Глава 36. Художник

– Я тебя ненавижу! – произносит Рита и пепелит меня взглядом. Я на нее не смотрю, шагаю себе впереди, но чувствую: пепелит.

– Спасибо.

– Я серьезно!

– Я знаю.

– Мы тратим чертову уйму времени, чтобы отыскать и спасти какого-то ушлепка, которого едва знаем!

– Тебя я тоже едва знаю, если честно.

– Значит, ты у нас такой герой-спасатель? Чип и Дэйл в одном лице? Но со мной-то ты хотя бы спал. Или у вас с этим… как его… Ростиславом? чего-то там было на гараже, только я не в курсе?

– Родионом. Ты злишься и несешь чушь, Рита!

– А ты страдаешь фигней! Вместо того чтобы в поте лица искать выход отсюда!

Открываю рот, собираюсь спорить, объяснять, доказывать, чтобы она поняла, прониклась, но тут же понимаю: бесполезно. Когда я вколол ей антинову, процесс, конечно, остановился, но к этому моменту он уже зашел слишком далеко. Человеческого в Рите осталось слишком мало – жалкие купированные остатки чувств, эмоций, принципов, моральных устоев. Не поймет, не оценит, не проникнется. Что-то загадочное продолжает держать ее рядом со мной, хотя логика должна бы подсказывать: несмотря на все мои старания, шансов, что мы отсюда выберемся, почти нет. И плана у меня, если честно, тоже нет. Найти Обломок? Замечательно! Допустим, нашли, и что дальше? Стана для консервации Обломка у меня нет, а без него я бессилен. Ну ладно, кровь дает мне какие-то преимущества. Неуязвимость к этой проклятой болезни, к Силе Измененных, но что мне это дает? Я все равно не могу ни сам пройти через границу аномалии, ни провести через нее кого-то другого. И с Обломком сладить не могу. Толку-то ей от меня? А вот что я могу – это найти Родиона и вытащить его из той передряги, в которую он вляпался. Какой-то Измененный, скорее всего псионик, взял его под контроль и куда-то с ним уехал. Марку и номер микроавтобуса мне сообщил Виталий Палыч из восемнадцатой квартиры. Отыскать машину можно через местную полицию. Это по крайней мере понятная и выполнимая задача. А потом уже можно будет совершать всякие безумные попытки выбраться из аномалии. Потому что…

– Ты обещал! – обвиняющим тоном произносит Рита, только что пальцем в меня не тыча. – Или твои слова – пустой звук?

– Не пустой, – отзываюсь глухо. – Я сделаю это… Или умру, пытаясь.

– Толку-то мне в твоей смерти! – с досадой бросает она. – На кой черт тебе сдался этот Ратибор?

– Родион, – автоматически повторяю я. – Просто в Зоне своих не бросают.

Рита фыркает.

– Своих! Что-то он тебя своим не считает. Во всяком случае, бросил умирающим в травмпункте и не почесался.

– Речь шла о жизни его жены.

– А о моей жизни, стало быть, сейчас речь не идет? – В ее тон прокрадывается горечь, что меня слегка удивляет: не все, выходит, пересохло и умерло?

– Почему ты остаешься со мной, Рита? – вырывается у меня прежде, чем я успеваю прикусить язык.

Какое-то время она молча смотрит на меня, а потом отворачивается и глухо цедит:

– Ну ты и скотина!

Делает паузу, а потом продолжает с нарастающим гневом:

– Хочешь, значит, чтоб я по своей инициативе тебя бросила, избавила от обещания? Чтобы самому чистеньким остаться? Белым и пушистым?! Дескать, я старался до последнего, друга спасал, ее пытался спасти тоже, но она ушла… Трус и предатель! Ну, что молчишь?! Нечего сказать?!

Каменею. Полное ощущение, что меня как следует отхлестали по щекам. Но могу ли я сказать, что полностью несправедливо? А вот не надо было давать обещаний, которые не сможешь выполнить!

– Ты постоянно додумываешь за других, Рита. Я не хочу от тебя избавляться. Иначе бы еще там, в полиции Иркутска, ушел в противоположном направлении.

– Так чего же не ушел? – почти выкрикивает она. – Тогда это было бы честнее. До того, как ты убедил меня поверить тебе и вколол чертову вакцину!

Хуже подобрать время и место для выяснения отношений она не могла, но тут меня тоже накрывает.

– Я скажу тебе, почему я не ушел тогда! Потому что не хотел тебя терять, ясно?

