Часть первая
Клинок Дануолла

1 ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ КИТОБОЙНЯ ГРИВЗА НОМЕР 5,

КВАРТАЛ БОЕН, ДАНУОЛЛ

18-й день месяца Земли, 1852 год

«Он заглянул в глаза Джессамины Колдуин в тот самый миг, когда жизнь покидала ее. И в тот самый миг ему пришло в голову, что он совершил ошибку. Его обманули. Хотя мысли такого рода бесполезны – она уже умерла вне зависимости от того, сожалел он об этом или нет. Однако он увидел свое истинное лицо, отразившееся в ее глазах, увидел свою подлинную сущность. Он не был ни знаменитым убийцей, ни великим творцом истории – всего лишь очередной пешкой в непостижимой игре».

– «КЛИНОК ДАНУОЛЛА»
Отрывок из бульварного романа, глава 3

Он опустился на колени на жесткий, влажный пол заброшенной бойни, оглянулся на аккуратные штабеля щебня и вздохнул. Чуть сдвинул на затылок глубокий капюшон и рассеянно одернул края кожаной куртки, вымокшей под ночным дождем. Потом запустил в бороду пятерню, не сняв перчатку. Поразмыслив над ситуацией, Дауд снова вздохнул.

Итак, вот оно. Недели – месяцы – путешествий от края до края Империи. Месяцы, в течение которых он следовал за слухами и шепотами, за историями без конца, исследовал странные культы, шел за проводниками, что вели в никуда. Месяцы слежки, борьбы за крохи информации, попыток распутать все эти нити – причем надо было тянуть за них аккуратно, ведь они могли оборваться, если слишком сильно сжать их в кулаке. И ради чего? Ради вот этой груды щебня внутри огромного выгоревшего остова китобойни в отвратительном квартале самого дождливого проклятого города на Островах.

Место было тем самым, что он искал, просто он слишком сильно опоздал. Истории были правдивы – на бойне действительно что-то произошло. Что-то важное для его миссии. Но что бы ни превратило дополнительную китобойню Гривза номер 5 в разбитую ракушку, это произошло месяцы тому назад. Время и усилия – все потрачено зря. Фабрика была важным звеном в решении, но теперь она превратилась в тупик.

Дауд поднялся, уперся ладонями в бедра и вытянул голову в сторону ближайшей кучи щебня, будто новый ракурс обзора мог что-то изменить в сложившейся ситуации.

«Нет, все же время было потрачено не зря. Это не тупик». Так повторял он себе, раз за разом. Да, он явился на сцену через несколько месяцев после того, как спектакль был сыгран, ибо не был способен завязывать время в узел. Это было вне его возможностей.

Зато возможности были здесь и сейчас. Он добрался сюда, в конце концов сумел сделать это. И теперь можно заняться поиском зацепок. Следы уже остыли, но он обязательно найдет что-нибудь.

Просто обязан найти.

И действительно, эта груда искореженных железяк, обломков кирпича и камней заслуживала внимания. Она занимала почти половину фабрики, всю поверхность пола, который остался целым – с той стороны остова здания, что выходил на улицу. Другая сторона, обращенная к реке, была почти полностью разрушена. Не хватало целой секции стены, там зияла дыра, будто распахнутая в зевке глотка, и торчали уцелевшие куски арматуры, словно пальцы, указывающие в небо и протянувшиеся над темной водой. Большая часть стены рухнула в реку, но, как сумел разглядеть Дауд, ее русло было чистым. Только совсем рядом с берегом бурлил пенный прибой, там, где Ренхевен катил воды через несколько обломков, что виднелись под самой поверхностью. Река была жизненно важной водной артерией для Дануолла, и, несомненно, была проделана огромная работа, чтобы очистить дно от камней. Сначала обломки свалили в здании фабрики, а уж потом началась настоящее расследование.

Что бы ни случилось, это происшествие было значительным – достаточно значительным для должностных лиц, чтобы изучать его причины, чтобы тратить время на перетаскивание, сортировку и учет этих камней. Они были аккуратно разложены, рассортированы по материалу и по размеру, и каждый булыжник промаркирован – номера, нарисованные белой люминесцентной краской, неожиданно ярко светились в ночи, отражая тусклый лунный свет.

Официальной версией происходящего считался взрыв. На последнем этапе своего путешествия, двигаясь к востоку от Поттерстеда после возвращения на остров Гристоль, Дауд тщательно изучил все заметки в газетах, которые ему удалось собрать. Он связал слухи и факты, относящиеся к происшествию в Дануолле, и принял его за исходную точку, в которой его миссия могла стать успешной или провалиться.

Официальная версия была довольно проста, хотя потребовалось некоторое время, чтобы выбрать наиболее важные кусочки мозаики из мириадов разных заметок, то слишком сенсационных, то тенденциозно изложенных – в зависимости от характера издания, личных прихотей журналиста и предполагаемой аудитории. Но все же Дауд сумел вычленить главное.

Пятнадцатого дня месяца Тьмы 1851 года – то есть ровно восемь месяцев назад – на дополнительной китобойне Гривза под номером пять, что на восточной стороне Квартала Боен, на берегу Ренхевена, произошла авария. Несмотря на то, что ее официальная причина не разглашалась, в газетах писали о взрыве. Взрыве такой силы, что он фактически уничтожил не только саму фабрику, но и повредил несколько соседних зданий в районе, в силу чего власти организовали кордон из городской стражи – дабы обеспечить безопасность граждан. Перекрыли несколько кварталов вокруг разрушенной бойни.

И сейчас, по прошествии восьми месяцев, кордон все еще охранялся.

Дауд находил это весьма любопытным. Он с легкостью миновал патрули из ленивых солдат городской стражи и проскользнул на охраняемую территорию, где обнаружил, что здания вокруг фабрики вовсе не пострадали. А это значило, что охрана района не имела ничего общего с обеспечением безопасности – просто власти не хотели, чтобы жители города видели, что тут происходит.

Тем не менее по прошествии времени результаты расследования не обнародовали, за исключением газетной передовицы, посвященной опасностям при переработке ворвани. «Курьер Дануолла» напомнил читателям о том, что процесс ее извлечения и очистки сложен и рискован. В заключение автор статьи упомянул, что Императрица Островов Эмили Колдуин собственной персоной обязала представителей компании «Осветительное масло Гривза» прибыть в Дануолл и предоставить ей полную информацию о причинах инцидента.

Дауд не поверил этой статье, когда читал в первый раз, не верил и сейчас, воскрешая ее в памяти. Он был точно уверен в двух вещах. Во-первых, взорвалась не ворвань – это вещество было не самым устойчивым к внешним воздействиям, но даже если бы треснул резервуар для хранения, это не привело бы к таким разрушениям. Во-вторых, официальное расследование простого инцидента на производстве никак не могло занимать восемь месяцев, какой бы неповоротливой и неэффективной ни была бюрократия в Дануолле.

Он прибыл по адресу – его цель находилась здесь. Дауд выпрямился и огляделся, замечая новые стойки и крепежи, которые установили здесь для того, чтобы поддержать три оставшиеся стены фабрики, уцелевшие части которых до сих пор вздымались невероятно высоко. Руины тщательно сохраняли от разрушений, по крайней мере до того момента, как официальное расследование завершится.

Это было хорошо. Откровенно говоря, даже лучше, чем просто «хорошо». Если по прошествии восьми месяцев они все еще просеивали щебень, значит, все еще не нашли то, что искали. Еще не нашли… У Дауда оставался шанс. Он опасался, что след уже остыл… но, возможно, это не так.

Но вот само здание китобойни – было ли оно тупиком? Дауд повернулся и медленно пошел вдоль штабелей, рассматривая куски камня и номера на них, в надежде обнаружить путеводную нить, улику, которая не попалась на глаза представителям власти… лишь для того, чтобы явиться ему. Во время движения он еще немного сдвинул капюшон и, запрокинув голову, посмотрел в небо. Дождь уже закончился, но на полу фабрики плескалась лужа в два дюйма глубиной. Снаружи бродили патрули городской стражи, и он шел осторожно, беззвучно. Впрочем, это было несложно. Тишина, скрытность и секретность – когда-то это был его хлеб. И теперь, по прошествии времени, было легко возвращаться к старым привычкам.

Возможно, слишком легко.

Он остановился и медленно выдохнул, контролируя дыхание и чувство неуверенности, что зарождалось у него под ложечкой.

Он пришел слишком поздно. Этого… его здесь не было. Возможно, даже никогда и не бывало. Возможно, истории не были правдой.

И тут он услышал всплеск, звук шлепающих по воде ботинок… кто-то неуклюже, не таясь заходил в здание китобойни, думая, что внутри никого нет.

Дауд мгновенно принял боевую стойку, пригнувшись, – годы тренировок и весь жизненный опыт позволяли ему действовать, не задумываясь лишний раз. Все еще невидимый в темноте, он метнулся в сторону от груды щебня к длинному прямоугольному отверстию в полу справа – резервуару для слива ворвани, забитому мусору и наполненному водой. Там было достаточно места, чтобы спрятаться и наблюдать за пришельцем.

Свет от накрытого чехлом фонаря выхватил пятно на противоположной стене фабрики, а потом описал круг – по мере того как человек двигался вперед, от тени возле главного входа к столбу лунного света, что сочился из пролома в кладке. Пришелец не был бойцом городской стажи, отбившимся от патруля. Он принадлежал к другому ордену – бесконечно более могущественному и опасному.

Незваный гость был одет в черные штаны и длиннополый мундир угольно-серого цвета с поясом. Несколько кожаных полосок обхватывали плечи пришельца, на широких манжетах был вышит яркий золотой орнамент. Лицо его скрывала золотая маска, черты которой будто застыли в насупленной, яростной гримасе, а на лбу был выгравирован знак: вилы пронзали большую букву С.

Это был смотритель, член воинственной группировки из Аббатства Обывателей. К помощи этих жестоких фанатиков прибегали в очень редких случаях, лишь в ситуациях, причиной которых подозревали черную магию или ведьмовство – в общем, опасную ересь.

Дело становилось все интереснее. Смотритель на разрушенной бойне! Неудивительно, что власти хотели, чтобы люди держались подальше отсюда. И это значит…

…Что истории были правдой. Он был здесь. И они все еще искали его.

Двудольный Нож действительно существовал.

И Дауд подобрался к нему совсем близко.

Смотритель шагал по фабрике, проводя лучом фонаря по грудам щебня, по стенам, совсем не пытаясь скрываться.

Теперь неудивительно, что патрули городской стражи проявляли настолько мало интереса к своим обязанностям, когда Дауд пробирался чуть ли не вплотную к ним. Отношения между стражей и Аббатством Обывателей были непростыми и весьма настороженными… по крайней мере тогда, когда Дауд в последний раз был в Дануолле, дело обстояло именно так. Если смотрители здесь, значит, за операцию отвечает Аббатство, а простые солдаты городской стражи ставят под сомнение их авторитет и манкируют полученными от них приказами.

По дороге сюда Дауд не видел других смотрителей, но он не слишком долго болтался снаружи. Зная о кордоне, первостепенной целью для себя он поставил быстро проникнуть на бойню. То, что он при этом не натолкнулся на смотрителей, было огромной удачей.

И такой же удачей было то, что этот пришел сюда именно сейчас и в одиночку.

Тем временем смотритель повернулся, отводя взгляд от резервуара для ворвани, наполненного водой и мусором.

Это был шанс. Пришло время по-настоящему проверить себя, понять, какие из старых штук Дауд на самом деле помнил. Время для Клинка Дануолла выбраться из тени. Дауд поднялся и сжал кулаки. Он медленно выдохнул, концентрируя разум на связи за пределами… Связи, к помощи которой он в последнее время прибегал все с большей неохотой. Однако практичность победила – если у тебя есть инструмент, глупо им не воспользоваться. Он был уверен: возможность, открывавшаяся перед ним сейчас, могла больше никогда не представиться.

Когда смотритель пошел прочь, Дауд бросился вперед, а подошвы его ботинок беззвучно оттолкнулись от двух дюймов воды на полу. Он протянул вперед левую руку: метка Чужого, запечатленная на тыльной стороне ладони, жарко горела под перчаткой, когда Дауд зачерпнул силу, дарованную ему много, много лет назад.

Смотритель понятия не имел, что приближалось к нему, ибо Дауд скользнул через Бездну и в мгновение ока пересек разделявшие их пятьдесят ярдов. Он обхватил шею противника, нажал на его горло предплечьем и потянул смотрителя на себя, чтобы тот потерял равновесие. Смотритель охнул и уронил фонарь, забил ногами по воде, а Дауд вновь перенесся в пространстве, и они оба оказались на верху одной из балок, что поддерживала противоположную стену. Еще прыжок – и они на ребре разрушенной фабричной стены, еще – и под ними залитые лунным светом крыши Дануолла.

Пришло время получить ответы на вопросы.

2 ВЫСОКАЯ (ОЧЕНЬ ВЫСОКАЯ) КРЫША В РАЙОНЕ БАШНИ, ДАНУОЛЛ,

18-й день месяца Земли, 1852 год

«Последнего смотрителя снедал ужас – ведь он видел, как быстро перебиты были братья его, – и он пал на колени и просил о пощаде. Дауд произнес единственное слово, и когда я услышал его, кишки мои скрутило. Смотритель вопил как безумный, пока его маска не распалась на две части, будто ее раскололи молот и зубило, а из разлома на ноги Дауда хлынул поток крови.

В тот момент я зажмурился, ибо не мог больше выносить зрелище этого зверства. Я лишь мог надеяться на то, что когда грязный еретик обнаружит меня, жизнь моя прервется быстро. Но когда я открыл глаза, Дауда не было рядом. Это был последний раз, когда я видел Клинок Дануолла».

– «КЛИНОК ДАНУОЛЛА. РАССКАЗ ВЫЖИВШЕГО»
Отрывок из уличного памфлета, в котором убийца Дауд предстает в гипертрофированно жестоком виде

Дауд оперся спиной на каменную кладку гигантского дымохода и наблюдал, как солнце восходит над Дануоллом. Небо почти очистилось, но плотные облака все еще не ушли за горизонт и красили небосвод в блистающий желтый, оранжевый, красный, местами даже пурпурный. Утреннее тепло заставляло испаряться капли дождя, что покрывали океан шифера на крышах города, и в воздух поднимался туман, от которого пахло мокрым камнем. Отсюда, с высоты опорной металлической конструкции, что обхватывала дымоход почти в самой высокой его точке, зрелище было впечатляющим. Дануолл, что тянулся во все стороны, сколько хватало взгляда, сверкал – будто кто-то засыпал город бриллиантами.

Дауд позволил себе улыбнуться, в конце концов признав – это было действительно красиво. Он так давно отсутствовал, что позабыл истинное великолепие столицы Империи, самого большого и густо застроенного города в островах. Он понял, что его память была избирательна и ранее в подсознании всплывали лишь воспоминания о зловонии, о гниении и распаде, о жестокости, о боли и о смерти в узких переулках, сжатых выщербленными стенами.

Конечно, эти воспоминания, наряду с чувствами, что они вызывали, были подлинными. Десятилетия назад Дауд сделал Дануолл своим домом, и здесь, под покровом теней, он совершал ужасные вещи. Та сторона города, что он знал, – та, что была его настоящим домом, пусть даже темным и опасным, – все же была подпольем. Но существовала и другая – та, с которой убийца не был достаточно хорошо знаком. И здесь, наверху, он видел отблеск ее великолепия.

Дауд усмехнулся, подивившись, куда забрели его мысли. Ему было не свойственно размышлять подобным образом раньше, но, в конце концов, он так долго отсутствовал, стал старше, чем хотелось бы, и, возможно, изменился за годы гораздо сильнее, чем готов был признать. И город изменился тоже. Время, когда Дауд был лидером «Китобоев», давно минуло, и сейчас их деяния превратились в малозначимую и не особо приятную сноску в повествовании о не особо приятном периоде имперской истории. Периоде, в котором он играл ключевую роль. Ни дня не проходило без воспоминаний об этом – с каждым годом они становились все тяжелее и темнее, – и Дауд знал, что пронесет их сквозь всю жизнь… и унесет с собой в могилу.

Он пытался забыть. Изгнанный из города угрозой боли и смерти, исходящей от рук Корво Аттано, Дауд бежал прочь. Прочь, как можно дальше от Дануолла, да и самого острова Гристоль. Он направился к Морли и прожил год в Колкенни, пока не устал от людей вокруг. Тогда он отплыл на Тивию и поселился не в Дабокве или Тамараке, а забрался вглубь острова, скитался по тундре и наконец осел недалеко от деревушки рядом с Прадимом, в бесплодных северных землях. Там он выстроил себе лачугу и проводил дни за заготовкой древесины, а ночами превращал бесконечные ряды деревянных плашек в замысловатые фигурки животных и птиц: медведей, волков, сов. Больше всего ему нравились совы.

У него отросли длинные волосы и борода, и Дауд провел шесть лет, отваживая от своего жилья любопытных жителей деревни – пока мог. Потом однажды ночью он увидел, как они собираются вместе, с факелами в руках, и ускользнул прочь до того, как они пришли жечь его хибарку. Самые подозрительные селяне, что вели за собой остальных, готовились обвинить странного отшельника в колдовстве.

