Глава 17
Истории можно рассказывать по-разному
(2-й уровень, 63-я улица)
Блуму почему-то казалось, что раз уж по Второму уровню проходит линия монорельса, то и выглядеть он должен как-то иначе. Однако улица Второго уровня, носившая номер 63, оказалась точной копий тех 63-х улиц, которые Блуму уже довелось повидать. По крайней мере, в том месте, где он вышел из межуровневого лифта.
Пожалуй, за время своих странствий по Городу, Блум впервые не чувствовал сковывающего напряжения. Напротив, сейчас он испытывал тихую, спокойную радость. Или даже, скорее, предвкушение удовольствия, сродни тому, что ощущает человек, только ещё присаживаясь в кресло и беря в руку чашку крепкого, отменно приготовленного чая.
Блум знал Город и поэтому больше не боялся его. Он знал или, во всяком случае, полагал, что знает в нем все входы и выходы. Ему было известно, как уйти от слежки, как заставить автоэл ехать в нужном направлении, не называя точного адреса. Он мог получить необходимую ему информацию, не прибегая к помощи кабин инфора, которые, как он помнил ещё по прогулке с Шейлисом, могли таить в себе скрытую опасность. Он чувствовал себя почти хозяином Города. Казалось, ещё немного, – и он откроет все его секреты. В Городе для него больше не останется тайн. И тогда он сделает шаг за его пределы.
А, собственно, почему бы и нет? По логике развития событий все именно к тому и шло. На его пути стоял только инфор. Но теперь он знал, – и знания эти базировались не на чьих-то там словах, а на собственном опыте, – что инфор это не та преграда, которую невозможно преодолеть. Блум обладал главным, что требовалось для этого, – желанием и волей. Опыт же и умение, – дело наживное. Каждый новый шаг по улицам Города добавлял в копилку что-то новое.
Блум вышел на главную улицу, огляделся по сторонам и уверенно направился к парадному подъезду ближайшего дома.
– Я тоже рад тебя видеть, дорогой, – быстро произнес он, предупреждая традиционное приветствие открывшего перед ним дверь робота-привратника. – Я не собираюсь наносить визит никому из живущих в этом доме. Просто хочу узнать, как мне добраться до ближайшей станции монорельса?
– Станция монорельса находится на третьей линии, – ответил робот. – Это в пяти кварталах отсюда.
– Можешь изобразить план?
– Конечно, – на груди робота открылась узкая щель из которой выползла полоска целлулоида. – Если вы пожелаете, я вызову для вас автоэл.
– Секундочку. Мы находимся здесь? – Блум ткнул пальцем в точку на плане.
– Да, – подтвердил робот.
– В таком случае, я пешком доберусь до станции примерно за полчаса.
– Для этого вам придется двигаться со средней скоростью…
– Не утруждай себя бессмысленными вычислениями, – Блум сложил лист целлулоида вчетверо и сунул его в нагрудный карман рубашки. – Лучше вызови автоэл и скажи мне, по какому расписанию движутся поезда монорельса?
– Поезда следуют в обоих направлениях с интервалом в пять минут. Если вас интересует точное время прибытия поезда…
– Не интересует. Все, что мне было нужно, я уже выяснил. Благодарю за службу! – Блум отсалютовал роботу правой рукой и шагнул за порог. Там он остановился и вновь повернулся в сторону привратника. – Послушай-ка, я никогда не бывал на Первом уровне. Там есть что посмотреть?
– Что вы имеете в виду? – не понял вопроса робот.
– Ну, что-нибудь такое, чего нет здесь, – Блум махнул рукой в сторону улицы.
– Я затрудняюсь ответить на ваш вопрос, – несколько растерянно произнес робот. – Если вы уточните, что именно вас интересует… На Первом уровне нет жилых кварталов. Там расположена производственная зона: заводские цеха, ремонтные мастерские, пищевые производства, биореакторы, очистные сооружения…
– И все это работает в автоматическом режиме?
– Практически все. Постоянный контроль инфора осуществляется только за несколькими особо ответственными участками производственной цепи.
– Люди там есть?
– Где?
– На Первом уровне.
– В этом нет необходимости.
– Так все же есть или нет?
– В данный момент – нет.
– Это все, что я хотел узнать, – Блум кивнул на прощание роботу. – Не скучай.
У края тротуара его уже дожидался новенький зеленый автоэл. Двигатель машины негромко урчал. Казалось, автоэл, точно застоявшийся в стойле скакун, только и ждал приказа, чтобы сорваться с места и унести своего седока в бесконечную даль.
– Привет, – сказал Блум, забираясь на заднее сиденье. – К ближайшей станции монорельса.
– Я уже получил маршрутное предписание… господин?..
Блум проигнорировал вопросительные интонации голосового модулятора автоэла. Сейчас у него не было настроения играть в дурацкие игры с придуманными именами.
Откинувшись на спинку, Блум лениво поглядывал в окно. Ничего интересного там не было. Все те же одинаковые жилые дома, обнесенные живыми изгородями из ровно обрезанного на высоте полутора метров кустарника, и тянущиеся вдоль дороги газоны с травой, похожей на густое ковровое покрытие.