Она вздрагивает. В глазах ее мелькает что-то от той, прежней Риты, которой я пленился в самолете. Всего на мгновение приподнимается маска циничной и прагматичной хищницы и тут же опускается снова.

– На этом месте я, видимо, должна растрогаться, начать рыдать и вешаться тебе на шею?

– Это как тебе будет угодно!

В глазах моих внезапно темнеет, в виски словно по электродрели вонзается с каждой стороны. Падаю на колени. В первый момент возникает мысль, что я таки довел свою Измененную спутницу, и она достаточно разозлилась, чтобы пробить мою неведомо откуда взявшуюся защиту. Но практически тут же я понимаю, что это не так, когда образ физической реальности словно смывает прибойной волной, а на его место приходит совсем иная картина…

Подземелье. Бетонные стены. У меня в руках нож. У противника – тоже. Он надвигается, поигрывая оружием, и его движения выдают профессионала боя. Могу не сдюжить… Впрочем, «могу» тут излишне – этот меня разделает, как бог черепаху. Наверняка бывший спецназовец, а у меня за плечами – два года срочной службы плюс зонный стаж. Последнее, конечно, не хухры-мухры, только мне там все больше стрелять приходилось, а не в рукопашной биться, особенно с ножом.

– Твоей новой жизни всего несколько часов, Антон, – произношу я. – Ты был мертв.

Какой Антон? Откуда я его знаю? Или не я? До сих пор в моих снах-видениях были фрагменты моего прошлого, а тут… Этого не было, я точно помню! Какого черта? Фокусы моей крови? И почему я говорю совершенно незнакомым голосом?

Между тем противник отвечает, не переставая наступать:

– А вот и нет! Я выжил там. Чудом. Ты решил, что я мертв, и ушел, но ошибся. Вот он я, пришел, чтобы отомстить!

– Кто писал тебе эти мелодраматические реплики, Антон? Думаешь, я не знаю, кто, а точнее, что ты такое на самом деле? Она прислала тебя ко мне именно сейчас. Почему? Выбор уже сделан, или это очередное испытание?

Что я такое несу? Кто такая «она»? Какое испытание? Что вообще происходит, черт возьми?!

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – с каменным лицом произносит противник.

– А вот я думаю, что понимаешь. Хотя… все зависит от того, управляет ли она тобой непосредственно, или просто отправила сюда с определенным заданием, но в автономном режиме.

– Я устал слушать этот бред! – С этими словами он атакует.

К своему удивлению, моей реакции хватает, чтобы уклониться. Он работает ножом мастерски и очень быстро. Я пока только уклоняюсь и отступаю. Откуда-то знаю, что наносить ему ответные удары бесполезно. Почему?! «Потому что он фантом», – отвечает мне чужое сознание. Чье?! Олега Катаева? Видимо, да, ведь во мне его кровь. И что же это – я в его памяти, в его теле? И то, что происходит, – происходит с ним? Замечательно! И что я должен со всем этим делать? Стоп, это же видение! Да, очень реалистичное, но видение. И мне тут ничего не грозит. Ну, достанет меня этот тип ножом, и что? Он же призрак к тому же. Нематериален, значит.

«Ошибаешься. Достанет – увидишь! Вернее, почувствуешь».

Так тело-то не мое. Очнусь, и все.

«А ты уверен? – вкрадчиво осведомляется голос в голове. – Уверен, что очнешься?»

Продолжаю отступать, с тоской чувствуя спиной ограниченность помещения – бесконечно отступать не получится. «К тому же ты устаешь, а он нет! – говорит чужое сознание. – Долго ты так не протанцуешь. Рано или поздно он тебя достанет… если ты ничего не придумаешь».

Да что?! Что я могу придумать?! Он же долбаный фантом! Призрак то есть. Как его прикажете ножиком порезать? Самым обычным, заметьте, а не каким-то там супер-пупер-антифантомным!

«Самовнушение».

Что?!

«У тебя нет времени на долгую тренировку сознания. Но все это у тебя в крови. Надо просто задействовать свой потенциал. Научиться управлять действительностью. Не ты видишь мир таким, как он есть, а мир таков, каким ты его видишь. Ты – сувайвор, тебе это дано. Только примени или умрешь!»

Да что я должен себе внушить-то?!

«Что противник полностью материален. В обе стороны. Что его можно поразить оружием. Учти, это пригодится тебе в твоем сегменте реальности. Совсем скоро. Там, куда ты идешь, будут фантомы. Не научишься справляться с ними – умрешь!»