Он забрался еще севернее, но не мог думать ни о чем, кроме Дануолла. Казалось, что чем дальше он удаляется от города, тем сильнее к нему тянет. Будто Дауд был привязан к камням в его основании так же, как метка Чужого связывала его с Бездной. Он почти повернул обратно, сдавшись на волю фатума и неизбежного возвращения в Дануолл, но как только дорога привела убийцу в Вей-Гон, он почувствовал, как что-то внутри меняется. Он был не из тех, кто задумывается о смысле жизни, но в Вей-Гоне он наконец начал размышлять, сумеет ли в конце концов отпустить прошлое и что его ждет дальше на жизненном пути. Задумался об обновлении. Взять новое имя, начать новую жизнь… Он даже начал снова спать – действительно спать, а не дремать в полубессознательном состоянии, когда разум остается настороже в преддверии надвигающейся опасности.

Первый раз за эти годы Дауд посмел задуматься, не обрел ли он наконец ту жизнь, которую действительно желал обрести.

А затем начались сны.

Одни и те же сны. Он снова был «китобоем», что держал окровавленный нож, стоя над телом императрицы Джессамины Колдуин. Огромная стая крыс захлестывала улицы Дануолла. Крысы ползли по ногам убийцы, покрывали его тело, забирались под маску, вонзали когти в его глаза, грызли его лицо. И сквозь кровавые ошметки век Дауд видел Чужого, что стоял перед ним, сложив на груди руки и молча наблюдая, и край его рта кривился в проницательной злой ухмылке. А потом Чужой отворачивался, обводя рукой вокруг себя, и в последнем видении Дануолл превращался в Карнаку – родной город Дауда, город, которого он не видел уже больше двадцати лет. Город горел, но воздух был наполнен не дымом, а огромными роями трупных ос, и жужжание их крыльев знаменовало собой конец света.

В ночь, когда сон пришел впервые, Дауд проснулся, крича от ужаса. Спустя дни и недели он уже кричал не каждый раз… но лишь потому, что стал бояться засыпать. Однако ночные кошмары не прекращались, даже когда Дауд бодрствовал: смежив веки, он каждый раз видел перед собой лицо Чужого. Его черные глаза, его черную улыбку.

Тогда Дауд покинул Вей-Гон и отправился на юг в Карнаку, столицу острова Серконос, самую южную точку Островной Империи.

Он отправился домой.

Путешествие было долгим, но Дауд потратил время с пользой. Он придумал план, который освободит его от оков прошлого раз и навсегда. Он дал себе единственное задание, выполнение которого, как он надеялся, искупит всю его прошлую жизнь, полную злости, ненависти, ярости, жестокости и обмана. Одну финальную миссию, что освободит его навсегда.

И не только его – если он преуспеет, то избавит весь мир от хватки этого вредителя, этого черноглазого ублюдка.

Дауд собирался убить Чужого.

Единственный вопрос – как? Ответ долго ускользал от Дауда, пока тот не наткнулся на слухи о некоем предмете, который казался решением проблемы. Все началось с истории, которую ему рассказали шепотом в неприглядной пивной. Дауд потратил шесть недель на то, чтобы собрать воедино все отрывки этой истории и получить полную версию.

Фактов было немного, но этого было достаточно. Дауд также учел, что слухи достигли его ушей как раз в тот момент, когда ночные кошмары достигли пика реалистичности. Что было их источником, он не хотел выяснять – возможно, его собственный разум, сбившийся с пути. Но теперь Дауд знал, что его самопровозглашенная миссия не была продуктом стареющего и скучающего сознания, которое борется против пустоты и беспредметности жизни.

Миссия была реальной. Более того, она была возможна. Чужой погибнет от его руки – и Дауд точно знал, как его убить и чем. Ибо из слухов он узнал об артефакте, предмете, напрямую пришедшем в этот мир из мифов и легенд. О реликвии из иного времени и иного места. Об оружии – бронзовом ноже с двумя лезвиями.

Нож, с помощью которого был создан Чужой.

Он действительно существовал, и он вновь появился в этом мире. Однако, если верить слухам, история о ноже подпитывалась вовсе не культистами, заинтересованными в распространении ереси Чужого, а интересом нелегальных торговцев к тому, сколько денег можно выторговать за подобный артефакт на черном рынке. У магических предметов был свой небольшой рынок сбыта, Дауд хорошо был осведомлен о нем. И Двудольный Нож был бы самой востребованной реликвией из всех.

Так как Двудольный Нож пробудил Чужого, он же – как гласила легенда – был единственным оружием, способным прекратить его существование.

Дауду было достаточно этого знания. Теперь его миссия обрела конкретную цель: чтобы убить Чужого, освободить себя и весь мир от его тлетворного влияния, требовалось найти Нож.

И поиск его начался там, где закончились слухи, – в Дануолле, на разрушенной фабрике.

– Ааааххх…

Размышления Дауда прервал стон, издаваемый телом у его ног. Смотритель лежал на спине на помосте, выстроенном вокруг дымохода, все еще в маске, что отражала разгорающиеся лучи рассвета. Когда тот начал шевелиться, Дауд толкнул его голову носком ботинка. Смотритель мгновенно пришел в себя:

– Где я?

Дауд перекинул ногу через тело смотрителя и встал прямо над ним. Тот снова дернулся, всасывая воздух сквозь отверстие в маске, и судорожно закашлялся. Затем приподнялся на локте и свесился набок. Из искаженного гримасой рта маски потянулась нить склизкой слюны. Дауд поставил ногу на грудь смотрителя, прижимая того обратно к помосту. Когда убийца надавил, пальцы жертвы вцепились в его голень, с силой сжались…

– Пожалуйста! Что… вы… делаете?

Дауд прянул вниз, опускаясь на колено, и быстрым ударом выбил воздух из груди мужчины. Потом вцепился в ворот мундира и потянул смотрителя на себя что было сил. Дауд склонился к лицу противника так низко, что его борода коснулась подбородка золотой маски, и пророкотал:

– Ты будешь говорить, лишь отвечая на мои вопросы! Если будешь сам спрашивать, ты умрешь. Если меня не устроят твои ответы, ты умрешь. Если соврешь мне, то я узнаю об этом, и ты умрешь.

Он сжал воротник смотрителя еще сильнее.

– Мы поняли друг друга?

Мужчина тяжело дышал. Он был так близко, что Дауд сумел рассмотреть его глаза сквозь прорези маски. Они были очень синими, очень широкими и очень мокрыми.

Дауд глубоко вдохнул прохладный утренний воздух. Он ощущал на языке резкий электрический привкус – от металлической платформы внизу, что высыхала на солнце. Он различал земляной запах от вод Ренхевена. Но здесь и сейчас становилась все сильнее едкая, кислая вонь страха, что исходила от смотрителя, распростертого на помосте.

Именно такой Дануолл он помнил очень хорошо.

– Кивни, если понял, – проговорил Дауд.

Смотритель быстро кивнул. Из-под маски доносились всхлипы. Дауд замер. Этот мужчина… он что, плакал? Убийца зарычал и сдернул маску. Нахмурился. Неизвестно, что он ожидал увидеть под ней, но часть его невольно удивилась.

Дауд был старше, чем ему хотелось признать, и очень долго отсутствовал в Дануолле, но он искренне не мог припомнить, чтобы ему попадались настолько молодые смотрители. Его пленник выглядел как мальчишка, которому нет еще восемнадцати. Чисто выбритое лицо было круглым, а раскрасневшиеся щеки – по-детски пухлыми, и по ним все еще текли слезы. Большие синие глаза мальчика смотрели на Дауда с чистым, первозданным ужасом.

Что ж, по крайней мере, Дауд останется неузнанным – его борода достаточно отросла, а в бакенбардах появились седые пряди. И смотритель был слишком молод, чтобы опознать его. Мальчишка – нет, мужчина, поправил себя Дауд – во время крысиной чумы, когда «Китобоев» преследовали на улицах города, вероятно, был еще совсем ребенком. В то время плакаты с лицом Дауда были расклеены повсюду: объявления, в которых за его убийство или поимку обещали награду, висели почти в каждой таверне и в каждом переулке во всех районах.

Дауд открыл было рот, чтобы задать первый вопрос, но смотритель заговорил первым, несмотря на угрозы похитителя.

– Вы – это он, правда?

Дауд застыл. Смотритель зажмурился изо всех сил и сжал губы так крепко, что они побелели.

– Мальчик, ты не знаешь меня, – прошипел Дауд сквозь стиснутые зубы. Потом сделал паузу, раздумывая о дальнейших вариантах беседы. Мальчишка был напуган, но, к счастью, все еще способен отвечать на вопросы. – Как тебя зовут?

– Вудроу, – отозвался смотритель. – Хейворд Вудроу.

Дауд зарычал и убрал колено с груди смотрителя, снова наклонился и приподнял того за шею.

– Слушай меня, Вудроу…

– Клинок Дануолла! Вы – это он, да?

Непостижимым образом, спустя все эти годы, несмотря на то, что Дауд изменился, этот смотритель – мальчишка! – узнал его. Узнал – или угадал. Дауд принял этот факт во внимание, но, возможно, это ничего не значило в сложившейся ситуации. С одной стороны, Дауд удивился, но, с другой, вовсе не о нем, реальном Дауде, болтал мальчишка. Он говорил не о настоящем человеке, а о легенде, что стояла за ним.

Вудроу сглотнул.

– Я только… имел в виду, что… простите…

Он заикался, подыскивая правильные слова.

– Только… Клинок Дануолла, мы все еще говорим о нем и о том, что он сделал. В прошлом, конечно, это было до меня. Я всего-навсего прошел первую инициацию. Я имел в виду, что я никогда… он просто легенда. Старшие… то есть более старшие члены Аббатства, они упоминали о нем. Вот и все. Это просто история, чтобы напоминать нам о прошлом и о том, что случалось в городе… Что могло случиться. Чтобы мы уверились в том, что это не случится… снова.

Дауд крепче сжал шею смотрителя и толкнул юного послушника назад, ударив спиной о помост. И Вудроу вскрикнул от удивления, только сейчас поняв, где находится.

– Что… Как мы сюда поднялись? Как мы…

– Слушай меня, Вудроу, – проговорил Дауд. Он так близко наклонился к смотрителю, что борода его касалась лица пленника. – Мы собираемся хорошо провести время. Мы станем друзьями, будем болтать и петь, и засидимся за полночь, и день, когда ты встретил Клинок Дануолла, станет величайшим днем твоей жизни. Потому что если ты правдиво ответишь на мои вопросы и дашь мне нужную информацию, я позволю тебе остаться в живых. И до конца день своих ты будешь благодарен мне за каждый вздох.

Смотритель всхлипнул и попытался кивнуть – настолько убедительно, насколько мог.

– А если не ответишь, – продолжал Дауд, – я скину тебя вниз, и Аббатство Обывателей лишится одного из послушников.

Глаза Вудроу вновь расширились от страха:

– Пожалуйста, только… пожалуйста…

– Чем смотрители занимаются на фабрике?

Мальчик втянул воздух. Он перестал сопротивляться, но Дауд все еще крепко держал его за горло – так, чтобы тот мог дышать… а не кричать.

– Охраняют, – сказал Вудроу. – Я был в дозоре на бойне. Смена караула. Вы, должно быть, видели остальных.

– Почему фабрика так важна?

– Я…

– Почему она важна?

– Ересь! – Вудроу скривился. – Обряд черной магии – ведьмовство! Там произошло нечто неописуемое.

Дауд прищурился:

– Объясни.

– Там был мужчина. Незнакомец из… откуда-то. Говорили, что из Тивии. Путешественник. Он собрал группу купцов, и они сделали фабрику своей базой.

– Для чего?

– У него был предмет. Артефакт.

Вот оно!

– Что за артефакт?

– Я не знаю.

– Ты лжешь.

– Никто не знает!

– Ты лжешь!

Дауд поднял смотрителя за воротник и швырнул его на край помоста. Тот вскрикнул и завертел головой, пытаясь понять, что там внизу. Ничего, кроме двухсот футов пустоты, между ним и далекой крышей завода.

– Его никто не видел! – Вудроу вывернул шею, чтобы посмотреть в глаза Дауду. – Мы знаем только то, что нам рассказали сестры из ордена Оракулов.

Дауд вскинул голову.

– Сестры видели его в пророчестве?

– Да. Да!

– Что именно они видели? Говори!

Сначала смотритель помотал головой, потом кивнул и быстро заговорил, брызгая слюной:

– Какое-то оружие. Это все, что я знаю, клянусь. Послушникам моей ступени больше ничего не сказали!

Итак, истории были правдой. В конце концов он напал на верный след.

Смотритель Вудроу со свистом втянул воздух, но Дауд ослабил хватку на шее юноши. Грудь его тяжело вздымалась.

– Именно поэтому смотрители туда прибыли, не так ли? – спросил Дауд. – Незнакомец привез артефакт в Дануолл. Чем бы он ни занимался на бойне, что-то пошло не так. Его убили, и в Аббатстве Обывателей считают, что артефакт все еще там. Так что смотрители провели восемь месяцев за просеиванием обломков.

– Он опасен, – пробормотал Вудроу. – Еретическим артефактам не разрешено… они не должны существовать.

– Вы так и не нашли его, – протянул Дауд. – Вы все еще ищете.

– Пожалуйста! Не отпускайте меня! Не отпускайте!

Дауд склонился к смотрителю.

– Тогда продолжай говорить. О чем еще болтают юные послушники между собой?

– Теперь они говорят, что артефакт забрали! Кто-то залез в здание фабрики после взрыва. Они нашли его и забрали. До того, как городская стража организовала кордон. До того, как Верховный смотритель призвал нас на поиски.

Дауд зарычал:

– Кто его забрал?

Вудроу затряс головой:

– Я не знаю. Я не знаю. Старшие смотрители в это не верят, поэтому они до сих пор ищут. Но я просто говорю вам о том, что сам слышал.

Потом Вудроу закрыл глаза и начал говорить мягко, и быстро, почти не делая пауз между словами:

– Избегай взора блуждающего, что мечется туда-обратно и тянется к вещам блестящим, что поначалу приводят в восхищение, но далее приводят к беде.

– Вудроу.

– Язык лживый подобен искре во рту язычника…

– Вудроу!

Внизу раздался треск выстрелов, затем предостерегающие крики – один, за ним другой.

Дауд вскинул голову, ослабив хватку на горле Вудроу. Смотритель соскользнул вниз, на несколько дюймов ближе к своей кончине, и в ужасе завопил, прежде чем убийца снова подхватил его. Дауд замер, пытаясь разглядеть источник звуков.

Выстрелы раздавались с востока, откуда-то со стороны Башни Дануолла, всего в нескольких кварталах от королевского дворца. Взгляд Дауда уловил какое-то движение внизу: наклонив голову, он наблюдал, как офицеры городской стражи приближаются к заводу по разным улицам, собираются группами, как муравьи, чей дом потревожили, а затем бегут к Башне.

Висящий у него в руках Вудроу вернулся к жизни и задергался:

– Помогите! Кто-нибудь! Помогите мне! Помо…

Дауд затащил Вудроу обратно на помост и скрутил его, зажав шею пленника сгибом локтя. Вудроу вытаращил глаза и попытался освободиться, но не вышло. Пять секунд – и он прекратил сражаться. Десять – и похолодевшее тело смотрителя упало на грудь Дауда. Убийца оттолкнул обмякшего Вудроу поближе к стене дымохода.

Вдали раздалось еще два выстрела, а потом – еще.

Дауд присел на краю помоста и вытащил из кармана куртки маленькую подзорную трубу. Настраивая ее, чтобы сфокусировать на происходящей вдали заварухе, он почувствовал всплеск адреналина и волны старой памяти, поднимающиеся откуда-то из глубин разума.

Глядя в окуляр, Дауд исследовал улицы рядом с Башней. Довольно быстро он обнаружил четырех стражников, бегущих по широкому проспекту. Дауд следил за ними, пока те не присоединились к отряду на маленькой площади. Мужчины кричали и указывали куда-то руками, а солнце отражалось от пряжек у них на плечах. Некоторые уже извлекли сабли из ножен. У офицера в руках был пистолет, и он целился в сторону Башни. Некоторые из стражей сорвались с места и устремились в том направлении. Остальные рассыпались в стороны, закинув головы и глядя на здания вокруг.

Дауд опустил подзорную трубу и отодвинулся от края помоста. Замер на мгновение. Он не знал, что происходит, и, пожалуй, его это не слишком заботило. Они не могли охотиться за ним: конечно, отсутствие смотрителя Хейворда Вудроу к данному моменту уже могли заметить, но это произошло бы на другом краю города, в Квартале Боен. Что бы ни происходило сейчас здесь, это было связано с самой Башней.

Он снова поднес окуляр к лицу. На улице собралось еще больше стражников, а офицер с пистолетом пытался теперь организовать более упорядоченный поиск.

Поиск чего?

Дауд повернул колесо настройки, меняя фокус, и стал снова осматривать район. Да, ошибиться было невозможно: кто-то бежал по острому коньку крыши к западу от Башни Дануолла, а потом нырнул в тень. Фигура была в трехстах… может, быть, в трехстах пятидесяти ярдах от того места, где находился Дауд.

Он сфокусировался на крышах рядом с Башней. Тени были черны, и в течение минуты там не было никакого движения.

А потом фигура выбралась из укрытия и снова побежала.

Это было красиво. Дауд наблюдал, как она ускользала от стражников и пряталась в утренних тенях, что родились на городских крышах под светом солнца, благодаря их сложной архитектуре.

