Глава 17
ЗАПОЗДАЛЫЙ ВЫВОД

Понадобилось трое полицейских, чтобы впихнуть Кингстона в машину, а когда его привели к следователю, дошло до сцены, не имевшей прецедента в здешних местах. На суде адвокат пытался доказать невменяемость подсудимого, но судьи не согласились с ним и, думаю, справедливо. Все это, однако, было уже потом.

В первый момент главное для меня был Лагг. Мы с Уиппетом занялись им, пока Пасси не привез врача из соседней деревни. После долгих стараний тому удалось-таки привести Лагга в чувство. Разумеется, и тут был хлоралгидрат, что же еще! Кингстон не был настолько невменяемым, чтобы не знать, что делает. Он не хотел, чтобы изготовленный им напоказ «труп» имел на себе какую-то рану. Как он собирался провести окончательную «обработку трупа», можно лишь догадаться, но мне и сейчас не хочется об этом думать.

Придя в себя, Лагг рассказал нам, что произошло. Все было очень просто. Кингстон позвонил в Хайуотерс, узнал от Пеппера, что я в деревне, и попросил к телефону Лагга. Я, по словам Кингстона, решил послать Лагга в Лондон, но сначала хотел встретиться с ним на тетерингском кладбище, где будто бы что-то обнаружил. Лагг должен был собрать чемодан и пройти по тропинке в поле к дороге, где Кингстон будет ждать его в машине. Фунтовая бумажка была предназначена Пепперу на случай, если бы Лаггу пришлось остаться в Лондоне. Вот и все. Лагг поймался на удочку. Никто их не заметил просто потому, что на такую знакомую машину, как машина доктора, никто и внимания не обратил.

Когда они приехали в Тетеринг, Кингстон провел Лагга в столовую, угостил пивом и попросил минутку подождать. Лагг выпил пиво вместе с хлоралгидратом и больше, к счастью, уже ничего не помнил.

Наверх Кингстон втащил его, видимо, сам, и уже заканчивал свои упражнения в косметике, когда я позвонил по телефону.

Ловушка была задумана неплохо, и комментарий Лагга после того, как он разобрался во всем этом, не стоит повторять.

— Ну и человек же вы, — укорял он меня. — Откуда я мог знать, что вы водите этого гада за нос, если ему все время звонили, прося, чтобы он водил вас за ручку? Про эксгумацию вы ему тоже нарочно сказали, чтобы он принялся за вас? Обо мне-то вы не подумали. Вот уж спасибо так спасибо.

Пришлось извиниться.

— Хорошо хоть, что ты сам вышел цел и невредим из этой истории, — заметил я.

Лагг нахмурился.

— Я-то вышел, а вот голову теперь побрить придется. А то что мои лондонские друзья подумают? Отдых в деревне — нечего сказать!

Когда разговор перешел на эти рельсы, я счел единственно разумным уложить его в постель. У меня было еще по горло работы.

Целые следующие сутки мы трудились без отдыха, и к концу обвинительное заключение против Кингстона было готово.

Вечером того дня, когда была проведена эксгумация, мы с Лео и Дженет пошли в «Рыцарскую серенаду». Лео все еще кипел от негодования — результат мрачной, и в то же время смахивающей на фарс церемонии — последнего звена в цепи наших доказательств.

— Кирпичи! — рычал он. — Заколоченный гроб, а в нем кирпичи, завернутые в брезент! Что ни говори, Кемпион, а этот тип — негодяй и безбожник, а не только убийца! До сих пор понять не могу, как ему самому удалось все это провернуть!

— А он и не действовал сам, — заметил я спокойно. — Ему помогал Питерс, не говоря уж о том молодом человеке, который у него работал — сыне подрядчика. В деревне строительные подрядчики обычно занимаются и похоронами, верно?

— Роил! — Лео совсем разволновался. — Сын Роила! Это объясняет и ключ от покойницкой! Ты думаешь, что парень был тоже замешан во всем?

— Вряд ли. Думаю, что Кингстону удалось запудрить ему мозги. Может, сказал, что сам займется трупом, пока тот будет выполнять какую-то работу по дому. Санитарка наверняка знала обо всем, но этого мы никогда не сумеем доказать. Она и Кингстон вместе подписали свидетельство о смерти.

