13

На черном, как сажа, небе багровыми пятнами проступали отблески заката. В окнах домов горели лампы. Шумные толпы стремились к кумирням, храмам, кладбищам и кварталу развлечений Понтотё на празднование Обона. Двор Особняка Нидзё был заполнен путешественниками. Сано передал коня служке и направился в свои апартаменты. Он мечтал оказаться в обществе Рэйко и одновременно испытывал жгучее желание побыть в одиночестве. Для последнего имелись веские основания.

Во-первых, допрос Асагао вымотал Сано душевно и физически; ему требовалось время на то, чтобы восстановить силы. Во-вторых, Рэйко с присущей ей юной энергией закидает его вопросами, а он пока не готов на них отвечать: нужно кое-что хорошенько обдумать. В-третьих, жена, без сомнения, поинтересуется, как он съездил в храм Кодай, и по рассказу интуитивно поймет, насколько сильное впечатление произвела на него Кодзэри; хотелось стряхнуть остатки наваждения.

Новый постоялец со слугами и багажом на минуту перегородили коридор. Сано воспользовался задержкой и несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. Потом он вошел в комнату.

Рэйко в желтом домашнем кимоно, свежая, красивая, сидела у окна. Заслышав шаги мужа, она вскочила, засияла глазами:

— Рассказывай!

Сано положил мечи на подставку, устроенную в стене.

— Имеется вариант разгадки, но нельзя сказать, что я рад этому. — Он лег на пол и опустил голову на подушку. Мышцы расслабились, но нервы были по-прежнему на взводе.

— Прости. Мне следовало бы дать тебе отдохнуть, а не забрасывать вопросами, — с раскаянием в голосе проговорила Рэйко и положила на лоб мужу мокрое полотенце.

Сано поблагодарил ее за заботу и рассказал о признании и аресте Асагао.

Рэйко ахнула от удивления:

— Не могу поверить, что она виновна! Ты поговорил со слугами?

— Конечно, — немного обиделся Сано. — За кого ты меня принимаешь? После ареста я зашел в особняк Левого министра Коноэ и побеседовал с его ближайшей челядью. Между Коноэ и Асагао действительно был роман. Приглашение на свидание в Сад пруда тоже подтвердилось. Когда я спросил, почему слуги раньше обо всем этом молчали, они сказали, что опасались скандала. Значит, у Асагао и впрямь был серьезный мотив желать смерти Коноэ.

— А как насчет способа убийства?

— Асагао не захотела — или не смогла — продемонстрировать «крик души». Кроме того, я допросил фрейлин Асагао. Они сообщили, что Главная наложница приоделась и покинула покои незадолго до убийства Коноэ. Фрейлины не знают, с кем у Асагао было свидание, но приметили, что в последние месяцы она частенько тайком уходила из дому. Таким образом, их показания косвенно подтверждают наличие романтической связи между Левым министром и Главной наложницей императора и разрушают алиби Асагао.

— Как она могла рисковать своим положением? — удивилась Рэйко. — И ради кого? Человека, который годится ей в отцы!

Сано лукаво посмотрел на жену:

— Некоторым женщинам по душе мужчины, которые умеют больше, чем молодые. Разве Асагао не жаловалась тебе на то, что жизнь во дворце скучна? Вот и не устояла перед соблазном развлечься.

Рэйко уловила подковырку и отмахнулась:

— Да ладно тебе! И все-таки для Асагао было бы лучше промолчать о романе. — Вдруг ее глаза загорелись вдохновением. — А что, если император знал об этой связи? Любя Асагао, он не стал выяснять с ней отношения. А просто взял да и убил Коноэ, а потом притворился, будто случайно обнаружил тело. Если бы ты не приехал, все осталось бы шито-крыто.

— Ты думаешь...

— Ну да! Теперь император в панике, он боится, что, если ему предъявят серьезное обвинение, он может потерять в лучшем случае трон, а в худшем — жизнь. Он попросил принца Момодзоно обеспечить ему алиби и все рассказал матери и Правому министру. Те решили, что Асагао годится на роль жертвы, и заставили ее оклеветать себя.

— А уламывали Асагао между окончанием спектакля, и нынешним утром, когда она застукала тебя с кимоно?

Рэйко кивнула:

— Это объясняет и ее состояние во время допроса, и дикое признание. Она лгала, прекрасно понимая, что ее ждет.

— А как насчет окровавленных кимоно?

Немного подумав, Рэйко сказала:

— Возможно, император перехватил записочку Левого министра Коноэ. Он облачился в женскую одежду и отправился в Сад пруда. Если бы кто-нибудь и увидел его, то подумал бы на Асагао. Убив Коноэ, он спрятал перепачканную одежду; позже или он сам, или госпожа Дзёкио подложили улику в шкаф Асагао.

— Все это занятно, но сильно притянуто за уши, — сказал Сано. — Однако я согласен: похоже, Асагао принудили дать ложные показания. Я говорил с ней наедине.

— Когда?

— После допроса. Она содержится в специальной камере в полицейском управлении. Я полагал, что с глазу на глаз она скорее расскажет правду. Мы так и этак обсуждали ее показания, но все без толку. Асагао клянется, что убила Коноэ.

— И тем не менее ты, как и я, уверен, что она невиновна?

