28

– Эх, Миха, нужно было видеть лица фрадштадтских посланников, когда они листали этот поддельный план строительства улорийского флота! – даже спустя два месяца было видно, какое наслаждение доставляют царевичу Федору эти воспоминания.

Мы с наследником таридийского престола стояли на балконе городской ратуши Корбина, лениво наблюдая за разморенными полуденной жарой горожанами. В Холодном Уделе уже наверняка заморозки по ночам, а здесь, на юге, наступивший сентябрь еще никак не ассоциировался с осенью.

Лето выдалось жарким во всех отношениях, и главным поставщиком новостей этого политического сезона стала таридийская армия. Пока весь местный «цивилизованный» мир пытался найти удобоваримое объяснение грушовской неудаче доселе непобедимого улорийского короля и строил предположения о сроках и величине его мести, Таридия под шумок взяла да и вернула под свой контроль весь Корбинский край. Нельзя сказать, что это было совсем уж легко, но и особых сложностей не возникло. За исключением главного города края более-менее достойное сопротивление улорийцы смогли оказать только у порта Чистяково. Но там уже был не один я с тремя полками драгун и местным ополчением – там был царевич Федор с войском, а потому никакой битвы не случилось – мы просто задавили противника своей артиллерией, после чего конница довершила разгром.

Горячие головы на этой волне успеха настоятельно советовали продолжить движение на юго-восток, тем более что один из крупнейших городов Улории Торшек располагался всего в ста тридцати километрах от Чистяково. Но Федор Иванович благоразумно отказался от этой идеи, и я был с ним абсолютно согласен. Одно дело – возвращать себе Корбинский край с лояльным населением, и совсем другое дело – вот так, без подготовки, вступать на исконно улорийские территории. Ведь, по сути дела, даже корбинский поход случился спонтанно, и так уж вышло, что благодарить за удачно сложившиеся обстоятельства мы должны были господина Курцевича. Не поставь он свои личные амбиции выше государственных, таридийская армия могла бы только сейчас переходить через пограничную Титовицу. А могло и вовсе не случиться этого похода, если бы осторожное ивангородское правительство посчитало бы его поспешным и взяло пару лет на подготовку.

Зато теперь возвращение края в состав Таридийского царства было свершившимся фактом, и ближайшей задачей было закрепиться на вновь обретенной территории.

А поддельный документ о строительстве и развитии улорийского военного флота мне был доставлен срочным курьером спустя два дня после штурма Корбина, а я уж позаботился о том, чтобы придать ему потертый и слегка замусоленный вид, после чего запустил слух о его обнаружении среди документов последнего ставленника улорийского короля в Корбине. А потом с этим искусственно созданным мифом ознакомили фрадштадтских посланников, вбив таким образом клин между слишком трепетно относящимся к своему военно-морскому превосходству островным королевством и улорийским королем, не гнушавшимся брать фрадштадтские деньги на свое военные кампании.

– Неужто поверили? – лениво поинтересовался я.

– Старательно пытались изобразить на лицах недоверие, – усмехнулся Федор, – но две недели назад привезли в столицу предложение союзного договора.

– Надеюсь, государь не поспешил его подписывать? – обеспокоился я, прекрасно зная старую добрую фрадштадтскую традицию загребать жар чужими руками.

– Нет, хотя соблазн велик. Видишь ли, нам обещана вполне приличная поддержка против Яноша оружием и торговыми преференциями. Кроме того, за нами признают право на всё, завоеванное у Тимланда, и на Корбинский край, а также обещают обеспечить нашим купцам безопасное плавание по Южному морю.

Что-то я пока не услышал ни одного ценного предложения. По крайней мере, такого, от которого можно было бы пускаться в пляс. Фактически ведь за нами пообещали признать то, что уже и так наше. Или я один здесь такой тупой, что ничего не понимаю?

– И в обмен на что нам предлагают всё это богатство? – я даже не старался скрыть сарказма в голосе.

– Не строить военный флот, воевать с Улорией до победного, а также в случае конфликта Фрадштадта с Рангорном выступить на стороне островов.

– Готов побиться об заклад, что улорийцам в это же самое время обещают примерно то же самое.

– Возможно, – не стал спорить Федор, – я дам тебе завтра копию, напишешь свои рекомендации, сравним их с моими, а там видно будет.

