Глава 15
При чем здесь Мёбиус?
(4-й уровень, 63-я улица, дом 120)
Дверь открылась после первого же звонка.
– Сегодня ты решил, как и все люди, воспользоваться дверью? – без тени улыбки спросила Мейла, пропуская Блума в квартиру.
– Как все люди? – посмотрел на неё Блум. – У тебя имеются знакомые, которые для того, чтобы нанести визит, выходят на улицу и вызывают автоэл?
– Мне и тебя одного достаточно, – ответила Мейла, проходя следом за Блумом в комнату. – Есть будешь?
– Не откажусь.
Блум положил рюкзак на пол возле стены и устало опустился в кресло.
Мейла быстро сделала заказ и, открыв ячейку доставки, переставила на стол два подноса.
– Печеный картофель и жаркое из индейки со сладкой кукурузой, – сообщила она, снимая крышку с самого большого блюда.
– Пойдет, – Блум подошел к столу и, сев на приготовленный для него стул, наложил себе полную тарелку.
– Где ты был? – сев напротив, спросила его Мейла.
– У себя дома, – коротко ответил Блум и принялся за еду. Мейла пристально смотрела на него, ожидая продолжения. При этом никаких новых вопросов она, похоже, задавать не собиралась.
Блум глянул на неё искоса и, усмехнувшись, наколол на вилку кусок мяса.
– Оказывается, я умер, – сообщил он и, отправив пищу в рот, принялся сосредоточенно пережевывать её.
– В каком смысле? – спросила Мейла.
– Меня больше нет в списке людей, живущих в Городе, – ответил Блум. – Робот-привратник моего дома сообщил, что я умер прошлой ночью. Что ты на это скажешь?
– Скажу, что для покойника у тебя слишком хороший аппетит, – спокойно произнесла Мейла.
– Я серьезно, – Блум отодвинул в сторону пустую тарелку. – Чего рассчитывает добиться инфор, объявив меня мертвым?
– Ты говоришь о нем, как о человеке…
– Я говорю о нем, как о противнике, в планах которого пытаюсь разобраться.
– Быть может, инфор объявил тебя мертвым по причине того, что не может отыскать тебя среди жителей Города? – предположила Мейла.
– Я тоже об этом думал, – кивнул Блум.
– Ну, и что?
– У меня пока ещё слишком мало информации для того, чтобы делать какие-либо выводы, – без особого энтузиазма признался Блум.
Мейла налила в стакан яблочного сока и пододвинула его Блуму.
Блум взял стакан в руку, затем приподнял и посмотрел сквозь его янтарное содержимое на свет лампы.
– Что-то не так? – негромко спросила Мейла.
– Ты не могла бы проявлять чуть меньше заботы обо мне? – все так же глядя на свет сквозь стакан с соком, мягко попросил Блум.
– Если тебе это не нравится…
Мейла порывисто поднялась со своего места и начала суетливо составлять грязную посуду на поднос. Тарелка выскользнула у неё из руки и с сухим пластмассовым треском упала на пол.
– Послушай, Мейла, я ведь не беспомощный младенец! – с досадой произнес Блум.
– Я это заметила, – не поднимая глаз, тихо ответила женщина.
Не зная, что ещё сказать, Блум положил ладонь на стол и согнутыми пальцами принялся выстукивать нервную дробь. Беспричинная, казалось бы, напряженность, возникшая в его отношениях с Мейлой, становилась все сильнее и нестерпимее с каждой минутой, проведенной вместе.
Мейла чувствовала то же самое. Но, в отличие от своего гостя, она прекрасно понимала, что Блум просто боится оказаться в абсолютной зависимости от женщины, чьим гостеприимством он вынужден был пользоваться. Поведение вполне характерное для многих мужчин. Врожденная агрессивность заставляет их видеть покушение на собственную независимость даже в тех действиях, которые, зачастую, не имеют к ним прямого отношения. Это всего лишь игра, в которую играют мужчины. Но относятся они к ней, надо сказать, весьма серьезно.
– Инфор не узнал тебя? – спросила Мейла, закончив убирать со стола.