– Господин собирается совершить дальнюю поездку? – деликатно поинтересовался автоэл. Вопрос Блуму не понравился.
– Собираюсь, – настороженно ответил он и, на всякий случай, взялся за дверную ручку.
Вполне вероятно, что вопрос, заданный автоэлом, был вполне невинным, – управляющий машиной робот просто заботился, чтобы пассажир не заскучал. Но с таким же успехом можно было предположить, что голосовым модулятором автоэла решил воспользоваться инфор, которого заинтересовал человек, собравшийся прокатиться куда-то по монорельсу.
– Скажи, когда мы проедем половину пути, – приказал Блум автоэлу.
– Мы уже проехали…
– Останови!
Резко взвизгнув тормозами, автоэл круто свернул вправо и, едва не зацепив передним крылом бордюрный камень, остановился.
Блум распахнул дверцу и, подхватив с сидения рюкзак, выпрыгнул из машины.
– Господин…
– Дальше я пойду пешком, – не поворачиваясь к машине спиной, Блум сделал шаг назад.
– Но мы ещё не достигли конечного пункта нашей поездки, – обиженно произнес автоэл.
– Я сказал, что пойду пешком! – повысил голос Блум. – Все! Убирайся! – ударив ногой, он захлопнул остававшуюся открытой дверцу. – Ты мне больше не нужен!
Автоэл как будто даже с обидой фыркнул двигателем, немного сдал назад и, выехав на середину улицы, покатил в ту же сторону, куда направлялся Блум. Вскоре он превратился в едва заметную зеленую крапинку на сером дорожном покрытии улицы.
Блум по привычке глянул по сторонам, закинул рюкзак на плечо и размеренной походкой направился в сторону, где, в соответствии с планом, должна была находиться станция монорельса. Если большую часть пути он уже проехал, то идти оставалось не более пятнадцати минут. Колено Блума больше не беспокоило, так что можно было и прогуляться.
Блум посмотрел на нарисованное небо. Несомненным достоинством путешествия по Городу являлось то, что можно было не беспокоиться относительно внезапной непогоды. Дождь в Городе шел только рано утром, строго по расписанию, а о иных проявлениях природных стихий можно было и вовсе забыть.
Блум провел рукой по верхнему краю живой изгороди. Впечатление было такое, словно ладонь слегка царапали концы перепутанных проводов. Затем ладонь скользнула по гладкой, словно покрытой слоем пластика, коре дерева с аккуратной, идеально ровной пирамидальной кроной. Ничего иного, кроме тактильных ощущений, Блум не почувствовал. Загадка, каким образом от общения с природой следовало получать удовольствие, так и оставалась неразгаданной.
Мысли Блума переключились с полуискусственной городской природы на производственную зону, занимающую, по словам робота-привратника, весь Первый уровень Города.
Прежде Блуму как-то даже и в голову не приходило, что Город не может состоять из одних только жилых кварталов. Где-то ведь должно было производиться все то, что каждый житель Города мог без труда получить через ячейку доставки, всего лишь набрав нужный код на пульте инфора.
Блуму почти ничего не было известно о том, что представляет собой современное производство. Но даже того, что он помнил из общеобразовательного курса нормальной школы было достаточно, чтобы подумать о том, что организация любого производства предполагает доставку сырья и вывоз отработанных материалов. Даже в условиях безотходного производства должно осуществляться определенное перемещение объектов труда и расходных материалов. Поскольку никаких крупных транспортных артерий в Городе не было, можно было предположить, что необходимые жителям товары изготовляются мелкими производственными единицами, обслуживающими две-три улицы на верхних уровнях.
Блум уже начал было подумывать, не стоит ли изменить намеченный маршрут и вместо поездки на монорельсе, которая, по всей видимости, не преподнесет ничего особенно интересного и принципиально нового, спуститься на Первый уровень? Помимо того, что просто любопытно было бы взглянуть, что собой представляет и как функционирует городская инфраструктура, посещение Первого уровня могло быть полезным и с точки зрения той основной задачи, которую ставил перед собой Блум. Почему бы не поискать выход из Города в местах, непредназначенных для посещения людьми?..
– Идущий!
Блум вздрогнул, словно в него попал брошенный кем-то камень.
– Идущий!
Блум судорожно дернул шеей, оглядываясь по сторонам.
– Идущий!
С противоположной стороны улицы в его сторону двигался человек.
Наверное, можно было даже сказать, что человек бежал, только бег его носил весьма странный характер. Создавалось впечатление, что все части его тела двигаются, как у сломанной куклы, совершенно произвольно и независимо друг от друга. Ноги незнакомца подгибались в коленях, а тело при каждом шаге откидывалось назад. При этом он то и дело всполошенно взмахивал руками над головой. Со стороны казалось, что человек вот-вот должен упасть, и только каким-то чудом ему удается сохранить равновесие.