— Что-то у тебя так все запутано, — Дженет подала голос с заднего сидения. — Сколько же их было всего — этих братьев?

— Никаких братьев не было, — сказал я, — как заподозрил хитрый лондонский детектив, едва ткнулся носом во все это, бедняга. Существовал один-единственный, неповторимый Свин.

Надеюсь, Дженет меня простит, если я скажу, что она не отличается феноменальной сообразительностью. В данном случае она тупо посмотрела на меня.

— Зачем же он морочил всем голову и притворялся, что умер в январе?

— Ради страховки, дорогая девочка, — ответил я грустно. — Что ты хочешь — двадцать тысяч фунтов! Они договорились с Кингстоном, что разделят их. Договорились с врачом, а потом пусть Объединение страховых ассоциаций решает за тебя твои финансовые проблемы — вот это идея! Кингстон познакомился со Свином в городе, и они вместе разработали план всей аферы. Свин выдумал своего беспутного братца и начал с того, что совсем сбил с толку адвокатов — добропорядочную фирму, с одной стороны, достаточно уважаемую, чтобы произвести впечатление на страховое общество, а с другой — достаточно отставшую от жизни, чтобы попасться на удочку.

— Гениально, — заметила Дженет и с известной долей практичности, как это умеют делать женщины, добавила: — А почему же все кончилось не так, как было задумано?

— Потому что Свин — прирожденный мошенник. Он не захотел платить. Деньги он прикарманил, отлично зная, что Кингстон у него в руках, да тут еще им овладела идея облагодетельствовать Кипсейк. Могу себе представить, как он кормил своего компаньона обещаниями, а в конце концов посмеялся над ним. Только он не учел, с каким человеком имеет дело. Кингстон — человек самолюбивый и смелый, он берется за дело, не обременяя себя раздумьями, что можно, а что нельзя. Как раз человека с таким складом ума и не стоило лишать причитающейся ему доли. Мысль о том, что Свин его нагло надул, была для Кингстона невыносимой, ранила его самолюбие. Ну и конечно, потом ему стало ясно, что Свин ненадежен.

— Ненадежен? — пробурчал Лео.

— Он ведь запил, — пояснил я. — Представьте себе только положение Кингстона. Его надули, и к тому же он видит, что отдал себя на милость человека, безбожно задирающего нос, пьющего не в меру и вполне способного все разболтать. Разумеется, выдать Кингстона, не разоблачив самого себя, Свин не мог, но пьяному недолго и проговориться. А тут еще появился Хейхоу. Негодяй-дядюшка обнаружил, что его негодяй-племянник как сыр в масле катается и тоже захотел поживиться. Он даже подзорную трубу поставил на соседнем холме, чтобы следить, что творится в «Серенаде». Новая опасность для Кингстона. Я полагаю, что весь его гениальный план возник в один миг, и действовал он чисто импульсивно. Злость подгоняла, а страх придавал ему смелости.

Лео выразительно хмыкнул.

— Ужасный тип, — сказал он. — А этот Хейхоу начал его шантажировать, когда разгадал тайну?

— Дядюшка Хейхоу был намерен подороже продать свое молчание, это уж точно, — ответил я, — но о том, что Свина убил Кингстон, он вряд ли догадывался. Ему лишь казались донельзя подозрительными первые похороны, вот он и договорился о свидании с Кингстоном. Для беседы они выбрали ту пустую виллу, где Кингстон и убил его, а потом отнес в поле. Нож он не вынимал из раны, пока не доставил труп, так сказать, на место. В результате крови вытекло гораздо меньше.

Дженет задрожала.

— Ему всех нас удалось обмануть, — сказала она. — Я и понятия не имела…

Лео громко откашлялся и кивнул.

— Да, он провел нас как следует. А ведь казался таким порядочным человеком!

— Держался он великолепно, — согласился я. — Для него, вероятно, мое появление тогда за ужином было шоком, и немалым — мы ведь уже встречались на похоронах — но он мгновенно сориентировался и выдал свою историйку о завещании. Звучала она вполне убедительно. Он допустил единственную ошибку: бросил тело в реку, как только услышал от меня, что мы собираемся осмотреть его повнимательней. Он всегда начинал действовать под влиянием первого порыва.

Дженет нахмурилась.

— Ты не должен был позволить поймать себя в его последнюю западню.