Дауд вновь посмотрел на улицы внизу. Городская стража на протяжении нескольких минут не вела стрельбу, потеряв того, кого они пытались преследовать. На площади и вокруг нее собиралось все больше народу, но внизу, на уровне мостовых у них не было ни малейшего шанса обнаружить дичь… тем более настолько быструю и ловкую.

Дауд задавался вопросом, кто на Островах мог бы быть способен на такое.

С его позиции открывался прекрасный вид на погоню. Он наблюдал, как фигура перескакивает с одного здания на другое, взлетает над узкими переулками, проносясь прямо над головами стражников, которые ее ищут.

Дауд был очарован этим движением. Фигура была маленькой и гибкой. Возможно, ребенок… нет, кто-то старше. Подросток. Беглец? Или, если судить по навыкам, это мог быть воришка или юный член банды, который пытается впечатлить одного из криминальных боссов, заигрывая с городской стражей и демонстрируя свою ловкость. Когда-то, подумал Дауд, и я был таким. Но теперь…

Он почувствовал, что не может дышать. Он опустил подзорную трубу, как будто на таком расстоянии лучше видел без нее. Потом поднял трубу снова, настраивая фокус, приближая картинку, насколько это возможно. Попытался отследить фигуру на максимальном увеличении.

Это невозможно, верно? Дауд наблюдал за беглецом, который прыгал и бежал, а затем взобрался по отвесной стене, и сложность задачи не затормозила его ни на мгновение.

Не затормозила ее. Потому что бегущая фигура принадлежала не убежавшему от родителей подростку и не парнишке, который метит в головорезы. Это была юная, хорошо одетая женщина в черном брючном костюме, с ослепительно-белым воротничком.

Дауд вмиг узнал ее. Ее портреты висели в каждом городе на Островах, а профиль был выгравирован на каждом монете в Империи.

Императрица Эмили Колдуин собственной персоной. В бегах.

В последний раз он видел ее пятнадцать лет назад. Дауд засмеялся: сначала тихо, но потом все громче и громче, и грудь его вздымалась сильнее. Он в недоумении помотал головой, наблюдая, как императрица исчезает из виду за краем крыши.

Неудивительно, что городская стража пришла в такое беспокойство, – по какой-то загадочной причине императрица покинула Башню и отправилась… за чем? Она спасала собственную жизнь? Со стороны выглядело так, будто собственная стража угрожала ей. Но причина, побудившая начать этот «полет» над городом, оставалась загадкой. Дауд не собирался встревать ни во что – что бы то ни было! – не имевшее отношение к его миссии. К тому же Эмили никогда не приняла бы от него помощь, даже если бы он осмелился ее предложить.

Теперь он уже не видел императрицу, но продолжал размышлять. Она двигалась с удивительной ловкостью и грацией. Было очевидно, что ее навык прыгать по крышам получен не в ходе редких – пару раз в неделю – уроков фехтования.

Ее специально обучали.

Дауд вновь рассмеялся. Конечно! Корво Аттано! Лорд-протектор и отец Эмили. Похоже, эта парочка не теряла времени даром последние пятнадцать лет. Возможно, императрица убедила отца, что ее нужно обучить самозащите на случай, если лорд-протектор не справится с задачей. После убийства ее матери, Джессамины Колдуин, и после того, как саму Эмили похищали, это было неудивительно.

Дауд моргнул, чувствуя, как разум его вновь возвращается к тому дню пятнадцать лет назад. К убийству и битве с Корво Аттано. К противостоянию, которое закончилось изгнанием Дауда из Дануолла.

Он не знал, как Аттано нашел в себе силы, чтобы отпустить противника. Дауд должен был умереть. И, возможно, ему хотелось бы, чтобы Корво был… каким? Сильнее? Слабее? Какой выбор был бы лучше? Убить Дауда или изгнать его? Он убил императрицу Джессамину Колдуин, любовницу Корво, и хотя он был всего лишь наемным убийцей и следовал приказам Хайрема Берроуза, его действия чуть не привели к гибели всей Империи.

Возможно, он заслуживал именно смерти. Иногда он даже желал ее. Корво подарил ему второй шанс, но после этого Дауд провел годы, странствуя по островам в поисках новой цели и новой жизни, и не мог отделаться от чувства, что все это время проходит впустую.

Пока он не определил для себя миссию.

Он снова взглянул на крыши и увидел, как Эмили вновь появилась на берегу реки, рядом с маленьким грузовым доком. Она осторожно прошла до конца узкой сливной трубы, прыгнула в воду, проплыла несколько ярдов под водой и вынырнула. Она гребла в сторону единственного корабля, что стоял в порту, потрепанного пароходика с надписью на борту «Падший…»… кто-то падший: издалека под углом невозможно рассмотреть, к тому же борт судна слишком блестел на солнце.

Дауд вздохнул. Сказал себе: что бы ни происходило, это не его дело. Мир мог развалиться на части. Императрица Островов могла утонуть в море. Ничего из этого не имело значения. Он не мог – и не будет – отклоняться от плана.

Найти Чужого.

Убить Чужого.

И для этого ему требовался Двудольный Нож. Он был там, в Дануолле, на бойне. Смотрители все еще искали его.

Дауд опустил взгляд на Вудроу, который лежал, прижавшись к дымоходу. Юноше тихо хрипел, губы дрожали, а глаза дергались под сомкнутыми веками. Когда его хватятся, кто-нибудь сумеет найти его здесь… на помосте, до которого почти невозможно добраться.

Возможно, найдет.

Дауд вздернул голову. Возможно, история Вудроу про слухи среди послушников была правдивой. Возможно, смотрители не могли найти нож, потому что его обнаружил кто-то до них.

Еретические артефакты редко встречались, но о них было известно. И на черном рынке – том, где торговали костяными амулетами и другими более простыми штуками, связанными с черной магией, – в них были сильно заинтересованы. Раз уж истории о появлении Двудольного Ножа распространились до самых дальних островов, значит, в Дануолле об этом хорошо известно. Особенно если знаешь, кого расспросить.

Так уж случилось, что Дауд знал, к кому обратиться. Если ты интересуешься еретическими артефактами и знаниями для посвященных, стоит идти в одно-единственное место. Он не был там давно. И даже будучи «китобоем», не находил причин для посещения этого места… да и многие другие банды Дануолла обходили его стороной.

Но именно в этом месте можно было найти ответы на вопросы и вновь напасть на след.

Вирмвудский проезд.

И Дауд точно знал, кого искать, добравшись туда.

3 УЛИЦЫ ДАНУОЛЛА

18-й день месяца Земли, 1852 год

«В соответствии с пунктом 5, разделом 1, параграфом 7В, солдаты городской стражи обязаны прибыть на свои посты после вступления в силу специальных распоряжений (от Главного Штаба), в соответствии с протоколом 6, тем самым обеспечивая создание кордонов и зон, в которые ограничен доступ гражданского населения; далее, в соответствии со специальными распоряжениями (от Главного Штаба), по протоколу 7, городская стража уполномочена вводить и обеспечивать соблюдение комендантского часа, параметры которого находятся в ведении руководителей частей, в соответствии с приказами, полученными от командования городской стражи, от лорда-протектора и/или от правящего лица Островной Империи, кто бы ни занимал эту должность».

– ДОПОЛНЕНИЕ К ПУНКТУ 5 ОБ ЭКСТРАОРДИНАРНЫХ РАСПОРЯЖЕНИЯХ И ЧРЕЗВЫЧАЙНЫХ МЕРАХ
Отрывок из Инструкции для городской стражи (двадцать седьмое издание)

Путешествие через Дануолл, из района Башни до Вирмвудского проезда, оказалось интересным и заняло у Дауда гораздо больше времени, чем он планировал потратить, даже учитывая, что он передвигался в открытую. Дауд решил отказаться от теней и крыш, и в результате завяз на улицах. Довольно быстро стало ясно, что в суете никто не собирался останавливать его или просто удостаивать взгляда.

Дануолл пребывал в хаосе. Провал операции городской стражи, когда солдаты пытались – и не смогли – догнать свою собственную правительницу, быстро привел к мобилизации по всему городу, улицы стали заполняться не только солдатами, но и смотрителями. В отличие от стражников, которые были в некотором смятении, смотрители перемещались по улицам с каким-то суровым спокойствием, их маски источали угрозу одним своим присутствием, мелькая среди увеличившегося числа обеспокоенных граждан. Те вышли на улицы, когда слухи о том, что происходит в Башне Дануолла, пронеслись по городу, как огонь. Информация была отрывочной, неполной и в чем-то противоречивой, как и всегда в новостях такого рода – сразу после того, как событие произошло и начало обрастать слухами.

Произошел переворот. Императрицу свергли. Некоторые говорили, что она мертва, некоторые говорили, что она скрывается. Дауд, по крайней мере, знал правду, но, пробираясь сквозь толпу, он держал рот на замке, слушая сплетни, что кружили вокруг, как мотыльки, танцующие в лучах летнего солнца, и сам в разговоры не вступал. Это не имело никакого отношения к нему. Он существовал отдельно, как наблюдатель… «Нет, как чужой», – понял он с горькой иронией.

Дауд попытался сойти с главного проспекта: скорость его продвижения замедлялась по мере того, как толпа увеличивалась; но он обнаружил, что большинство альтернативных маршрутов оказалось отрезано городской стражей и смотрителями, которые начали сгонять толпы туда, где их легче было контролировать. Это было логично и не удивило его.

А вот что действительно удивило, так это обнаруженная им третья фракция официальных лиц, помимо стражи и смотрителей. Эти военные помогали страже – нет, скорее командовали ее солдатами. Они были одеты в униформу из мешковатых бежевых брюк и мундиров с короткими рукавами, синевато-зеленых у большинства и темно-красных у нескольких человек. Одежда контрастировала с белыми кожаными ремнями и патронташами, которые пересекали грудь. Все они носили высокие белые фуражки с коротким козырьком спереди и более длинным сзади, для защиты шеи. На околышах фуражек поблескивали серебряные значки, обозначавшие власть, на которую эти военные работали.

Дауд знал эту униформу и знал значок. Он знал их всю свою жизнь. Это была Парадная Серконская гвардия, здесь, в Дануолле, так далеко от дома, участвующая в перевороте, и, видимо, в довольно большом количестве.

И, что более важно, именно одетые в красное ветераны, как оказалось, отдавали приказы – и своим людям, и городской страже, и даже смотрителям.

«Это становится интересным», – подумал Дауд. Что бы ни произошло во дворце, очевидно, что этой свинье Луке Абеле, герцогу Серконоса, пришлось самому вмешиваться в это дело. Дауд наблюдал, как офицеры Парадной Серконской гвардии совещались со своими коллегами из городской стражи и смотрителями, и все больше членов каждой фракции начало собираться на узкой улице позади него. Они уже были готовы двинуться на толпу, с намерением загнать всех обратно вглубь района, и, без сомнения, отдать приказ о соблюдении комендантского часа.

Но им нужно было действовать быстро – Дауду потребовалось два часа, чтобы добраться до этого места, и толпа расходиться явно не собиралась. В мгновение ока все происходящее могло обернуться беспорядками, а стихийные сходки обеспокоенных граждан – взрывом пороховой бочки. Дауд знал, что будет дальше. Толпа будет бунтовать, и власти – неизвестно, кто был главным сейчас, возможно, сам герцог Абеле – прикажут подавить сопротивление. Будет много крови. Дауду нужно было уходить; эта внезапная нестабильность угрожала его планам. Он должен был добраться до Вирмвудского проезда, получить любую информацию, какую только мог, о Двудольном Ноже, и, возможно, даже найти сам артефакт, если тот все еще находился в городе. А если нет, то ему нужно было узнать, куда Нож делся, у кого находится сейчас и что нужно сделать, чтобы завладеть им. Давка среди горожан начала нарастать.

Дауд чувствовал, как менялась атмосфера, когда люди стали замечать скопления стражи. Любопытство, растерянность – даже немного волнения – уступили место неуверенности, страху.

Это должно было случиться, и уже скоро. Он обогнул фасад магазина, минуя прохожих, чтобы обеспечить себе свободный путь вниз по улице. Дальше толпа редела, и улицы и переулки казались свободными от стражи.

«Это не моя проблема».

Впереди него двигалась группа городской стражи. Солдаты казались неуверенными, нервными. Дауд не обвинял их – вероятно, о том, что происходит, они знали столько же, сколько он, или даже меньше, и, несомненно, были не слишком счастливы быть под командованием Парадной Серконской гвардии. Дауд не хотел рисковать, ввязываясь в схватку; он уже потратил достаточно времени.

Один из приближающихся стражников указал на него.

– Эй, ты! Куда ты идешь? В городе сейчас комендантский час.

Дауд остановился и поднял руку, надеясь продемонстрировать дружелюбие, но приветствие лишь заставило стражника нахмуриться. Он и его сослуживцы были еще в пятидесяти ярдах от него, но теперь они все побежали к Дауду.

Бросившись вперед, Дауд резко повернул в узкий переулок. Здания по обе стороны были высокими. На плоских стенах виднелась сеть железных лестниц, их нижние ступеньки висели по крайней мере в десяти футах от земли, чтобы никто не мог зацепиться.

Шаги приближающейся городской стражи становились громче, ботинки тяжело бухали по мостовой. Дауд глубоко вздохнул, затем медленно выпустил воздух. Он не хотел использовать магию, но снова оказался вынужден. Ему нужно было спешить. Похоже, время сейчас было самым важным – важнее, чем когда-либо раньше.

Он поднял глаза, оценил расстояние, затем протянул левую руку. Метка Чужого начала жечь кожу, словно клеймо, и она горела все сильнее, пока Дауд поднимался по лестнице, а затем взлетел на крышу. Там он остановился и посмотрел вниз, наблюдая, как патруль городской стражи вошел в переулок, и солдаты оглядываются по сторонам в поисках беглеца, словно потерянные дети. Затем Дауд повернулся и продолжил свой путь.

4 ВИРМВУДСКИЙ ПРОЕЗД,

ВИРМВУД, ДАНУОЛЛ

18-й день месяца Земли, 1852 год

«Более бесстрашным путешественникам, что хотели бы открыть для себя истинную природу города и, возможно, хотели бы познакомиться с той стороной Дануолла, о которой обычно не упоминают, можно посоветовать пройтись по Вирмвудскому проезду. Улица с этим названием является в некотором роде главной артерией небольшого, но густо застроенного района, что прячется в юго-западной части города. Здесь путешественник найдет магазины, подобных которым нет более нигде в Дануолле, ибо они рассчитаны на вкус необычных покупателей. Тем не менее туристу не рекомендуется сворачивать с этой улицы, а также стоит на время данного путешествия нанять телохранителя, дабы избежать неприятных рисков. Несмотря на то что Вирмвудский проезд действительно удивительное и яркое место, долгие годы он находится под властью разнообразных подпольных организаций. И они относятся к пришельцам снисходительно ровно до того момента, пока те не суют нос куда не следует. Глуп тот путешественник, который решит сойти здесь с прямого пути, а городская стража также напоминает, что не высылает солдат на призывы о помощи южнее улицы Даррельсон.

Рекомендуется повышенная осторожность».

– «ВИРМВУДСКИЙ ПРОЕЗД —
ТАЙНАЯ СТОРОНА ДАНУОЛЛА»
Отрывок из «Многогранного путеводителя по Островам» (четвертое издание)

Дауд осмотрел улицу внизу, прячась за острым коньком крыши над таверной, расположенной на углу улицы Даррельсон. На контрасте с хаосом, что творился к северу, здесь было спокойно, но вовсе не из-за комендантского часа или угроз со стороны городской стражи либо прочих военных подразделений, что сегодня обходили дозором Дануолл. Здесь всегда было спокойно в это время, и сегодняшний день не стал исключением.

Вирмвудский проезд располагался параллельно улице Даррельсон, которая служила своеобразной границей между городом и Вирмвудом, территорией, которая явно отличалась от остальных районов Дануолла. Архитектура здесь казалась более старой, улочки, разбегающиеся в стороны от Вирмвудского проезда, словно нервы от позвоночника, были извитыми и узкими, а дома по их сторонам кривобокими и покосившимися. Камни мостовых и зданий выглядели старыми и раскрошившимися, как будто этот уголок Дануолла был старше окружающих районов по меньшей мере лет на сто. Возможно, это было правдой. Возможно, Вирмвудский проезд являлся настоящим старым городом, тем семенем, из которого Дануолл вырос, а затем расширился и захватил южный берег Ренхевена, после чего протянулся на север и превратился в самое большое поселение на Островах и столицу Империи.

Возможно. Дауд не был уверен в этом, к тому же не слишком интересовался историей градостроения. С Вирмвудским проездом и его окрестностями он был не слишком хорошо знаком, однако знал о них достаточно. Достаточно, чтобы действовать очень, очень осторожно, отправляясь на поиски. Будет особенно сложно, учитывая, что город буквально трясет от страха после внезапного переворота. Однако выбора не было. Или сейчас, или никогда.