– Идущий…
Добежав до Блума, человек раскинул руки в стороны и, по-прежнему двигаясь своей странной вихляющей походкой, описал вокруг него неровный круг.
– Идущий… – произнес он на выдохе одними губами и, пошатнувшись, едва не упал.
Его спасла от падения только расторопность Блума, успевшего подхватить незнакомца под локти. Силы совершенно оставили странного человека, и он как куль повис у Блума на руках.
Блум растерянно огляделся по сторонам. Улица была пуста, если не считать его самого и человека, которого он держал.
Блум сверху посмотрел на его голову. На ней почти не было волос, а сухую, морщинистую кожу, обтягивающую череп, покрывали фиолетово-коричневые пигментные пятна.
Блум приподнял человека и, оттащив его чуть в сторону от дороги, усадил на газон.
С неимоверным трудом человек приподнял голову. На Блума глянули тусклые слезящиеся глаза с белками, покрытыми частой сеткой красноватых прожилок.
– Идущий, – едва ли не с благоговением произнес человек.
Блум помог незнакомцу подвинуться так, чтобы он мог сидеть, прислонившись спиной к стволу дерева.
Только сейчас Блум понял, что немощь человека объяснялась тем, что он был необычайно стар. Таких глубоких стариков Блуму прежде доводилось видеть разве что только в видеофильмах и кинохрониках. Все его знакомые были примерно одного с ним возраста. И, что самое странное, так было всегда. С тех самых пор, что Блум помнил себя, – сначала в подготовительных классах, затем в нормальной и высшей школах, – его постоянно окружали только его сверстники. И ему казалось, что так и должно быть. Так откуда же теперь появился этот старик?
Старик приподнял сухую жилистую руку и похлопал Блума по предплечью. Ладонь его почти ничего не весила. Похлопывание оказалось не на много сильнее, чем мимолетное касание крыльев пролетевшего мотылька.
– Идущий… – тонкие, потрескавшиеся губы старика растянулись в блаженной улыбке. – Я знал, что дождусь тебя…
Речь его была едва слышна. Он словно бы не говорил, а выдыхал слова из груди вместе с воздухом. Блум даже удивился, как ему удалось несколько раз довольно-таки громко выкрикнуть слово «идущий», которое до сих пор старик употреблял чаще любых других слов.
– Чем я могу вам помочь? – наклонившись к старику, спросил Блум. – Где вы живете?
– Там, – старик вяло махнул рукой в сторону дома на противоположной стороне улицы. – Но это не имеет никакого значения…
– Я могу проводить вас домой, – предложил Блум. Старик протестующе взмахнул рукой.
– Идущий, – снова произнес он, восторженно глядя на Блума.
– Меня зовут…
Блум замялся, не зная, назвать ли старику свое настоящее имя или же и на этот раз придумать себе псевдоним.
– Имя не имеет значения, – произнес старик, чуть приподняв согнутую в запястье руку. – Ты – Идущий!
– Меня зовут Стили Блум, – решительно объявил Блум. – Просто идущим меня никто пока не называл.
– Не просто идущим, – покачал головой старик. – Ты – Идущий!.. Один на весь Город!..
Старик тяжело закашлялся. Последние фразы, которые он произнес с подъемом, стоили ему немалого труда.
– Послушайте, как вас зовут? – не зная, о чем ещё говорить со стариком, который, похоже, совершенно выжил из ума и не понимает, где он находится и с кем разговаривает, спросил Блум.
– Тюн… – тяжело произнес старик. – Тюн Газим…
– Давайте-ка, господин Газим, я помогу вам добраться до дома, – ещё раз, более настойчиво, предложил Блум.
– Мой дом… – старик устало кивнул. – Его уже нет… Его давно уже нет…
– Но вы ведь где-то живете?
– Вот именно, что «где-то», – снова кивнул старик. – Но того дома, в котором я впервые услышал об Идущем, уже нет.
Блум посмотрел на подъезд дома, из которого, как он предполагал, вышел его странный собеседник. Быть может, просто дойти до него и рассказать о старике роботу-привратнику?
Он-то, наверное, должен знать, что полагается делать в подобных случаях.
– Я, должно быть, единственный, кто пережил Разлом…
– Что? – машинально переспросил Блум.
– Да… Наверное, к тому времени на Девяносто второй улице уже почти никого и не осталось… – старик, похоже, даже не услышал вопрос Блума. Взгляд его был устремлен уже не на собеседника, а в даль прожитых лет. – В последний день на мой вызов ответил только Стимон… Когда-то мы вместе ходили в высшую школу. Стимон мечтал стать математиком… И стал-таки им…
Газим сделал паузу, чтобы перевести дыхание. Выглядел старик уже несколько лучше, чем когда Блум только усадил его на траву. Вынужденная пробежка отняла у него слишком много сил. Но постепенно он приходил в норму, если, конечно, так можно сказать о старике, которому, судя по всему, уже не так много дней осталось провести на этом свете.