– Нет, – покачал головой Блум. После небольшой паузы он все же добавил: – Ты здорово придумала с этими контактными линзами.
Мейла только плечо дернула, – ничего, мол, особенного. Блум снова ударил пальцами по крышке стола.
Ему нужно было поделиться с кем-то своим новым открытием. А, поскольку, кроме Мейлы никого рядом не было…
– Я нашел ещё один переход на другой уровень, – глядя на свои пальцы, сказал Блум.
– В начале улицы? – невинным голосом поинтересовалась Мейла.
Именно этого и опасался Блум. Мейла сразу же попала в точку и тем самым украла едва ли не половину его заслуги. Конечно, если знаешь, что в конце улицы находится переход, то не стоит большого труда сообразить, что такой же переход имеется и в её начале. Где же ещё ему быть, как не там! Куда проще сидеть дома и строить различные предположения, нежели носиться по городу и искать им подтверждения!
– Ну, если ты у нас такая догадливая, – довольно-таки желчно произнес Блум, – то, может быть, тебе известно и то, на какой уровень можно попасть через окно дома, стоящего в начале улицы?
Язвительный взгляд Блума встретился со взглядом Мейлы, полным досады и горечи. Взгляд Блума тут же забегал по сторонам, а затем пристыженно опустился.
– Извини, – быстро произнес Блум. – Я не должен был этого говорить.
– Не бойся, – коротко и чуть хрипловато усмехнулась Мейла. – Я не собираюсь выгонять тебя за это на улицу…
– Да при чем здесь это!.. – с досадой взмахнул рукой Блум.
– Хотя, не исключено, что именно этим наши отношения и закончатся, – повысив голос, закончила начатую фразу женщина.
– Я уйду прямо сейчас!
Блум порывисто поднялся на ноги.
– Дом, стоящий в начале улицы, соединяет её с одноименной улицей, находящейся на третьем уровне.
Блум выронил из рук рюкзак и устало опустился на тот же самый стул. Поставив руку локтем на стол, он двумя пальцами помассировал веки поверх закрытых глаз. Ему не хотелось открывать глаза, потому что он знал, что прежде всего он увидит торжествующее лицо Мейлы. Эта женщина удивляла и восхищала Блума, но одновременно с этим она ещё и пугала его. Порою ему начинало казаться, что Мейла знает о нем что-то такое, что неизвестно ему самому. И это тайное знание давало женщине власть над ним, которая не шла ни в какие сравнения даже с властью инфора над душами жителей Города.
– Я угадала?
Судя по голосу Мейлы, ответа ей не требовалось. Она и без того знала, что не ошиблась. И, все же, она хотела, чтобы об этом ей сказал сам Блум.
– Я угадала? – повторила она уже настойчивее.
– Да, – Блум обреченно кивнул головой, словно в знак признания своего поражения. – Ты права… Права, как всегда.
– Просто удивительно, сколько требуется приложить усилий только для того, чтоб услышать из твоих уст вполне заслуженную похвалу, – чуть капризно произнесла Мейла.
Блум провел ладонью по лицу и зажал в кулаке подбородок.
– Ты молодец, – глядя на Мейлу совершенно безразличным взглядом, бесцветным голосом произнес он. – Да, в самом деле, ты – молодец.
– Ты, наверное, устал? – Мейла посмотрела на Блума с беспокойством. – Выглядишь ты как-то не очень…
– Вполне удовлетворительно для покойника суточной выдержки, – даже не улыбнувшись, ответил Блум. Улыбка тотчас же исчезла и с лица Мейлы.
– Не шути так, – сдвинув брови, строго произнесла она.
– Мои шутки не идут ни в какие сравнения с твоими, – саркастически усмехнулся Блум. – Я потратил несколько часов для того, чтобы узнать то, что тебе и без того, оказывается, было известно.
– Нет, Блум, – взмах руки Мейлы был похож на попытку протереть запотевшее стекло, через которое уже почти ничего не было видно. – Все совсем не так, как ты думаешь. Когда ты уходил, мне ещё ничего не было известно…
– Конечно, – делая вид, что соглашается с ней, неспешно кивнул Блум.
