Глава 18
Город встретил Хаджара привычным гвалтом. Повсюду сновали люд. Кто-то что-то нес, другие мчались на открывающийся базар, иные просто брели по улочкам, неохотно “спеша” по улочкам.
Если не обращать внимания на деревянные, странноватого вида постройки, на кареты запряженные лошадьми, на тканевые одежды, то Хаджар не видел в это мире ничего для себя нового.
– Смотрите! – крикнул кто-то в толпе.
Все разом подняли головы к небу. Там белые облака прочертила черная полоса, а за ней следом мчалась небольшая лодка. Без паруса, мачты или воздушного шара. Ничего необычного – просто лодка, плывущая по небу на скорости истребителя.
Два силуэта вскоре скрылись за облаками, а люди вернулись к своим делам.
Видимо, кто-то за кем-то гнался и об уровне этих адептов не хотелось даже думать.
– Вор! – взревел солдат, выхватывая из толпы сухую руку старика.
Такое часто происходило на базаре, куда и пришел Хаджар. Здесь он подолгу бродил между разными лавками, записывая в базу данных нейросети обрывки диалогов. Потом он запускал аналитические механизмы своего “спутника”, надеясь отыскать хоть намек на лекарство.
Увы, пока все тщетно.
– Простите! – причитал старик. – Простите меня!
Его, пытающегося всеми силами удержаться на земли, привели к деревянным столбам. Те, для удобства, стояли прямо здесь – на площади. Пять крепких стобов на небольшом подиуме. У двух из них были прикованы изнывающие от жажды люди.
– Привязать! – гаркнул солдат, щелкая по земле хлыстом.
– Простите, простите, – плакал старик.
Его руки крепко опутали веревкой и опустили на колени.
– Достопочтенный гвардеец, – обратился продавец, у которого только что пытались украсить несколько булочек. – Я не держу на него зла и притензий не имею.
– Не имеет значения.
– Но…
– Отстань! – и солдат толкнул продавца.
Тот упал и испуганно отполз в сторону.
Просвистел кнут. Раздался крик, затем плач ребенка в оборванных одеждах. Он подбежал закрыть собой старика, но кнут продолжал свистеть и теперь уши резало уже два крика.
Старик кричал что-то о том, что его семья умирает с голоду, но солдат был непреклонен. Он, побледнев, продолжал бить ребенка и его отца хлыстом. Потому что если он этого не сделает, следующий, кто окажется на столбе – будет он сам.
Народ роптал, но никто не смел и слова сказать. Все знали насколько суровы и жестоки законы Примуса. Никому не хотел отправиться рабом на рудник, обрекая семью на голодную, медленную смерть.
– Что ты сказал?! – внезапно прозвучал крик солдата.
Мальчишки, залитый кровью, что-то прошептал.
– Что?!
– Принц Хаджар… – еле слышно прошептал ребенок. – Он убьет тебя… он убьет всех вас. Принц Хад…
Закончить мальчишке не дал свист уже не кнута, а клинка.
Наступившую тишину нарушал лишь стук катящейся головы по деревянным ступенькам. Старик взвыл, но и его голос оборвал удар клинка.
– Принц Хаджар – сын изменника и предателя нашей страны! – декламировал Солдат, вытирая окровавленное лезвие о дергающееся тело неудачливого вора. – Он никого не спасет, потому что нас не от чего спасать! Только с Королем Примусом…
– Принц Хаджар, – робко донеслось из толпы.
– … только с ним наше Королевство стало сильнее и могущественнее. Настолько, что теперь Черные Врата и им подобные преклоняются перед нами, а не..
– Принц Хаджар! – выкрикнул кто-то.
– … а не наоборот! Король Примус – вот наш истинный владыка! Только он…
Солдат пытался перекричать сканирующую толпу. Но это было бесполезно. Десятки тысяч людей хором выкрикивали “Принц Хаджар”. Никто не знал, кто стал первым провокатором. Может, кто-нибудь из молодых солдат не выдержал и обнажил клинок. Может, кто-нибудь из толпы, от злобы и бессилия, кинул камень.
Но, так или иначе, в тот день на площади вспыхнуло восстание. Далеко не первое и явно не последнее. Оно было подавлено прямо там, на площади – залив мостовую реками крови. Но даже это не удержало простой народ от распространения легенды.
Из уст в уста они передавали весть о том, что Принц собирает где-то далеко на севере свое войско. И уже совсем скоро он приступом возьмет столицу, разрушит рудник и освободит свой народ от тирании цареубийцы.