– Да… Стимон умел мыслить… Как это называется?.. Абстрактно! Да, именно абстрактно… И он рассчитал время, когда произойдет Разлом… Он просмотрел горы литературы и нигде не нашел никаких упоминаний о явлении, которое сам он называл Разломом. Это его весьма удивило… Мне он по секрету сказал, что не верит, будто никто до него не смог вычислить цикличность Разлома. По его мнению в этом была скрыта некая сокровенная тайна… Поэтому он никому кроме меня и не рассказывал о своем открытии… Боялся… – старик хрипло хохотнул. – Стимон все время чего-то боялся… Ему казалось, что за ним кто-то следит… – Газим хотел было снова усмехнуться, но из горла его вырвался только сдавленный хрип. – Стимон рассказал мне о Разломе только потому, что ему нужно было с кем-то поделиться своим открытием… Он знал, что я ему не верю… Но после он, все же, сказал: «Забудь, Тюн, обо всем, что я тебе рассказывал. И я тоже забуду. Вряд ли мы доживем до очередного Разлома. А, коли так, то и думать об этом нечего»… Да… Так сказал мне тогда Стимон… И я забыл. У Стимона то и дело возникали какие-нибудь новые идеи, которые он спустя пару недель сам же называл безумными… Так какой смысл мне было помнить о том?..
Нельзя сказать, что бессвязная речь старика вызывала у Блума огромный интерес. Но, тем не менее, он слушал Газима, не перебивая. Он решил, что все же стоит послушать человека, прожившего в Городе всю свою жизнь, да к тому же ещё и не боящегося выходить на улицу. Кто знает, а вдруг в его речи промелькнет что-то такое… Ведь не для того же бедолага из последних сил бросился следом за незнакомым прохожим, чтобы только поделиться с ним своими склеротическими воспоминаниями о друге далекой молодости? Но пока что Блум никак не мог взять в толк, что именно пытается объяснить ему старик.
– А потом… Да, это произошло как раз в день моего рождения… Мне в тот день исполнилось девяносто два года, – старик горько усмехнулся. – В том году нам всем исполнилось девяносто два. И это был предел… Теперь я, наверное, самый старый человек в Городе…
– Сколько же вам лет, уважаемый? – не смог удержаться от вопроса Блум.
– Девяносто шесть, – печально взглянул на Блума старик. – Я уже на четыре года пережил всех своих ровесников…
– Всех? – удивленный уверенностью, с какой произнес последнюю фразу Газим, переспросил Блум.
– Всех, – с неменьшей уверенностью, чем в первый раз, повторил старик. – Остальных поглотил Разлом.
Сказав это, он устало прикрыл глаз морщинистыми веками.
– Что такое Разлом? – Блум положил руку Газиму на плечо и легонько тряхнул его. – О чем вы говорите?
– Что? – открыв глаза, испуганно посмотрел на Блума старик. – Кто ты?
Нескольких секунд, проведенных не то во сне, не то в забытье, оказалось достаточно для того, чтобы он напрочь забыл о своем собеседнике.
– Я… – Блум вспомнил, как его называл старик. – Я – Идущий. Мы говорили о Разломе.
– Да! – по-детски радостно заулыбался Газим. – Идущий!.. Я все же дождался тебя!.. Признаться, я не слишком-то верил Стимону, когда он уверял меня, что ты обязательно придешь… Но, все же, я ждал… А что мне ещё оставалось делать?.. Только ждать…
– Стимон назвал вам мое имя? – спросил Блум, хотя и понимал всю абсурдность этого вопроса.
– Нет, – едва заметно качнул головой старик. – Он просто сказал: «Жди, и однажды ты увидишь человека, идущего по улице. И тогда ты передашь ему то, о чем я тебя прошу. Он сам все поймет»… Да… Так он и сказал… Он знал, что ты обязательно придешь…
– А что случилось с самим Стимоном?
– Он остался… Разлом поглотил его так же, как и всех остальных…
– Что такое Разлом? – Блум повторил вопрос, который уже был однажды задан.
– Я не знаю, – беспомощно развел руками старик. – И даже Стимон этого не знал… Он только сумел предсказать, когда это случится…
– Ты сказал, что Разлом поглотил Стимона…
– Да… Его… и всех остальных… К тому времени на Девяносто второй улице оставалось уже не так много жителей…
– И все, кто остались, исчезли в Разломе?
– Да… Все…
– А остальные?.. Те, кто не остались?
– Остальные… – уголки губ старика с прилипшими к ним пузырьками слюны опустились вниз. Да и сам он весь как-то сразу вдруг поник, словно марионетка, оставленная кукловодом без внимания. – Как ты думаешь, – обратился он к Блуму с вопросом. – Многие ли в Городе доживают до девяноста двух лет?
Блум сосредоточенно наморщил лоб.
92-я улица… 92 года… Существовала ли здесь какая-то связь?.. Или же просто случайное совпадение? Статистикой продолжительности жизни жителей Города Блум никогда не интересовался. А вот что касается 92-й улицы…
Блум достал из кармана план Города и расстелил его на траве.