Вирмвудский проезд отличался – держался особняком – от остальных районов Дануолла еще по одной причине, которая не имела ни малейшего отношения к истории или архитектуре. Этой причиной были его банды, или, точнее сказать, одна из банд. Самая опасная, самая отмороженная, самая жестокая банда в истории Дануолла. Ее обычно не упоминали в общем ряду, перечисляя известные группировки, что обитали в «подбрюшье» города, такие как Шляпники, Мертвые угри, Банда Боттл-Стрит или наиболее часто мелькавшие в разговорах «Рычащие парни». Просто деятельность этой банды была очерчена границами Вирмвуда. Большинство жителей Дануолла, даже если они и осмеливались заглянуть в пасть опасного района, охотясь за редким антиквариатом или необычными безделушками и пребывая в блаженном неведении о черном рынке, который функционировал здесь же, никогда не слышали о местных головорезах.

Те именовали себя «Банда Шести Углов». Во главе стоял Джек по прозвищу Сделай Их. Штаб-квартирой им служила таверна под названием «Чертог Самоубийц». Дауд направлялся к ним, поскольку «Банда Шести Углов» контролировала определенный тип бизнеса, весьма популярный в их вирмвудской империи: контрабанду. Предметы искусства, украденные вещи, похищенные люди, еретические артефакты – или, например, просто старая монета, – если тебе надо было вывезти что-либо из Дануолла втайне, стоило нанимать ребят из «Шести Углов».

Если уж кто-то и знал, что произошло с Двудольным Ножом, так это Джек Сделай Их. И Дауд собирался лично побеседовать с ним.

При этом он надеялся, что не придется перебить всех собеседников, чтобы самому остаться в живых.

Дауд спустился на мостовую и направился прямиком к Вирмвудскому проезду. На протяжении нескольких дюжин ярдов он двигался в одиночку, а потом уже нет. Пара шагов, и, обернувшись, он увидел, что за ним открыто следуют двое: мужчина и женщина, оба в строгих костюмах с иголочки вроде тех, что любят носить банкиры и счетоводы. Но это были вовсе не деловые люди. Толстая шея мужчины бугрилась мускулами, а усы с напомаженными кончиками завивались вверх. У его компаньонки на голове красовался плотный пучок волос, а круглый воротник рубашки почти не скрывал татуировку на шее. Отвороты их пиджаков были грубо отрезаны, и зубчатый край с торчащими белыми нитями ярко выделялся на фоне темной ткани.

Было очевидно, что это наблюдатели, работающие на «Шесть Углов», которые не столько охраняли подходы к Вирмвудскому проезду, сколько следили за тем, чтобы любые события, происходящие в Дануолле, не мешали деятельности банды здесь. Должно быть, сюда уже дошли слухи о перевороте. Скоро к ним присоединилась еще пара, а потом еще двое мужчин выскользнули из дверных проемов и последовали за незнакомцем, что так смело шагал по их территории. Дауд счел это хорошим знаком: раз наблюдатели активны, «Шесть Углов» все еще действуют – а значит, есть шанс получить информацию, за которой он пришел. И получить ее вовремя, подумал он, проходя мимо выжженного остова здания по правую руку. Смотрители периодически заявлялись в Вирмвуд и поджигали дома – вялая попытка пресечь торговлю тайными и еретическими товарами. То, что они никогда не пытались нанести значительный урон, объяснялось страхом перед серьезным сопротивлением – однажды они проникли в самое сердце владений «Банды Шести Углов» и встретились с армией головорезов, которые убили десятки смотрителей и прогнали прочь остальных. Со времен битвы на улице Мандрагоры – именно так называли этот инцидент – смотрители резко потеряли интерес к району и никогда не тратили достаточного количества времени и не посылали достаточно людей, чтобы вышибить «Шесть Углов» из Вирмвуда.

Пока Дауд продолжал прогулку в сопровождении уже шести человек, он размышлял, долго ли продержится существующее положение. Если Лука Абеле, герцог Серконоса, действительно провозгласил себя правителем, вряд ли Вирмвуд надолго останется неприкосновенным.

Именно поэтому нельзя было терять времени. Следовало прийти сюда, пока не нагрянула стража, получить информацию и выяснить, кто и куда забрал Двудольный Нож.

Дауд шел вперед, подняв голову и сдвинув капюшон на затылок, чтобы тот не скрывал лицо. Чем дальше он продвигался вниз по Вирмвудскому проезду, тем больше было наблюдателей разного возраста и телосложения, мужчин и женщин примерно поровну, все в сюртуках с обрезанными отворотами, мужчины в круглых котелках и с элегантными напомаженными усами, женщины с волосами, забранными в пучки. Они стояли у дверей или подпирали стены. Они сидели на ступенях и опирались на поручни. И были они не только на уровне мостовой. Дауд поглядел наверх и обнаружил, что одни смотрят из открытых окон, а другие притаились за закрытыми ставнями.

Все они провожали глазами Дауда, пока он шел по улице в сопровождении эскорта – примерно в двадцати шагах позади. Он игнорировал наблюдателей и непринужденно шагал, глядя вперед и сохраняя жесткое выражение на лице. Он надеялся, что его манеры намекнут: он прибыл сюда не случайно, но не для того, чтобы воевать, а чтобы вести дела.

Маршрут его был длинным и прямым, четверть мили до оживленного перекрестка в самом сердце района, там, где сходилось пять улиц – две главные артерии, Вирмвудский проезд и улица Мандрагоры, и еще три переулка, образуя круглую площадь с узкими фасадами высоких зданий по краям. Самый центр ее был свободен, а по краям стояло еще около пятидесяти гангстеров, все в униформе «Шести Углов». Дауд затормозил, не в силах скрыть нерешительность. Банда очевидно пребывала в боевой готовности. В отличие от шести преследователей и тех, кто следил за ним по ходу движения, эти люди даже не пытались скрывать оружие. У каждого за поясом заткнуто было два пистолета, а из правого кулака свисал кожаный шнур со свинцовым грузом на конце. Никто не двигался и не говорил ни слова. Эскорт позади остановился, соблюдая дистанцию.

Это была Площадь Шести Углов – сердце Вирмвуда – имя которой взяла главная из здешних банд. На другой стороне перекрестка, прямо перед Даудом, высилось два здания. Одно из них – почерневшая скорлупа старого дома из щербатого кирпича, без дверей и стекол, с провалившейся крышей. Зияющие оконные проемы напоминали глазницы черепа. В отличие от руин бойни, на которой побывал Дауд, этот обгоревший скелет здания оставили здесь в память о битве на улице Мандрагоры.

Но целью визита было не оно, а здание по соседству. Пятиэтажный дом из темного кирпича, узкий фасад всего в три окна шириной. Окна были закрыты, а шторы задернуты везде, за исключением одной комнаты на четвертом этаже. Дауд сумел разглядеть двух людей, что двигались за стеклом и смотрели на улицу. Еще наблюдатели от «Банды Шести Углов».

Это здание было таверной. Весь фасад первого этажа был отделан неровной зеленой плиткой, к центральному входу вела короткая лестница между двумя широкими верандами, над большими окнами – полосатые бело-зеленые навесы. Если у таверны когда-то и было имя, Дауд не мог его вспомнить; сейчас же над входом висела вывеска, или то, что от нее осталось, – большая часть оторвана, над дверью виднеются лишь три большие позолоченные буквы с красивыми завитками: «БАР».

Дауд знал этот дом под другим именем, как и все в Вирмвуде, как и жители Дануолла, которым это требовалось, будь они офицерами городской стражи, или старшими братьями Аббатства Обывателей, или просто теми, кто вел дела, требующие помощи «Банды Шести Углов». Это был главный штаб банды и место, где жил их глава, Джек Сделай Их, тот самый «Чертог Самоубийц». Название намекало: если ты заходишь внутрь без приглашения или не по делу, наружу живым не выйдешь.

Дауд размял шею и похлопал по правой стороне куртки в районе груди. Мешочек, закрепленный на подкладке, был на месте. Дауд не горел желанием использовать то, что внутри, но это было средство на случай чрезвычайных ситуаций. Например, таких, как эта.

Вооружившись осознанием экстраординарности момента, Дауд сжал зубы и зашел в бар.

5 «ЧЕРТОГ САМОУБИЙЦ»,

ВИРМВУД, ДАНУОЛЛ

18-й день месяца Земли, 1852 год

«Знаете, как “Банда Шести Углов” оставалась на плаву все эти годы? Ладно, я скажу вам. С помощью страха. Вот так все просто. И главарь их, Джек Сделай Их, специалист по страху – да он просто распорядитель цирка ужасов, а Вирмвудский проезд – его арена. Он понимает: чтобы заставить бояться – чтобы действительно заставить людей верить в кошмар, – просто слов недостаточно.

Страху нужна демонстрация.

Если кто-то обворует Джека, тот отрежет ему руки. Кто-то скажет слово поперек – лишится языка. А если кто-то будет сомневаться в авторитете главаря, Джек отрежет ему голову, насадит на кол и выставит в окно “Чертога Самоубийц”, чтобы все полюбовались на нее.

И все это он проделывает со своим ближайшим окружением.

Страх очень действенный инструмент. Так-то».

– «ВИРМВУДСКИЙ ПРОЕЗД И “БАНДА ШЕСТИ УГЛОВ”»
Отрывок из журналистского расследования проявлений организованной преступности

Внутри «Чертога Самоубийц» было чисто и опрятно, будто в холле приличного питейного заведения, и ничто не отличало его от любого бара для высшего общества, из тех, что заполонили более уютные районы города. Это был большой зал, с низкими балками и панелями темного дерева, с полосатой бело-зеленой обивкой на высоких спинках диванов, рядами стоявших у стен. Несмотря на то что снаружи ярко светило солнце, внутри было темно и уютно, освещение оказалось приглушенным, а большие окна, выходящие на веранду, были покрыты матовым «морозным» узором для сохранения приватности. Прямо перед Даудом, в дальней стороне зала находился, собственно, бар. Уставленные бутылками полки располагались вокруг большого зеркала. Дауд посмотрел на свое отражение и отражения двадцати голов бандитов, которые сидели в баре, – все глаза были устремлены на него.

Обзор немного испортился, когда одна из женщин «Шести Углов» подошла и встала прямо перед ним. Она подняла пистолет, уперев ствол прямо в лоб Дауда, и с силой надавила.

– Ты слишком далеко зашел.

«Добро пожаловать в “Чертог Самоубийц”», – подумал Дауд. Он посмотрел поверх плеча женщины, пробежав взглядом слова, вырезанные на коричневой деревянной панели над баром. Белые зазубренные шрамы букв – если не брать во внимание головорезов – были единственным элементом декора, который казался неуместным в этом месте: СДОХНЕШЬ БЫСТРО.

Дауд улыбнулся и поднял пустые ладони.

– Я здесь лишь для того, чтобы выпить.

Бандитка и бровью не пошевелила. Дауд почувствовал, как кружок дула буром ввинчивается в кожу его лба.

– И что? – спросила женщина.

Взгляд Дауда метнулся по комнате. Он заметил, как пристально за ним наблюдали остальные бандиты; некоторые глядели из-за высоких спинок диванов, другие опирались на столбы из темного дерева, и все были вооружены пистолетами и дубинками. В баре не было ни столов, ни стульев – меньше самодельного оружия на случай драки – и, несмотря на множество видов алкоголя, выставленных за стойкой, никто не пил.

Дауд снова сосредоточился на зеркале, обзору все так же мешала женщина, прижимающая пистолет к его голове. Он очень осторожно наклонился вправо.

– И поговорить, – сказал он зеркалу. Конечно, оно было прозрачным с той стороны. Висящее напротив входа зеркало – идеальный способ видеть всех, кто приходит и уходит. Кто-то наблюдал за происходящим, он знал это. Может, даже сам Джек Сделай Их. Все молчали. Прекрасно. Дауд мог и подождать.

У него все равно не было выбора.

Через несколько мгновений послышался скрип, затем грохнула, закрываясь, тяжелая дверь, и из-за угла бара появился человек. У него были усы, как и у остальных мужчин, но он был намного старше, и на нем не было шляпы – редкие, седые, безукоризненно причесанные волосы блестели от бриолина. На нем также не было куртки, а рукава его рубашки без воротника были закатаны до середины предплечья и удерживались серебряными браслетами, надетыми выше локтей. Вокруг талии у него был повязан фартук в зелено-белую полоску, а через плечо висело полотенце того же цвета.

Мужчина, возможно, был старше, чем остальные головорезы, собравшиеся в «Чертоге Самоубийц», но при этом он прекрасно вписывался в состав банды. Шея у него была толстая, а широкие плечи растягивали ткань рубашки. Когда он положил руки на стойку, упершись в нее локтями, Дауд увидел бугры мышц.

– Ну?

Дауд замер. Это был Джек Сделай Их? Или бармен притворялся главарем, чтобы выявить потенциальных клиентов или жертв? Дауд ничего не сказал, вместо ответа приподняв бровь.

Бармен продолжал смотреть.

– Ты сказал, что хочешь выпить.

Дауд взглянул на женщину с пистолетом, затем сделал полшага назад и небрежно отмахнулся одной рукой от ствола. Бандитка позволила оружию упасть и посмотрела через плечо на бармена. Тот кивнул, и женщина отступила.

Дауд провел ладонью по бороде и двинулся к бару, следя за каждым своим движением, не забывая о каждым взгляде, прикованном к нему. Когда он добрался до бара, осторожно положил обе руки на стойку, держа их на виду.

– Ну, ты знаешь, что говорят в Морли, – сказал Дауд.

Бармен промолчал, продолжая сурово смотреть на Дауда. Тот видел край зеленой татуировки, сразу за краешком воротника.

– Нет, – наконец проговорил бармен. – Что именно говорят в Морли?

– Что где-то на Островах солнце всегда достаточно высоко, чтобы выпить.

Дауд выдержал взгляд бармена в течение пяти долгих секунд, которые в тусклом спокойствии «Чертога Самоубийц», казалось, длились целую вечность. Затем тот повернулся к полкам позади себя. Пристально глядя на отражение Дауда в зеркале, он вытащил со второй полки тонкую, темную бутылку – серконский пряный ром, – затем повернулся и достал из-под стойки квадратный стакан. После этого поставил и бутылку, и стакан перед Даудом и вернулся к той же позе, в какой стоял раньше.

Дауд взглянул на бутылку. Этикетка была выцветшей и старой, но ром определенно хорошим. Он взглянул на стакан, затем снова на бесстрастное лицо бармена.

– Не тот стакан, – сказал Дауд.

Бармен промолчал.

– Серконский ром традиционно подается в высоком бокале с широким горлышком, – продолжал Дауд, – Чтобы раскрыть аромат.

Бармен все так же молчал. Дауд опустил руки.

– Конечно, ты знаешь об этом всё, южанин.

Дауд обернулся на звук голоса. Голос был женским и звучал из одной из кабинок у окна, где сидели двое мужчин, будто свитых из тех же стальных мышц, что и остальные члены «Банды Шести Углов».

Позади них, в углу дивана, сидела женщина. Она была одета так же, как и остальные, – жакет с короткими лацканами, белая рубашка с высоким круглым воротником – но, в отличие от других женщин, ее рыжие волосы были не собраны в пучок, а коротко подстрижены и смазаны воском для волос, как у бармена. На вид Дауд дал бы ей лет двадцать – двадцать пять.

Ровесница императрицы, подумал он, вспоминая побег Эмили по крышам. Казалось, прошло уже несколько дней, хотя это случилось всего несколько часов назад. Тут позади себя Дауд услышал легкий стук. Он повернулся и обнаружил, что еще один квадратный стакан присоединился к первому. Они с барменом посмотрели друг на друга, прежде чем тот повернулся и, рывком сняв полотенце с плеча, начал протирать полки под зеркалом. Женщина засмеялась.

– Ты собираешься стоять там, с таким видом, словно готов разорвать всю городскую стражу голыми руками, или присоединишься ко мне с выпивкой?

Дауд облизнул губы, его взгляд снова метнулся по комнате. Все, кроме бармена, все еще следили за ним. Он схватил бутылку и два стакана и подошел к кабинету. Встал у стола и посмотрел на женщину, не обращая внимания на двух бандитов.

Она кивнула, и головорезы встали и ушли, а кожаные сиденья будто вздохнули, освободившись от веса, им вслед. Дауд поставил бутылку и стаканы и устроился на диване напротив. Мгновение они смотрели друг на друга, и на губах женщины играла легкая улыбка.

Дауд потянулся за бутылкой, вытащил пробку и налил в оба стакана лучший карнакский ром. Толкнул один стакан в сторону женщины, а затем поднял свой и осушил его одним глотком. Он почувствовал, как жидкость коснулась языка и горла, наполнив глотку огнем и нотами кофе и ванили. Наполнив свой бокал во второй раз, он не выпил. Вместо этого он кивнул своей собеседнице.

– Джек Сделай Их, я полагаю?

Не обращая внимания на стакан перед собой, молодая женщина подняла бутылку с ромом и сделала длинный глоток, глядя на Дауда. Затем вернула бутылку на стол, но не выпустила горлышко.

– Правильно полагаешь.

Дауд поднял свой стакан и отсалютовал собеседнице, затем снова осушил его в одиночестве.

– Угощайся, – сказала Джек. – Выпивка за счет заведения.

Дауд кивнул в знак благодарности.

– Потому что, когда ты закончишь, – продолжила Джек, – тебе придется придумать очень вескую причину, почему я должна позволить тебе уйти отсюда живым.

6 «ЧЕРТОГ САМОУБИЙЦ»,

ВИРМВУД, ДАНУОЛЛ

18-й день месяца Земли, 1852 год

Что делать с пьяным «китобоем»?
Что делать с пьяным «китобоем»?
Что делать с пьяным «китобоем»
Рано-рано поутру?

