Глава 22

Не люблю с кем-либо обсуждать подробности своих шагов в делах, только намечающихся. Обязательно вмешается какой-либо неучтенный фактор, и все пойдет не так, как напланировал. Суеверен я в этом вопросе. Вот сейчас мне нужна фура с длинным закрытым кузовом. Сказал об этом каперангу, но без объяснений, для чего. Тот, немного подумав, взял телефонную трубку. Кому-то позвонил, с кем-то переговорил, потом протянул трубку мне:

– Это Гриша Тулов, через три дома от меня живет. У него есть фура, какая тебе нужна.

Договориться с Гришей было просто, заработать никто не откажется. Потому ранним утром согласованного с прапором – «запорожцем» дня японский седельный тягач «Хино» с десятиметровой фурой под глухим тентом уже стоял на площадке перед котлованом, в котором производился подрыв утилизируемых боеприпасов. Подъехала колонна из четырех «КамАЗов» и одного «УАЗ-469». Из переднего выскочил «запорожец». Поздоровались. По его команде первый «КамАЗ» встал задним бортом к заднему борту фуры. Началась перегрузка. Матросы подавали ящики с боеприпасами, а мои бойцы-индейцы, одетые и без раскраски, таскали ящики вглубь кузова фуры и отправляли через портал в свое время. Снаружи этого процесса видно небыло, для того мне и нужен был длинномер с глухим тентом. Через полчаса опустошенный грузовик отъехал. Его место занял груженый. Процесс продолжился.

Пока он шел, я с «запорожцем» и прапорщиком-подрывником сидели в «УАЗе» и из небольших стопок пили «Хеннеси». Закусывали по-русски: черным хлебом, салом и малосольными огурчиками. Каперанг насчет их расстарался, как раз первые пошли, а сало я на рынке купил. Сидели, беседовали ни о чем, травили анекдоты. Просканировав сознание подрывника, я узнал, что с ним можно и нормально, без криминала в виде воровства боеприпасов, работать. Как со специалистом, способным обучать молодых солдат. Если «запорожец», не имея семьи, просто тупо копил гроши, то у Виктора Васильевича Рябова, подрывника, семья была. Достаточно многочисленная: жена, трое детей от тринадцати до семи лет, и старики-родители с обеих сторон. А деньги зарабатывал только он один. Потому жили его родные весьма скромно. И деньги, что он получил за двенадцать ящиков тротила, большую коробку электродетонаторов, катушку провода и подрывную машинку, ему были как подарок. Он обрадовался случайному заработку, но в душе был неспокоен: все-таки претил ему такой способ получения денег. А вот «запорожец» наоборот был рад безмерно.

– Арнольд, – обратился он ко мне по вымышленному мной имени. – Может, вас заинтересуют и торпеды, если вам тротил нужен? В каждой его 92 кг.

– Нет, овчинка выделки не стоит, – ответил я. – Вручную ворочать двухтонную дуру, а потом еще тол из ее боевой части выплавлять, рискуя в любой момент взорваться? Нет. Не надо. Ты мне лучше еще вот такой же ассортимент организуй. Только гранат с патронами побольше!

– Никак воевать с кем собрались? – ухмыльнулся уже изрядно окосевший «запорожец». От былой унылости его вида и следа не осталось.

– Лишние вопросы – большие проблемы, чреватые летальным исходом, – ледяным голосом произнес я. – Перегрузка закончена, допивай и строй своих матросиков. Пару слов сказать надо.

Враз побледневший и протрезвевший прапор торопливо влил в глотку коньяк и выскользнул из «УАЗа». Я вытащил из кармана несколько стодолларовых купюр и протянул Виктору Васильевичу.

– Это твои деньги. Для семьи. Возьми. Я понимаю, что тебе не очень нравится то, что ты продал мне тротил. Но я клянусь всем, что есть святого: ни один человек в России от этих боеприпасов не пострадает.

Я вылез из машины, оставив подрывника с его мыслями. Десяток матросов, включая и всех водителей, были уже построены. «Запорожец» попытался изобразить доклад, но я махнул рукой. Вот придурок! Я в гражданке, а он мне доклад. Баран!

– Слушать всем внимательно! – без долгих предисловий начал я. – Боеприпасы выгружены и подорваны. Повторить!

– Боеприпасы выгружены и подорваны! – хором повторили матросы. Как хорошо быть телепатом! Внушай людям, что тебе надо. И делай, что хочешь. Я вздохнул и продолжил:

– Как обычно, вы собрали латунные гильзы и сдали их на пункт приема цветмета. Металла было много, потому каждый получает неплохие деньги, – я вытащил из кармана солидную пачку российских рублей и раздал каждому по несколько бумажек.

– Обо мне – забыть, забыть, забыть! О фуре – забыть, забыть, забыть! О четырех мощных взрывах – помнить, помнить, помнить!

Матросики покорно повторили мои слова и шустро залезли в кузова. Машины уехали. «Запорожец» пообещал организовать еще один вывоз «на утилизацию» ровно через неделю.

– Вы бы с ним осторожнее, – проводив взглядом «КамАЗы» посоветовал подрывник. – Очень темный. И очень осторожный. Откровенно говоря, я был весьма удивлен, что он согласился совершенно незнакомому человеку столько взрывчатки продать. Это даже его патологической жадностью не объяснить. Что-то тут нечисто.