92-я улица, которая, по логике вещей, должна быть последней… Однако на плане она пересекает Город едва ли не в самом его начале… Хотя все в этом Городе носит условный, а, значит, нереальный характер…
– У тебя тоже есть такой…
– Что? – поднял на старика непонимающий взгляд Блум.
– План, – старик взглядом указал на лист целлулоида, прижатый рукой Блума к траве. – Когда Стимон сказал мне, что пора уходить, он велел распечатать и взять с собой план Города…
Старик запустил руку далеко под отворот легкой курточки игриво-желтого цвета, которая, к тому же, была ему заметно велика, и, покопавшись где-то в глубине складок одежды, извлек сложенный в несколько раз лист.
– Вот, – не разворачивая, Газим протянул листок Блуму. – Стимон велел передать это тебе… Теперь я выполнил то, что обещал…
Морщинистые веки старика снова начали медленно, но неудержимо наползать на глаза.
Блум одной рукой схватил протянутый ему листок, а другой тряхнул старика за плечо.
– Подожди, Газим, ты ещё не все мне рассказал!
– Стимон сказал, что Идущий сам все поймет, – устало, почти без сил произнес старик.
– Что произошло на Девяносто второй улице?.. Что такое Разлом?.. Да, черт возьми, ответь же, наконец!..
Блум встряхнул легкое тело старика так, что голова Газима мотнулась из стороны в сторону. Но желаемого результата это не принесло. Губы старика едва заметно шевельнулись, но Блум не смог разобрать ни одно из произнесенных им слов.
Оставив Газима в покое, Блум с суетливой поспешностью развернул лист целлулоида, который тот ему дал, и замер в недоумении, глядя на план Города, в точности такой же, как и тот, что лежал рядом с ним на траве.
В чем же был секрет? Почему старик так переживал из-за этого листа целлулоида?
Блум наложил один лист на другой и, приподняв их, посмотрел на просвет. Все линии на обоих планах совпадали, до самой мельчайшей черточки, до последнего штриха. Да и как им было не совпасть, если оба плана были начерчены по единому образцу, хранящемуся в памяти инфора. Вся разница между ними заключалась лишь в том, что тот чертеж, который дал Блуму Газим, был выполнен четырьмя годами раньше.
Руки Блума безвольно опустились, и оба листа целлулоида снова оказались на траве.
Блум посмотрел на Газима.
Старик сидел, завалившись на бок, и только ствол дерева, к которому он прижимался спиной, не позволял ему совсем упасть. Голова Газима, свесившись на тонкой шее, покрытой обвисшими складками дряблой синеватой кожи, почти касалась щекой плеча. Глаза его были закрыты. К уголкам полуоткрытого рта прилипли пузырьки желтоватой слюны.
Взгляд Блума снова скользнул по расстеленным на траве листам. Почему для старика было так важно передать ему план Города четырехлетней давности?.. Похоже, Тюн Газим и сам этого не знал. Он просто выполнял обещание, данное когда-то своему другу Стимону. А сам Стимон не мог уже ответить на этот вопрос. Но он был уверен, что тот, в чьи руки попадет этот лист целлулоида, сумеет сам отыскать разгадку.
А крылась ли во всем этом какая-то тайна?.. Быть может, старый Газим просто выдумал странную историю про некий Разлом, в которую сам же свято уверовал? Старик, проживший 96 лет, – в его сознании реальная жизнь давно уже перемешалась с лохмотьями воспоминаний и обрывками видений. Какой ещё Разлом мог поглотить 92-ю улицу, если вот она?…
Блум машинально глянул на план Города, чтобы взглядом отметить на нем 92-ю улицу. И в ту же секунду все тело его напряглось, как у охотничьего пса, почуявшего дичь. Он быстро выдернул из-под плана Газима, который лежал сверху, свой план и положил оба листа рядом.
Разница в картах Города, разделенных четырьмя годами, все же существовала. И заключалась она в расположении улиц. Порядок нумерации улиц был соблюден на обоих планах. Но, если на той, что принадлежала Блуму, 92-я улица стояла 5-й от начала, то на карте Газима Город начинался с 92-й улицы! За ней следовали улицы 91, 90, 89 – и далее в убывающем порядке. За четыре года все улицы сместились на четыре позиции вниз по карте! А улицы с Первой по Четвертую, которые прежде находились в самом конце, спустя четыре года оказались в начале Города!
Блум в задумчивости провел ладонью по волосам.
Сам по себе факт был любопытный, но, что из него следовало, Блум понять не мог. И ещё какой-то Разлом, о котором говорил старик…
– Газим, – Блум тронул старика за плечо. Тело Газима упало на бок. Правая рука неловко завернулась за спину. Старик даже не сделал попытки подняться. Он так и остался лежать… Неподвижно… Как мертвый…
– Газим!
Блум перевернул старика на спину и прижал ладонь к его впалой груди. Ударов сердца он не почувствовал.
– Газим…
Блум приподнял веко на глазе старика, но смог увидеть только глазное яблоко, – белое с красноватыми прожилками.