— Да, — погрустнел Сано. — У меня с самого начала было ощущение, что с этим делом что-то не так, а теперь оно окрепло. Это фальшивое признание. Я знаю это.

— Зачем же ты арестовал Асагао? — усмехнулась Рэйко.

— А что мне оставалось делать? По закону она виновна. А отпустить на свободу признавшегося преступника — преступление перед сёгуном и обществом.

— Неужели ты пошлешь Асагао на плаху за убийство, которое она не совершала? — ужаснулась Рэйко. — Неужели позволишь настоящему убийце уйти от наказания? Тебя больше не интересует истина?

Терпение Сано лопнуло.

— Интересует!

Рэйко обвиняет в предательстве личных принципов, и кого?! Собственного мужа! Он резко сел.

— Ты просто не понимаешь, каковы ставки! Еще одно фиаско, и меня прогонят с должности, а может, предадут смерти. Я должен сделать тебя вдовой, опозоренной на веки вечные? Ты этого хочешь?

— Разумеется, нет. — Недоумение затуманило глаза Рэйко. — И я прекрасно понимаю, каковы ставки. Чего я не понимаю, так это почему ты злишься на меня.

— Я не злюсь. С чего ты решила?

— А если ты не злишься, то почему кричишь?

Они сидели, глядя друг на друга, и тут Сано понял, что он зол не на Рэйко, а на себя. Он не мог простить себе, что страстно возжелал Кодзэри. У него появилось кошмарное предчувствие, что расследование разрушит его брак. С вымученной улыбкой он взял руку Рэйко:

— Извини. У меня был трудный день, я раздражен. Не сердись.

Рэйко помедлила с отчужденным лицом, потом улыбнулась и сжала руку Сано:

— Я, конечно, понимаю, почему ты арестовал Асагао. Не нужно было мне говорить столь запальчиво. Ты прав, что рассердился. Ты тоже меня прости.

Ее искреннее извинение лишь усилило чувство вины, которое жгло душу Сано.

— Просто я чувствую ответственность за то, что произошло с Асагао, — продолжала Рэйко озабоченно. — Ведь это я обыскала ее комнату. Я нашла окровавленную одежду и передала тебе.

— Ты не заставляла госпожу Асагао признаваться, — утешил Сано.

— Еще чего! — с несчастным видом откликнулась Рэйко. — И все-таки...

Супруги задумались о том, что их ждет в будущем.

— Так как мы поступим? — спросила Рэйко. — Будем искать настоящего убийцу?

— Выбора нет, — вздохнул Сано. — Но у нас очень мало времени. Затягивание суда над Асагао создаст мне плохую репутацию, которая может дойти до Эдо, тогда меня вышвырнут из бакуфу. Мое место займет кто-то другой, и Асагао умрет.

— Значит, не сдаемся?

Сано тронула поддержка жены.

— Нет, не сдаемся. Завтра поведу расследование сначала. Если есть какие-либо улики или подозреваемые, которые пропустил ёрики Хосина, то я найду их.

— Кстати, о других подозреваемых, — вспомнила Рэйко. — Ты виделся с бывшей женой Левого министра?

Сано почудилось, будто его окружили зыбучие пески, глубокие ямы и острые камни. Он убрал руку, чтобы жена не ощутила его волнения.

— Да, виделся.

Как можно более натуральным голосом он передал разговор с Кодзэри.

— Выходит, Коноэ был для нее постоянной головной болью, — констатировала Рэйко, не замечая состояния Сано. — И при этом она уверяет, что не испытывала неприязни к нему. Сомневаюсь, что Кодзэри рассказала тебе все. Думаю, с женщиной она будет откровеннее. Как по-твоему, стоит мне повидаться с ней?

— Нет! — вырвалось у Сано.

Рэйко, сбитая с толку его горячностью, удивленно вскинула ресницы:

— Но ведь она принадлежит к буддистскому ордену, отвергающему насилие. С ней менее опасно общаться, чем с членами императорского двора. Почему ты против?

— Видишь ли...

Ему хотелось еще раз увидеть Кодзэри. Он надеялся, что следствие предоставит повод для этого.

— Но это единственная линия, которую я могу отрабатывать, — огорченно сказала Рэйко. — Теперь, когда стало известно, что я помогаю тебе, дамы меня на порог не пустят...

В дверь постучали.

— Войдите! — крикнул Сано, вне себя от радости, и встал.

Рэйко поднялась следом.

В комнату вошли детективы Марумэ и Фукида и поклонились.

Марумэ сказал:

— Простите, пожалуйста, за вторжение, сёсакан-сама. Нас просили передать вам вот это.

Фукида протянул цилиндрический футляр черного лака, украшенный золотыми хризантемами.

Сано открыл футляр и достал свиток. Пробежав глазами жирные черные иероглифы и осмотрев факсимильную печать, он сообщил:

— Его величество требует, чтобы я немедленно приехал к нему.

— Зачем? — спросила Рэйко.

— Он не пишет, но я догадываюсь, что он хочет убедить меня отпустить госпожу Асагао. — От перспективы нового столкновения с двором у Сано заныло сердце. — Я должен идти.

С чувством, что он попадает из огня да в полымя, Сано взял мечи.

— Марумэ-сан, Фукида-сан, прошу за мной. — Повернувшись к Рэйко, он пообещал: — Мы закончим разговор позже.