– Послушай, Блум, я собиралась предложить тебе для начала попытаться решить проблему в теоретическом виде, – словно бы оправдываясь, быстро заговорила Мейла. – Но, поскольку ты ушел, даже не сказав мне куда и надолго ли, я решила заняться этим сама… Что в этом плохого? Ты считаешь, что твой сегодняшний поход оказался напрасным? Вовсе нет! Нам, так или иначе, все равно потребовалось бы подтверждение наших чисто умозрительных выводов.
Пока Мейла говорила, Блум смотрел на нее, как на любопытную диковинку. Как только она умолкла, он отвел взгляд в сторону.
– Пытаешься меня утешить? – как-то совершенно отстраненно поинтересовался Блум, изучая пятно на столе, оставленное разлитым когда-то давно кофе.
Лицо женщины вспыхнуло.
– А ты, как я вижу, всячески стараешься испортить со мной отношения! – голос Мейлы едва не сорвался на крик.
– Впервые вижу тебя раздраженной, – бросив быстрый взгляд на Мейлу, спокойно произнес Блум. – Ты похожа на кошку, которую собака загнала на столб.
– Я не знаю, как выглядит кошка, загнанная на столб! – резко ответила ему Мейла.
– А я видел как-то раз в каком-то фильме, – Блум в задумчивости приложил палец к виску. – Постой, как же он назывался?..
– Блум!!!
Блум медленно поднял на женщину тяжелый взгляд.
– Какой ещё фильм, Блум? – сдавленным полушепотом произнесла Мейла. – Что с тобой происходит?
– Ты думаешь, я это знаю? – улыбнулся ей одними губами Блум. – Но, как мне кажется, я начинаю лучше понимать себя… Мне кажется, что я уже совсем близко подошел к ответу на главный вопрос. Не достает всего лишь какой-то малости…
Наклонив голову, Блум уперся лбом в сдвинутые вместе крепко сжатые кулаки.
– О чем ты говоришь, Блум? – тихо произнесла Мейла. – Я не понимаю тебя.
– Правда? – повернув голову, Блум посмотрел на женщину одним глазом, большим и круглым, как у птицы. – А мне казалось, что ничего нет проще. Что все только тем и занимаются, что ищут ответ на этот вопрос… Ты никогда не задумывалась о своем месте в мире?
– Я не понимаю… – едва слышно, одними губами произнесла Мейла и медленно повела головой из стороны в сторону.
Блуму вдруг сделалось безумно тоскливо и одиноко. Ему было искренне жаль эту красивую и одновременно несчастную женщину, сидевшую через стол от него, но при этом он понимал, что ничем не может ей помочь. Всего лишь пару дней назад он был таким же, как она, потерянным среди серых стен домов, дверей, ведущих в никуда, и прочих обманок, щедро разбросанных по всему Городу вездесущим инфором. Никому ненужный, он тщетно пытался найти понимание и поддержку.
Перемена, произошедшая с ним, была настолько спонтанной и, казалось бы, ничем не подготовленной, что Блум даже не успел заметить, когда именно это случилось. Быть может, в тот момент, когда он узнал, что инфор объявил его мертвым? Или чуть позже, после встречи с пьяным вдрызг хозяином окна, которым Блум воспользовался для того, чтобы попасть на Третий уровень? А, быть может, только что, когда Мейла сказала, что ей известно, как соединяются между собой улицы, проложенные на разных уровнях?.. Как бы там ни было, в какой-то момент в сознании, а, быть может, что и в душе Блума произошло некое необратимое изменение, в результате которого основные понятия, составляющие основу человеческого мировосприятия, в одно мгновение перевернулись. Все встало на свои места, – то, что прежде балансировало в каком-то неловком и нелепом положении, теперь уверенно держалось на ногах.