Блум в ужасе отшатнулся в сторону. Секунд десять он тупо смотрел на тело старика, затем рывком поднялся на ноги и беспомощно огляделся по сторонам. Помощи или совета спросить было не у кого. А что он мог сделать сам?… Если только…
Блум кинулся через дорогу к дому, в котором, как он думал, жил Газим. С полпути он вернулся, подхватил с газона оба листа с планами Города, быстро и неловко свернул их, сунул в карман и снова побежал на другую сторону улицы.
Влетев в распахнутую привратником дверь, Блум, чтобы остановиться, ухватился рукой за дверную ручку.
– Добрый день, господин…
– Там на газоне лежит старик! – крикнул Блум, указывая рукой в сторону, откуда прибежал. – Его имя Тюн Газим! Он, наверное, живет в этом доме…
– Совершенно верно, господин, Тюн Газим проживает в апартаментах…
– Ему плохо! – заорал на робота Блум. – Очень плохо! Он потерял сознание!.. Да сделай же что-нибудь, дьявол тебя раздери!
– К сожалению, я ничем не могу помочь, – ответил после непродолжительной паузы робот. – Любая медицинская помощь оказывается жителям Города только на дому…
– Старик умирает на улице! – Блум был вне себя от негодования. Он готов был наброситься на робота с кулаками. И не делал этого только потому, что понимал, – действуя таким образом, он не только не добьется никакого результата, но к тому же ещё и рискует оказаться запертым в холле парадного, как психически неуравновешенная личность, чье агрессивное поведение угрожает безопасности жителей Города. – Вызови какую-нибудь службу помощи!.. Что положено делать в таких случаях?!
– Сожалею, господин, но я впервые сталкиваюсь с подобной ситуацией.
– Проклятие! – Блум в отчаянии ударил раскрытой ладонью по полированному боку привратника. – Быстро соображай, что делать, ящик железный!
– А вы уверены, что господин Газим все ещё жив? – вкрадчиво поинтересовался робот.
– Откуда мне знать! – заорал на него Блум. – Я не врач!
– В нашем доме проживают пятеро практикующих врачей-психокорректоров, – с гордостью сообщил привратник.
– К черту психокорректоров! Нам нужен обычный врач, что-то вроде медицинского автомата, к которому обращаются за помощью, когда чувствуют физическое, а не психическое, недомогание!
– Лечение болезней осуществляет медицинская программа инфора.
– И что дальше?
– Для того, чтобы больному была оказана квалифицированная медицинская помощь, его следует доставить в помещение, где находится терминал инфора и активировать программу медицинского обследования.
– Да чтоб тебя!..
Блум бросил на пол рюкзак и выбежал из подъезда. Газим лежал на траве в той же позе, в какой он его оставил. Опустившись на одно колено, Блум обхватил тело старика поперек пояса и приподнял. Оно оказалось легким, словно тельце ребенка. Без особых усилий взвалив тело Газима на плечо, Блум поднялся на ноги и торопливо зашагал к дому.
– Это и есть Тюн Газим? – поинтересовался привратник, когда Блум с телом старика на плече переступил порог.
– Где он живет? – хриплым голосом спросил Блум.
– Пятый этаж, апартаменты номер 42, – сообщил привратник.
– Открывай дверь, – кинул Блум роботу, направляясь к лифту.
– Боюсь, что я не смогу этого сделать, – произнес у него за спиной привратник. – Я затрудняюсь идентифицировать личность Тюна Газима в том человеке, которого вы несете на плече.
– И что? – не оборачиваясь спросил Блум.
– Я не имею права впускать вас в чужую квартиру без ведома хозяина.
– Слушай, ты!..
Блум медленно и угрожающе повернулся в сторону привратника.
– Но на первом этаже имеются незанятые апартаменты, – быстро произнес тот. – Именно там я и предлагаю вам воспользоваться терминалом инфора.
Блум молча повернул в сторону лестницы. Нужная дверь на площадке первого этажа была уже открыта. Блум вошел в нее, даже не подумав о том, что эта квартира могла оказаться для него ловушкой. Миновав прихожую, он ногой распахнул дверь комнаты, в которой находился терминал инфора.
Трудно было определить, как долго квартира пустовала. Вся необходимая мебель была в наличии. А вот пыли не было вовсе. Что, впрочем, можно было отнести к заслугам миниатюрных роботов-чистильщиков, которых в своей квартире Блум к уборке не допускал.
Блум опустил тело Газима в глубокое вращающееся кресло и пододвинул его к большому гостевому экрану инфора.
На мгновение, – только на одно неуловимо короткое мгновение, – рука его замерла, когда он протянул её к большой плоской клавише включения терминала. Знакомый страх, поднявшийся из темных глубин подсознания, усилием воли был снова превращен в серую тень, на которую при желании можно было почти не обращать внимания. Двумя сложенными вместе пальцами Блум ударил по клавишам.
Он даже как будто с любопытством ожидал результата. Впервые после своей условной смерти Блум должен был лично предстать перед инфором. И ситуация, следует признать, была довольно-таки скользкой.
