Глава 7
– Товарищ лейтенант, взгляните.
Валера Ломов со вздохом обернулся на оперативника, с которым вместе выехал на место преступления. Малый пришел в отдел недавно и казался ему полной бестолочью. Ни выводов не мог толковых сделать, ни версий выдвинуть. Поквартирный опрос ему не нравился. С людьми он не ладил. Вопросов умных задавать не мог. Вот зачем им в отделе такой человек? И это вместо Сережи Журенкова! Вместо аса, которому подобное бытовое убийство, на которое они выехали, раскрыть было бы на щелчок пальцев.
С ним – с Сережей – многие из начальства нередко советовались. Уважали. Будто бы. Руку при встрече пожимали. А потом взяли и слили Сережу. Просто взяли и слили.
Кому он помешал? За что? Почему так с ним поступили? Влез, что ли, куда-то не туда?
– Товарищ лейтенант, – нетерпеливо повторил молодой напарник.
– Ну что тут у тебя? – Валера нехотя обернулся.
Стажер Володя Ярных нетерпеливо топтался в дверном проеме огромной кухни, не решаясь переступить ее порог. Во-первых, над мертвым телом и с предметами мебели все еще работали эксперты. И кричали на всякого, кто мог затоптать следы. А во‐вторых, мертвое тело все еще лежало в кухне, и это заставляло его нервничать. Его запросто могло стошнить. Он не переносил ничего такого. Он даже из мединститута ушел, не доучившись до первой сессии, когда узнал, что им предстоит делать в анатомичке.
– Что у тебя, Вова? – Валерий смерил напарника насмешливым взглядом.
Валерий Ломов являлся одним из старожилов отдела, на его счету было несколько раскрытых преступлений, тем не менее он все еще ходил в лейтенантах. Потому что не умел подлизываться к начальству. Потому что не умел стучать на коллег. И показания на друга Серегу отказался давать, когда потребовали.
Он был лейтенантом, да, но честным, порядочным.
Володя ему его надменность прощал. Ему рассказали, что Ломов очень сильно переживал, когда его друга – Сергея Журенкова – уволили. Причем нехорошо уволили. Пытались даже посадить. По слухам, Володя пришел на его место. И, конечно же, не мог с ним сравниться. Его никому даже и в голову не приходило сравнивать.
Он не обращал на это внимания. Он пока им все прощал. Им – всем своим коллегам. А в отделе их вместе с ним было четверо.
– Вот нашел в ее белье. – Володя протянул Ломову потрепанную записную книжку с вытершейся кожаной обложкой, со странными записями.
– Ох, господи, этого только не хватало. Теперь дешифратора вызывать точно! – обронил тот с иронией, прекрасно понимая, что этого не будет.
Им самим придется ломать головы, пытаясь расшифровать эту тарабарщину.
Ломов помотал записной книжкой в воздухе, потом выхватил у кого-то из экспертов полиэтиленовый пакет и упаковал вещдок.
– Молодец, Вова. Спасибо.
И он снова повернулся к стажеру спиной.
– И еще, товарищ лейтенант, – все не уходил Ярных, хотя в ноздри ему навязчиво лез запах мертвого тела и свернувшейся крови. – Этот свидетель, которого вы вызвали.
– Что с ним не так? – на этот раз Ломов даже не обернулся.
– Вы сказали ему посидеть тихо. Потом вы с ним поговорите, так?
– И?
– А он обзванивает всех знакомых и незнакомых и рассказывает им о происшествии.
– Так сделал бы ему замечание.
Ломов поморщился.
Вызвать сюда Андрея Хорошева, возможно, было ошибкой. Грубой ошибкой. Его ошибкой. Он, если честно, хотел повторить успех своего друга в раскрытии одного грязного убийства. Тогда Серега, приехав на место происшествия, проверил телефон жертвы. Нашел последний вызов. Позвонил. Вызвал человечка. А когда тот приехал, нажал на него так умело, что тот прямо над телом дал признательные показания. И еще рыдал, корчился и просил проявить к нему снисхождение. Увели человека с места происшествия в наручниках.
Ломов хотел это повторить. Не вышло. Приехавший по первому зову Андрей Хорошев хоть и сделался подавленным, признаваться ни в чем явно не собирался. И сообщить толком ничего не смог.