А я почему-то в мозгах прапора ничего не обнаружил. Странно. Может, он, прожженый жулик, научился скрывать свои мысли? Все может быть. Ладно, разберусь при следующей «закупке». Подрывник уехал. Я разбудил Гришу, с моей помощью спавшего в кабине «Хино» сном младенца, отдал ему оговоренные деньги и отпустил, сказав, что с товаром не получилось. Пока он заводил машину и давал двигателю разогнать смазку по всем трущимся и не очень поверхностям, я незаметно заскочил в кузов и через портал вернулся в Уругвай. Там меня ждали. И люди, и дела. А больше всех – Ларита.

Сутки в Новороссийске пролетели в трудах. «Запорожец» не пожалел казенного имущества. Два «КамАЗа» боепитания для «зушек» и столько же гранат и патронов для разных стволов. На сортировку патронов поставил Дизеля. И десяток индейцев из прикомандированных к ангару приема моих посылок. Князь мобилизовал весь тягловый скот города, наложив на его владельцев в качестве повинности вывоз камня из каменоломни для строительства дополнительного бункера – арсенала. А я вдруг подумал, что не мешало бы еще и цемента добыть. И строительного, и того, что моряками используется для заделки пробоин в корпусе корабля. Если только такой еще имеется на складах обеспечения флота.

Перетаскивать «зушки» я взял полсотни индейцев. Выйдя из портала, они сбились в плотную толпу и смотрели на груды освещенного электричеством непонятного железа с большим интересом. Я не опасался, что снаружи кто-либо заметит свет в ангаре, окон в нем небыло. А таскать тяжелые железяки в темноте чревато многими травмами. Я развел воинов по намеченным к изъятию объектам, объяснил, что необходимо делать. Открыл портал, и работа закипела. Вот в бездонной бархатной черноте исчезла первая «зушка», вот вторая… пошли минометы – трубы и плиты… куски дюралюминиевой защиты АУ ЗИФ-31… ящики с упакованными артиллерийскими прицелами, фанерные коробки и коробочки, вытащенными мной из личной кладовки, или подсобки, подполковника Иванова. Наконец последний индеец с листом железа на плечах скрылся в портале. Я сделал «прыг» домой и взял свой «Кедр», а потом «скок» к каперангу. Пригодится тарахтелка при грядущей приемке оружия у задумавшего кидок прапора. Только вот не решил еще, валить его сразу или под контроль взять.

В здании цеха завода, разоренного «перестройщиками», а потом растащенного мародерами, мои шаги отдавались гулким эхом. Вверху, под высоким потолком, возились голуби. Их воркование и хлопанье крыльев так же разносились по всему огромному пространству здания, заваленному мусором. Именно сюда суетливый прапор обещал привезти оружие. Я пришел пораньше. Оглядеться надо, прикинуть, где и как гостей встретить. Нашел неплохое место за изломанной воротиной, какой-то тяжелой техникой вдавленной внутрь цеха. Вторая, тоже изломанная и сорванная с петель, лежала внутри на полу. Бульдозером, что ли, ворота вскрывали? Вот за этой еще висящей на одной петле воротиной, в тени от нее, я открыл портал и стал ждать.

Послышался шум мотора. Я выглянул из-за стены цеха. На площадку перед ним выехала «Тойота» – пикап. Двухкабинка с затонированными стеклами. Я просканировал пространство. В кабине было еще двое. Из-за руля вылез суетливый и завертел головой.

– Эй, матросик! – крикнул прапор. – Ты где?

– Здесь я, здесь! – ответил я, выходя из цеха. – Привез?

– Конечно! Иди, смотри, плати денежки и забирай товар.

Суетливый осклабил в улыбке рот, блеснув золотым зубом. Потом подошел к кузовку, отбросил брезент и открыл ящик. Автоматы были те самые, что он мне показывал.

– Ну, что? – спросил я. – Выгружаем?

– Э-э, нет! Сначала деньги!

Я вытащил левой рукой пачку долларов и протянул ему. Прапор схватил ее и начал торопливо пересчитывать. Закончив, громко произнес:

– Все в порядке!

Тут же распахнулись обе задние двери и из машины вылезли два бандоса в тренировочных «Адидасах» и, ввиду теплой погоды, в майках. Из наколок на их телах можно было бы составить целую экспозицию в какой-нибудь картинной галерее, посвященной тюремному творчеству. В руках, как и следовало ожидать, пистолеты. Я не дал им времени на разговоры. Каждому – по две пули. Прапор стал белым, как молоко после сепарации, и начал что-то дергать из кармана. Ему – тоже две пули. Чтоб не обижался на дискриминацию. Потом прислушался и осмотрелся, одновременно ментально сканируя ближайшее пространство на предмет выявления разумных существ. Короче, искал людишек затаившихся, но никого небыло. Отлично!