– Хорошо.

– Миха, – немного помолчав, продолжил царевич, – ты точно не хочешь остаться тут губернатором? Это выглядело бы очень логично, особенно в свете предстоящей женитьбы.

– Нет, Федя, нет! – решительно отказался я. – В Таридии не осталось удельных властителей, и Корбинский край не должен быть исключением. Губернатора должны назначать из столицы! У меня же масса дел в Ивангороде и в Холодном Уделе, не распыляй меня по всей стране – потеряюсь, растворюсь.

Дел и вправду было невпроворот. В Холодном Уделе готовились к вводу в эксплуатацию первые теплицы с обогревом от термальных источников, и мой управляющий Кузьмич уже вовсю был озабочен поисками посадочного материала. Нужно будет постепенно подбирать подходящих людей – будем растить не только овощи и фрукты, но и своих агрономов и биологов.

Изыскания нанятых рудознатцев тоже дали первые плоды. В наших горах были обнаружены каменный уголь, свинец и железо. Не золото с серебром, но тоже сгодятся, найдем применение полезным ископаемым.

Ну и Владимир Ильич Чайкин не подвел, вывез-таки из Фрадштадта несколько семей мастеров-зеркальщиков. Сейчас подбирают место для организации производства – чтобы и сырье было недалеко, и максимально безопасно на случай появления мстителей с островов. Освоим мы это дело, чай не космические технологии, а товар на выходе получается неоправданно дорого ценящийся в этой эпохе. Нельзя проходить мимо такого источника заработка.

В Кузнецке царевич Федор специально для меня организует «оружейное бюро». Какими-то техническими откровениями я вряд ли блесну, но нужное направление лучшим оружейникам страны задать в состоянии – благо, хотя бы примерно знаю, в какую сторону пойдет прогресс в оружейном деле.

Плюс мною в светлую голову Соболева-среднего подброшена идея об образовании первого в стране университета. А то как-то нехорошо получается: в Криоле, Арниании, Фрадштадте и Рангорне университеты уже есть, а в Таридии нет даже намека. Нужно срочно устранять это недоразумение. Идеально было бы открыть сразу три учебных заведения – в Ивангороде, Южноморске и Белогорске, но боюсь, что и на одно-то будет проблемой наскрести квалифицированных преподавателей.

А еще я намерен как можно дольше оставаться рядом с наследником таридийского престола. Я уже имел возможность убедиться в том, что второе лицо в государстве он лишь номинально. На самом-то деле именно Федор Иванович является тем самым лидером нации, что имеет и талант, и волю двигать страну вперед. И государь наш Иван Шестой это прекрасно понимает, потому и правит, мудро не мешая сыну управлять.

Вот я, имея за плечами обобщенный опыт человека двадцать первого столетия, и буду помогать царевичу словом и делом, в меру своих возможностей оберегая его от опрометчивых шагов типа заключения вот такого союзного договора с коварными фрадштадтцами.

– Отец подписал указ об изменении порядка престолонаследия, – неожиданно сменил тему Федор, – теперь при отсутствии прямых наследников мужского пола короноваться будет старшая из царевен. Это с твоей подачи сделано, не жалеешь?

– Ни капли! – здесь я был категоричен. – Править страной – это не развлечение, а огромная ответственность, и взваливать ее на себя я не собираюсь. И, кстати, нужно бы подумать об особом обучении наследников, чтобы заступали на царство подготовленными.

– Хм, интересная мысль, возьму на заметку!

Конечно, интересная! Теория вкупе с практикой творят чудеса, уж я-то знаю.

– Баронессу-предательницу три дня продержали у позорного столба и отдали мужу. Пусть сам с ней разбирается, – раз уж речь зашла об обучении, то царевич вспомнил и о доставившей нам столько неприятностей наставнице своих дочерей.

– Пусть, – согласился я. В конце концов, все завершилось благополучно, и ни злости, ни ненависти к предательнице во мне ни капли не осталось. Лишь жалость и презрение.

– Послушай, Холод, может, ты не будешь жениться на Ружиной? – хитро прищурившись, поинтересовался царевич.

– Что еще за новости? – опешил от неожиданности я. – С чего бы это?