Прежде собственная жизнь казалась Блуму совершенно незначительным явлением. Смысл ей придавала только принадлежность к единому огромному организму, именуемому Городом. Он жил для Города и служил ему, как мог, в силу своих способностей. Даже война, которую он объявил инфору, поначалу представлялась ему неким деянием, совершаемым во имя Города, ради его будущего, свободного от паутины инфо-сети. И вдруг, в одно мгновение все изменилось. Блум понял, что какой-либо смысл в окружающем его пространстве имеет только его собственное «Я», наделенное колоссальными потенциальными возможностями. Только он сам является той единственной реальностью, подлинность которой никогда и ни при каких обстоятельствах не может вызвать у него сомнений. И Город, на самом-то деле, существует только потому, что в нем живет некто по имени Стили Блум, и все здесь зависит только от него одного. Он отвечает за всех и за все. В том числе, и за инфор.
Новый взгляд на мир не принес Блуму облегчения, зато придал ему уверенности, которой прежде так не хватало. Теперь он сам мог решать, как строить свою дальнейшую жизнь, вне зависимости от того, какие планы были на этот счет у инфора. И, коли уж ему действительно нужно было покинуть Город, то, в конце концов, он найдет выход, даже если придется потратить на это всю оставшуюся жизнь. Даже если выходом для него станет смерть.
Но как же трудно было объяснить все это женщине, сидевшей за столом, с головой, чуть склоненной к левому плечу и тоской, застывшей в глазах тонкой ледяной корочкой. К осмыслению собственной жизни каждый человек приходит по-своему, в отведенный для этого срок, и опыт предшественников здесь ровным счетом ничего не значит.
Понимая все это, Блум даже и не пытался, разговаривая с Мейлой, обращаться к тем новым понятиям, осмысление которых снизошло на него, подобно некоему эзотерическому откровению. Смысла в этом не было никакого, зато существовала реальная опасность того, что стена отчуждения между двумя людьми сделается абсолютно непроницаемой.
– Мне тоже трудно понять все, что с нами происходит, – не глядя на Мейлу, произнес Блум. – Постарайся просто поверить мне, Мейла… Я хочу быть искренним с тобой, но у меня не всегда это получается.
– Что же тебе мешает?
Блуму показалось, что голос Мейлы рассыпается беспорядочными звуками, подобно частой дроби просыпанного на пол сухого гороха.
Прежде чем ответить, Блум оперся ладонями о крышку стола и медленно, словно преодолевая невероятное сопротивление, поднялся на ноги. Затем он не спеша прошелся по комнате, касаясь кончиками пальцев всех предметов, какие встречались на пути, и несильно пнул носком ботинка свой верный рюкзак, брат-близнец которого остался навсегда запертым в квартире Шейлиса. Только после этого он повернулся, чтобы посмотреть в глаза женщине.
– Наверное, причина в том, что я умер, – спокойно, не расставляя акцентов, произнес он.
– Ты думаешь, это что-то объясняет? – горько – усмехнулась Мейла. – Или ты веришь инфору больше, чем самому себе?
– Я могу не верить инфору, – как бы прибывая в глубокой задумчивости, медленно произнес Блум, коснувшись при этом указательным пальцем пуговицы куртки у себя на груди. – Ты можешь не верить инфору, – рука Блума описала полукруг и палец его нацелился на Мейлу. – Но весь остальной Город верит инфору безоговорочно, – секунду рука Блума оставалась неподвижной, затем, словно потеряв опору, упала вниз. – А, значит, если инфор говорит, что я мертв, – приподняв обе руки, Блум повернул их ладонями вверх и медленно развел в стороны. – Следовательно, так оно и есть.
– Бред! – раздраженно воскликнула Мейла. – Что за бред у тебя в голове?!
– Успокойся, Мейла, – мягко улыбнулся Блум. – С моей головой все в порядке. Я вовсе не считаю себя мертвым.
– Ну, хотя бы это несколько успокаивает, – губы Мейлы изогнулись в саркастической ухмылке.
– Я мертв только здесь, в этом Городе, – не обращая внимания на её замечание, продолжал Блум. – И вовсе не потому, что так считает инфор, а потому что я уже не принадлежу этому миру.
Одарив Блума надменным взглядом человека, которому известно нечто такое, о чем даже не догадывается его собеседник, Мейла поднялась из-за стола.