Не дожидаясь, когда на экране появится знакомая заставка, Блум переключился на основное меню и активировал программу общего медицинского обследования.
На экране возникла фигура врача. В том, что это был не живой человек, а всего-лишь виртуальный образ, Блум не усомнился ни на секунду. Идеально подогнанный по фигуре голубой халат без единой складочки мог воспроизвести обычный имитатор. Но при этом одежда не выглядела так, словно её вырезали из плотной бумаги и просто наложили сверху на фигуру человека. Ну, а маленькая круглая шапочка, насаженная сверху на голову врача, смотрелась просто смехотворно. Блум даже удивился тому, что прежде он почему-то не обращал внимания на столь явно бросающиеся в глаза огрехи.
– Добрый день, – улыбнулся с экрана виртуальный образ врача. – Чем я могу вам помочь?
Он обращался к Блуму, хотя временами и бросал украдкой быстрый взгляд на скорчившуюся в кресле неподвижную фигуру.
– Ты что, сам не видишь! – взорвался Блум. – Помощь нужна не мне, а ему! – он указал рукой на безжизненное тело Газима.
Выражение лица врача сделалось чуть более сосредоточенным.
– Насколько я понимаю, ни один из вас не проживает в квартире, из которой сделан вызов, – сказал он.
– И что с того? Газим живет в этом доме. Ему стало плохо на улице, а дебильный робот у входа отказался открыть его комнату!
– Мне все понятно, – быстро кивнул врач. – Сейчас мы займемся вашей проблемой.
Под горизонтальной панелью пульта управления едва слышно щелкнул внутренний запор. Квадратная пластина облицовки стены сдвинулась в сторону, и из открывшейся ниши выполз гибкий щуп, на конце которого, словно уродливый плод на лиане, болтался шар, размером с человеческую голову, покрытый многочисленными выпуклостями и цилиндрическими наростами.
Блуму уже приходилось видеть подобное приспособление, осуществляющее регулярное медицинское обследование и стоматологическую помощь на дому.
Шар описал круг над головой Газима, запрокинутой на спинку кресла, и остановился в сантиметре от его лба. С десяток тонких нитей с дискообразными присосками на концах выскользнули из открывшихся на поверхности шара отверстий и, словно щупальца паразита, прилепились к определенным для каждой из них точкам на черепе пациента.
Блум ждал, переводя взгляд с мертвенно-бледного лица Газима на невозмутимый лик врача на экране.
Не прошло и десяти секунд, как шар вновь втянул в себя нити с датчиками-присосками и, отстранившись от лица Газима, замер в неподвижности на уровне горизонтальной панели пульта инфора.
– Генетический анализ подтверждает, что перед нами действительно Тюн Газим, – взглянув на Блума, сообщил врач.
– Это мне и без тебя известно, – резко ответил Блум. – Что с ним?
– Он мертв, – с невозмутимой полуулыбкой на губах ответил врач. – Использование средств реанимации признано нецелесообразным, поскольку возраст больного значительно превышает среднестатистический срок жизни жителя Города.
Блум с ужасом посмотрел на тело Газима. Он впервые воочию видел перед собой мертвого человека. К тому же, он разговаривал с ним всего лишь несколько минут назад…
– И его уже нельзя спасти? – не глядя на экран, негромко спросил Блум.
– Теоретически – можно, – ответил врач. И уверенно встретив мотнувшийся в его сторону гневный взгляд Блума, добавил: – Но, как я уже сказал, использование средств реанимации в данном случае признано нецелесообразным. За последние четыре года этот человек ни разу не проходил обязательное для всех жителей Города медицинское обследование. Судя по результатам сегодняшних исследований, мозг его претерпел необратимые изменения ещё до того, как он умер.
Не сводя взгляда с мертвого тела, Блум медленно попятился к двери. Два шага, – и он уже видел только затылок, покрытый редкими седыми волосками и пигментными пятнами.
– Быть может, вам тоже требуется моя помощь? – с экрана обратился к Блуму врач. – Простите, но я затрудняюсь идентифицировать вашу личность. – Я не вхожу в число ваших пациентов, – деревянным голосом произнес Блум.
– И все же…
– Что будет с ним теперь? – Блум взглядом указал на кресло, в котором полулежал мертвый человек.
– Ничего, – безразлично пожал плечами врач. – Он мертв…
– Я знаю… Но тело?..
– Тело будет утилизировано, – спокойно ответил врач. – Этим займутся чистильщики.
Теперь Блум понял, почему не доверял роботам-чистильщикам уборку своей квартиры.
Развернувшись, он кинулся через прихожую к выходу. Подобно наркотическому кошмару, перед которым бессильны потуги разума, пытающегося вернуться в реальность, стояло у него перед глазами видение двери, запертой на замок.
Блум с разбега навалился грудью на дверь и до предела вдавил большой палец в кнопку замка. Отшатнувшись назад, он дернул дверную ручку. Дверь распахнулась, и Блум рванулся вон из квартиры. Носок левой ноги зацепился за порожек, и Блум во весь рост растянулся на холодном каменном полу. Согнув колени, он одним сильным толчком поднял себя на ноги и послал свое тело вперед, по направлению к лестнице. Руки сами ухватились за перила, спасая Блума от падения.