Поднял с потрескавшегося асфальта четыре гильзы, спрятал в карман. Затащил по очереди трупы бандосов в цех и отправил в портал. Туда же отправил привезенные прапором десять АК с деревянными прикладами, сумку с запасными магазинами, три цинка патронов, пистолеты бандосов и жадного прапора. Его, прижавшегося к колесу, оставил лежать на месте. Хорошая картинка для следователя: уединенное место, ящики из-под автоматов и мертвый прапор с вывернутыми карманами. Версия сама в глаза лезет. Разрабатывайте! А я пошел.

Братья-десантники встретили меня бурным восторгом. Группа вооружена, готова к подвигам. Хоть сию минуту в бой! Но я чуток охладил их пыл: ночью пойдем потрошить склад жадного прапора. Хватятся его только следующим утром, потому надо следователю дать еще немного пищи для размышлений – куда со склада делась гора оружия? Да и заначку покойничка прибрать не мешает. Он ее, почему-то, в своей подсобке хранил. Значит, ревизии со шмоном не боялся. А это о многом говорит.

В портал загнал сотню воинов. Склад за ночь вынесли весь. Что тащили и в каком оно состоянии – будем разбираться потом. Вечером вернулся в дом каперанга. Он был уже в курсе происшедшего и жаждал подробностей. Только успел удовлетворить его любопытство, как пришел подполковник Иванов. Поздоровался и заявил:

– Ко мне из военной прокуратуры приходили. Напрямую обвинений еще не предъявляли, но подписку о невыезде взяли. Прапорщик-то в моем подчинении был. Получается, если не в хищении меня обвинить могут, то в халатности – уж точно. Оказывается, его уже пасли и вот-вот арестовали бы. На очередной сделке. А тут получилась внеочередная, среагировать на нее кому положено не успели. И отправился прапор на сделку с тобой, Илья Георгиевич, без хвоста. Что там у вас приключилось-то?

– Под бандитов он меня подставил. Тут если бы не я их, то они меня грохнули. Я предпочел жизнь. Извини, Петр Семенович, подставлять тебя не хотел.

– Рано или поздно, но это все равно случилось бы. И если прапора уже пасли, то отдуваться за его дела пришлось бы и мне. По-любому. Крышевал его заместитель командира дивизии, он меня и подставляет, как прямого начальника расхитителя. Просто ты это немного ускорил.

– Тогда тебе срочно надо уходить, Петр Семенович. Ты готов?

– Я готов, только, по-моему, я хвоста сюда привел. Видеть никого не видел, но чувство такое, будто в спину кто всю дорогу смотрел.

Я переглянулся с каперангом и вышел из дома через заднюю дверь, не видимую со стороны улицы. Маскируясь деревьями и кустами сада, добрался до заборчика и присел за ним. Сумерки уже начали сгущаться, вечер переходил в ночь. Ментальное сканирование тут же выявило людей, пристально наблюдавших за домом. Двое, в «Жигулях» седьмой модели, стоящей за два дома до каперанговского. Попробовал глубже проникнуть в их сознание, но наткнулся на хорошо выстроенную защиту. Опа-на! Да тут не просто опера военной прокуратуры, тут пахнет госбезопасностью! Мне с этими ребятами бодаться не с руки. Они серьезно Родину защищают, и мешать им я не намерен. Не прост оказался покойный прапор. Что-то за ним более серьезное, чем торговля старым оружием, имелось. Или с Ивановым не всё чисто? Значит, сначала надо его хорошо проверить. А потом – срочно сваливать из этого времени!

Так же скрытно пробрался обратно в дом.

– Что там? – спросил каперанг.

– Слежка есть, – ответил я и, подойдя к сидевшему на стуле подполковнику сзади, взял его двумя руками за голову. Не ожидавший такого Иванов дернулся встать, но успокоенный моим ментальным приказом сел обратно и расслабился. А я стал аккуратно рыться в его сознании. Но ничего, порочащего подполковника, не нашел. Аккуратно стерев следы своего вторжения, я убрал руки и отошел к столу, дав знак удивленному Владимиру Харитоновичу молчать об увиденном.

– Петр Семенович, – окликнул я подполковника.

– А? – отозвался он, открыв глаза.

– Слежка есть, – повторил я свою фразу. – Двое в «Жигулях». Похоже, контора глубокого бурения. В чем-то весьма гнусном твой прапор замешан. Потому и тебя за жабры крепко возьмут. И не факт, что оправдаешься. Тебя, Владимир Харитонович, – обратился к каперангу, – тоже приберут за компанию. В твой дом подозреваемый пришел, дружба ваша долгая всем известна. Исчезни он сейчас, и ты займешь его место в камере. Куда ни кинь, всюду клин. Уходить надо всем.

– Да, – подумав, отозвался каперанг. – Ты прав, Илья Георгиевич. Я готов.

Дальше последовала уже стандартная процедура: открытие портала, переброс через него вещей каперанга, включая содержимое погреба, и сам уход. Свет я выключать не стал, даже телевизор оставил работающим. Пусть компетентные органы убедятся в своей не совсем компетентности. Переправив каперанга и подполковника, вернулся обратно, открыв портал возле дома Деда Матвея. Попрошусь к нему на постой, не все свои дела я в этом славном городе сделал.

Дед Матвей собирал яблоки в садике возле дома. Урожай был хорош, две большие корзины наполнены с горкой. Краснобокие красавцы соседствовали с желтыми, покрытыми мелкими темными точечками плодами. Рот сразу наполнился слюной. У нас, в Уругвае, яблоки еще не росли, саженцев небыло.