– Ты ошибаешься, Блум, – она подошла к монитору, установленному слева от гостевого экрана, и включила пульт инфора. – Ты принадлежишь Городу, так же, как любой другой его житель…
– Зачем ты включила инфор? – настороженно спросил Блум.
– Чтобы объяснить тебе, каким образом я узнала о том, где ты сегодня побывал, – интонации голоса Мейлы не давали повода предположить, что она говорит несерьезно. – И чтобы ты понял, почему Город никогда не отпустит нас.
– Мейла…
– Подожди, Блум! – женщина вскинула руку, направив в сторону Блума открытую ладонь. – Давай я сначала расскажу тебе о том, что мне удалось разузнать. А после, если у тебя возникнет такое желание, мы сможем снова затеять какой-нибудь бессмысленный и бесполезный спор.
Похоже, ответ Блума не слишком-то её интересовал. Не дожидаясь его реакции на свои слова, Мейла быстро набрала код уже подготовленной команды и легко коснулась клавиши ввода, как будто даже не надавила её, а просто погладила.
– Для того, чтобы разобраться в пространственной структуре Города, всего-то и нужно было, что обратиться за помощью к инфору, – глядя на экран, на котором пока что было видно только тусклое отражение силуэта стоявшего у неё за спиной Блума, начала объяснять Мейла. – Я знаю, что ты считаешь инфор чем-то вроде наделенного самосознанием злого гения, подобравшего под себя весь Город. Даже, если это и так, – а я сейчас не хочу обсуждать эту тему, – то, как бы там ни было, инфор ни при каких условиях не способен причинить умышленный вред человеку и выдать заведомо ложную информацию. Сделав это, он тем самым разрушил бы собственную базисную программу, что для логической системы типа инфора равнозначно самоуничтожению. Я запросила у инфора данные о пространственной структуре Города и получила стандартный пакет информации: семь уровней, пять линий, девяносто две улицы. Когда же я попросила план Города, то получила семь листов, на каждом из которых был изображен один из уровней.
Мейла снова нажала на клавишу, и на экране появилась хорошо знакомая Блуму схема. Мейла сделала ещё одно движение пальцем, и ещё шесть точно таких же схем, только вычерченных разными цветами, наложились сверху на первый.
– Я попросила обозначить на схемах условные границы Города и получила то, что и следовало ожидать, – в качестве границ были указаны начала и концы всех улиц. Предположив, что, если Шестьдесят третья улица Четвертого уровня состыкуется с Шестьдесят третьей улицей Пятого уровня, то и все остальные улицы этих двух уровней связаны с одноименными, я попыталась смоделировать пространственную структуру, которая позволяла бы двум плоскостям, одна из которых расположена над другой, быть связанными между собой подобным образом. Учитывая огромные размеры Города, я решила, что внутренними объемами уровней при моделировании можно пренебречь. И вот, что у меня получилось.
Два плана уровней, красный и зеленый, на мгновение слились вместе, а затем раскрылись, подобно крыльям большой и сильной птицы. То, что получилось на экране, напоминало по форме застывшую волну, развернутую на 45 градусов в горизонтальной плоскости, – красный уровень нависал над зеленым, прилепившись к нему краем.
– Но это всего лишь плоскостная модель! – едва ли не с возмущением ткнул пальцем в экран Блум. – В реальности же получится, что уровень, находящийся сверху, висит кверху ногами!
– Именно так и получается, – наклонив голову, согласилась с ним Мейла. – Но, тем не менее, я решила довести работу до конца. Используя программу экстраполяции, я попыталась определить, каким образом к образовавшейся пространственной конструкции могут быть присоединены другие уровни. Принцип был тот же самый, – соединение одноименных улиц, – Мейла нажала клавишу, чтобы сменить картинку на экране и с гордостью, глянув краешком глаза на Блума, произнесла: – По-моему, получилось неплохо.
– Во всяком случае, красиво, – заметил Блум и, озадаченно прикусив губу, склонился к экрану.
Семь разноцветных плоскостей переплетались друг с другом, образуя правильный цилиндр, состоящий из разноцветных секторов.