— Дорогая Дженет, — попытался я оправдаться, — нам необходимо было получить возможность обвинить его в убийстве или, по крайней мере, в попытке убийства, ведь первые два Кингстону удалось провести так, что никаких улик у нас, по существу, не было. Да и то вряд ли я стал бы действовать так опрометчиво, если бы не Лагг.

— Не будь Джильберта, это могла бы плохо для тебя кончиться.

Я вопросительно посмотрел на нее и увидел, что она покраснела.

— Мы договорились по телефону сразу же после того, как Кингстон сказал, что заедет за мной в Хайуотерс, — кивнул я. — Он еще раньше заметил эту пустую виллу и рассказал мне о ней. Мы предположили, что Кингстон заведет меня туда, если уж решит со мною покончить. Без Уиппета я не пошел бы на такой риск. Гении тоже еще хотят пожить на белом свете.

Дженет улыбнулась. Очень ей к лицу легкий румянец.

— Так ты уже знаешь о Джильберте? — проговорила она.

Меня ее вопрос удивил.

— А ты что знаешь?

— Мало, — прошептала она.

— Господи!

Лео хотел потребовать у нас объяснений, но мы уже останавливались перед «Серенадой». Поппи, Пасси и Уиппет ждали нас в салоне, а когда все мы сели за стол и кусочки льда зазвенели в высоких бокалах, Поппи внезапно обратилась ко мне.

— Мне кажется, что ты наверняка что-то напутал, Альберт. Я верю, что ты необыкновенно умный, честное слово, но все равно: как мог доктор Кингстон убить Гарриса или Питерса, или как там еще его звали? Ведь когда на того мошенника упала ваза, он сидел в комнате и играл с Лео в карты! Ты ведь сам говорил, что сама собой ваза упасть не могла.

Настал момент для моего коронного номера. Я постарался держаться в духе старых добрых традиций.

— Поппи, — сказал я, — вы помните, что утром в день убийства Кингстон приходил посмотреть вашу больную служанку? Полагаю, что вы провели его наверх и вместе разговаривали с девушкой? У ее постели не стояла какая-нибудь посудина со льдом?

Она немного подумала.

— Нет, Кингстон спустился вниз, и я угостила его коктейлем — вот там был лед. Он выпил, а потом еще раз вернулся к Флосси с какими-то пилюлями, которые позабыл ей оставить.

— Ага! — произнес я многозначительно. — И долго он там был?

Поппи посмотрела на меня с любопытством.

— Вообще-то да. Теперь я вспоминаю, что довольно долго.

Выяснив таким образом, где находится мой «кролик», я решил с должной помпой вытащить его из «цилиндра».

— Кингстон сказал нам, что встретился с Гаррисом на лестнице и что тот был сильно с похмелья. Первое не было правдой, второе же — да. Свин был в ванной, и Кингстон заскочил к нему, как только избавился от вас. Свин был уже одет, но нуждался в чем-нибудь для поднятия духа, а Кингстону он верил. Ему и в голову не пришло подумать, что он слишком уж долго водит компаньона за нос. В конце концов, люди обычно не предполагают, что их кто-то убьет. У Кингстона в чемоданчике было немного хлоралгидрата — безвредного наркотика, когда его применяют в маленьких дозах. Свину он дал его вдоволь и отослал вниз посидеть на свежем воздухе. Потом спустился в салон и из окна увидел, что Свин устроился в шезлонге. Думаю, что вначале Кингстон предполагал оставить умирать его от яда, надеясь, что следствие заподозрит хроническую наркоманию. Риск, однако, был довольно велик, а место, где стоял шезлонг, находилось как раз под окном — и у него возникла новая идея. Окна на всех этажах расположены как раз друг под другом и любой, бывавший здесь, не мог не обратить внимание на те каменные вазы. Кстати, когда-то их поставили, чтобы маскировать снаружи чердачные окна. Кингстон попивал свой коктейль и внезапно нашел гениальное решение. В стакане плавало несколько кубиков льда, он сунул пару из них в карман, наговорил вам что-то о забытых пилюлях и снова вернулся на пустой в это время чердак. Там он проверил еще раз — Свин сидел в точности под вазой, стоявшей у окна кладовой. То, что Свин без сознания и уже не придет в себя, он знал. Остальное было просто. Кингстон вынул вазу из подставки, установил ее так, что она еле балансировала на краю карниза, и подпер двумя кусочками льда. Потом спокойно вернулся вниз.