Скормить ли стае крыс голодных?
Иль горло вскрыть ножом холодным?
Или пулю в сердце? Кисть, не дрогни,
Рано-рано поутру.

– «ПЕСНЯ ГАРПУНЕРОВ»
Отрывок из сборника матросских хоровых песен

– Джек, я здесь не для того, чтобы драться, – сказал Дауд.

Джек снова запрокинула бутылку. Дауд наблюдал, как она пьет, эта крошечная бледная рыжеволосая женщина. Действительно ли она Джек? Дауд поворошил старые воспоминания о своей жизни в Дануолле. Насколько он помнил, главаря «Шести Углов» еще тогда звали Джек Сделай Их – эта традиция сложилась задолго до того, как его собеседница появилась на свет. Это имя, должно быть, передавалось от главаря к главарю, подобно титулу.

Нет ничего лучше для ведения дел, чем преемственность. А для жителей Вирмвудского проезда и «Банды Шести Углов» дела были превыше всего.

Молодая глава банды и убийца-изгнанник молча сидели за столом и пристально смотрели друг на друга, и бутылка серконского рома опустела уже наполовину. Дауд сохранял сдержанное, безразличное выражение на лице, а девушка глядела на него исподлобья, склонив голову.

Потом Дауд запустил пятерню в бороду, не снимая перчатки. Ему это нравилось – помогало думать.

В конце концов Джек сказала:

– Я передумала.

Дауд поджал губы:

– На тему чего?

– Мне не нужна всего одна веская причина, чтобы не выпустить тебе кровь на пороге этого дома.

– Да?

Ладонь Дауда нащупала горлышко бутылки. Джек наклонилась к нему над столом и положила свою руку на его перчатку. У нее были тонкие, изящные пальцы с коротко остриженными ногтями. «Чтобы удобнее было драться», – подумал Дауд. Он посмотрел ей в глаза, а Джек мягко вытащила бутылку из его захвата.

– Нет, – ответила Джек. – Мне понадобятся четыре веские причины.

Дауд засмеялся. Из его груди поднимался низкий звук, будто где-то там внутри пересыпали гравий. Ох, почему это разговор оказался таким сложным?

– Это точно?

– От тебя зависит. Может, и пять.

Дауд откинулся назад и вздохнул.

– Я уже сказал, что не собираюсь драться. И у меня всего один аргумент, чтобы ты меня не убила, но тебе он понравится.

Произнеся эти слова, Дауд запустил руку во внутренний карман куртки и извлек наружу маленький кожаный мешочек, выудил оттуда и выложил на стол один маленький слиток из розовато-белого металла. Он был размером примерно с монету-десятку, только в два раза толще, и на девяносто восемь процентов состоял из чистой платины. На него ушла изрядная часть денег, на сбор которых Дауд потратил годы, и если раньше они хранились в безопасных убежищах по всей Империи, то теперь обрели материальное воплощение. Теоретически убийцу можно было назвать богачом. Практически эти слитки были альтернативной формой для расчетов, не такие удобные, как наличные деньги, но подходящие в ситуациях, подобных этой.

Джек быстро посмотрела на стол, потом снова на собеседника. Она подхватила слиток, взвесила в руке, потом перевернула. На обратной стороне виднелись полукруг и вилы. Слиток выскользнул из пальцев Джек и упал на стол.

– Воруешь у смотрителей?

Дауд пожал плечами:

– Это имеет значение?

– Нет, если они не захотят свои деньги обратно.

– Так расплавь его. Мне наплевать. Я здесь по делу.

Не обращая внимания на слиток, он плотно затянул шнурок на мешочке и толкнул его по столу в сторону Джек.

– Здесь плата за ваши услуги – более чем достаточная.

Джек снова подняла голову.

– Тебе нужно что-то перевезти?

– На самом деле нет. Я ищу кое-что. Артефакт.

Дауд посмотрел на Джек и увидел, как она наморщила лоб в замешательстве.

– Так мы не работаем, – сказала она. – Если хочешь потратить украденные деньги на костяные амулеты, вперед. Владельцы магазинов в Вирмвудском проезде будут более чем рады помочь.

– Все, что я хочу, – ответил Дауд, – это информация. Недавно в Дануолле был артефакт. Его привезли в город, а потом вновь вывезли. Мне нужно знать куда.

Джек молчала.

– Это нож. Бронзовый, с двумя лезвиями. Может быть большим или маленьким… я не знаю. Может выглядеть обычно. Или так необычно, что раньше вы не видели ничего подобного. Его привезли в город, возможно, восемь…

В этот момент Джек рассмеялась, и смех распространился по всему бару. Дауд обернулся и увидел, что члены банды один за другим присоединяются к своему начальству. Он повернулся обратно и щелкнул по слитку, потом по мешочку перед Джек.

– Девять слитков. Считай это первым взносом. И назови свою цену.

Джек прищурилась.

– Послушай меня, дружок с юга. «Шесть Углов» занимаются конкретным бизнесом. Нашими услугами пользуются хорошие люди из Дануолла уже очень, очень давно – и услуги эти не обсуждаются за пределами данной комнаты, – она откинулась на диван, и кожа обивки скрипнула в такт движению. – И вот приходит незнакомец, с деньгами смотрителей, и говорит, что ищет нечто… из тех предметов, что мы привезли для кого-то еще? Я уверена, что есть более быстрый и надежный способ умереть, но сама о подобном раньше не слышала.

Дауд обернулся к окну.

– А ты знаешь, что происходит там, снаружи, за пределами твоей маленькой империи?

Джек пожала плечами.

– Говорят, в Башне переворот. Вероятно, герцог Серконоса выкопал скелет из семейного шкафа Колдуинов. Молодец.

Дауд взглянул на собеседницу.

– Ты действительно думаешь, что вас это не коснется?

– Они не пойдут сюда.

Он сжал руку в кулак и изо всех сил сопротивлялся желанию стукнуть по столу.

– Послушай меня, Джек. Ты можешь думать, что в безопасности под охраной собственной маленькой армии, но они придут за тобой. Поверь мне, они придут.

Он указал пальцем в окно.

– Ты думаешь, герцог Серконоса ничего не знает про Вирмвудский проезд и «Шесть Углов»? Может, ты слишком молода, чтобы осознавать это, но подобные перевороты требуют подготовки. Месяцев подготовки. У него все расписано. То, что его солдаты ворвались в Башню… Это только начало. И в первую очередь он опирался на шпионов здесь, внутри.

Дауд наклонился через стол.

– Они к ночи будут здесь. Слово даю. И «Банда Шести Углов» их не испугает.

Дауд откинулся обратно на спинку дивана.

– Так уже случалось раньше. Смотрители приходили сюда, раз за разом, чтобы сжечь все дотла и очистить район от паразитов – включая парней из «Шести Углов». Ты можешь думать, что Вирмвуд – особенное место, и это так, но он также остается частью Дануолла. И кто бы там ни сидел на троне, город принадлежит ему. И ты ему принадлежишь тоже.

Джек замерла. Она медленно потянулась к бутылке, сделала долгий глоток и отставила ее в сторону.

– Это ты мне так угрожаешь? – спросила она наконец.

Дауд развел руками.

– Я не угрожаю тебе. Я предупреждаю. Я не единственный, кто бросился сюда сразу… но опоздал. Я пришел за информацией. Мне нужна лишь она. Как только я получу ее, я уйду. И советую тебе сделать так же. Хотя бы на время, пока дела не устаканятся. Я всего лишь пытаюсь тебе помочь, и, возможно, ты решишь помочь мне.

Взгляд Джек метнулся за спину Дауда, и сзади послышался звук, который сложно было с чем-то спутать: два десятка головорезов с горячим темпераментом и склонностью к насилию резко поднялись с мест, и звон их оружия был похож на музыку.

Дауд посмотрел через плечо. Теперь каждый из присутствующих в «Чертоге Самоубийц» стоял, направив на него пистолет. Бармен, единственный человек в баре, помимо Джек и Дауда, который не держал в руке оружия, с интересом наблюдал из-за стойки.

– Ты, мой дружок с юга, быстро сдохнешь, – сказала Джек.

Дауд повернулся к ней.

– Если ты не послушаешь меня, умрете вы все. Уж поверь.

Джек покачала головой, подхватила бутылку и снова устроилась в самом углу дивана, вращая ее перед собой. Что бы там ни было в ее нагрудном кармане, оно звонко лязгало об стекло.

Дауд ожидал – или просто надеялся, – что его беседа с пресловутым главой «Шести Углов» пройдет более удачно. Платиновые слитки представляли из себя целое состояние в миниатюре, более чем достаточное, чтобы заплатить за информацию. Но, конечно, его могли просто убить и все равно остаться в выгоде. Он надеялся, что предупреждение о грядущих проблемах в связи с герцогом немного расположит к нему Джек, но она явно считала Вирмвуд неприкосновенным.

Она была слишком молода. Не помнила дни Крысиной Чумы, Регентства, тот ужас, что банды Дануолла – «Китобои» в том числе – принесли на улицы города. Должно быть, история о битве при улице Мандрагоры была для нее просто чем-то вроде сказочки на ночь, рассказанной предыдущим носителем титула Сделай Их.

Он взглянул на Джек и заговорил снова.

– Мне нужно найти артефакт – Двудольный Нож. «Шесть Углов» проворачивают самые масштабные в Империи контрабандные операции, и я точно знаю, что ни один предмет, скрывающий в себе тайное знание или ересь, не проникает в город и не покидает его так, чтобы лично Джек Сделай Их не знала об этом. Я дал тебе денег. Я дал тебе совет. Этой платы достаточно. Мне не нужны детали, просто скажи мне имя или место, и я оставлю вас в покое. Я не работаю на смотрителей. Переворот не имеет ко мне никакого отношения. Вне зависимости от того, примешь ты мой совет и сбежишь или начнешь готовиться к войне, это не мое дело. Но я надеюсь, что мое предупреждение принесло тебе некую пользу – пользу достаточную для того, чтобы заключить сделку.

Джек облизала щеки изнутри. Потом кивнула одному из своих командиров.

– Забери его наружу, – она посмотрела на Дауда. – Пришло время для шуток.

7 ШЕСТЬ УГЛОВ,

ВИРМВУД, ДАНУОЛЛ,

18-й день месяца Земли, 1852 год

Таинственная дама, что зовется Далилой,
Герцога зачаровала и на трон усадила.
Это звали судьбой, это звали волшбой,
Что ею двигало – ненависть или любовь?
Я всего лишь певец, с чужих слов говорю.
А совру – я от рук гарпунеров умру,
Словно кит. Так что я поднимаю бокал
За прекрасного герцога, что главой нашим стал!
Переворот – что для тебя он?
Пир или отрава, смерть или сон?
Герцог с юга, послушная куколка ведьм,
Переворот – что для нас он теперь?

– «ПЕРЕВОРОТ», ОТРЫВОК ИЗ ПОПУЛЯРНОЙ ПЕСНИ
Автор неизвестен

Дауда провели через главные двери «Чертога Самоубийц» и вниз по ступеням. На перекрестке члены «Банды Шести Углов», караулившие у окружающих зданий, собрались в большой отряд. Дауд видел у них пистолеты, ножи и дубинки.

Они были готовы.

Дауд размял шею. Не так он все планировал, но, может, он и это переживет. Будет трудно, но не невозможно.

По крайней мере, так он говорил себе. Снова он оказался загнан в фигуральный угол, где единственный выход даровало ему сверхъестественное существо, которое он хотел убить.

Чужой.

Дауд закрыл глаза, обращаясь к опыту многолетней практики, чтобы сосредоточиться.

За спиной скрипнули петли дверей «Чертога Самоубийц», и он услышал, как из бара по ступенькам грохочут тяжелые шаги личного телохранителя главы банды. Она стояла на крыльце, уперев руки в бедра и осматривая свою территорию. И отступила в сторону только для того, чтобы пропустить бармена, когда тот вышел и двинулся вниз. Его подошвы гулко стучали по ступеням. Возможно, он был старше Дауда, зато сложен как бык.

Конечно, для убийцы с меткой Чужого он не соперник. Дауд даже поблагодарил судьбу за то, что его не узнали, иначе бы Джек – если бы ей хватило на это мозгов – прострелила ему затылок еще в баре.

Дауд развел руками, обращаясь к предводительнице банды.

– Я пришел за информацией. Пытался заплатить и даже дал тебе совет. А теперь я вас всех поубиваю и узнаю то, что мне нужно, от тех, кто еще будет дышать.

Джек пропустила его слова мимо ушей, а бармен улыбнулся. При дневном свете Дауд увидел, что почти половина его зубов золотые.

– Наверно, ты неправильно понял Сделай Их, – сказал бармен, грохочущий баритон которого громким эхом отозвался от зданий, окружавших Шесть Углов. – И наверно, ты по ошибке подумал, что у тебя останется голова на плечах.

На лестнице позади него рассмеялась Джек.

Бармен сделал шаг вперед. Тряхнул руками по бокам, разминая пальцы, под натянутой рубашкой вздыбились мышцы. Он ткнул пальцем в Дауда.

– Ты сдохнешь быстро, – он поднял обе руки и двинулся по кругу, поощряя остальных подхватывать эти слова. Скоро все вокруг уже скандировали: «Сдохнешь быстро! Сдохнешь быстро!»

Дауд подождал, когда бармен повернется к нему спиной. Потом сосредоточился. Метка Чужого загорелась, на тыльной стороне ладони разлилась боль – жаркая, резкая и чистая.

А потом он перенесся.

Джек вскрикнула, когда Дауд материализовался за спиной бармена. Не успел амбал удивленно обернуться, как получил ботинком в копчик. Тело бармена было крепким, как дуб, и казалось таким же несгибаемым, но метка Чужого давала Дауду не только скрытность и ловкость.

Она давала силу.

Бармен опрокинулся, попытался восстановить равновесие, но не смог удержаться. Он ударился о булыжники мостовой, но быстро среагировал – оттолкнулся и занес руку для удара. Дауд пригнулся и снова ударил, в этот раз попав в колено. Раздался хруст. Бармен упал на спину и попытался встать, но нога гнулась не в ту сторону. Вскрикнув от боли, он отполз по камням, освобождая место для приятелей.

Дауд больше почувствовал, чем услышал движение позади. Он развернулся и увидел, что «Банда Шести Углов» собралась вокруг него в полукруг. Некоторые ухмылялись – им явно нравилось происходящее. Те, что спереди, убрали пистолеты и теперь размахивали только дубинками и ножами. Пистолеты – это слишком просто. Они хотели, чтобы драка тянулась как можно дольше.

Дауд вдохнул через ноздри; воздух вдруг стал холодным и наэлектризованным. В горле защекотало, а рука горела, и он чувствовал, с каким усилием заработало в сердце в груди, когда спала первая волна адреналина.

Он был вынужден признать: ему хорошо. Может, он скучал по этому ощущению. Может, зря он сторонился насилия столько лет после изгнания. Кого он пытался обмануть? Он же Дауд, Клинок Дануолла. Он убийца, ассасин. Даже без метки он превосходный боец, его навыки не имеют равных по всем Островам. Возраст нисколько их не ослабил. А с даром, которым его наделил Чужой, с силой, которую он черпал из Бездны, Дауд стал неуязвим.

Возможно, в ответ на его мысли – метка Чужого раскалилась добела, и левая рука снова вспыхнула болью. Такой мучительной, что в тот миг он был готов даже отгрызть кисть зубами, если придется.

Но она угасла так же резко, как и вспыхнула. Глухо заныв, левая рука вдруг словно налилась свинцом.

Дауд спросил себя, наблюдает ли за ним Чужой. Знает ли Чужой, о чем Дауд думает, и не играет ли с ним?

Спросил себя, когда уже сможет освободиться от этого паразита.

Перед ним приплясывали от нетерпения бандиты «Шести Углов». Некоторые из них разминали шеи, и мускулы перекатывались у них на плечах.

Затем трое бросились вперед. Дауд подождал, пока противники не оказались на расстоянии удара, затем сделал ложный выпад в сторону человека слева, и тот рефлекторно сдал назад, отмахнувшись дубинкой, но не успел понять, что Дауд уже далеко. Клинок Дануолла оттолкнулся левой ногой и метнулся к головорезу посередине. Подняв руку горизонтально и выставив локоть, Дауд пробил противнику горло и раздробил трахею. Бандит попятился и ударил, но атака была слабой; Дауд легко парировал неудачный удар поднятым предплечьем, затем врезал ботинком по бедру головореза. Раздался хруст, и здоровяк покачнулся вперед, головой вниз, подставив шею Дауду. Убийца не упустил возможность и с силой опустил ему на затылок обе руки. Позвоночник треснул, и парень упал, встречая подбородком тут же поднятое колено Дауда. Зубы разлетелись во все стороны, а Дауд отодвинулся, позволяя телу бандита свалиться на мостовую.

Его торс обхватили две широкие ручищи, прижимая руки к бокам. Противник что-то зашипел на ухо Дауду, его дыхание было горячим и пахло кислым луком.

Убийца не видел нападавшего, но тот явно был немаленьким. Бандит прогнулся, отрывая Дауда от земли, и к драке подключились еще двое. Дауд вскинул ноги и ударил, оба ботинка встретились с лицами напавших и отбросили противников назад. Головорез позади заревел и сжал объятия еще сильнее, сдвинувшись с места, чтобы поправить нарушенное равновесие.