– Лучше будет видно, если убрать окраску плоскостей, оставив только линии улиц, – сказала Мейла и быстро ввела требуемую команду.
Теперь картинка на экране сделалась похожей на жгут, скрученный из разноцветных нитей. Переплетение цветов было не слишком плотным, так что между ними оставалось свободное пространство.
– Что-то мне это напоминает, – задумчиво провел пальцами по подбородку Блум.
– А так? – щелкнув клавишами, Мейла оставила на экране только две разноцветные нити.
– Схематичное изображение двухцепочечной ДНК! – радостно воскликнул Блум.
– Совершенно верно, – подтвердила его догадку Мейла. – Только в нашем случае цепочек не две, а семь. При этом каждая связана с двумя соседними. В результате получается максимально устойчивое пространственное образование.
– Да, но как быть с тем, что на этой схеме каждая вторая улица перевернута кверху ногами? – Блум глянул на Мейлу. Лицо женщины было сосредоточено и напряжено, словно в ожидании удара. И все же Блум не удержался от язвительного замечания: – Или кто-то уже отменил закон гравитации?
Сделав над собой усилие, Мейла едва заметно приподняла уголки губ.
– Дальше одни загадки. Однако, твоя сегодняшняя прогулка… – Мейла бросила быстрый взгляд на Блума, чтобы оценить его реакцию на эти слова. Не заметив ничего необычного, она почувствовала некоторое облегчение. – То, что удалось разузнать тебе, подтверждает, как мне кажется, справедливость сделанных мною предположений.
Мейла сделала паузу, словно собираясь с духом перед тем, как сказать заранее приготовленные слова.
Блум не проявлял ни малейших признаков нетерпения. Он просто стоял и ждал, положив руку на спинку стоявшего перед пультом стула. Сейчас он был похож на врача-психокорректора, который прежде, чем поставить диагноз, обязан был внимательно выслушать все, что хотел сказать ему пациент, даже если это был полнейший бред.
– Возможно, тебе это покажется странным… – неуверенно начала женщина.
– Я в жизни не встречал вещи более странной, чем наш Город, – попытался шуткой подбодрить её Блум. – Еще одна дополнительная странность вряд ли сильно повлияет на уже сложившийся у меня образ.
– Тебе знакомо имя Август Мёбиус? – взглянув на Блума через плечо, спросила Мейла.
– Мёбиус? – Блум в задумчивости поскреб ногтем подбородок. – Кажется, где-то слышал… Вот только где?.. А, собственно, при чем здесь Мёбиус?
– Если моя теория верна, то выходит, что наш Город был спланирован ещё в XIX веке профессором Лейпцигского университета Августом Фердинандом Мёбиусом.
– Постой, – озадаченно тряхнул головой Блум. – По-моему, мы куда-то не туда забрались. XIX век, профессор Мёбиус… Это же за три столетия до Войны городов. Каким образом этот твой Мёбиус мог быть причастен к созданию Города?
– Он создал лист Мёбиуса.
– Теперь я вспомнил! – хлестко ударил ладонью о ладонь Блум. – Ну, конечно! Лист Мёбиуса! Перекрученное кольцо, получающееся в результате склеивания бумажной ленты, когда один из её концов перевернут на 180 градусов! Нам показывали это в школе на уроках стереометрии!
– Именно его мы и видим на воссозданной мною пространственной схеме Города, – указала на экран Мейла.
– По-моему, это не совсем то, что я себе представляю, – Блум сдвинул брови, сосредоточенно вглядываясь в медленно вращающееся вокруг своей поперечной оси изображение на экране. – Мне казалось, что лист Мёбиуса состоит из одной полосы.
– На экране тоже одна полоса, только она несколько раз перекручена. Если её распрямить, – Мейла ударила средним пальцем по клавише ввода. – То мы получим классический лист Мёбиуса.
– Да, – после трансформации, произошедшей с изображением на экране, Блум не мог не согласиться, что перед ним ни что иное, как лист Мёбиуса. – Но это не объясняет…
– Как раз это все и объясняет, – уверенно перебила его Мейла. – Лист Мёбиуса является односторонней поверхностью. Это своего рода модель второго измерения. Поэтому и закон гравитации действует здесь иначе, чем в третьем измерении.