– Хозяин! – позвал я, подойдя к калитке. – Яблочки продашь?

Дед Матвей глянул на меня и, собрав в улыбку все свои морщинки на лице, ответил:

– Конечно! Заходи, гость дорогой! В дом прошу, в дом!

К Деду Матвею я пришел на три дня позже выше описанных событий. Хрустя сочным яблочком, выслушал происшедшее за это время с точки зрения Деда.

– Представляешь, Георгич, дивизия на разоренный муравейник похожа. Начальники бегают, как наскипидаренные, матросиков по казармам разогнали, все склады опечатаны. Контрразведка шерстит всех подряд. Ни кто ничего понять не может. Начальника вооружений полковника Рожина под домашний арест посадили. Подполковник Иванов пропал вместе с Харитонычем, хоть и следили за ним. Базу хранения ревизуют по полной программе. У прапора, что убитым нашли, в складе пусто, и ни кто не знает, куда столько железа делось. А главное, ни кто не видел, как и когда он столько оружия вывез. Там ведь у него не ящиками, а тоннами стволы измерялись!

– Дед, а ты прапорщика Чухно знаешь?

– Конечно, знаю.

– Его тоже прихватили?

– Не-ет! Это жук хитрый и калач тертый. Его первого к стенке приперли, бункер перерыли и отпустили. У него все в порядке! И по бумагам, и в натуре. До последнего взрывателя и сантиметра бикфордова шнура!

– Силен, бродяга! – восхитился я. – Талант у прапора концы прятать!

– Вот и я о том же!

Да, поднял я волну, ликвидировав жадного прапора. Не ожидал, что пара выстрелов может породить такое цунами. А может, это и к лучшему? Ведь когда-то этот чирей должен был прорваться! И я этому поспособствовал, хоть и невольно. Ладно! Что ни делается – все к лучшему. Подчищу хвосты и уберусь из этого времени.

– Как я понял, Георгич, – продолжил разговор Дед Матвей, – к исчезновению друзей моих ты руку приложил.

– Да, я.

– И где они сейчас? Неужто…

– Ага, в веке шестнадцатом, в княжестве Уругвайском. Сам-то как, не передумал туда перебираться?

– Я-то не передумал, да вот проблемка есть одна.

– И в чем она выражается?

– Во внуках моих, Кольке и Тольке. Сироты они. На моих да жены моей, покойницы, руках выросли. Весной из армии вернулись. Думал, на судоремонтный завод пристрою. Не вышло. Сокращения там, заказов нет – работы нет. Попробовал на сейнер какой – не берут. Весь рыбфлот теперь частный, браконьерский. Все места заняты. И уходят рыбачки с судов, только если погранцы на воровстве биоресурсов поймают. Так что они у меня сейчас бичи портовые, случайными заработками перебиваются. И перспективы мрачные. Не могу я их одних здесь оставить, пропадут.

– А с собой взять не думал?

– Думал, но они уже взрослые и решать за них в этом деле я не могу. Боязно мне их жизни так круто менять. Да и согласятся ли они в такой древности жить?

– Так давай, поговорим. Они здесь?

– Здесь.

– Зови!

Дед Матвей постучал кулаком в дощатую стенку, и через мгновение в комнату вошли два удивительно похожих друг на друга парня. Близнецы.

– Мы слышали ваш разговор, – начал один.

– Но не поняли, о чем он, – продолжил второй.

– Вот сядьте и послушайте, – распорядился Дед.

Я представился «полным титлом». Рассказал, откуда и зачем сюда прибыл. У парней челюсти отвисли, но в мыслях: «Врет!»

– Не врет граф, я точно знаю! – вмешался Дед. – И вы знаете, что я умею правду ото лжи отличать. На своих задницах прочувствовали, пока мне врать не перестали. Так?

– Так, деда, – хором ответили близнецы.

– И что делать будете? – задал дед внукам вопрос. – Здесь останетесь, без работы и денег, или к графу, в его мир вместе со мной пойдете? Сами решайте. Вам еще долго жить, а вот как жить – от вас зависит. Здесь вы никому не нужны.

– Я пойду с тобой, деда, – произнес один из близнецов, что возле левого уха маленькую родинку имел. Единственное, наверное, отличие от брата.

– Я тоже пойду, – глянув на брата, произнес второй.

– Вот и славненько, – обрадованно произнес Дед Матвей.

– Теперь, хлопцы, надо подумать, где и кем вы будете. Нужны, и сейчас в первую голову, воины-профессионалы. Потому как враги кругом, да друзья неверные. Вы кем быть в княжестве хотите?

– Воинами, – хором ответили близнецы.

– Так ведь воевать придется, – заметил я.

– Мы знаем, – опять хором.

– Только на мечах сражаться не умеем.

– Да и не шибко нужно это умение, особенно вам, – произнес я. – Военно-учетная специальность?

– Стрелок-пулеметчик, мотострелковая рота, – ответил парень с родинкой.

– А твоя?

Второй замялся, а Дед сказал:

– Толик своей специальности военной стесняется. А я говорю, что без хорошего кока боевой корабль теряет половину своей боеготовности, если не больше.