И никто из них не знал, что на самом деле Хаджар, потупив взгляд, сбежал с площади еще до того, как меч лишил мальчишку жизни.
Он, кутаясь в черные одежды, вернулся в бордель, где просидел в своей комнатке вплоть до самого вечера.
Вечером к нему зашла дочь хозяйки. Они, распространяя аромат цветочного луга и горного ручья, села перед ним на колени.
– Дай руку, Хаджар, – попросила Эйне.
– Я могу и сам, – возразил калека. – Ты не обязана…
– Мне не сложно, – улыбка у девушки была такой, что могла растопить даже ледник.
Хаджар откинул в сторону край своей накидки. При виде струпьев и гнойников Эйне не вздрогнула, как остальные. Она лишь с печалью опустила мягкую ткань в специальный раствор. Ею она аккуратно смазывала кожу пальцев и запястья Хаджара.
– Спасибо, – поблагодарил Хаджар.
– Не стоит, – произнесла Эйне. – Я должна была Стефе услугу.
Хаджар посмотрел в окно.
Вечерело.
Уже зажгли фонари и во внутренний двор стекались разодетые чиновники и просто богатые жители.
– Вряд ли это такая большая услуга, что ты уже пять лет за мной ухаживаешь.
Эйне улыбнулась. Порой Хаджару казалось, что ради одной лишь улыбки этой девушки он готов пересечь даже неприступные Вечные Горы, но найти лекарство. Лишь чтобы никогда ужасы большого мира не коснулись беззаботного лика Эйне.
Он не был в неё влюблен.
Нет, любовь была для него недосягаемым чувством.
Но он испытывал благодарность по отношению к Эйне.
Хаджар, за десять лет скитаний, придумал себе простой кодекс жизни. Тем, кто дарил ему тепло и добро, он отплатит в сто раз больше. А тем, кто причинил ему зло, он отплатит в сто раз хуже.
Увы, в первую категорию попадало не так много людей.
– А если я скажу, что меня попросила мать? – она выжала ткань и достала из маленького медицинского сундучка бинты.
Ими она бережно оплела руки Хаджара, а затем сама надела ему перчатки.
– Не поверю.
Они некоторое время смотрели друг на друга. Прекрасная девушка, мать которой берегла её как зеницу ока. Несмотря на то, что Элейн с детства жила в борделе – она еще не была близка ни с одним мужчиной.
Мало кто хотел ссориться с Сентой. Слишком много секретов она знала, слишком многие люди ей были должны. Да и не стоит забывать, что и сама хозяйка Чистого Луга находилась на стадии Формирования.
Неожиданной Эйне спросила:
– А правда, что если тебя взаимно полюбят, то ты превратишься в прекрасного зверя?
Хаджар лишь засмеялся.
– Это старая история, которую я выдумал, чтобы есть на ужин мясо.
Девушка тоже рассмеялась. Мерно и забавно звенел её зеленой кулон в форме листа, прикрепленной к ошейнику того же цвета. Хаджар машинально потер шею. Вряд ли он теперь когда-нибудь и что-нибудь сможет надеть на шею, чтобы не проснуться от кошмара. От ощущения, будто вернулись годы проведенные в рабстве.
– Я так и думала, – сказал Эйне.
Она помогла Хаджару подняться и протянула ему инструмент.
– Матушка просила тебя сегодня явиться на этаж Грез?
Этаж Грез? Место не просто для элитных клиентов, а для элиты среди элит. Только верхушка пищевой цепи имела возможность подняться на этаж Грез. Самому Хаджару еще не доводилось там играть.
– А как же Лейла?
– Она повредила горло, – вздохнула Эйне, скорбя о подруге.
Хаджар не хотел знать, каким именно образом певица (и по совместительству – работница борделя) повредила горло. Но, благодаря такой своеобразной удаче, Хаджару повезло сегодня играть для элиты. Может так он сможет хоть что-нибудь узнать о лекарстве или способах восстановить его узлы и меридианы.
– А ты сегодня расскажешь мне новую историю? – спросила убирающая снадобья рыжая красавица.
– Конечно, – машинально ответил Хаджар.
Он часто пересказывал ей сказки и истории Земли. Переделанные на местный лад, конечно. Хоть так он мог отблагодарить её за доброту.
Поднимаясь наверх, Хаджар не заметил, как несколько печально смотрит ему в спину Эйне.