– Здесь?! – Блум грубо схватил Мейлу за плечи и рывком развернул её к себе лицом. – Ты хочешь сказать, что Город представляет собой гигантский лист Мёбиуса и все мы существуем во втором измерении?!
Мейла даже не сделала попытку освободиться.
– Я ничего не утверждаю, – глядя Блуму в глаза, произнесла она сквозь стиснутые зубы. – Я просто сделала предположение, которое лично мне кажется весьма близким к истине.
– Ничего себе!..
– У тебя имеются другие соображения по поводу пространственной структуры Города?
– Нет, но…
– А как ты объяснишь то, что между Городом и внешним миром не существует никакой связи? И, насколько можно судить по архивным материалам, её никогда и не существовало. Допустим, человечество уничтожило себя в Войне городов, но не в одночасье же это произошло. Если предположить, что в свое время кто-то нашел способ построить город, спроектированный по принципу листа Мёбиуса, то после завершения строительства такая пространственная структура вполне могла перейти в иное измерение.
– Но кому такое могло прийти в голову?! – отпустив плечи Мейлы, Блум одновременно коснулся обоих висков собранными в щепоть пальцами. – Какой в этом смысл?!
– Первое: распределение жилых кварталов по поверхности офомного листа Мёбиуса делит Город, как минимум, вдвое компактнее любого другого типа поселения, рассчитанного на то же число жителей. Второе: если Город находится во втором измерении в то время, как весь остальной мир прибывает в третьем, возможность проникновения в него каких-либо видов материи или энергии извне абсолютно исключена, – трудно придумать лучшую защиту.
– Идиотизм, – совсем тихо произнес Блум. Сделав шаг назад, он вдруг развернулся на пятке правой ноги и с силой топнул другой ногой по полу.
– Черта лысого! – взмахнув руками, заорал он во весь голос.
В следующую секунду, взъерошив обеими руками волосы на голове, Блум метнулся к пульту и устремил пылающий, почета безумный взгляд на экран монитора, на котором по-прежнему закручивал свой немыслимый виток лист Мёбиуса.
Минуту или чуть больше Блум стоял неподвижно. Затем он выставил руку вперед, ткнул указательным пальцем в экран и, запрокинув голову, захохотал.
Мейла в испуге отпрыгнула в сторону.
Не в силах остановить истерический смех, Блум только махнул на неё рукой, после чего, обхватив живот руками, словно у него вдруг начались страшные рези, согнулся в поясе.
Мейла сделала ещё один шаг назад, прижала к стене ладони с раздвинутыми пальцами и замерла, глядя широко раскрытыми глазами на корчащегося в пароксизме смеха Блума. Ей было страшно, потому что она не могла понять причину происходящего. Мейла была готова к тому, что Блум бурно отреагирует на её слова, но то, что она сейчас видела перед собой, не соответствовало никаким её представлениям об адекватности человеческого поведения. Обхватив себя руками поперек живота и едва не валясь с ног, Блум уже даже не смеялся, а самым настоящим образом захлебывался истерическими всхлипами, вырывающимися из легких вместе с остатками воздуха. Для нового вдоха у него просто не оставалось сил.
Сколько ещё это могло продолжаться?..
Мейла так и не поняла, сделал ли Блум это намеренно или же все произошло случайно, когда он пошатнулся и, пытаясь Удержать равновесие, задел локтем включенный монитор.
Слетев с легкой подставки, монитор упал на пол. С громким хлопком лопнул и разлетелся на мелкие осколки плоский экран.
Мейла коротко вскрикнула и прижала ладонь к щеке, по которой царапнул один из отлетевших в сторону осколков.
Блум замер на месте, согнувшись в поясе и опираясь рукой о пульт инфора. Истерический смех оборвался внезапно, словно треснул диск, на который он был записан.
Блум медленно выпрямился, приподнял голову и посмотрел на женщину. Глаза его были красными, воспаленными и полными слез.