– Ну, скажем так, политическая необходимость-то отпала.

– Знаете что, ваше высочество, – я возмущенно покачал головой, всем своим видом демонстрируя высшую степень недовольства подобными речами, – предлагаю считать, что это я воспользовался политической ситуацией, чтобы набиться в женихи к самой завидной невесте Таридийского царства.

– Смотри-ка, обиделся, – усмехнулся Федор, – а чего ж тогда со свадьбой тянешь?

– Со свадьбой всё в полном порядке! – твердо заявил я.

Ну, в самом деле, какая могла быть свадьба, когда то война, то невесту украли и из-за этого опять война. Вот сейчас всё вроде бы успокоилось, опасностей на горизонте не наблюдается, осень должна пройти без потрясений. А зимой в Таридию еще долго никто не посмеет сунуться – уроки, преподанные тимландцам и улорийцам, впечатлили весь континент. Теоретически король Янош может попытаться реабилитироваться весной, но из Улории поступают сведения, что неудачная война сильно подорвала его финансы, приведя к разброду и шатаниям в остатках армии и значительному недовольству толстосумов. Прошляпив заготовленный для войны обоз, улорийский монарх был вынужден срочно занимать деньги для новых приготовлений, а поражение в Грушовской битве лишило его возможности окупить затраты за наш счет. Так что сейчас самоуверенного Яноша ждут долгие разбирательства с кредиторами.

Вот и выходит по моим прикидкам, что ближайший год Таридийское царство может прожить спокойно, без войн. Самое время заняться личной жизнью.

Жениться или не жениться – это для меня не вопрос. Симпатия к Наталье Павловне у меня возникла с той самой нашей случайной встречи, когда я огреб тумаков от людей Васьки Григорянского. А ее тюремную импровизацию с целью предупредить меня об опасности я считаю переломным моментом в деле моей адаптации в новом мире. До этого всё шло ни шатко ни валко, и репутация предшественника в теле князя Бодрова никак не хотела отпускать меня далеко от подземелий Сыскного приказа. Ее жизнь тоже стала налаживаться именно с момента встречи со мной. То есть нам с ней просто на роду написано быть вместе. Ну, а если судьба так распорядилась, то глупо с ней спорить. Тем более что, кроме всего вышеперечисленного, Натали – красавица и умница, мне хорошо рядом с ней, а когда ее рядом нет, меня согревает мысль о том, что такая девушка ждет именно меня. И если она не испытывает ко мне подобных чувств, то я ничегошеньки не понимаю в этой жизни. Так что свадьбе быть!

– На днях объявим дату, – я хитро прищурился: ну, морда наследная, у меня тоже есть чем тебя прищучить! – Только вот вам, ваше высочество, было бы неплохо привести себя перед свадьбой в порядок!

– Что это ты имеешь в виду? – нахмурился наследник престола, первым делом смешно поправляя свой абсолютно наполеоновский чубчик.

– Я имею в виду лишний вес! – я с удовольствием ткнул пальцем в уже явно обозначившееся брюшко Федора. – От него мужчина становится медлительным и неуклюжим.

Никто в эту историческую эпоху особо не был озабочен проблемами с весом, более того, некоторая дородность даже считалась признаком хорошего здоровья и материального благополучия. Но я в свободную минуту нашептал на ушко царевне Софье кое-какие медицинские факты по этой теме, и с тех пор она не дает спуску мужу, старательно оберегая его от преждевременного ожирения. У Федора Ивановича фигура такая, что рано или поздно он всё равно раздастся вширь, но в интересах всей страны он не должен заплыть жиром, пока Таридия не совершит под его началом качественный скачок.

– У меня всё в порядке! – поспешил заверить меня царевич, уже понимая, куда я клоню.

– Вот сейчас и проверим! Встречаемся через час в Корбинском замке. Пофехтуем.

– Пофехтуем, – покорно вздохнул старший царский сын.

Не любит он проигрывать, даже на фехтовальном ристалище не любит. Но что поделать, если со шпагой в руке я явно сильнее? Вот и пускай тренируется. У каждого человека должна быть цель, к которой бы он стремился, иначе прогресса не достичь. А уж в чем – в чем, а в фехтовании дорога Федора к цели еще ой как далека!