обнажили ли против них меч или клыки.
– Говорить? – голос Хаджара мало походил на человеческий. – скорее – умирать.
Вокруг него взвился столп синей энергии, в которой отчетливо виднелись миниатюрные черные искры.