Скатившись вниз по лестнице, Блум замер.
Быстрый, ставший уже привычным, настороженный взгляд по сторонам. Колени чуть подсогнуты. Спина напряжена. Руки слегка разведены в стороны. Поза дикого зверя, готового, в зависимости от обстоятельств, спасаться бегством или драться насмерть. Инстинкт диких предков или вновь приобретенный навык?
Все спокойно.
Блум выпрямился, расслабился и быстро провел ладонью по лицу. Он уже находился в поле зрения робота-привратника, и нужно было сделать вид, что ничего не произошло. Все как всегда… Обычный денек…
– Все в порядке? – спросил робот.
– Да, – едва заметно дрогнувшим голосом ответил Блум, наклоняясь, чтобы поднять с пола брошенный в спешке рюкзак.
– А как господин Газим?
– С ним тоже все хорошо, – Блум покосился на дверь, которую, вопреки установленным правилам, робот-привратник не торопился открывать.
– Почему он не вернулся в свои апартаменты?
– Ну… – Блум неопределенно взмахнул в воздухе кистью руки. – Ему ещё нужно проконсультироваться с инфором по поводу проблем со здоровьем… Ты откроешь мне дверь?
– Конечно, – рука робота согнулась в суставе, открывая дверь. – Я подумал, что вы намерены задержаться.
– Нет, я ухожу, – Блум шагнул к порогу, но вдруг остановился, придерживая рукой открытую дверь. – Кстати, как давно Тюн Газим живет в этом доме.
– Четыре года и сто сорок два дня, – ответил робот.
– Он часто выходит на улицу?
– Почти весь день просиживает у подъезда.
– А где он жил прежде?
– Девяносто вторая улица, дом сорок пять, апартаменты номер тридцать четыре.
– Тебе случайно не известно, почему он вдруг решил сменить место жительства?
– Нет, господин.
– А что ты можешь сообщить мне по поводу продолжительности жизни жителей Города?
– Вас интересует среднестатистическая или максимальная продолжительность жизни?
– Максимальная.
– Девяносто два года.
Снова это загадочное число – 92…
– А каков возраст Газима? Пауза длилась секунд пять.
– Только что мне стало известно, что Тюн Газим умер, – сообщил робот.
– Не отвлекайся, – одернул его Блум. – Сколько лет было Газиму?
– Девяносто шесть лет, – робот как будто и сам удивился сему факту, не укладывающемуся в рамки городской статистики. – По-видимому, это какая-то ошибка, – быстро нашел он выход из затруднительного положения. – Я пошлю дополнительный запрос в информационный центр…
– Не стоит, – махнул рукой Блум. – Не знаю, что ответит тебе центр, но Газиму, действительно, было девяносто шесть лет.
– Я думаю, господин, что после уточнения и сопоставления фактов…
– Меня совершенно не интересует, что ты там думаешь, – не дал договорить роботу Блум. – Скажи мне лучше, имеется ли в сети инфора какая-либо информация, касающаяся явления, именуемого «Разлом»?
– Нет, господин, – ответил после непродолжительной паузы робот. – Есть только языковое понятие «разлом», характеризующее место, где предмет был разломлен. Еще имеется ссылка на роман с таким же названием.
– Романы сочинять я и сам умею, – махнул рукой Блум. Подумав секунду, Блум показал роботу язык и вышел на улицу.
Стили Блум
«Что должен чувствовать человек, проживший девяносто шесть лет?… Бог ты мой! На моих руках умер самый старый человек в Городе! О чем он думал перед смертью?.. Вспоминал свою жизнь?.. Друзей, которых уже нет рядом?.. Рядом… Рядом со мной тоже никого нет… Странные люди… Выживший из ума старик… О чем он пытался рассказать мне перед смертью? Что имел в виду, когда говорил о Разломе, якобы поглотившем Девяносто вторую улицу четыре года назад?.. Косвенным свидетельством того, что нечто странное в Городе все же происходит, является план улицы, который он мне вручил… Хотя, с другой стороны, нет никаких доказательств того, что он является подлинным. Быть может, старик сам его начертил?.. Но зачем ему это было нужно?.. Только для того, чтобы придать видимость достоверности своим старческим бредням?.. Что за процессы происходят в мозгу человека, когда он начинает угасать? Понимает ли сам человек, что уже не способен адекватно воспринимать окружающий мир?.. А что, если и инфор подвержен точно таким же возрастным изменениям? Износ отдельных деталей, перегрев контактов, случайные повреждения… И в результате мы имеем гигантский склеротирующий мозг, продуцирующий маразматическое сознание… А миллионы людей даже и не подозревают о том, что их жизни находятся в полной зависимости от действий автоматов, направляемых разумом, который не способен отвечать за последствия своих решений…
Смешно?
Как сказать…»