Да уж, правильная мотивация – залог успеха! Только позитива в ней маловато. Никакого пряника, один кнут. Впрочем, в моем случае это и без сладкого работает. Хорошо еще, что тело сражается, вернее, уклоняется от фантома с ножом без моего умственного участия, иначе я (или он?) давно был бы уже мертв – такой бардак творится сейчас в моем сознании.

Пытаюсь сконцентрироваться. Ты живой, гад! Полностью живой. И кровь у тебя красная. Вот порежу тебя ножиком – и потечет, как миленькая! И ты сдохнешь в корчах у моих ног. Я это прямо вижу. Я верю, что так и будет. Нет, не верю – знаю. Вера куда слабее знания.

И как только это знание устаканивается в моей голове, тело, в котором я нахожусь, начинает действовать в алгоритме боя с противником из плоти и крови, потому что именно так я его и воспринимаю, а сознание Катаева мне помогает, закрепляя новое восприятие реальности в качестве абсолютного закона. Я перехватываю запястье вооруженной руки противника левой, а собственное оружие коротким, почти без замаха, колющим ударом загоняю в его живот по рукоять. Резко вниз, вскрываю кишки и отпрыгиваю, чтобы не слишком запачкаться кровью. Вернее, он отпрыгивает – ведь это его тело, с его рефлексами и боевыми навыками. А с меня только сознание, материализация противника, возможность поразить его на физическом уровне. И это получилось! В голове не укладывается, но так и есть!

«Молодец! – звучит в сознании. – Не так, как это сделал я, но тоже неплохо! А теперь тебе пора из моей головы!»

Его «пора» подкрепляется таким ментальным ударом, что реальность буквально мигает, молниеносно сменив картинку. Тьма, промозглый холод, свет, тепло, боль… Я падаю на бок, перед глазами – кроссовки Риты, на губах – соленый привкус. Прикасаюсь к ним и смотрю на свой палец, пытаясь сфокусировать зрение. Красное. Кровь. Из носа, похоже. Голова раскалывается. И мысли разбегаются.

«Там, куда ты пойдешь, будут фантомы. Не научишься справляться с ними – умрешь!» Куда, черт возьми, я пойду? В за́мок, что ли?

Опрокидываюсь на спину. Кровь продолжает течь. Попадает в рот. Закашливаюсь. Серое небо перед глазами. Небо Лесногорска. Не Аустерлиц, конечно, но выбирать не приходится, где погибнуть. Картина меняется. На фоне неба появляется встревоженное лицо Риты. Не просто встревоженное. Зрение фокусируется, и я вижу в ее глазах слезы. Она что-то говорит, и ее голос прорывается к моему сознанию сквозь шум в ушах.

– Эй, ты чего – опять помирать собрался?!

– Не здесь. Не сейчас, – будто со стороны слышу я свой голос. – За́мок. Фантомы.

– Какой за́мок? Что ты несешь?!

Если б я знал! Лезу в карман джинсов и достаю, мягко говоря, не первой свежести носовой платок. Вытираю кровь, но она продолжает бежать. Вату бы, но чего нет, того нет. Рита роется в сумке и протягивает мне ватный диск.

– Спасибо. – Я с трудом поднимаюсь на ноги, рву диск пополам, скручиваю половинки и засовываю в нос. Надо будет запастись на будущее, если такое вот обучение будет продолжаться.

– Что это было?

– Видение.

– Что ты видел?

– По дороге расскажу.

– Куда идем? В за́мок?

– Нет, пока в полицию.

Она в сердцах машет рукой:

– Ты безнадежен!

– Ты со мной?

В ее голосе звучит почти тоска:

– А куда я денусь?

В маленьких городках все рядом. Если у тебя все в порядке с ногами и ты не шибко торопишься, везде можно дойти пешком. А еще там все знают, как куда пройти. Это в Москве можно безуспешно спрашивать дорогу у десятка человек подряд. Если он из этой страны, то из другого города, если из этого города, то из другого района, а если даже из этого района, то на работу ходит совсем по другой улице, а сюда забрел в первый раз и ни черта тут не знает. В Иркутске, кстати, дела обстоят немногим лучше – разве что на иностранца нарваться сложнее. А в Лесногорске первый же, кого мы повстречали – интеллигентного вида пенсионер, – довольно обстоятельно рассказал нам, как найти единственное на весь город отделение полиции.