– Тебе разве не смешно? – сиплым, севшим от громкого, смеха голосом, поинтересовался он.
– Мне больно, – тихо ответила Мейла и показала Блуму вымазанную кровью ладонь.
Блум молча кивнул.
Так же молча он сходил в ванную, принес антисептик и обработал порез на щеке Мейлы.
Только после этого он в изнеможении упал в кресло и закрыл глаза.
– Сейчас я бы выпил водки, – громко и внятно произнес он. – И я не обижусь, если ты поднесешь мне стакан.
– Чистой? – спросила Мейла.
– Да, – устало выдохнул Блум.
Мейла принесла два высоких стакана – один для Блума, другой для себя.
Блум залпом выпил водку, поморщился и, наклонившись вперед, поставил пустой стакан на стол.
– Лучше? – спросила Мейла, чуть пригубив из своего стакана.
– Что? – рассеянно взглянул на неё Блум.
– Лучше стало?
– Пока ещё нет, – Блум положил голову на спинку кресла и снова закрыл глаза.
– Странно, – присев на краешек стула, Мейла поставила свой недопитый стакан рядом с пустым стаканом Блума. – Меня мое открытие удивило, но не потрясло в такой степени, как тебя.
– Ну и что ты хочешь этим сказать? – не открывая глаз, спросил Блум.
Мейла молча пожала плечами.
– Тебе, наверное, просто нет никакого дела до того, что мы всю свою жизнь обречены торчать здесь, в этом проклятом Городе, запертом во втором измерении, – тяжело и медленно, словно приговор, произнес Блум.
– Насчет второго измерения – это ведь только предположение, – напомнила Мейла.
– Но очень похожее на правду, – заметил Блум. – Иначе, действительно, трудно объяснить то, что между Городом и внешним миром не существует никакой связи. Для всего остального мира нас попросту не существует!
– Если только существует мир вне Города. Блум приоткрыл глаза и повернул голову, чтобы взглянуть на Мейлу.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он.
– Я небольшой специалист в области многомерности пространства, но, тем не менее, мне известно, что существует гипотеза, в соответствии с которой время в разных измерениях также течет по-разному.
– И что?
– Не знаю, – пожала плечами Мейла. – Возможно, мы убежали во времени далеко вперед. А мир вокруг остался таким же, как и при строительстве Города. А, может быть, и наоборот – время вне Города обогнало нас. В этом случае трудно даже предположить, что сейчас находится за несуществующими стенами Города. Быть может, и самой Земли давно уж нет, а пространственно-временной кокон, каковым является наш Город, висит где-то в межзвездной пустоте?
– Нет! – решительным взмахом руки Блум отмел подобное предположение.
– Почему? – спросила Мейла.
– Потому что такой вариант меня не устраивает!
– Ты бы хотел выйти за пределы Города и увидеть свою земляничную поляну? – грустно улыбнулась Мейла.
– Я согласен и на кукурузное поле, – вполне серьезно ответил ей Блум.
Стили Блум
«Представления человека о реальности окружающего его мира вырастают из понятия повседневности. Если нужно найти корни, искать их следует именно там. Что наиболее реально для человека? То, к чему он привык, с чем сталкивается ежедневно и ежечасно. Садясь за стол, человек автоматически берет в руку вилку, даже не задумываясь о том, как её следует держать и соответствует ли она своим предназначением той цели, для которой он собирается её использовать. Электрическая лампочка для человека куда более реальна, чем направленный поток электронов, возникающий в электрической цепи прежде, чем она зажжется. Ему известен закон Ома, но он остается для него некой абстракцией до тех пор, пока однажды ему не придет в голову дурацкая идея сунуть пальцы в розетку. Вот тогда-то он и убедится в том, что закон Ома реален точно в такой же степени, как и камень, падающий ему на голову.
Человеку гораздо проще поверить в объективную реальность мира, существующего помимо его сознания, нежели воспринять, как единственную реальность самого себя. А ведь это так просто. Не нужно ставить никаких сложных экспериментов или выстраивать длинную цепь логических выводов. Достаточно только закрыть глаза…»