– Я поваром не хочу!

– Толя, дед правду говорит, – подтвердил я слова старого морехода. – Голодный воин – плохой воин. А накормленный бурдой, сварганенной косоруким кашеваром, так вообще может стать никаким. Но в моем времени, Толя, простые нравы!

И я рассказал о судьбе повара, служившего на каракке покойного дона Мигеля. Парни заулыбались.

– Нет, я бурду не варил, – заявил Анатолий. – Я даже генералу, командиру дивизии, праздничный ужин готовил, когда ему юбилей справляли. Отпуск он мне объявил! Только домой съездить не получилось: замены небыло. В компенсацию дали сержантские погоны и должность старшего повара.

– Значит, будешь у меня на флейте старшим коком, – безапелляционно заявил я.

Братья переглянулись.

– А «флейт» это что?

– Корабль такой, парусник трехмачтовый. Судно военно-торговое.

– А я куда? – воскликнул Николай.

– А ты – в пулеметчики. С ПКМ знаком?

– Мой пулемет! Материальную часть отлично знаю, с закрытыми глазами разборку-сборку сделаю. Вот только пострелять толком не пришлось, патронов не давали. Старшина роты прапорщик Жадов на стрельбы только половину положенного боепитания выдавал. Командир с ним постоянно по этому поводу ругался. А тот: «Мало с дивизионных складов выделяют». И все. А я сам видел, как он каким-то гражданским ящики из склада в джип загружал. Я с пацанами потом поговорил, так они сказали, что прапор налево торгует всем, что в руки попадет. И управы на него нет. Зять его в штабе дивизии служит.

– Да, много сволочей в армии развелось, – покачал головой Дед Матвей.

– Они, Дед, никогда не переводились. Только таились до поры да не так нагло действовали. Вспомни, сколько тебе солярки на корабль с берега не додавали?

– Это так! – вздохнул Дед.

Помолчали, и я продолжил:

– Вы, ребята, принимаете очень непростое решение. Оно всю вашу жизнь радикально изменит. Вдумайтесь: вы никогда больше сюда не вернетесь. Там будет ваш дом, ваши жены и дети. Там и головы свои сложите. По сроку или без срока, о том только Господь знает. Вы идете в мир, в котором очень мало гуманизма, сострадания и никакой демократии. Нет плюрализма мнений, а есть четкий приказ сюзерена, который каждый присягнувший на верность человек обязан выполнить даже ценой своей гибели. Нет и дружбы народов, а есть временные союзы, не обязательные в исполнении. Вам придется во многом пересмотреть свои взгляды на окружающую действительность. Что-то примете почти сразу, а к чему-то, возможно, очень долго не сможете привыкнуть: воспитание у вас все-таки советское. Мир, дружба, братство? Нет этого там! И долго еще не будет. Подумайте сейчас, обратной дороги не предусмотрено. Я должен быть полностью уверен в людях, что возле меня будут.

– Ну, ты, граф-воевода, совсем моих салажат запугал, – с деланым порицанием, сквозь которое пробивалась тревога, произнес Дед Матвей.

– Я, Матвей Родионович, не пугаю. Я говорю правду. Самому через это пройти пришлось. Не хочу ребят обманывать сладкими посулами. Да и не нужны они мужчинам и воинам. Просто действую по пословице: предупрежден, значит – вооружен. Вот и предупреждаю.

– Мы пойдем с вами, граф, – нахмурив брови и посуровев голосом, произнес Николай. – И будем верно служить!

– Да-да! Возьмите нас с собой, – подтвердил слова брата Анатолий.

– Беру!

– Вот и славно! – Дед Матвей, до этого настороженно смотревший то на братьев, то на меня, облегченно вздохнул. – А теперь давайте все за стол, мастерство графского кока оценивать.

Борщ с мозговой косточкой был великолепен. Наваристый, настоявшийся, с пахучим укропчиком! Сметаны, правда, не было. Дороговата она нынче. На второе – картофельное пюре с малосольными огурчиками. И компот из яблок и ягод дедова садика. Когда тарелки опустели и стихли похвалы в адрес виртуоза поварешки, Николай спросил:

– А у вас там армия большая?

– Как таковой, армии еще нет. Есть три сотни воинов-индейцев, обученных стрельбе из мушкетов, и шесть десятков стрельцов княжеской дружины. Есть еще два экипажа матросов, что служат на наших кораблях – флейте и бригантине. И все. Мало нас, и вооружены мы таким же оружием, что и наши потенциальные противники. Мечи, копья да мушкеты кремневые в арсенале. Случись боестолкновение серьезное, нас просто числом задавят. Вот потому я и пришел в ваш мир: за людьми и оружием.

– И как, удачно?

– ПКМ для тебя уже есть!