Три квартала для нас с Ритой было не расстояние. Тем более по дороге я рассказал ей о своем видении, чем поверг в нешуточное смятение. Идей по поводу толкования всего этого у нее не было, зато мрачные предчувствия появились в изобилии, что, в общем, и немудрено в нашей-то ситуации.

Ну, вот и оно. Пустота и тишина. Так это воспринимается снаружи. Странно? В нынешних обстоятельствах – да. Отделение должно бы просто на ушах стоять – город лихорадит. Что-то мы и сами успели узнать, что-то рассказал нам Виталий Палыч. Эпидемия, бродячие собаки, Измененные-псионики или даже какие-то новые, с которыми я до сих пор не сталкивался. Всего этого должно быть более чем достаточно, чтобы выдернуть полицию из полусонного состояния… А может, они здесь все уже эпидемией поражены? Надеюсь, нет. Хотя на что я, собственно, рассчитываю в полиции? Вовсе не факт, что они смогут отыскать микроавтобус похитителя. И тем более не факт, что вообще станут этим заниматься. Жаль, что Рита не псионик – так было бы намного проще. А я… мои способности – вообще пока тайна, покрытая мраком. Что я могу? Чему смогу научиться через видения? И как все это может нам помочь?

Подходим ближе. Я шарю взглядом по окнам в поисках признаков жизни и вдруг ощущаю, что Рита буквально вцепляется в мой локоть.

– Что?

Она молча кивает на асфальт передо мной, и я сжимаю зубы до скрипа. Навстречу нам из дверей отделения на выход идут кровавые человеческие следы. Ботинки тяжелые с рифленой подошвой. Летом такие носят разве что байкеры, для которых стиль дороже комфорта. И ботинки эти не просто чуть-чуть испачканы кровью – в них ходили там, где эта самая кровь была в изобилии. Лужами.

– Однако!

Достаю пистолет. Конечно, если следы оставил тот, кто и пролил такое количество крови, его внутри уже нет, но лучше подстраховаться. Один короткий взгляд на Риту сообщает мне, что она тоже готова ко всему. В том числе и к куче трупов внутри, и к схватке с убийцей не на жизнь, а на смерть.

Осторожно приближаемся к главному входу. Почему-то я уверен, что стрелять в нас уже некому. Даже если убийца внутри, он, наверное, Измененный, а им оружие без надобности. Кто же еще станет устраивать бойню в полиции? Мысль о том, что здесь, в тихом, захолустном Лесногорске, может орудовать просто банда отморозков, мне в голову приходит, но отвергается как заведомо бредовая. Впрочем, если б так, нас бы сняли еще на подходе, из окон, не дожидаясь, когда мы сунемся внутрь.

Тишина чуть ли не звенит. Даже шума машин в окрестностях не слышно, словно Лесногорск уже стал городом-призраком. Вижу темнеющие глаза моей спутницы. Рита явно окатывает сейчас своей Силой ближайшие к дверям помещения, чтобы обезвредить возможную засаду. Это хорошо, это правильно. Мы тут и так по лезвию ножа ходим – лишние случайности нам ни к чему.

Первый труп обнаруживаем практически сразу. Дежурный лежит в своей каморке за окошком лицом вниз в луже крови. Размер головы от затылка до лица кажется неестественно малым. Сглатываю. Похоже, его со страшной силой ударили об стол, и лицевые кости вмялись внутрь. Сверхбыстрых Измененных я видел, но сверхсильных пока не приходилось. Впрочем, Зона неистощима на сюрпризы.

Поднимаемся по лестнице на второй этаж. На ступеньках не только следы, но и потеки крови. Видимо, там, на втором этаже, нас ждет настоящая жесть. Крепче сжимаю в руке пистолет. Дверь с лестницы прикрыта. В щель видно, что пол в крови… И не только в крови. Что там еще, коричнево-зеленоватое, понятия не имею и думать об этом не хочу. Какие бы ни были Измененные, кровь у них красная. Что же здесь такое?

Пока я собираюсь с духом и мысленно считаю до трех, изнутри раздается стон. Вполне человеческий. Это помогает решиться. Распахиваю дверь ударом ноги и врываюсь внутрь, держа пистолет на уровне лица. Рита шагает за мной, и я слышу, как она пытается подавить рвотный рефлекс. И не справляется с ним.

