Глава 289
Хаджар стоял на гребне бархана и смотрел на то, как собирается отряд. В благодарность за “возвращение блудного сына и спасение младшего сына”, вождь распорядился отправить с Хадаром дары Рахаиму – хозяину каравана. Дары, конечно, были весьма условные. Тут больше смысл имел сам жест.
Бедуины редко когда самостоятельно прощались со своим добром. Они были завоевателями и привыкли принимать подарки, а не дарить их.
Впрочем, семь рулонов шелка и жемчужное ожерелье, которое Хаджар держал в руках, не были таким уж серьезным подношением.
– Шаман попросил передать, – вождь, стоявший рядом с Хаджаром, протянул тому три нитки фенечек. Разноцветные, с деревянными бусами изрезанными различными иероглифами. – он сказал, что они защитят тебя в пути от злых духов судьбы. Он пожелал тебе удачи в нахождении твоей цели, но предупредил, что то, чего ты желаешь, может сильно отличаться от того, что тебе надо.
Хаджар благодарно кивнул и убрал подарок шамана в карман. Чтобы вплести их в волосы ему бы потребовалось распутать тюрбан, а сил на это практически не было.
После праздника прошло два дня и Хаджар уже мог спокойно перемещаться без костылей. Но внешний здоровый вид сильно разнился с тем, как себя на самом деле ощущал Хаджар.
Свои внутренние запасы энергии мира он смог пополнить едва ли не на четверть. Большинство мышц еще не пришли в тонус, а пальцы с трудом сжимались на рукояти меча. Сейчас прославленный на весь Лидус мечник не смог бы одолеть практикующего стадии Телесных Рек, не то что…
Впрочем, подобные тяжелые мысли быстро уходили на второй план перед сладостными воспоминаниями о проведенной после праздника ночи. Пусть и раненный, пусть и почти без сил, но Хаджар смог таки утолить свой животный голод по женскому телу. Одна из свободных бедуинок, танцевавших у костра, стала ему парой на жаркую, но короткую ночь.
К Хаджару потом заходили рабыни, но всех их он тут же выдворял. При взгляде на металлические ошейники, ему становилось трудно дышать. Будто и собственное горло сжимало подобное “украшение”.
И все же, один вопрос гложил Хаджара до сих пор:
– Почему вы приняли меня в племя?
Вождь не ответил. Ветер раздувал его дорогие одежды, белый кафтан блестел вышивкой в лучах восходящего солнца. Он выглядел величественно, но при этом – по… ученому. Как если бы рядом стоял старый, мудрый человек, а не мужчина в расцвете сил. Хотя, кто знает, как считают свой возраст Истинные Адепты, способные жить тысячелетиями.
– Может потому, что мне показалось, что принять воистину талантливого мечника в племя, значит когда-нибудь снискать кусочек его будущей славы. Может потому, что иначе мне пришлось бы сделать этого мечника рабом и обрести врага для всего племени. Одного взгляда на тебя, Хаджар Дархан, достаточно, чтобы увидеть бывшего раба.
Хаджар дернулся, но промолчал.
– И то, что уже однажды ты скинул эти цепи… Что ж, видят Звезды – что помешает тебе сделать это второй раз. И я не хотел, чтобы на твоем пути оказался кто-то из моих людей.
Ветер поднял песок. Желтый, чистый, он слегка обжигал открытые участки кожи. Может именно поэтому внешне казалось, что пустынники носят одежды даже больше, чем северяне.
– А может, потому что мне так подсказал мой Дух.
– Душа? – переспросил Хаджар, думая, что вождь перепутал слова.
Тот лишь отрицательно покачал головой.
– Душа это для богов, – сказал он, показывая на сердце. Затем его рука переместилась на живот. – Дух для нас самих. Дух это то, что делает тебя тобой. Что определяет твой путь сквозь океаны песка и времени. То, что после смерти ты вернешь в Реку Мира, сделав её полнее и быстрее. Это то, что, окрепнув, сделает тебя Рыцарем.
Рыцарь Духа… Хаджар вспомнил, как во время сражения во дворце Лидуса, за спиной Наместника сформировалась фигура, которая сделала его в несколько раз сильнее.
– Но не каждому дано слышать свой Дух, – продолжил вождь. – многие забывает о нем, оставляя в мыслях лишь душу. Им не стать Рыцарями… Мне не стать Рыцарем… Я уже давно не слушаю шепот песка, который когда-то служил мне путеводной нитью. Я предал свой Дух, Хаджар Дархан. И может быть, в тот момент, когда твой Дух подтолкнул тебя совершить безрассудный и глупый поступок, он окликнул и моего Духа.
Хаджар действительно до сих пор не понимал, зачем он спас мальчишку. В тот, импульсивный момент, он совершенно не думал головой. Не думал, что может стать рабом или обречь на смерть тысячу людей в караване. Он просто сделал то… что, нет, не должен был, он просто сделал то, что сделал.
– А может, все это чушь, и я просто захотел обрести для племени сильного воина.
– Но я ведь все равно ухожу, – удивился Хаджар. – наши пути, скорее всего, уже никогда не пересекутся.
Вождь улыбнулся. Он повернулся к Хаджару и приложил пальцы сперва губам, а потом к сердцу.
– Никогда не говори “никогда”, Пустынный Ветер, Дующий с Севера, – вождь опустил ладонь на затылок Хаджару и притянул его лоб к своему. – пусть Вечерние Звезды освещают твой путь в ночи, кровь от крови моей. Пусть в момент слабости, ты обретешь силу. Пусть жизнь твоя будет свободна.
– А смерть достойна, – ответил Хаджар.
Они пожали друг другу руки и Хаджар, вскинув на плечо дорожную сумку, отправился к подножию бархана.
Хаджар не оборачивался. Он никогда этого не делал. Лишь испытывал легкое чувство дежавю. Когда-то давно, казалось бы в другой жизни, его спасли жители деревни в Долине Озер. Не сколько физически, сколько душевно.
Теперь же он вновь обрел спасение. Не столько физическое, сколько вновь – душевное. Предплечье грела татуировка с его… нет, не новым именем. Почему-то “Дархан” звучало куда роднее, нежели Травес или даже Дюран.
Травес – так звали его учителя. Хозяина Небес.
Дюран – имя его предков, некогда заслуженное ими.
Дархан – его собственное имя. То, что формировало его как нечто уникальное. То, в чем отразились все его силы и слабости.
– Хаджар Дархан, – прошептал Хаджар свое “не новое” имя, будто бы влезая обратно в удобную, разношенную рубаху.
Взвалив сумку на спину Лягушке, Хаджар поймал на себе взгляд Ильмены. Та уже сидела в седле Пустынного Ворона и расчесывала гребнем волосы. Выглядело это столь же эротично, как если бы она танцевала у костра полуобнаженной. Впрочем, спасибо недавней ночи, эти чары теперь уже почти не действовали на отдельно взятого мужчину.
– Красивое ожерелье, Северянин, – Ильмена кивнула не жемчуг, торчавший из кармана кафтана Хаджара.
Тот убрал украшение поглубже.
– Прости, о прекрасная воительница, у меня уже есть дама сердца, которая ждет от меня гостинец.
– Уж не о той ли маленькой демонице ты говоришь, Хаджар? – Эйнен, как и всегда, появился внезапнее первого снега.
– Это богомерзкое увлечение, – скривился Шакх, жадно пожиравший глазами волосы Ильмены. – другого от варвара я и не ожидал. Тебе стоит отрезать свое мужское естество, чтобы не сеять гнилого семени в этом прекрасном мире.
Почему-то на лицах всех четверых маячили улыбки.
