Это случилось через день после их возвращения из отпуска. Легли поздно: до двух ночи смотрели новый, широко разрекламированный «ужастик». Часто за шикарной рекламной кампанией прячется беспомощный фильм с невнятным сюжетом. Смотришь и понимаешь, что все самое интересное уже видел в трейлере. Но тут был иной случай.

Создатели фильма постарались на славу: происходящее на экране и в самом деле пугало. Нервы у Кати и Артура почти два часа были на пределе. Когда фильм закончился и они выключили ноутбук, по которому смотрели кино, обоим было не по себе.

Отправившись в туалет, Катя бегом пробежала мимо большого зеркала в прихожей, боясь глянуть в ту сторону, чтобы не увидеть чего-то жуткого. Поскорее включила свет, а выходя и щелкая выключателем, почувствовала, что ей страшно погружаться в темноту.

«Что за глупости, как маленькая!» – рассердилась на себя Катя, но мимо зеркала проскочила тем же способом – короткой перебежкой, не оглядываясь. Юркнула под бочок к Артуру, прижалась всем телом. Муж уже успел уснуть – всегда засыпал очень быстро, и Кате вдруг показалось, что он снова ушел и оставил ее наедине с чем-то плохим.

«Чего только не лезет в голову! Пусть спит, ему рано утром на работу».

Вскоре заснула и она. А утром… После Артур говорил, что виноват фильм:

– Ты впечатлительная. Насмотрелась страхов – и вот результат.

Но Катя знала, что дело не в фильме. И Артуру тоже вскоре предстояло это понять.

Она проснулась и глянула на часы. Почти семь. Как хорошо, что не надо вскакивать и бежать на работу! Уже в понедельник ей тоже нужно будет вставать в половине седьмого, а пока можно понежиться в кровати.

Артур уже встал. Катя слышала, как он ходит в прихожей. Обычно он двигался тихо, стараясь не разбудить ее, но в этот раз топал, как слон, расхаживал туда-сюда.

«Может, намекает, чтоб я встала и приготовила завтрак? Так он же не завтракает».

Катя повернулась на другой бок, спиной к двери, и решила не обращать внимания на шум и шаги. Закрыла глаза, а через некоторое время, уже снова уплывая в сон, услышала, что дверь в спальню открылась.

«Наверное, решил поцеловать меня перед уходом».

Не открывая глаз, она улыбнулась, готовясь ощутить его прикосновение. Сейчас Артур на цыпочках подойдет ближе, сядет на кровать, наклонится к ней, отведет от ее уха прядь волос и поцелует в шею, возле ключицы – туда, где ей так нравилось чувствовать его губы. По телу прошла сладкая горячая волна, Катя тихонько вздохнула, замерла в ожидании.

Но ничего не происходило. Артур стоял в дверях, не делая попытки приблизиться к ней. Что-то было не так.

«Почему я не чувствую запаха его одеколона?»

Муж всегда душился перед уходом, и в первые мгновения запах был довольно сильным, даже удушливым. Но сейчас знакомый аромат не витал в воздухе. Катя открыла глаза и приготовилась обернуться, посмотреть, что там с Артуром, как вдруг зазвонил телефон. На ночь она всегда ставила его на режим вибрации, поэтому вместо мелодии слышалось гудение.

Смартфон лежал рядом, на ночном столике, на расстоянии вытянутой руки, и Катя, не задумываясь, потянулась за ним.

Звонил Артур. Нет, невозможно! Он не мог звонить по той простой причине, что стоял в эту самую секунду за ее спиной!

«Может, розыгрыш?»

Катя мазнула пальцем по экрану, и, не поднося телефон к уху, услышала голос мужа:

– Котенок, извини, что разбудил…

Связь прервалась. Смартфон выскользнул из разжавшейся руки. Сама рука сделалась тяжелой, неподъемной, и тоже бессильно упала на подушку.

Ужас, который Катя испытала в те короткие минуты, был острым, ярким, как вспышка, так что, ослепленная им, Катя едва не потеряла сознание.