Я и Дед Матвей вышли в садик. Ветки яблонь провисли под грузом еще не собранного полностью урожая. Буйно цвели кусты георгинов. Я сразу маму вспомнил и георгины, что она выращивала на даче. Как за детьми ухаживала, и они отвечали таким же буйным многоцветьем. Эх-хе-хее! Я для тебя с отцом ничего сделать не могу, мамочка. Даже с помощью инопланетной технологии. Я к вам и себе тогдашнему живым даже не успею приблизиться: идентичные биологические объекты, принадлежащие разному времени, не могут находиться в одном временном пространстве ближе определенного расстояния. Я теперешний не совсем идентичен себе тогдашнему: тела разные, но сознание одно. Вот оно-то и исчезнет, нарушь я запрет. И останутся на белом свете два идиота. А дело, что Господом поручено, делать будет некому, и люди, что в меня поверили и мне жизни свои доверили – пропадут. Потому я ошибок делать не должен. Нет у меня права на ошибку!

Сели мы на лавочку под яблонькой, помолчали.

– Матвей Родионович, – обратился я к Деду. – Попросить хочу одно дело для меня сделать. Ты не против?

– Какие могут быть «против», Илья Георгиевич? Говори, что делать.

– Надо мне двоих матросов найти, что у Иванова в команде разборкой орудий занимались. Обещал я их с собой забрать, как срок службы закончится, да не получилось. И я лично с ними встретиться не могу, сам понимаешь. Надо их судьбу выяснить, куда после увольнения подевались.

– У-у! Сейчас, когда в дивизии такой тайфун бушует, никого отпускать не будут. Да я, вроде, говорил уж об этом! Матросиков в казармах заперли, только на прием пищи и выводят. Дембелей тоже тормознули, особенно тех, что под Ивановым служили. Когда еще этот кипишь уляжется! Но я чего-нибудь придумаю, фамилии их назови.

Я назвал фамилии матросов. Дед записал на бумажку и, почесав нос карандашом, произнес:

– Слышь, Илья Георгиевич, есть у меня друг из бывших боевых пловцов, Серов Василий Васильевич. Хочу тебя с ним познакомить. Мужик стоящий, по жизни правильный. Побеседуешь с ним, а?

– Что, тоже от нынешних времен не в восторге?

– Хуже! Злой на правителей, что сейчас у руля государства, а особенно на здешних. Кроет их, где ни попадя матом, невзирая на личности. Даже десять суток в ментовке отсидел, когда мэра на митинге морским семиэтажным обложил. Мало того, вокруг него такие же отставники кучкуются. Боюсь я за него. Суров Василь, как бы с друганами своими чего не учудил.

– Ясно, Матвей Родионович. Только ты с ним сам предварительно поговори. И на встречу, дня через четыре, пусть вместе с группой товарищей приходит. Назначь им часов на двенадцать, я как раз подойду. Да, сараюшка там у тебя. Что в ней?

– Так, ничего. Грабли да лопаты. И дровишки на зиму. Брать нечего, я его даже на замок не закрываю.

– Вот и хорошо. До встречи, Матвей Родионович!

Я поднялся со скамеечки и вошел в сарайчик. Прикрыл дверь и сделал «прыг-скок» на четыре дня вперед. Прежде чем выйти, посмотрел в щелочку, оценивая обстановку. На скамеечках под яблоней сидели шестеро: Дед Матвей и еще пятеро незнакомцев. Пили чай. Молча. Все от сорока до пятидесяти, с короткими стрижками. Одежда гражданская. Аккуратно просканировал сознание каждого гостя. Мужики – что надо! Так, а теперь посмотрим, нет ли где казачка засланного. Я стал сканировать сад, дворы соседей, улицу. Нашел сознания нескольких человек, но каждый из них был занят своими делами. Пристального внимания на собравшихся под яблонькой отставников никто не обращал. Только Дед забеспокоился и поднял голову, смотря на сараюшку. Ладно, пора с людьми знакомиться.

Вышел из сараюшки и направился к сидящим под яблонькой людям. Те удивленно уставились на меня.

– Здравия желаю! – поздоровался я. Ответили мне в разнобой. Я остановился возле стола.

– Вот, братишки, познакомьтесь, – произнес Дед Матвей. – Илья Георгиевич, о котором я вам говорил.

Меня рассматривали в пять пар глаз. И тельняшку в черную полоску, что выглядывала через расстегнутый ворот рубахи, заметили сразу.

– Так ты действительно граф из средневековья? – недоверчиво спросил один из отставников.

– Так точно, товарищи офицеры. Граф испанский, боярин и воевода русский и путешественник во времени.

– А может хрен французский?! Дед! Что это за клоун ряженый? Ты чего тельник напялил, клиент дурдома?! – Из-за стола встающим на дыбы медведем поднялся таких же габаритов мужичина. Дюльдя на его фоне смотрелся бы чуть ли не подростком. Илья Муромец прям!

– Тельник ношу по праву: сержант морской пехоты Черноморского флота. Это ответ на ваш, старший прапорщик Кобзарь, вопрос, почему я ее напялил. Подтвердить же свои слова я смогу следующим: схожу к себе и через минуту вернусь. Вы только никуда не уходите.

Тут же, под яблонькой, я открыл портал и шагнул в свой кабинет в Новороссийске Уругвайском. Там, вспомнив армейские тренировки «отбой-подъем», быстро переоделся в стрелецкий кафтан, сапоги, затянул пояс с саблей, засунул за него пару турецких кремневых пистолетов, перекинул через плечо сумку-берендейку и шагнул в 1996-й год. В нем прошли стандартные шесть секунд. Потому оставшимся там людям показалось, будто я крутнулся на одном месте и предстал перед ними уже в другой одежде.