Карниз ниже уровня окна, так что никто, даже проходя мимо его, не заметил бы, что ваза на пару дюймов сдвинута со своего места. Теперь оставалось только ждать. Поппи смотрела на меня и бледнела на глазах.

— Пока лед растает и ваза упадет? — спросила она. — Но это… это же ужасно.

Пасси покачал головой.

— Хитро, очень хитро. Можно спросить, мистер Кемпион, как вы догадались?

— Когда я поднимался, мох на карнизе был влажным, — ответил я. — Сначала я не понял, чтобы это значило, но позже, когда пил здесь коктейль и увидел кубики льда, все в моих рассуждениях стало вдруг на свои места.

— Великолепно, — сказал без всякой иронии Уиппет. — Я тоже, разумеется, подозревал доктора, но его алиби сбило меня с толку.

Лео вытаращил на Уиппета глаза так, словно впервые заметил его существование.

— Мистер… э-э, мистер Уиппет, — проговорил он, — я очень рад видеть вас здесь с нами, что само собою разумеется, но вы-то как впутались в эту странную историю? Что вы, собственно, делали здесь?

Наступило молчание, и все почему-то посмотрели на меня, словно я за него должен был отвечать. Я перевел взгляд на Уиппета.

— «Ножки у нее оторваны и жало болит», — сказал я. — Разрешите представить вам Джильберта Уиппета-младшего, сына Джильберта К. Уиппета из Объединения страховых ассоциаций, которое иногда сокращенно называют ОСА. Мне это припомнилось только в «Оперившемся драконе», и я сам готов был выпороть себя за то, что забыл об этом. Ты всегда был ленивой скотиной, Уиппет.

Он ухмыльнулся.

— Я… я всегда больше любил писать, чем действовать, — проговорил он неуверенно. — Ты уж извини меня, Кемпион, за то, что я втянул тебя, но у нас вначале были одни подозрения, а ухватиться было не за что. Прямо обратиться к тебе я не мог, потому что… ну, потому что не было там ничего конкретного. Вот я… вот я и написал тебе.

Его голос перешел на шепот.

— Мы с Лаггом оценили твой слог, — сказал я.

Он серьезно кивнул.

— Мне показалось, что это наилучший способ заинтересовать тебя, — заметил он спокойно. — Когда твой интерес стал как будто ослабевать, я написал еще раз.

— А ваши люди разыскали Эффи и напустили ее на меня, — сказал я холодно.

— Д-да, — ответил Уиппет и даже не покраснел.

Поппи огляделась вокруг.

— А где вообще сейчас эта особа?

Уиппет просиял. Я еще никогда не видел на его лице такой широкой улыбки.

— Она с… с Батвиком, — пробормотал он. — Поехали вместе в город, в кино. Вот оно, — сказал я себе, — счастливый конец и… так далее.

Я глядел на него, разинув рот. Он-таки заслужил мое уважение.

Когда на следующий день мы возвращались с Лаггом в Лондон, Поппи, пришедшая в Хайуотерс на обед, стояла рядом с Лео на газоне и махала нам на прощанье. Небо было сине-белым в горошек, пели птицы и в воздухе пахло сеном.

Дженет подбежала к нам вместе с Уиппетом, как раз когда мы собирались уже трогаться. Глаза у нее блестели и вообще она выглядела очаровательной.

— Можешь поздравить нас, Альберт, — сказала она. — Мы решили объявить о помолвке. Ну, не чудесно ли?

Я попрощался с ними как ни в чем не бывало. Уиппет только проговорил, не переставая моргать:

— Я тебе очень обязан, Кемпион.

Мы долго ехали молча. Я задумался, да и Лагг с голой, как яйцо, головой чувствовал себя не в своей тарелке. Только когда мы уже выехали на автостраду, он, повернув ко мне голову, сказал:

— Первый сорт штучка.

— Которая? — поинтересовался я. Признание всегда радует меня, если оно заслужено.

Он ухмыльнулся.

— Да этот ваш Уиппет. Приехать с мисс Эффи Роулендсон, а увезти мисс Дженет Персьюивант… Это я понимаю!

— Лагг, — буркнул я в ответ, — а пешочком пройтись домой тебе не хочется?