Ломов, разозлившись, велел ему посидеть тихонько, пока он сам работает с экспертами. Тот не послушался, принялся обзванивать знакомых.
– Сделал бы ему замечание! – повысил голос Ломов и пошел в гостиную, где дожидался своего часа Хорошев.
– Я сделал ему замечание. Он не обратил внимания, – нехотя признался стажер.
– Вот видишь, Вова. – Ломов чуть притормозил и глянул грозно. – На тебя даже свидетели внимания не обращают. Не принимают всерьез. Что уж говорить о матерых преступниках.
– Это вы к чему сейчас, товарищ лейтенант?
– Это я к тому, что не ту ты профессию выбрал, Вова, – резюмировал со вздохом Ломов. – Не твое это, не твое.
Володя хотел возразить, но передумал.
Хотя и мог! Потому что при расследовании последнего разбойного нападения, совершенного группой грабителей на маленький магазин в их районе, он был весьма полезен. И не без его помощи вышли на след. Не без его. Но Ломов словно не желает ничего замечать. Не видит его усилий. Игнорирует его полезные советы.
– Так, что здесь происходит, Андрей Васильевич?
Ломов вошел быстрыми шагами в гостиную, дошел до Хорошева, ловким движением отобрал у того телефон, отключил его и осторожно сунул свидетелю в нагрудный карман льняного пиджака.
– Ай-ай-ай, Андрей Васильевич, ну как же так! – притворно ужаснулся Валера, всплеснул руками. – Я оставил вас всего лишь на пять минут, попросив подождать меня и посидеть тихо. А вы чем занимаетесь?
– А чем я занимаюсь? – тяжелый подбородок Хорошева затрясся. Он будто обиделся.
– Вы звоните по телефону всем, кому надо и не надо. – Ломов укоризненно покачал головой. – Я же вас просил, Андрей Васильевич.
– Я всего лишь позвонил своей жене. Узнать, как у нее дела, и все.
Хорошев опустил голову. Его рот утонул в складках кожи, как в подошедшей опаре.
– Вы же утром расстались. Что могло за три с небольшим часа произойти? Нет, Андрей Васильевич, думается мне, что вы сообщили ей, что ваша знакомая убита. Разве нет?
– Да, сообщил. А что? Лариса имеет право знать. – Хорошев приподнял голову, часть складок на его подбородке разгладилась. – И Верочка тоже.
– Верочка у нас кто? – Ломов сложил руки на груди, продолжая укоризненно покачивать головой.
– Верочка это Верочка. Это третья подруга. Они дружили: Лариса – моя жена, Илона и Верочка.
– Давно дружили?
– Когда я женился на Ларисе, они уже дружили.
– А как давно вы женаты?
– Три года.
– Понятно. Так что сказала ваша жена?
– По поводу? – не понял Хорошев, нахмурив брови.
– По поводу смерти ее подруги что она сказала?
– Она в шоке, – печально изрек Андрей и снова уронил голову. – Простите. Мне не очень как-то… Хочется сейчас говорить. Может, я поеду?
– Хорошо, – нехотя разрешил Ломов. – Поезжайте. Я вам позвоню. И пока из города не уезжайте, договорились? Вдруг у нас появятся к вам вопросы.
Хорошев пообещал быть в городе столько, сколько потребуется следствию. Быстро простился и исчез. Ярных и Ломов остались в гостиной погибшей вдвоем.
– Что ты о нем думаешь, Вова? – неожиданно спросил Ломов, останавливаясь возле большого, выполненного маслом портрета погибшей.
– Думаю, что он не сказал нам всей правды, товарищ лейтенант.
– Да? И о чем же он умолчал? – Валера удивленно глянул на стажера.
– Я тут стал невольным свидетелем его разговора с женой и… И понял, что кто-то из них не ночевал дома. – Володя повторил все реплики Хорошева. – Он был, мало сказать, удивлен поведением жены. Он был потрясен. Чем-то она ночью занималась непонятным.
– Хорошо, молодец, – впервые похвалил стажера Ломов. – А что думаешь по поводу блокнота, который нашел? Листал его?
– Так точно.
– И что?
Точно так же на месте преступления всегда поступал Сережа Журенков. Приставал с вопросами к своим коллегам. Коллекционировал их первые впечатления, чтобы потом, собрав все вместе, процедить. Мусор отметался. Полезное мнение оставалось.