– Во, фокусник! – рявкнул медведеподобный.

– Уймись, Мамонт! – теперь рявкнул Дед Матвей. – Я вас не в цирк пригласил, а с человеком поговорить, дело серьезное обсудить. А ты разорался! Я что для тебя, не авторитет уже? Ты что, решил, что я вам макароны на уши повесил? Извинись перед человеком, старший прапорщик!

Дед от возмущения подскочил со скамейки и сжал кулаки. Со стороны посмотреть – слон и моська. Обхохотались бы, не будь момент действительно серьезным. «Мамонт» посопел носом, извинился и медленно сел. Но все же решил подпустить шпильку:

– Сабля-то у тебя хоть настоящая?

Дед возмущенно зашипел, а я, выхватив саблю, рубанул по свисающему с ветки яблоку. Его верхняя половинка осталась на черенке, а нижняя шлепнулась на стол. В разрезе были четко видны расположенные пятиконечной звездой темные семечки.

– Да еще и острая, – сказал я, пряча саблю в ножны.

– Слышь, Василь, это покруче будет, чем твои байки про русалку с тремя сиськами, что ты стажерам-салажатам втюхивал! – произнес русоволосый отставник. Мужики заулыбались, видимо, зная, о чем шла речь. Улыбнулся и старший прапорщик.

– Так может, все же послушаем, что граф скажет? – спросил еще один отставник с совершенно лысым черепом.

Этим мужикам следователями в НКВД работать бы! Выжали меня насухо. Правда, не били. Что уже хорошо. Наконец вопросы кончились. Допив из чашки давно остывший чай, старший прапорщик Кобзарь, позывной (ну не погонялом же называть дружеское прозвище уважаемого человека!) Мамонт, легко, не смотря на свои габариты, поднялся из-за стола и сказал:

– А теперь пойдем, граф-боярин, в твой мир.

Я обвел взглядом решительные лица отставников, произнес: «Пошли!» и открыл портал. Отставники уставились в бездонное черное ничто.

– Кто-то из вас должен идти первым. За ним – все остальные. Я иду последним, потому что портал закрывается сразу за мной. После моего прохождения его в этом мире уже нет. И кто же будет первым?

Первым в портал полез Мамонт. И на глазах изумленной публики исчез. Следом за ним, мелко перекрестившись, шагнул Дед Матвей. А там, по очереди, и остальные. Точку выхода я выбрал во внутреннем дворике цитадели, подальше и от глаз обывателей, и от глаз бдительных часовых, что, увидев незнакомцев, тут же подняли бы тревогу. По узкой каменной лестнице, довольно крутой, поднялись на верхнюю площадку. И мои гости «зависли»…

Экскурсия продолжалась часа два. А гвоздем программы стала встреча с капитаном первого ранга Поливановым Владимиром Харитоновичем, с которым отставники были знакомы. Обратно вернулись с ананасами в руках. Страусиных яиц дарить никому не стал. Вопросы лишние к отставникам возникнуть могут у любопытствующих разных мастей. Потому возвращались через сараюшку после осмотра окрестностей через щель. Хотя, что могло измениться за те шесть секунд, что нас небыло? Скорее, я так сделал для какого-либо случайного наблюдателя, увидевшего наше исчезновение. Увидел, удивился, проморгался – а мы из сараюшки с ананасами выходим! Вышли, уселись на скамеечки. Дед Матвей крикнул Толику, чтоб принес чай.

– Что скажете, господа офицеры?

Господа офицеры молчали, переваривая увиденное.

– Так это правда, – задумчиво произнес Мамонт. – Удивительно. Но что мы там делать будем? Мы водолазы-разведчики, а не мастера махания мечами. Чем мы тебе, воевода, помочь можем?

– Будете учить моих воинов искусству подводной войны.

– А оборудование у тебя есть? – задал вопрос седовласый отставник со шрамом на левой щеке.

– С кем имею честь разговаривать? – прозвучал мой встречный вопрос. Они, конечно, люди суровой профессии, но командовать парадом должен я. Человек со шрамом поднялся со скамейки и представился:

– Капитан третьего ранга в отставке Серов Василий Васильевич, бывший командир группы водолазов-разведчиков.

– Присаживайтесь, капитан третьего ранга. Оборудования у меня пока нет, так как до сих пор небыло людей, умеющих им пользоваться. Если я вас правильно понимаю, то теперь такие люди у меня появились. Или я ошибаюсь?

– Нет, воевода, не ошибаешься. – Серов посмотрел на своих товарищей. – Я пойду к тебе на службу и согласен переселиться в твой мир. Остальные имеют право решать сами. Я им не командир с момента увольнения в запас.

– Капитан-лейтенант в отставке Кошелев Роман Григорьевич, водолаз-разведчик, – поднялся другой отставник. – Я присоединяюсь к командиру. Хотелось бы обсудить условия службы и жизни дальнейшей.

– Это – в обязательном порядке. А что остальные товарищи?

– А что товарищи? – пробасил Мамонт. – Мы от командира никуда. И уже знаем, где оборудование взять.