Есть отчего. Крови много. Очень много. Три трупа. Один с вырванным горлом, другой – изрешеченный пулями и с переломанными конечностями, у третьего – тоже ранение в горло и разорвана грудь. Впечатление, что убийца действовал в припадке необузданной ярости. У всех вырваны куски плоти, словно торопливо и жадно насыщался здоровенный дикий зверь. Или сразу несколько зверей. И все та же зеленовато-коричневая жидкость, похожая на слизь или гной, как если бы тут люди с чужим дрались. Возможно, часть крови принадлежит ему – что-то ее многовато для троих мертвецов.

На фоне всего этого не сразу замечаю того, кто стонал. Человек. Весь в крови, хотя открытых ран не видно. Перемазался, наверное. Руки и ноги переломаны, деформирована грудная клетка. Лицо белое, как больничный потолок, глаза красные и багровые круги под ними. И ногти на руках ярко-желтые, словно он их накрасил. На убийцу он не тянет. Скорее, на жертву, каким-то чудом оставшуюся в живых. И зараженную этой местной чумой. На всякий случай беру его на прицел – мало ли. Может, все это маскировка, мнимая беспомощность…

– Не подходите! – хрипит он. – Я заразен!

– Мы догадались. Что здесь произошло? Это вы их?

– Нет… Переносчик. Мутант. Монстр… Его практически невозможно убить… Мы всадили в него чертову уйму пуль… А он… убил всех и ушел…

– Вы-то живы, – резонно замечаю я. – Почему?

– Я болен… Все равно умру… Он называет это Даром…

– Кто? Монстр?

– Да… Он говорит… Очень плохо, невнятно… Лицо… жуткое. Клыки… Когти… Щупальца… В них яд… Вирус…

– Зачем он убил их?

– Он охотится… на троих костюмированных… Вернее… они были костюмированные… Вон там… – кивает в сторону дальнего стола, – их старая одежда… под средневековую… Хочет убить… Молодые люди… Девушка и двое парней… Она была здесь…

– Тоже убита?

– Нет… Успела убежать… Надеюсь… эта тварь ее не догнала…

– Почему мутант за ними охотится? Кто они такие?

– Не знаю… Но один… сын олигарха… Подгурского… Он полгорода скупил… И за́мок…

– За́мок?

Мы с Ритой переглядываемся. Она уже более-менее в порядке, хотя лицо еще зеленоватое. Но интерес к разговору проявляет.

– Да… Тоже под средневековый… Выстроил недавно… На севере города… Целый квартал… в таком стиле…

– И что сын олигарха?

– Он… странный… Может людей подчинять… голосом…

Мы снова переглядываемся. Кажется, зашли мы сюда все же не зря.

– С чего вы взяли?

– Он народ собрал… в местном Доме культуры… Речь произнес… И все за ним пошли… на за́мок… даже наши ребята… из охраны… Он им совсем мозги свернул… «Так нужно, – говорят… – Так правильно».

– Постойте, не понял. На за́мок? На свой собственный?

– Не знаю… Может, они с отцом его потеряли… Его отец… тоже здесь был…

– Олигарх? Он такой же?

– Думаю, да… Вся полиция тут… под его дудку… плясала… Хотя он… блин… хозяин города же… Может…

Больной закашливается и сплевывает кровавую слюну, которая растворяется без остатка в багровых лужах, покрывающих пол.

– Вам врача вызвать?

– Не надо… Бесполезно… Это… еще не придумали, как лечить…

– Вы уверены?

– Да… уходите… Не хочу… вас заразить… Только… одна просьба…

– Какая?

– Пристрелите… меня… Он говорил… помирать буду долго… в муках… разум потеряю… Не хочу… так… Пожалуйста…

Колеблюсь. Но… он действительно умирает. Я чувствую это. Моя пробудившаяся кровь чувствует. Этот человек может лгать, может ошибаться, но она не ошибается. А в таком случае это акт милосердия, а не убийство. Поднимаю пистолет. Но Рита кладет мне руку на плечо.

– Позволь мне. Я сделаю это по-своему. Мне нужна… энергия.

– Он же заразен.

Рита едва заметно улыбается.

– Ко мне не прилипнет, забыл? А энергия… не все ли равно какая?

– Ладно. – Оглядываю комнату. Вижу пистолеты, все в крови, рабочие или нет, черт знает. Поворачиваюсь к умирающему. – Мне понадобится оружие.

– Эти… не берите… Намокли и… обоймы… пустые… В арсенале… На первом этаже… Направо по коридору… до упора… Ключи… у дежурного…

– Спасибо. Прощайте.

И Рите тихо:

– Сделай это быстро и безболезненно, ладно?

Она кивает, и я выхожу, не оборачиваясь. Не хочу ничего видеть и слышать.