«Кто это? Вор? Маньяк? – пронеслось в голове. – Почему он стоит там – просто стоит? Замер и не двигается? Смотрит на меня… Чего ему нужно?»

Надо обернуться! Или, наоборот, лучше не оборачиваться? Но, как тут же выяснилось, выбора у нее не было: она не могла пошевелиться.

Артур снова позвонил. Телефон жужжал и жужжал настырной мухой, которая застряла между оконных рам, но Катя не могла ответить. Непонятная сила прижала ее к кровати, не давая возможности двинуться, закричать, позвать на помощь.

Сколько это длилось? Позже Катя пыталась сообразить, но так и не сумела. Все закончилось внезапно. Ее вдруг отпустило: она осознала, что тело вновь подчиняется ей, но не могла ни встать, ни повернуться, ни посмотреть на страшного гостя. А в следующее мгновение заснула. Точнее, не просто заснула: ее будто выключили, как какой-то механизм, щелкнув тумблером.

Когда Катя открыла глаза во второй раз, было без четверти десять. В комнате никого не было. Солнце заглядывало внутрь сквозь щели между плотными темными шторами, которые задергивались на ночь. За окном – звуки большого города. На телефоне – три пропущенных звонка от Артура.

– Выспалась? – весело спросил он. – На беззвучку поставила, наверное? Мне показалось, сначала ты ответила, но звонок сорвался. Я звонил, чтобы узнать у тебя… – Он начал было объяснять, но она не слышала, не понимала. А вместо ответа, не сдержавшись, заплакала.

Через час Катя сбивчиво, пытаясь справиться с нервной дрожью, рассказывала Артуру, что с ней произошло. Он накапал ей пустырника, но лекарство еще не успело подействовать.

Муж слушал внимательно, смотрел с сочувствием, жалостью и вроде бы с недоверием. Нет, конечно, он верил, что она испугалась, но не думал, что кто-то был в квартире в его отсутствие. Показалось, померещилось спросонья, да еще под впечатлением от фильма. Артур осторожно пытался донести это до Кати, но она стояла на своем.

Позвонила Маша, и Катя принялась пересказывать все во второй раз, уже чуть спокойнее. Подруга выдвинула другую версию, которая показалась Артуру вполне разумной.

– Сонный паралич! – уверенно сказала Маша. – Все признаки налицо: страх, обездвиженность. Ни повернуться нельзя, ни заговорить! Все, как ты сказала. Я про это читала. У многих бывает.

– Ты ведь ничего не видела, так? Вернее, никого? – поддержал Машу Артур. – Просто твои внутренние ощущения.

Ощущения так ощущения, решила Катя. Пускай так. Ей больше не было страшно – при свете дня, рядом с Артуром. Она поддалась на уговоры, тем более и сама в итоге стала склоняться к мысли о том, что это был сонный паралич. Позднее Катя почитала об этом загадочном состоянии, убедилась, что симптомы и вправду совпадают.

«Надеюсь, это не хроническое. Лишь бы больше ничего подобного не испытывать, а то недолго и помереть с перепугу».

Артур весь день старался отвлечь Катю от тревожных мыслей, а под вечер вытащил прогуляться.

– Давай в центр сходим, на Баумана? – предложил он.

«Мы что, туристы?» – подумала Катя, представив себе толпы граждан с видеокамерами и фотоаппаратами. Говорливые, суетливые, замирающие перед городскими достопримечательностями в напряженных позах и с широкими улыбками люди раздражали уже сейчас, когда они сидели дома.

– Там слишком много народу, не хочется.

В итоге они отправились бродить по набережной. Тут тоже было людно, но они ушли подальше, туда, где любили бывать в юности. Медленно прогуливались, взявшись за руки, то беседуя о чем-то, то подолгу замолкая, уходя в свои мысли. Молчать, не испытывая неловкости, можно только рядом с очень близкими людьми, думала Катя, радуясь, что не чувствует ничего похожего на желание срочно занять спутника разговором.