Он снова решил повторить прием Журенкова, почти не отдавая себе отчета в этом.
– Думаю, что этот блокнот не что иное, как книга ростовщика, – проговорил неуверенно стажер Вова Ярных.
– Долговая книга? – вытаращился на него Ломов.
– Да. Там инициалы, цифры. Первые напоминают даты, хотя и без знаков препинания. Между ними нет точек, штрихов и так далее. Но похоже на даты. Вторая группа цифр через пробел, больше похожа на суммы. Есть еще буквы. Похоже на инициалы. Но я могу ошибаться.
– Можешь, – подтвердил Ломов. – Это вполне может быть шифром.
– Так точно, товарищ лейтенант, – подтвердил стажер и, резко дернувшись, отвернулся от двери в гостиную.
По коридору как раз потащили носилки с телом, упакованным в полиэтиленовый мешок.
– А чтобы разгадать эти записи, что нам нужно, Вова?
Ломов заметил его бледность. Понял ее, но не стал ухмыляться. Он сам не терпел мертвых тел. Хотя и навидался.
– Нам нужно узнать о ней как можно больше. О погибшей, – уточнил стажер, заметив недоумение в глазах Ломова. – Ее родственные связи. Откуда родом. Кто ее родители. Был ли у нее возлюбленный. Чем вообще она промышляла. На что жила? Так круто на что она жила?
И Володя повел вокруг себя руками.
Гостиная погибшей была очень просторной, что навевало мысли о снесенных перегородках. Дом не был новым и вряд ли имел такую планировку, когда был сдан в нулевых. Стало быть, квартира погибшей включала в себя сразу две, а то и три квартиры, где переносились стены, выстраивались новые комнаты. Потом эти комнаты дорого отремонтировались и шикарно обставились.
– На что? Вопрос номер один, – поднял вверх указательный палец Ломов. – Не могу с тобой не согласиться. Этот вопрос в приоритете, Вова. И тебе над этим работать. Справишься, буду рекомендовать тебя начальству. Нет, тогда извини. А уж если подберешь ключ к записям в ее записной книжке, то буду ходатайствовать, чтобы тебя оставили в отделе. Если не ошибаюсь, ты ведь на испытательном сроке, Вова?
– Так точно, товарищ лейтенант.
Уши у Володи побагровели. Испытательный срок заканчивался через две недели, и он искренне надеялся остаться в отделе. Ему было необходимо там работать. Хотя и не очень нравился лейтенант Ломов, вечно высмеивающий его при посторонних.
– Так что давай, действуй, Вова. Даю тебе три дня на то, чтобы установить все связи погибшей. Родственные, любовные, партнерские и так далее. Три дня, Вова. Ни часом больше. Ну, а если за эти три дня тебе еще удастся подобрать ключ к ее записям, то… В общем, я уже говорил. Повторяться не будут.
– Так точно, товарищ лейтенант, – произнес Володя негромко в спину отвернувшемуся Ломову.
Тому неожиданно позвонили. Он мгновение смотрел на дисплей телефона, потом расплылся в довольной улыбке. И заорал, ответив:
– Серега! Серега, ты?! Дружище, ну ты даешь! Пропал. Просто пропал. Телефон выключен. Новая сим-карта? Понял. Из-за Светки? Понял. Так она не стала бы звонить, поверь. В минувшие выходные замуж вышла. Знаю откуда? На свадьбу приглашала, дурочка. Намеренно, думаю. Чтобы я тебе рассказал о ее счастье… Да ладно тебе, какое счастье? Жених напился, принялся скандалить. Светка в слезы. Нет, уехали вместе. Ты-то как? Я? А что со мной? Все в порядке со мной. Что, что сказали? Приняли меня? Ой, бред. Бред полный.
Ломов слушал какого-то Серегу, с которым Володя не был знаком, очень внимательно, пару раз перебивая того непечатными ругательствами.
– Вот придумают, а! Не так все было, Серега. Все не так. Это была спецоперация, о которой мало кто знал. Часть информации просочилась, а остальное нет. Вот и решили, что меня взяли с поличным. Чепуха все, поверь. Ты-то как? Где, с кем? Рассказывай!