Дауд воспользовался этим, качнувшись торсом вперед как раз тогда, когда бандит решил, что стоит твердо. Внезапная смена центра тяжести вынудила здоровяка пошатнуться и ослабить хватку. Когда ноги Дауда встретились с землей, он вскинул руки, вырываясь из лап противника. Дернулся влево и вправо, уворачиваясь от дубинок, прежде чем сократить дистанцию и переломать носы ребрами ладоней – сначала левому напавшему, затем правому.

Раздался грохот, и Дауд почувствовал, как дернулся капюшон его куртки, резко потянув за шею. Дауд бросил взгляд направо и увидел дым от дула пистолета. Кто-то явно решил завершить драку раньше, чем полягут очередные члены банды. Стрелявшая помедлила, сменила цель, прищурив один глаз.

Дауд пригнулся, когда пистолет выстрелил снова, и пуля прошла далеко. Убийца поднырнул и метнулся вперед, прямо на стрелка. Он подпрыгнул, поймал запястья женщины, рывком развел ее руки и отправил пистолет в воздух. Женщина упала на булыжники навзничь, а Дауд направил всю силу своего приземления ей на грудь, врезал обеими коленями и с удовлетворением услышал хруст. Когда внутри тела что-то сломалось, рот бандитки распахнулся, а глаза выпучились. Дауд быстро скатился с нее, легко избегая цепляющихся рук.

Оказавшись на ногах, убийца был уже готов к следующей атаке. На земле лежали тела, но еще больше человек пока оставалось на ногах – и теперь они были в ярости. Со стороны «Чертога Самоубийц» Джек выкрикивала какие-то приказы, которых Дауд не смог разобрать.

«Банда Шести Углов» рванулась как один, забыв об азарте. Теперь они действовали как стая и собирались задавить его силой и превосходящим числом.

Дауд почувствовал, как полыхнула метка Чужого на руке. После стольких лет отказа пользоваться ее силой… Удовольствие, что она приносила, почти затмевало мысли. Он тряхнул головой, чтобы очистить разум. Метка давала силы, но если он не сможет правильно их применить, то сила станет слабостью.

«Банда Шести Углов» напала с боевым кличем, вскинув дубинки и ножи. Дауд собрался, готовый принять все удары, какие сможет, и использовать их силу против самой банды. И он преуспел – ныряя, лавируя и пригибаясь, отвечая собственными выпадами, действуя и руками, и ногами. Он аккуратно целился, чтобы, несмотря на хаос, нанести максимальный урон.

По крайней мере поначалу.

Их было слишком много, и двигались они слишком быстро. Дауд просчитался с ударом, потерял равновесие, и дубинка опустилась на плечо, отправив его на землю. Он продолжил движение, игнорируя боль, готовый развернуться и застать напавшего врасплох с другой стороны, но места для перемещения неожиданно не оказалось. Банда надвинулась, слилась в кучу, окружившую Дауда, вынудив его свернуться калачиком, и даже дневной свет померк, когда бандиты с дикими воплями принялись рвать его голыми руками – для использования оружия было слишком тесно.

Дауд задержал дыхание и сжал кулаки.

Довольно. Довольно.

Метка Чужого ожила на тыльной стороне левой руки, и он уже был готов высвободить всю свою мощь, когда на толпу опустилась внезапная тишина. Напор ослаб, бандиты попятились.

Дауд оглянулся, быстро сориентировался. Он лежал ровно посреди площади Шести Углов. «Чертог Самоубийц» оказался позади. Прямо перед ним – Вирмвудский проезд, дорога в Дануолл. А между ним и свободой стоял бармен. Великан двинулся вперед, хромая на раненой ноге, скривив губы и сверкая золотыми зубами. Остальные отошли в стороны, чтобы уступить ему место.

На Дауда нахлынула сила Бездны, и он почувствовал себя легким, живым, опасным.

И тогда он услышал.

Звон металла по камню – ритмичный, тяжелый.

Все громче. Все ближе.

Теперь услышали и остальные. Зашаркали подошвы по мостовой, бандиты оборачивались к Вирмвудскому проезду.

Лишь бармен остался на месте, буравя взглядом Дауда.

Остальные охнули и подались назад, к «Чертогу Самоубийц».

Машина была двуногой – скелет из металла и дерева, вздымающийся над головами даже самых высоких членов «Банды Шести Углов». Голова машины заканчивалась резным деревянным клювом – длинным и заостренным, как череп мифической гигантской птицы. Грудь была угловатой и компактной, состоявшей из большой шестеренки слева и трех стеклянных цилиндров справа, выдающихся из-под металлической оболочки. Еще виднелись четыре руки, длинные и суставчатые, выгнутые, как лапы паука, затаившегося посреди паутины. Верхние их части были короткими, в обшивке из дерева янтарного цвета, но от локтя и ниже это были просто стальные лезвия, такие длинные, что острейшие наконечники царапали булыжники мостовой, до которой было не меньше шести футов от плечевых суставов самоходной машины.

Дауд никогда не видел ничего подобного, и, судя по реакции «Шести Углов», они тоже. Технология была поразительной, захватывающей дух.

Смертоносной.

Механическое чудовище вошло на Шесть Углов и остановилось. Завибрировав снизу доверху, оно воздело огромные руки над головой-клювом. В этот момент помимо шарканья башмаков по мостовой Дауд разобрал слабое тиканье. Шестеренка в груди машины крутилась, а стеклянные лампочки горели. Над суставами плеч и талией машины в воздухе виднелось марево, словно работу существа, кроме часовых механизмов, поддерживала еще какая-то сила, скреплявшая конструкцию воедино.

Дауд взглянул на бармена, который наконец обернулся к тому, что прибыло на площадь Шести Углов.

– Что, во имя…

Он так и не закончил вопрос. Почти в тот же момент, что он раскрыл рот, гигантский механический солдат ожил и рванулся вперед, звеня руками-мечами друг о друга, как повар, затачивающий ножи.

– Боевой протокол четыре. Боевой протокол четыре, – раздался жестяной голос откуда-то из угловатого торса машины. – Профиль: гражданский, но враждебный. Войти в боевой режим.

Бармен набрал воздуха, чтобы заговорить снова – но все уже было кончено, его голову отделило от тела движение лезвий боевой машины. Они щелкнули, словно ножницы, сработали с идеальной синхронностью, мгновенно прорезав плоть и кость.

Артериальная кровь, алая и горячая, брызнула высоко в воздух. Тело бармена упало на колени, потом грудью на землю. Его голова поскакала по камням и остановилась у сапога Дауда. Клинок Дануолла опустил глаза на скривившееся мертвое лицо бандита.

Игры кончились. Дауд перестал быть угрозой для банды. Все как один головорезы обернулись и молча смотрели, перепуганные и ошарашенные, как механическое существо замерло, подергивая руками-лезвиями и поскрипывая шестеренками.

Потом машина снова подняла руки в воздух, и на четырех полированных клинках отразилось солнце.

Что бы это ни было, кто бы его ни построил – его функция была ясна.

Все просто: это машина для убийств. И она здесь для того, чтобы никто не вышел из Вирмвудского проезда живым.

8 ШЕСТЬ УГЛОВ,

ВИРМВУД, ДАНУОЛЛ

18-й день месяца Земли, 1852 год

«Дорогой читатель, тебе будет интересно узнать, что ранние модели часовых солдат имели человеческие лица! Позволь объяснить. Как тебе стало известно из глав с 18-й по 22-ю, я испытывал часовых солдат на самых разнообразных противниках. И в самом начале процесса возникла проблема. Будущих воров и нарушителей спокойствия не пугали деликатные керамические лица первых прототипов. Один преступник даже заявил, что узнал своего дядюшку, и попытался завязать беседу!

Усвоив урок, я приступил к новому дизайну головного механизма, облачив его в куда более устрашающее обличье! Я понял, что нашел необходимый вид, когда первые подопытные в ужасе пали ниц».

– «ПОРАЗИТЕЛЬНЫЕ ЧАСОВЫЕ СОЛДАТЫ»
Точная история от самого создателя,
Кирина Джиндоша, великого серконосского изобретателя (глава 23)

Почти с идеальной синхронностью все члены «Банды Шести Углов» выхватили пистолеты и открыли огонь по часовому. Дауд нырнул за ближайший выступ стены и увернулся как раз вовремя, когда залп, отрикошетив от корпуса механического создания, разлетелся пулями и шрапнелью. Часовой механизм покачнулся под ударом – его оболочка была удивительно крепка, но не полностью неуязвима. Панели из янтарного дерева потрескались, а на металлических частях машины остались черные вмятины – там, куда пули попадали одна за другой.

Но машина оказалась сильна, а боезапасы банды – ограничены. Всего через пару мгновений интенсивность стрельбы поутихла, а потом она прекратилась вовсе.

Механизм содрогнулся, но не сдвинулся. Большое колесо продолжало вращаться, а лампочки на груди по очереди мигали, словно машина обдумывала реакцию на атаку.

Какой бы эта реакция ни была, Дауд знал, что у бандитов нет ни единого шанса. Пригнувшись под низкими скатами здания, он оглянулся через плечо в поисках Сделай Их. Та отступила к дверям «Чертога Самоубийц» и таращилась на чудовищную машину.

Банда начала перегруппировываться, отбрасывая разряженное оружие и переходя на дубинки – возможно, в надежде, что частично открытые и на вид уязвимые механизмы поддадутся грубой силе.

Часовой механизм содрогнулся, пришел в движение и шагнул к банде. Дауд мог только с ужасом наблюдать за тем, что разворачивалось перед ним.

Первые двое умерли быстро, когда их животы пронзили руки-лезвия, а тела поднялись с мощеной улицы, чтобы без видимых усилий быть отброшенными в сторону. Когда голова-клюв машины отвернулась, бросились в атаку двое других с открывшейся стороны, но первый лишился руки у самого плеча, а второй машина расколола череп, явно способная видеть на триста шестьдесят градусов кругом – она вскинула другие две руки, чтобы защитить фланг.

Остальная банда заколебалась – здесь Дауд мог их понять, – а машина исполнила идеальный поворот на девяносто градусов и двинулась на них мерным шагом. Тонкие суставчатые ноги аккуратно перешагнули тела на залитой кровью мостовой.

Дауд быстро перебрал варианты. То, что «Банде Шести Углов» конец, несомненно – машину явно привез герцог Серконоса для подмоги при перевороте, и это неудержимая сила, что способна смести любое сопротивление. Потом этих механизмов будет больше – просто на Вирмвудский проезд послали только один.

Все это неважно. Ему нужно закончить свою миссию.

А для этого нужно выжить, поэтому стоит убираться прочь. Прямо сейчас.

Но еще ему нужно было знать, где находится Двудольный Нож. И тут оставался человек, который обладал этой информацией.

Он взглянул на Сделай Их. Девушка стояла на верхней ступени лестницы и покрикивала на банду, но Дауд заметил страх и нерешительность, исказившие ее лицо.

Дауд заскрежетал зубами, почувствовав, как по жилам разливается сила. Он перескочил через Бездну и оказался на лестнице рядом с Джек. Девушка отпрянула в удивлении, потом зарычала и потянулась к верхнему карману куртки. Из скрытых ножен она выхватила нож с длинным четырехгранным лезвием, больше похожим на шип. Сменила хват стилета, упершись большим пальцем в рукоять, и приготовилась к бою.

Дауд протянул руку:

– Я могу вытащить нас отсюда.

Она только уставилась на него и нахмурилась, ее лоб заблестел от пота.

На Шести Углах, всего в двадцати ярдах, часовой солдат продолжал резню, расчленяя любого в пределах досягаемости убийственных рук. Тяжелые булыжники перекрестка заливала кровь, но банда явно не собиралась сдаваться. Даже на таком расстоянии Дауд сумел разглядеть огонь в их глазах. То же напряжение, та же сосредоточенность, что он видел в прошлые времена в глазах «Китобоев». На Шести Углах были сильные, закаленные бойцы, семья, которая присматривала друг за другом – преданная до самого конца.

Преданные предводительнице, Джек Сделай Их, и готовые защищать ее до конца. Но этого было мало. Машина быстро расправлялась с бандой и неуклонно приближалась.

Дауд обернулся к Джек, протянул руку, но девушка отстранилась.

– Мы убираемся отсюда немедленно!

Она взглянула на него и огрызнулась.

– Нет! Я Джек Сделай Их! Я останусь с ними и умру с ними.

Дауд обернулся к бою. Драка подкатывалась все ближе к «Чертогу» – машина ослабевала, но недостаточно.

Сможет он закончить работу? Спасти банду – спасти Джек – и все еще добыть нужную информацию? В нем говорила корысть, но ни на что другое у Дауда не было времени.

Или действовать, или умереть.

Ему нужно оружие.

Дауд обернулся и подтянул к себе Джек рукой в перчатке. Она выругалась и замахнулась стилетом, но Дауд оказался быстрее. Он вцепился в запястье и вывернул его, вынудив ослабить хватку. Потом скользнул рукой вверх и вырвал нож.

Стилет не был любимым оружием Дауда, но лучше это, чем ничего. Он шагнул на край крыльца и перенесся.

В мгновение ока он пересек Шесть Углов и оказался позади часового солдата. Не успела машина среагировать, как он наступил на изгиб колена существа и вскочил ему на спину. Торс солдата покрывала обшивка из панелей янтарного дерева, но сложные механизмы под ней были в пределах досягаемости ножа.

Механическое существо завертелось, не в силах определить, куда делся нападавший. Руки-мечи заметались, разрезая воздух, но Дауд, пригнувшись, оставался в безопасности. Он держался, игнорируя машину, объявлявшую новые последовательности протоколов, и вглядывался в просвет между пластинами на ее спине.

Вблизи сердце машины казалось очень хрупким и сложно устроенным – пожалуй, узкий стилет будет идеальным оружием. Не обращая внимания на огромную шестерню, которая могла переломить тонкое лезвие, Дауд просунул нож под край деревянной пластины и воспользовался им как рычагом. Он загнал стилет глубже, потом нажал.

Посыпались искры, запахло горячим маслом, но если он и причинил какой-то вред, то часовой никак не показал этого – гигант снова начал крутиться, осознав, что нападавший цепляется за спину. Загудели приводы, когда машина резко развернулась в талии, пытаясь скинуть человека. Выжившие члены «Банды Шести Углов» отскочили подальше от длинных острых рук, пока часовой солдат дергался и, ковыляя, описывал маленький круг, стараясь избавиться от Дауда.

На миг хватка Дауда ослабла. Нужен был новый план – внутренние механизмы существа оказались не слабее внешнего каркаса, и он понимал, что, определив местонахождение врага, машина может сбросить его с любой момент.

Тут солдат наклонился вперед, резко переломившись пополам в поясе. Изумленный, Дауд соскользнул по его спине, и обвил рукой шею машины, чтобы не упасть. Затем создание выпрямилось, а ноги Дауда оторвались от земли и взмыли в воздух, пока он пытался удержаться.

Он почувствовал острый укол, когда ногу задела одна из слепо мечущихся рук-лезвий. Дауд подтянулся на спине машины, оседлав ее плечи, и прижал к груди затылок резной деревянной головы.

Теперь он оказался в уязвимой позиции. Держаться тут было не за что, а четыре вращающихся лезвия могли его достать.

Голова оказалось большой, от кончика клюва до основания черепа-оболочки – почти с руку Дауда, но механизм шеи, на котором она сидела, оказался на удивление тонким – всего-то поворотная ось и три поршня с универсальными суставами, дающими полную свободу движения. Дауд вогнал стилет в шею машины, скользнув лезвием между поршнями и центральным позвоночным столбом, пока движение вглубь не остановила рукоятка. Затем, схватившись за нее обоими руками, он начал расшатывать клинок. Что-то да поддастся – либо шея машины, либо нож.

Однако за нож он волновался зря. Стилет оказался произведением кузнечного искусства, и одна из опор шеи часового солдата звонко треснула и переломилась, как ветка. Голова существа заболталась, руки-ножи бессильно повисли, а все тело на миг накренилось вбок. Шея повернулась, и, получив доступ к еще не поврежденным узлам, Дауд снова вонзил нож до упора, загнал его вглубь обеими руками и переломил оба универсальных сустава на опорной стойке. Та вылетела целиком и зазвенела по мостовой.

Машина издала скрипучий звук, словно тормоза на железнодорожном вагоне, и снова вздыбилась – очередная попытка избавиться от нападавшего. Дауд переместился выше, чтобы встать на колени на плечах машины, сплел пальцы под клювом и дернул вверх.

Сноп искр – голова осталась в его руках, и Дауд кубарем полетел назад, сгруппировавшись перед приземлением на булыжники.

Безголовая машина зашаталась на тонких ногах, размахивая руками, острые наконечники лезвий царапали камни, выбивая горячие оранжевые искры.

– Катастрофическое повреждение головы. Усилить подпитку аудиообнаружения.

Теперь «Банда Шести Углов» не упустила свой шанс. Дауд насчитал в живых только двух мужчин и одну женщину, но они бросились вперед, размахивая дубинками и легко уворачиваясь от медленных, неслаженных движений рук-лезвий. Под несколькими умелыми ударами машина уступила, и бандиты отскочили назад, когда дергающееся существо наконец с грохотом завалилось на дорогу. Одна из лампочек на торсе разбилась о булыжник, а миг спустя погасли остальные. Часовой солдат еще подергался несколько секунд, а затем перестал двигаться вовсе. Из-под машины потекла лужа густой голубоватой жидкости – переработанной ворвани, – смешиваясь с кровью павших бандитов.