Выдержав небольшую паузу, продолжил:

– На нашей базе. Вечером приходим тихо. В караул сейчас всех подряд суют, включая матросов из ЧМО – водителей, кочегаров, даже коков. Служить-то некому! Не хотят пацаны в армию идти. А чего ждать от чмошников? Им на посты не то, чтобы автомат, штык-ножи не выдают! Или отнимет кто, или сами продадут. Тем более что в последнем призыве одни узбеки с таджиками были. И кто их во флот послал?! Вот и получается: и есть часовой, и нет его. Двери я аккуратно вынесу…

– Вместе с косяками и частью стены, – продолжил под дружный смех еще один отставник. На его морщинистом лице яркими звездами сияли голубые глаза.

– Прапорщик Скворцов Максим Юрьевич, старшиной был. Как раз всем оборудованием и заведовал. Мамонт дело предлагает. Только не на базу нашу бывшую идти надо, а на склад, что возле автопарка. Туда я все сдал.

– Предложение, конечно, интересное, – вступил в разговор и я. – только авантюрой попахивает. А если на часах будет нормальный боец стоять, а не узбекский чмошник? Повяжут нас и посадят.

– Нас?! Повяжут?! – дружный хохот спугнул серую ворону, сидевшую на крыше сараюшки и терпеливо ожидавшую, когда мы уйдем от стола. Я посмотрел на развеселившихся отставников. «Водолаз-разведчик» – название воинской специальности бойцов спецназа ВМФ. Разведчики и диверсанты, выполняющие особые задания на приморских направлениях в интересах Военно-Морского флота и ГРУ ГШ. Те, кто могут почти всё.

Склад мы, конечно, опустошили под метлу. Прапорщик Скворцов указывал, какой ящик брать, и он тут же скрывался в черной бездне портала. Переносные бензиновые генераторы, компрессоры, акваланги и все полагающиеся к ним прибамбасы, гидрокостюмы, ласты с масками, герметичные контейнеры для вооружения и прочая, прочая, прочая… Сначала в портал ушло водолазное снаряжение и оборудование обеспечения. Потом, хорошенько пошарив по полкам и ознакомившись с их содержимым, ветераны-диверсанты потащили тюки с новым обмундированием, обувью, постельными принадлежностями. Следом пошли комплекты оборудования передвижных ремонтных мастерских, монтировавшихся на автомобилях: металлообрабатывающие станки, сварочные аппараты, кузницы, наборы слесарных инструментов. Все новенькое, чистенькое, если не считать слоя пыли на упаковочных ящиках. В самом дальнем углу нашлись четыре солидные стопы новеньких автомобильных шин, смонтированных на колесные диски. От тех, видимо, передвижных автомастерских. Много еще чего было разного автомобильного, а вот ни двигателей, ни мостов, ни аккумуляторов не наблюдалось. Самый ходовой товар уже ушел! В складе, в нарушение пожарных норм и правил, находились и бочки с бензином и моторным маслом. Шесть двухсотлитровок первого и одна второго. Проверив их герметичность, аккуратно закатили в портал.

– Да-а, – протянул я. – Конкретно мы завскладом подставим.

– Нисколько! – воскликнул Скворцов, протягивая мне пачку каких-то бумаг.

– По этим документам все, что здесь находится, списано и отправлено на утилизацию. А обмундирования и продуктов тут вообще никогда не было. Понял?

– Это-то я понял! Только никак не могу понять, откуда столько жуликов взялось?

– А они, воевода, всегда были. Только при СССР вели себя тише и воровали скромнее. А сейчас!.. – далее последовали русские народные идиомы, сдобренные военно-морскими выражениями.

Мамонт хотел и стеллажи деревянные в портал покидать, но я решил, что это перебор. И так завтра кого-то либо инфаркт хватит, либо паралич разобьет. Быстро сделал «прыг-скок», чтобы поменять точку выхода с моего сарая в Новороссийске на сарай у Деда. Тот ждал нас за накрытым столом. Проголодались мы сильно, ворочая тюки да ящики, так что воздали должное стряпне Дедова внука.

Через двое суток я переправил отставных диверсантов в Новороссийск. Вещей у них было не много, и процесс перехода из конца двадцатого века в конец шестнадцатого много времени не занял. Дед попросил недельку на сбор урожая. Уж очень хорошо яблоки уродились! Посмотрев на его ухоженный садик, посоветовал приготовить к переселению и ягодные кусты. А вдруг возьмут, да и приживутся на земле Русского Уругвая?

Подведу общий итог. Откровенно говоря, неплохо: четыре «зушки» с двумя грузовиками снарядов к ним, около полусотни автоматов ППС, десятка два АКМ. Шесть 82-мм минометов с ограниченным запасом мин. Два грузовика с патронами, гранатами и несколькими ящиками тротила. Маловато для противодействия королевству испанскому. Да еще и португальскому, оно сейчас под рукой Испании. Флот и армия единые и весьма мощные. Хотя добытым вооружением я уже смогу отбить первый десант, но на продолжение войны сил не хватит. А это значит, что надо продолжать шастать по пространству и времени, добывать оружие и вербовать людей. Заодно грести все, что попутно в руки свалится. Без брезгливости и оглядки на чье-либо мнение.