Рассказ друга лейтенанта Ломова занял почти пятнадцать минут. Володя успел повторно обыскать все ящики и полки мебели погибшей. Сложил в стопку на столе все документы, удостоверяющие ее личность, а также документы, удостоверяющие права на данную жилплощадь. Учредительные документы на спортивный клуб за городом. И копию трудовой книжки. Последняя запись назначала ее помощником генерального директора одной туристической фирмы. Название Володе было незнакомо. Назначала и не уволила пока.
Пока Ломов разговаривал по телефону, он успел несколько раз просмотреть все документы, порыться в Интернете и сделать записи у себя в телефоне в разделе заметок. Бумажных носителей он не терпел.
– Ничего себе! – Ломов со странным смятением посмотрел на телефон, зажатый в руке. – Серега позвонил Журенков. Дружище мой. И бывший коллега.
– Наслышан, – коротко отреагировал Володя и опустил голову, делая вид, что роется в памяти телефона.
На самом деле, слышать о бывшем работнике отдела – Сергее Журенкове – ему было, мягко говоря, не очень приятно. А точнее, вовсе не хотелось о нем слышать. Он ведь занял его стол возле окна. Но не занял, как оказалось, его место. Потому что этот самый Журенков, со слов Ломова, был из тех, кого считают незаменимыми. Равных Сергею не было. Он мог прямо на месте преступления раскрыть дело, утверждал Ломов. И даже не напрягался особо. И ему – Володе Ярных – до уровня Сергея не дотянуться никогда.
Так всегда заканчивал Ломов. И остальные двое, кто был знаком с Сергеем, согласно кивали.
– Я закрутился что-то, не звонил пару недель. Потом звоню, а он вне зоны. А он, видишь, сим-карту поменял. Роуминг и все такое.
– И где он сейчас? – проявил вежливость Володя.
– На курорте! Во дает, а! Правда, охранником, но на море. Сутки через трое. Времени вагон. Платят прилично. Купается, загорает, в горы ездит. Красота!
Володя вдруг подумал, что Журенков с радостью бы променял эту красоту на обычные полицейские будни, из которых его выперла властная рука, но промолчал. Слишком уж захлебывался восторгом Ломов.
– Так, представляешь, и там ухитрился на след какой-то банды напасть. Что-то закрутилось у него там. Какое-то расследование. Не сидится ему спокойно. Ну, Серега!
Ломов провел ладонью по экрану телефона и убрал его в карман. Сразу сделался серьезным, глянул на Володю. Перевел взгляд на стопку документов, лежащих перед ним на столе в папках.
– Ну! Что удалось выяснить? Кто наша покойница?
– Илона Альбертовна Високосных, – зачитал данные из паспорта Володя. – День рождения должен был случиться у нее через месяц. Теперь не случится. Владеет этой квартирой. Владеет загородным спортивным клубом. Что за клуб, не знаю. В Интернете не нашел. Может, пока фундамент один или вовсе поле огороженное. Так бывает.
– Дальше! – прикрикнул на него Ломов.
Рассуждения Ярных его раздражали. Хотя в них и был здравый смысл.
– Судя по копии из ее трудовой книжки, работает помощником генерального директора туристического агентства… – Володя зачитал название. – Не слышал. Но в сети есть упоминание. И отзывы.
– Плохие?
– Почему? Нет. Больше хороших. Агентство небольшое, но работает давно и стабильно. Клиентов не кидает. Нет, там все нормально.
– Все равно проверить надо, – оборвал его Ломов. – Может, был какой-нибудь обиженный. Пришел и голову ей раскроил.
– Сомневаюсь, что ее домашний адрес пишут на путевках, – отозвался Володя с фырканьем.
И вышло так ядовито, что он сам перепугался. Сейчас начнет его Ломов в его прошлые промахи носом тыкать, как слепого кота в миску с едой.
Но тот будто не заметил. Приложил палец к губам и задумался.
– Да, ты прав, – неожиданно отозвался он после паузы. – Это вряд ли может быть. Кто родители? Родственники есть? Есть что-то о них в этом бумажном хламе?
– Есть, товарищ лейтенант, – и, выудив из стопки две бумаги, помотал ими в воздухе. – Это вот копия свидетельства о рождении Илоны Високосных. А это выписка из ее аттестата о среднем образовании.
– Ну! И дальше что? – Ломов наконец-то потерял терпение и глянул на него недобро. – Чего ты мне тут бумажками мотаешь? Родители кто?
– Нет у нее родителей, товарищ лейтенант. Детдомовская она.