Трое выживших стояли, тяжело дыша и стирая пот и кровь с лиц. Тишина на Шести Углах была почти осязаемой.

Затем снова раздался звук.

Металлом по камню – ритмично, тяжело.

Все громче. Все ближе.

Джек сбежала по ступеньках «Чертога Самоубийц» и показала пальцем:

– Смотрите!

Вдали показались еще два металлических кошмара. Выйдя из Вирмвудского проезда и маршируя к площади с обманчивой медлительностью, они синхронно переставляли ноги, попеременно складывая и раскладывая четыре руки, щелкая лезвиями, словно отмеряя время и отбивая ритм смерти и резни.

А за машинами Дауд рассмотрел Парадную Серконскую гвардию, с низко надвинутыми белыми шлемами, вооруженную тяжелыми пистолетами. Отряд был небольшим – восемь человек, приближавшихся под идеальным прикрытием часовых солдат.

Дауд схватил за плечи ближайшую бандитку.

– Убирайтесь отсюда! Бегите! Сейчас, пока еще можете. Чего вы ждете? – он обернулся к Джек. – Вели своим уходить. «Шести Углам» конец. Через пару часов весь квартал Вирмвуд будет в огне. Здесь вам не победить. Сама посмотри!

Он показал на надвигающегося врага. Сто ярдов. Еще ближе.

Затем бандитка, с которой говорил Дауд, обернулась. Мотнула головой в сторону.

– Уводи ее отсюда.

Джек покачала головой.

– Я остаюсь с семьей. Умрут они – умру и я.

– Прости, – сказал Дауд, – но я не могу этого допустить. Ты владеешь нужной мне информацией. И я не позволю тебе умереть прежде, чем ее получу.

Бандитка махнула на них рукой.

– Идите! Мы выиграем для вас время.

Потом сжала кулак и подняла руку. К ней присоединились спутники, и все трое начали скандировать, двинувшись навстречу приближающимся машинам.

– Сдохнуть быстро! Сдохнуть быстро!

Дауд протянул руку к Джек. Женщина отдернулась.

– Не смей меня трогать!

– Обсудим это потом, – сказал он. Он схватил ее за руку и притянул к себе. А потом потянул на себя мир, и метка Чужого на тыльной стороне ладони наэлектризовалась и стала будто живой.

Пара материализовалась в одном из зияющих пустых окон выгоревшего здания по соседству с «Чертогом Самоубийц». Позади Дауд слышал яростный боевой клич последних членов «Банды Шести Углов» и безучастную оценку угрозы, что монотонно твердили кошмарные машины.

Затем Дауд переместился выше, забрав Джек с собой. Они двигались от окна к окну, потом вспрыгнули на край крыши. Полуразрушенное здание начало осыпаться под общим весом. Дауд почувствовал усталость, его разум поплыл от напряжения, но Клинок Дануолла продолжал двигаться. Они перенеслись через улицу на другую крышу, через несколько домов, подальше от Шести Углов и ужасных часовых солдат. Он не знал, куда направляется, знал только, что должен убраться в безопасное место, где можно допросить Джек Сделай Их, попробовать убедить ее выдать секрет. Ответить, куда пропал Двудольный Нож.

Пока они летели, под перчаткой светилась метка Чужого, причиняя страшную боль, словно при пытке каленым железом, высасывая концентрацию и силу воли… Чем больше он ей пользовался, тем сильнее она жгла.

И Дауд сосредоточился на боли. Он хотел заучить ее, как песню, – каждую ноту, каждый нюанс, чтобы вернуть с лихвой тому, кто заслужил ее больше всех.

Черноглазому ублюдку, который его пометил.

9 «ЧЕРТОГ САМОУБИЙЦ»,

ВИРМВУД, ДАНУОЛЛ

18-й день месяца Земли, 1852 год

«Наши расследования убедительно доказали, что в пределах Гристоля действительно орудует тайная организация, похоже, независимая от любой зарубежной политической силы, но наверняка спонсируемая неподконтрольной ветвью одного из правительств Островов. Природа этой организации пока неизвестна, хотя мы знаем, что ее агентура многочисленна и разветвлена; в Дануолле, по нашим расчетам, они проникли на все уровни общества, от аристократических классов квартала Особняков до уличных банд, которые все еще терроризируют некоторые области города.

Что до целей организации – их еще предстоит раскрыть. Но ясно одно: их основное внимание сосредоточено на императорском престоле, хотя по какой причине – нам неизвестно.

Расследования продолжаются; ожидайте в дальнейшем полного отчета».

– АНАЛИЗ РАПОРТОВ О ТАЙНОЙ ЗАРУБЕЖНОЙ АКТИВНОСТИ
Выдержка из доклада главы Королевской тайной службы

– Изумительно.

– Совершенно изумительно.

К потолку в никотиновых пятнах поднялся завиток синего дыма, сливаясь с плотным туманом, уже заполнившим комнату.

– Какие черты, какая подвижность!

– Какая подвижность! Какая изумительная ловкость!

Женщина снова затянулась длинной черной сигариллой и подержала дым в легких. Она смаковала богатый анисовый аромат, от которого слегка кружилась голова. Она держала локоть на отлете, а сигарету – подальше от алого бархатного брючного костюма. Наслаждаясь эффектом лечебных трав, смешанных с табаком, она рассеянно провела рукой по сложной белокурой прическе, удерживаемой длинной золотой заколкой.

А потом выдохнула, длинно, медленно. Расстегнула верх черной рубашки. Они уже просидели в комнате целую вечность, и с закрытыми окнами и запертой дверью здесь становилось жарко, а испарина явно отрицательно влияла на состояние кожи.

Мужчина рядом был одет в угольно-черный бархатный костюм, двубортный и наглухо застегнутый пиджак поверх алой рубашки с высоким воротником, черный шелковый платок на шее, повязанный таким сложным узлом, что ушло не меньше получаса, чтобы он стал таким же аккуратным, как прилизанные черные волосы и аккуратно навощенные усы франта. Он не двигался с места – полусидел-полулежал на подоконнике, крепко сложив руки на груди и неловко изогнув шею, чтобы наблюдать за улицей внизу. Казалось, ему неудобно, но женщина знала, что удобство тут далеко не главное. Мужчина позировал – для нее, для невидимой публики, которая, как он любил воображать, наблюдала за каждым его движением. Ничего он не делал случайно, и его поза у окна сама по себе задумывалась как произведение искусства, достойный предмет для картины.

Женщина подняла подбородок. Ах, если бы здесь и вправду был тот, кто мог запечатлеть их на холсте. Как бы называлась та картина? Возможно, «Мастера за работой»? Ей нравилась простота названия. Конечно, у ее спутника будет иное мнение. Он любил вычурность и нарочитость. Он бы предложил что-нибудь вроде «Госпожа, ее любовник и кровь других». Аляповато и несколько неуклюже, но врезается в память.

Женщина нахмурилась и снова затянулась сигариллой. «Кровь других» – это неплохо. Это описывало всю их работу парой слов. И явно уместно сегодня, поскольку крови других уже пролилось немало, пока два часовых разрубали тела последних членов «Банды Шести Углов» посреди перекрестка под окном.

– Вы видели свет, миссис Девлин? – спросил мужчина. Он провел пальцем по переносице, но от окна не отвернулся. Когда он снова сложил руки, казалось, что туже себя обхватить уже невозможно.

Миссис Девлин сморщила носик.

– Свет, мистер Девлин? – конечно, она не видела никакого света. Ее супруг попросту выдумывает, как обычно. Преобразует обыденное в необычное.

Хотя сегодня в подобного рода преувеличениях не было никакой необходимости, потому что она это видела. Они оба видели. Не свет, как сказал мистер Девлин, но кое-что еще.

Проблеск божественного.

– Какие черты, – сказал мистер Девлин. – Он не просто двигался – он танцевал. Танцевал в синем свете: каждый мускул в совершенной гармонии, каждый элемент звучит в такт музыке Бездны.

Миссис Девлин подняла бровь.

– Сонет, написанный в расколотой кости, мой дорогой, – сказала она… Но слова эти были произнесены с осторожностью. Она вспомнила сцену, свидетелями которой они только что были. Часовые и гибель «Банды Шести Углов», хотя и довольно зрелищная, не представляла для нее ровным счетом никакого интереса.

Бородач в зеленом капюшоне привлек все их внимание. Они прислушивались к разговору между ним и Джек у бара посредством переговорных труб, втайне установленных в «Чертоге Самоубийц», но, хотя они узнали чуть больше того, что уже знали и так, подслушанная дискуссия как минимум подтвердила их предположения.

Бородач – их цель – действительно искал артефакт, следуя за слухами и байками по Островам, за историями, что привели его в Дануолл. Байками, которые слушали сами Девлины, когда выслеживали свою цель, держась поодаль, терпеливо собирая разведданные, стараясь не просто раскрыть, чем он занимается, но и предугадать его следующие ходы. Это, пожалуй, и было секретом их успеха в качестве величайших охотников за головами, что знала Империя, – способность не просто выслеживать врага, но анализировать его, понимать его, а также использовать наблюдения и знания, чтобы делать обоснованные прогнозы решений, которые еще не приняты, и путей, которые еще не выбраны.

Потому что если пойти этими путями раньше, то добыча сама придет к тебе.

Они потеряли его после фабрики, но делу это не мешало. Они понимали, что он ищет артефакт, и понимали, что он хорошо знает Дануолл. А это значило, что его следующей остановкой обязательно станет Вирмвудский проезд – «Банда Шести Углов». И они добрались туда первыми и обосновались в «Чертоге Самоубийц», заручившись поддержкой Джек Сделай Их благодаря ее очень удобному долгу перед их начальником в Морли.

– Занимательно, верно? – спросил мистер Девлин. Он оглянулся на жену, постукивая пальцем по кончику носа. – Эти способности, коими он владеет. Как он умеет появляться и исчезать. Замечательная сила.

– Весьма и весьма, мой дорогой мистер Девлин, – кивнула миссис Девлин. – Похоже, легенды имеют больше оснований, нежели чем я полагала.

Мистер Девлин нахмурился в тихом согласии.

– И в самом деле, моя дорогая миссис Девлин. Во всей славной Островной Империи не найдется второго с такими силами. Ни костяной амулет, ни артефакт не подарят подобных способностей.

Миссис Девлин улыбнулась и набрала полный рот дыма.

– А он примечателен, не правда ли?

– Примечателен. Изумителен.

– Совершенно изумителен.

– Какие навыки! Какой талант!

– Ваши уста не изрекали ранее более справедливых слов, моя дорогая миссис Девлин, – произнес мистер Девлин, расплетаясь из своей позы у окна. Глядя в слабое отражение в стекле перед ним, он отряхнул толстый бархатный пиджак и поправил шейный платок. Удовлетворившись увиденным, мистер Девлин обернулся и кратко кивнул жене, щелкнув каблуками – эхо щелчка отразилось от обшитых деревом стен.

Миссис Девлин подняла руку, проверив красный бархат брючного костюма на предмет пепла, и обмахнула рукав, хотя тот и был безупречно чистым. Потом подошла к мужу и положила руку ему на плечо. Мистер Девлин вздохнул.

– Как бы я желал, чтобы вы отказались от пагубной привычки курить эту дрянь, дорогая моя. Запах дыма потом так трудно вывести из одежды…

Миссис Девлин рассмеялась и заменила руку на его плече своим подбородком.

– Вы же знаете, что Вирмвудский проезд – непревзойденное место для приобретения этой травы, дорогой мой.

Мистер Девлин нахмурился.

– Удовольствия Дануолла не знают границ, – произнес он. Потом подвинулся к жене и, ухмыляясь, схватил ее за талию. Миссис Девлин опустила обе руки на плечи мужа и напевала, пока они покачивались и танцевали, медленно кружа посреди комнаты.

– Однако же этот переворот, – сказала миссис Девлин, прекращая напевать только для того, чтобы муж подхватил мелодию, не упустив ни ноты. – Надо сказать, ужасно неудобно.

Мистер Девлин поджал губы.

– Пожалуй, но это неудобство нас не касается и никак не соотносится с нашим заданием.

– Разве вы не находите странным, что Лига не упредила подобное событие? Организация существует для защиты императорского трона, однако же то единственное, для пресечения чего ее задумывали, происходит как будто бы без всяческих препон.

– Как я уже высказался, моя дорогая, это не наша забота. Наши услуги предлагаются тому, кто заплатит больше. Компетентность Лиги, а также их желание поделиться любыми данными, что лежат вне охвата нашей задачи, – не наша проблема. Значение имеет только то, что нам платят за эту конкретную работу, и мы исполним все условия контракта.

– А вы, как всегда, – отвечала миссис Девлин, – кладезь мудрости и проницательности, мой дорогой мистер Девлин.

– Полноте, не берите в голову, моя дорогая миссис Девлин, – мистер Девлин повел партнершу в танце обратно к окну. На перекрестке Шести Углов часовые солдаты уже стояли как вкопанные, лишь слегка вибрировали их рамы и подрагивали в унисон острые руки, пока отряд Парадной Серконской гвардии обыскивал кучи трупов, разбросанных по улице, под руководством офицера в красном кителе.

Миссис Девлин оторвалась от мужа и изучила сцену.

– Является сей переворот нашей проблемой или нет, – сказала она, – я предлагаю, мистер Девлин, возвращаться к Лиге при первой же возможности и изложить все в докладе, – она оперлась на подоконник и склонила голову. Внизу один из гвардейцев заговорил с офицером, и оба смотрели на «Чертог Самоубийц». Миссис Девлин отстранилась от стекла на всякий случай, чтобы ее не заметили. – И полагаю, что этот момент наступил сейчас, – продолжала она. – солдаты, похоже, готовы приступать к осмотру этого здания.

Мистер Девлин присоединился к ней.

– Что же, тогда я всецело с вами согласен, моя дорогая.

– Насколько мы уверены в наших предположениях?

– Он добудет необходимую информацию. Дауд и безжалостен, и эффективен. Джек сильна, но молода. Она неизбежно уступит, и он снова возьмет след артефакта.

– А значит, он последует за коллекционером.

– Всенепременно.

– А значит, он направится на север, – сказала миссис Девлин. – Как любезно с его стороны.

– Как удобно.

– Чрезвычайно удобно.

Мистер Девлин снова прищелкнул каблуками и протянул руку.

– Так в путь?

Миссис Девлин взяла мужа за руку и слегка поклонилась.

– Можем уйти через подвал. Воспользуемся канализационным туннелем. Если Дануолл в блокаде, следует добраться до Ранферли раньше, чем закроют и этот док.

Муж поморщил нос.

– Канализация, дорогая моя?

Миссис Девлин пожала плечами.

– Что поделать, душа моя, что поделать.

– В таком случае, – ответил мистер Девлин, потянувшись к сигарилле в руке жены, – мне потребуется все, что есть в нашем распоряжении.

Она позволила забрать сигариллу, и он глубоко затянулся, удерживая дым в легких так долго, как это только возможно, прежде чем выдохнуть. Пожал плечами.

– Подозреваю, в ближайшем будущем нас ожидают куда менее приятные ароматы.

Миссис Девлин рассмеялась.

– Нам пора. Лига ждет доклада, – она обернулась и направилась к двери.

– Заказчик будет доволен, не так ли, миссис Девлин?

Жена оглянулась через плечо.

– Лига?

– Нет. Виман.

Миссис Девлин снова улыбнулась.

– Ах, да. Господин Виман будет весьма доволен. И более чем доволен, когда мы преподнесем ему голову Дауда на пике.

10 МОГИЛА ЮНОЙ ЛЮСИ,

ГРИСТОЛЬ

С 18-го по 20-й день месяца Земли, 1852 год

«Дух Глубины, Сирена Снов. Я долгие часы бродила вдоль побережья, оставив Дануолл позади, пока стенания волн не заглушили все остальные чувства. Я плакала, зная, что ты не придешь ко мне, любовь моя. Ты – правитель моих мечтаний, в которых при помощи чувств, коими не обладаю наяву, я способна видеть мрачное великолепие твоего дома в глубине. Там океан покоится у тебя на спине, будто ребенок, спящий на плечах у отца. В эти бессонные ночи, полные отчаяния, ты являешься мне не в образе могучего левиафана, но как молодой человек с глазами черными, словно бездна».

– «ДУХ ГЛУБИНЫ»
Отрывок из художественного произведения

Джек Сделай Их молча вела Дауда сквозь ночь. Они проскользнули среди выстроенных вокруг Дануолла баррикад и устремились в темноту пригорода. Двигались быстро и безмолвно: Джек не проронила ни слова, пока они не добрались до места, которое, по заключению Дауда, представляло собой одно из убежищ в череде конспиративных домов и перевалочных пунктов «Шести Углов». Один из элементов их пресловутого контрабандистского маршрута, что давал возможность переправлять покупателям незаконно приобретенные сокровища.

Дауд оставил Джек переговоры с хозяином жалкого пустого трактира, который покоился на склоне холма в самой глуши во многих милях пути на юго-запад от Дануолла. Сам он держался в тени, пока Джек тихо говорила с усатым трактирщиком; тот время от времени поглядывал в сторону Дауда, иногда кивал и все это время сохранял суровое выражение лица.