Потом, уже ближе к ночи, они сидели за столиком в маленьком кафе. Из окон видны были белокаменные стены и башни кремля, мечеть Кул-Шариф и падающая башня Сююмбике, которая отклонилась от вертикали почти на два метра.

В детстве, когда случалось оказываться близ знаменитой башни, Катя всегда ощущала холодок страха: что, если та возьмет и рухнет прямо на нее? Мама отмахивалась и говорила, что это старинная постройка: веками стояла и еще тысячу лет простоит; скорее уж, современных домов стоит опасаться – вот они точно могут рассыпаться.

– А я как-то туда поднимался, на самый верх, – проследив за ее взглядом, проговорил Артур. – Внутри лестница есть.

– Страшно было? Ты же высоты боишься.

– Чего на спор не сделаешь. – Муж сделал глоток из стоявшего перед ним бокала. Они пили прохладное белое вино. – Знаешь, сколько там ступенек?

Катя покачала головой.

– Сто восемьдесят семь.

Артур принялся рассказывать о своем восхождении. Катя слушала вполуха, рассеянно кивая с легкой улыбкой.

По одной из легенд, казанская повелительница Сююмбика после взятия Казани бросилась с башни, лишь бы не принадлежать русскому царю. Катя представила себя на месте гордой красавицы: вот она поднимается на почти шестидесятиметровую высоту, с болью и тоской в последний раз оглядывает раскинувшийся у ее ног город. Ветер рвет одежду, хватает призрачными руками за волосы, треплет подол платья. Земля так далеко, что ее будто бы и нет вовсе. Где-то там, внизу, копошатся люди, от которых она сбежала, чтобы устремиться в вечность…

Смогла бы она, Катя, сделать шаг в звенящую, прозрачную пустоту? Стать на миг вольной птицей, чтобы через мгновение разбиться о камни? Или предпочла бы жить, пусть даже и в плену?

– Котенок! – окликнул ее Артур. – Ты здесь?

– Я про Сююмбику подумала, – очнувшись от своих мыслей, виновато ответила Катя. – Каково ей было прыгать?

– Она не прыгала, ты что, не знаешь? – Артур протянул руку через стол и нежно коснулся ее пальцев. – На самом деле она прожила еще несколько лет после падения Казани. Иван Грозный ее даже замуж выдал за какого-то хана, и они друг друга люто ненавидели. А сына у нее вроде бы отобрали…

– В общем, доживала свои дни в полном аду. Может, лучше бы прыгнула, – вздохнула Катя.

Артур смотрел на жену, во взгляде его темных глаз читались беспокойство и недоумение.

– Извини, – поспешно проговорила она, – несу всякую чушь. Не обращай внимания.

«Может, просто боюсь ложиться спать: вдруг опять померещится».

Придя домой, Катя приняла успокоительные пилюли: по пути они купили разрекламированное средство, решив, что в домашней аптечке следует иметь что-то посильнее пустырника с валерьянкой. То ли лекарство отлично подействовало само по себе, то ли в сочетании с несколькими бокалами белого вина, но спала она всю ночь спокойно, не просыпаясь.

Утром Артур разбудил Катю поцелуем. Никакого сонного паралича, никаких видений.

– Ну, ты и расцвела, мать! – восхищенно протянула Маша, разглядывая Катю, когда они увиделись в понедельник на работе. – Нет, что ни говори, а жить надо только с любимым. Мужики и без того иногда козлы козлами, а если еще и тошнит от них – вообще труба!

Кате опять не к месту вспомнилась несчастная царица, которую обрекли жить с ненавистным, постылым мужем, лишили всего, что было ей дорого. Она отмахнулась от этих мыслей, удивляясь настойчивости, с которой давно умершая ханша стучалась в ее сознание.

– Маш, я никогда в жизни не была так счастлива, как в этот месяц, – с чувством сказала Катя.

– Слава богу, все наладилось, – ответила подруга.

Как вскоре стало ясно, она ошиблась.