Несколько часов они отдыхали в таверне. Когда забрезжил рассвет, Джек отправилась спать – сон был ей крайне необходим. Дауд бодрствовал, как и хозяин трактира, что сидел возле двери в заднюю комнату и охранял своего главаря, молча наблюдая за Даудом. На закате Джек проснулась. Трактирщик дал ей запас провизии на двоих, так и не сказав ни слова Дауду, и как только достаточно стемнело, они ушли. Местность здесь была труднопроходимой, небо – тяжелым от туч, скрывающих луну. И все же так идти было безопаснее, чем днем.

Джек вела, Дауд следовал за ней. Они шли сквозь лес, пересекали поля, проходили насквозь поселки, где дома были закрыты на ночь. В какой-то момент Джек остановилась возле дома и исчезла внутри, оставив Дауда одного на пустынной улице. Чуть позже она вернулась, и они отправились дальше, двигаясь к другому небольшому фермерскому поселению – оно называлось Фоллибрум или как-то в этом роде, – где Джек завела разговор со стражником у ворот. Он провел беглецов по стене, огибающей рыночную площадь, после чего оставил их на каменистом склоне с другой стороны городка.

Теперь Дауд понял, что у Джек была своя собственная миссия. У ее криминальной империи вырвали сердце, и, двигаясь от одного пункта их маршрута к другому, она сообщала об этом, рассказывая своим агентам не только о резне в Вирмвудском проезде, но и о планах восстановления. Она призывала каждого быть наготове.

Следующий день они провели в темно-зеленом полумраке древнего леса. Они ели вместе, сохраняя молчание. Затем Джек спала, а Дауд караулил. Разговора у них, может, и не состоялось, но по крайней мере они сумели достигнуть молчаливого соглашения.

В сумерках они продолжили движение и после двух часов пути вышли из леса, оказавшись на высоком утесе, с которого открывался вид на море. Там внизу находилась прибрежная деревня – Могила Юной Люси. С трех сторон ее окружали отвесные скалы, а с четвертой была узкая бухта, где маленький рыбацкий флот трепетал под натиском волн, когда яростный поток врывался между двумя стенами из черных камней.

– Мы на месте, – сказала Джек. Дауд взглянул вниз, на деревню, и кивнул. Джек несколько мгновений смотрела на него, прежде чем увидела вспышку молнии в небе. Затем последовал раскат грома, и, когда Джек уже устремилась прочь, ведя Дауда по узкой ненадежной тропинке среди скал, тяжелое гристольское небо разверзлось, и начался дождь.

Могила Юной Люси была названа так в честь давнего кораблекрушения, следы которого до сих пор можно было найти в бухте. За утесами возвышался остов огромного корабля, который очень удачно обозначал местоположение опасных скал, едва выглядывающих из-под воды. Спускаясь под дождем по горной тропинке, Дауд поймал себя на мысли, что внимательно разглядывает эту развалину. Он никогда не бывал здесь, но, как и большинству людей, проживших какое-то время на юге Гристоля, ему была знакома история «Юной Люси». Что касается деревни, то ее сильно недооценивали – до маленького рыбачьего поселения, счастливо живущего в изоляции, было тяжело добраться, оно было защищено скалами и активно пользовалось щедростью океана. И, как понял Дауд, было отличным прикрытием для контрабандистского пути «Шести Углов», поскольку из Могилы на маленькой рыболовецкой скорлупке можно было выйти в открытое море, и вдалеке от основных водных путей Дануолла это судно могло встретиться с более крупным кораблем. Отсюда можно было переправлять тайные грузы. Этим путем везли Двудольный Нож. Джек вела Дауда к нему.

Прошел еще час, прежде чем они добрались до деревни. Та была плотно застроена примерно сотней домов, примыкающих к отвесной скале, и крутые узкие улицы, которые вели вниз к бухте, выглядели ненадежными во время ливня. В селении было темно и тихо, жители спали, а море за скалами ревело и бурлило. В бухте воды были спокойнее, но ненамного. Черные силуэты рыболовных судов плясали в потоках воды, освещенные бледным лунным светом, проникавшим сквозь разрывы облаков. У края бухты стояло двухэтажное строение: второй этаж его был куда массивнее, чем первый, а закрытые окна смотрели на море. Джек направилась прямо к зданию и отрывисто стукнула в дверь. Через секунду та открылась, и Джек ступила в темноту. Дауд последовал за ней. С краев его капюшона стекала вода.

Он закрыл за собой дверь и пошел по лестнице на верхний этаж, следом за силуэтом Джек и за звуком шагов еще одной пары ног впереди нее. Там была еще одна дверь; она распахнулась, затем закрылась, вспыхнул огонь – он казался белым и ослепительно ярким после многих часов путешествия в темноте. Дауд зажмурился и натянул капюшон.

Комната, в которой они оказались, очевидно, была кабинетом начальника порта. На задней стене висела большая навигационная карта залива, куда более протяженного, чем воды вокруг останков «Юной Люси». Под картой стоял стол, заваленный другими картами и прочими бумагами, а перед ним было большое панорамное окно, открывающее вид на саму бухту. Остальные стены были заставлены полками, на которых покоились вахтенные журналы и документы. В углу стоял большой бронзовый телескоп на треноге, а рядом с ним – и сам начальник порта. Джек подошла и остановилась слева от него.

Начальник порта был крупным человеком, одетым в плотный синий плащ с рядами пуговиц, спускающихся к впечатляющему обхватом поясу. На голове у него была вязаная синяя шапка, а лицо начальника носило мрачное выражение. В руке он держал пистолет, направив его прямо на Дауда.

– Мне его убить?

Джек помотала головой:

– Нет, ему нужно двигаться дальше.

Начальник порта еще больше нахмурился. Пистолет не двигался.

– Пункт назначения?

– Портерфелл.

– Поедет только он?

– Только он. Я останусь здесь. У меня полно дел.

Дауд поднял бровь. Джек поймала его взгляд.

– Я скажу все, что тебе нужно знать. А Малкольм подготовит все для твоего путешествия.

Малкольм прищурился, затем поставил пистолет на предохранитель и опустил ствол. Он подошел к столу, все еще глядя на Дауда, а потом обернулся к Джек.

– В городе происходят странные вещи, как я слышал.

Дауд и Джек переглянулись, и Джек кивнула.

– Надо рассказать тебе, что случилось, – произнесла она. – Мне многое предстоит сделать, чтобы восстановить «Шесть Углов».

Пока Джек разговаривала с агентом, Дауд прошел к окну. Сквозь дождь, хлещущий в окно, он смотрел, как начинает светать и как море бьется о скалы, окружившие деревню.

Портерфелл. Дауд знал это название – еще одно рыбацкое поселение, расположенное на побережье к западу от Дануолла, примерно на полпути между столицей и Поттерстедом. Стало быть, Двудольный Нож все еще не покинул Гристоль? Хорошо. Похоже, следующий этап его миссии вот-вот начнется.

11 ВЕРШИНА УТЕСА НАД МОГИЛОЙ ЮНОЙ ЛЮСИ,

ГРИСТОЛЬ

20-й день месяца Земли, 1852 год

«Это всего лишь байка, тем не менее очень многое из того, что мы знаем о тех, кто сведущ в колдовском ремесле, происходит из таких рассказов, которые иногда оказываются лишь слухами и сплетнями. К несчастью, мы вынуждены полагаться на такие ненадежные источники информации, но мы стараемся узнать, что можем и когда можем. Считается, что те, кого коснулась Бездна, берут себе слуг с помощью какого-то гипнотического воздействия, и те живут лишь для единственной цели – для служения своей ужасной госпоже или господину. Далее, те, кто стал свидетелем этому, говорят, что связь между чародеем и слугой похожа на семейные узы, хотя, надо сказать, это извращает саму идею семьи и общества».

– «О САМОМ ПРЕДАННОМ СЛУГЕ ВЕДЬМЫ»
Выдержка из секретного доклада смотрителя Харрисона Верховному смотрителю Юлу Хулану

Ветер терзал вершину холма, с неба лило как из ведра, капли били в сгорбленную фигуру, стоящую на коленях возле черного валуна. В море огромные волны разлетались брызгами вокруг разбитого корпуса «Юной Люси», а ближе к деревне вздымались и опускались опасные валы.

Человек игнорировал дождь. Игнорировал холод. Игнорировал все вокруг. Он встал на колени, утопая в грязи, и наблюдал за деревней в подзорную трубу, сфокусировавшись на верхнем этаже башни начальника порта. Во всей деревне было темно – но не в этом жилище: из окна, смотрящего на бухту с утеса, разливался желтый свет.

Человек не видел, что происходило внутри, но это и не имело значения. Он разглядел уже достаточно. Путь сюда из Дануолла был пустяком – он преследовал Дауда много месяцев, идя по его следу с тех самых пор, как до его госпожи дошел слух о том, что бывший убийца прячется в Вей-Гоне.

Но теперь время поджимало, а приготовления были почти завершены. После столь долгого планирования решающий момент стремительно приближался.

Теперь шпион не мог позволить себе упустить Дауда – не сейчас, когда план его госпожи был так близок к кульминации. Пришло время послать отчет – возможно, последний.

Сложив подзорную трубу, человек развернулся и, спотыкаясь, пошел прочь от края утеса, держась вне поля зрения потенциальных наблюдателей. Темно будет еще несколько часов, и раз уж буря усиливается, нет необходимости рисковать. Все дома в деревне – если не считать башню начальника порта – заперты на ночь, но всегда ведь есть шанс, что кто-то подсматривает. Госпожа звала его параноиком, но человек предпочитал считать себя готовым ко всему. Но главное – сейчас он не мог рисковать тем, чтобы его заметили. И хотя он не придавал особого значения собственной жизни, он понимал, что если его заметят и, возможно, будут преследовать, у него не будет возможности уйти от местной стражи – не в подобных не очень-то подходящих условиях.

Так что он не мог рисковать. Скользя по грязи, он, промокший до нитки, с тяжелым грузом спутанных длинных волос на спине, побрел обратно к лесу. Он не ощущал дискомфорта из-за погоды. Он чувствовал лишь боль, постоянную непрекращающуюся агонию, которую мог унять лишь один человек на всех Островах.

Его госпожа – его любовь. И она ждала в сотнях миль от него, терпеливо ждала его отчета.

У края леса земля была изрыта и усыпана огромными камнями. Человек чуть не упал возле одного из них, затем поднялся и уселся, прислонившись к нему спиной. Смахивая с лица слипшиеся волосы, он сунул руку под плащ и достал медную рамку, хитросплетение шарниров, опор и панелей, развернувшееся в его ладонях, словно небольшая корзинка. Основная часть приспособления состояла из треугольных медных панелей, на каждой из которых были вырезаны геометрические формы и символы, имевшие свои особые значения. Нужным образом сложенные, они образовывали четырехугольник с отверстием на вершине, под которой вывернутые серебряные зубцы образовывали тройной коготь.

Из другого кармана человек вынул темный драгоценный камень размером со сливу, поверхность которого представляла собой идеальный многогранник. Одолеваемый дождем и ветром, человек уселся, скрестив ноги, и установил прибор на коленях. Двумя руками он взял самоцвет и аккуратно вставил его в отверстие на вершине приспособления. Кристалл зафиксировался между когтем и тремя окончаниями бронзовых панелей.

Человек выдохнул. Сборка приспособления была самой простой частью. Использование было совсем другой задачей, поскольку связь с госпожой на таком расстоянии требовала сил, много сил. И единственным, откуда можно было взять эти силы, был его собственный разум. Однажды служба госпоже убьет его – он это знал и принял как факт. Но его это не волновало. Если его убьет последний отчет, так тому и быть. Если он умрет, то это будет славная смерть на службе госпоже, любившей его и любимой им, хозяйке, которая понимала его боль и обещала облегчить ее.

Даже если она и была первопричиной этой боли.

Он уставился в темные глубины драгоценного камня. И, стиснув зубы, тяжело задышал в ожидании предстоящей агонии.

– Моя госпожа, – сказал он, повысив голос, чтобы перекричать бушующую вокруг бурю. – Моя госпожа, он здесь. Он пришел. Все так, как вы сказали. Он следует по пути. Он следует вашей воле.

Человек прервался и глубоко вдохнул. Он чувствовал, как это начинается: сначала что-то легко коснулось глаз, затем охватило всю его голову. Спустя несколько секунд давление было таким, будто голову зажали в тисках, и казалось, что череп вот-вот расплющит по мере того, как его жизненная сила питала коммуникатор.

– Госпожа! Вы слышите меня, госпожа? Вы видите меня? Пожалуйста, говорите со мной, говорите.

Ветер усилился, сверкнула молния, и когда прогремел гром, человек не услышал его. Он затерялся в кристалле, широко раскрыв глаза и уставившись в глубину, в мириады его граней.

Сперва он почувствовал холод и сильную боль, как будто его кости были сделаны изо льдов Тивии. Из глубины кристалла блеснул голубой свет, который затем стал нарастать и набирать яркость, отражаясь от внутренних плоскостей драгоценного камня до тех пор, пока камень не превратился в сияющий шар холодного синего огня.

Он почувствовал такую боль, будто давление вокруг головы вдруг превратилось в сплошную агонию, в боль острую и раскаленную, рассекающую его череп и спускающуюся вниз по всему телу. Он оказался прибит к месту, на котором сидел, каждая его мышца затвердела в ужасном, сокрушающем кости спазме. На его губах выступила пена, а его застывшая грудь тяжело вздымалась при дыхании. Снова сверкнула молния, и малая часть его сознания, которая еще оставалась свободной, его собственной, пожелала, чтобы молния ударила в него и положила конец его страданиям.

Секунды. Минуты. Может быть, часы прошли. Все, что он мог делать, – смотреть в кристалл, смотреть неподвижными немигающими глазами, сжимая огрубевшими руками коммуникатор, острые края которого впивались в его плоть так, что кровь текла по запястьям, смешиваясь с дождевой водой. Его глаза уже почти закатились, он терял сознание, и вдруг услышал ее голос. Ее прекрасный славный голос, невероятным образом доносившийся из Карнаки, где она ждала. Ее слова были песней, а ее интонация – мелодией. Он сразу же ощутил любовь и тепло, заполнившие его сознание. Она была его госпожой, она была для него всем. Она была ведьмой, он – фамильяром.

– Я вижу тебя, – сказала она. – Ты хорошо справился. Все будет готово. Его проводят домой. Как было предсказано, так и будет.

Человек ощутил тепло и покой. Он чувствовал себя так, будто парит, будто не находится в собственном теле, а поднимается над ним, глядя вниз на свою съежившуюся разрушенную оболочку. Он был насквозь мокрый, весь в крови, а его плащ трепал ветер.

– Теперь спи, – сказала она. – Ты хорошо мне служил, твоя работа не будет забыта. Спи, а затем возвращайся ко мне в Карнаку, в Королевскую кунсткамеру, где завершатся последние приготовления.

Сверкнула молния. Самоцвет вспыхнул темно-синим пламенем.

– Спи, спи.

Он уснул. Драгоценный камень погас.

Назад: Пролог Бездна

Дальше: ИНТЕРЛЮДИЯ

sionabop

В этом что-то есть. Спасибо за совет, как я могу Вас отблагодарить? --- Отличный ответ, браво :) красноухие черепашки уход, соленое тесто как сделать или протеиновые коктейли нектарин из косточки в домашних условиях

diasiPa

Я извиняюсь, но, по-моему, Вы допускаете ошибку. Пишите мне в PM, обсудим. --- По моему мнению Вы не правы. Я уверен. Давайте обсудим это. Пишите мне в PM. аккаунты вк купить, аккаунт варфейс купить а также купить аккаунт стим с кс го bf4 купить аккаунт

bookmostlep

Спасибо за помощь в этом вопросе, я тоже считаю, что чем проще, тем лучше… --- Бесподобный топик, мне нравится )))) устранение засоров канализации ижевск, устранение засора в канализации барнаул а также прочистка канализационных труб цена устранение засора в канализации тверь

Часть первая Клинок Дануолла

1

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ КИТОБОЙНЯ ГРИВЗА НОМЕР 5,

КВАРТАЛ БОЕН, ДАНУОЛЛ

2

ВЫСОКАЯ (ОЧЕНЬ ВЫСОКАЯ) КРЫША В РАЙОНЕ БАШНИ, ДАНУОЛЛ,

3

УЛИЦЫ ДАНУОЛЛА

4

ВИРМВУДСКИЙ ПРОЕЗД,

ВИРМВУД, ДАНУОЛЛ

5

«ЧЕРТОГ САМОУБИЙЦ»,

ВИРМВУД, ДАНУОЛЛ

6

«ЧЕРТОГ САМОУБИЙЦ»,

ВИРМВУД, ДАНУОЛЛ

7

ШЕСТЬ УГЛОВ,

ВИРМВУД, ДАНУОЛЛ,

8

ШЕСТЬ УГЛОВ,

ВИРМВУД, ДАНУОЛЛ

9

«ЧЕРТОГ САМОУБИЙЦ»,

ВИРМВУД, ДАНУОЛЛ

10

МОГИЛА ЮНОЙ ЛЮСИ,

ГРИСТОЛЬ

11

ВЕРШИНА УТЕСА НАД МОГИЛОЙ ЮНОЙ ЛЮСИ,

ГРИСТОЛЬ

Часть первая
Клинок Дануолла