Глава 32

Вилла Софии оказалась небольшим двухэтажным домом посреди огромной зеленой территории с гранатовыми деревьями, пальмами и целой оливковой рощей. Металлическая ограда с белыми плафонами фонарей отделяла участок от песчаного берега и стеклянной воды электрически-голубого цвета.

Пока гости выгружались из машин и вытаскивали из багажников пакеты со всевозможной снедью и звенящими бутылками, Феликс отчего-то продолжал сидеть в машине, глядя на дом. Облупившаяся штукатурка, проржавевшие решетки балконов, пустой бассейн с брошенной на дне деревянной лодкой… Если бы не подстриженная трава с ухоженными деревьями, можно было бы решить, что особняк давно заброшен.

– Феликс, ты идешь с нами? – заглянула в салон София. Мужчина вышел из машины и огляделся по сторонам.

– Что здесь случилось?

– Ничего, – пожала она плечами. – Просто я не хотела ничего менять.

– С каких таких пор ты не хотела ничего менять?

– Идем. – Она лукаво улыбнулась, взяла его за руку и повела к ступенькам веранды.

Они поднялись наверх, к стеклянным дверям с металлическими жалюзи. Не выпуская ледяных пальцев из сухой горячей ладони, женщина провела Феликса за угол дома, и он увидел некогда белый столик с ажурными металлическими ножками и два таких же стула. На изъеденной ржавчиной столешнице стоял треснувший стеклянный бокал.

– Нет, София, – медленно произнес Феликс, – ты должна была хоть немного прибраться.

– А я пыталась, – в карих глазах запрыгали веселые искры, – но он не захотел. Не двигается.

Она коснулась мутного стекла пальцами, затем схватилась за ножку и подергала как следует. Бокал стоял, будто примороженный к железу.

– Но этого не может быть. За столько лет… это же всего-навсего стекло.

– Как видишь – может. Не такой уж хрупкий материал это стекло. И я решила ничего тут не менять. Понимаешь? Ничего.

Феликс обнял ее за плечи и привлек к себе, не опасаясь испугать гиблым запахом талого снега, который не мог перебить никакой искусственный аромат. Женщина прижалась щекой к его рубашке и закрыла глаза.

– А если бы я никогда не приехал?

– Ты же приехал.

– Это случайность. Если бы не детективное агентство…

– Значит, тебе понадобилось создать целое детективное агентство, чтобы я наконец дождалась. Ты сам говорил, что не бывает случайностей. Их просто не существует.

Феликс поднял руку, чтобы погладить ее по волосам, но увидел, с какой тщательностью уложены легкие, как пух, кудри, и не решился нарушать этот порядок.

– Люди, вы куда пропали?! – донесся голос Алевтины. – Мы тут мангал уже разжигаем! А Мария в дом попасть хочет, там, говорит, стаканы взять надо, а то из бутылки пить при гостях некрасиво!

– Какая же она замечательная, твоя Мария, – улыбнулся Феликс.

– Лучшая подруга, – тихонько рассмеялась София. – Идем, откроем все двери, все окна, включим музыку…

– И принесем стаканы.

Выпустив Софию из объятий, Феликс взял бокал со столика и швырнул его через ограду. Бокал улетел далеко в море и исчез, едва потревожив его безмятежное спокойствие.

За пару минут дом ожил и задышал всеми окнами, распевая песню «Вернись ко мне, моя любовь». На веранду вынесли столы, на блюдах задымилось мясо, заблестели облитые маслом салаты, бокалы наполнились вином.

– Созрел тост! – Сабуркин встал с полным бокалом в руке. – Второй день знаю эту страну, но уже влюблен и в восхищении! Дамы, девушки вы наши прекрасные, спасибо вам, чудесные, за вас спасибо! Феликс, Феликс, переведи!

– Не надо переводить! – рассмеялась Мария. – Мы все понимать, все разуметь! Оставайтесь жить, Греция красивая, всегда тепло!

– А вот возьмем и останемся! – воскликнула Алевтина. – Я согласная! Всегда думала, чего ж мне не хватает? Оказалось, пальм и моря! Я тут прям как дома, честное слово!

Феликс что-то шепнул на ухо Софии, и она закивала, улыбаясь.

– Давайте танцевать! Такая музыка хорошая! – Мария защелкала пальцами в такт мелодии, подпевая: – Эгнатия тетра-косья э-э-экси…!

– Живой еще Лаки Кесоглу? – спросил Феликс Софию.

– Нет, конечно, он тогда уже был староват.

– Жаль, хорошие песни пел.

– Давайте танцевать!

– Позвольте пригласить, я умею! – шаркнул ботинком Сабуркин, протягивая руку Марии.

– Феликс, можно мне украсть твою даму? – привстал Гера.

– Только на один танец, – сдвинув брови, нехотя кивнул Феликс и затем улыбнулся.

– Ну а мы тогда сами пойдем! – Аля вытащила из-за стола Арину. – Пойдем, детка, разомнемся! Мария, как это переводится, вот это: «опа, опа то бамбукья…»

– Аха-ха-ха! – От смеха Мария повисла на руке Сабуркина. – Опа-опа та бузукья! Играйте, играйте гитары! Аха-ха-ха!

– Отлично! Опа-опа, двигай попой! Давай, Аринка, повторяй за мной!

Покатываясь со смеху, они принялись выплясывать, мешая парочкам. Пересев поближе к Феликсу, Никанор Потапович взял бутылку воды и принялся наливать в свой бокал, демонстративно тяжело вздыхая.

– Да помню, помню, – процедил Феликс. – Потерпишь минут десять? Если мне сейчас не позвонят, пойдем купаться.

– А если тебе позвонят, когда будем купаться?

– Значит, посидят и подождут.

Старик положил ладонь на руку Феликса и пожал его пальцы. После хотел пересесть, но передумал.

– С Софией-то вы как познакомились?

– В Салониках только кинотеатры построили, самое модное развлечение было, – глотнув вина, Феликс вытер губы салфеткой, скомкал ее и бросил на стол. – В тот вечер я шел по делам…

– На охоту?

– Говорю же – по делам. А она стояла у дверей кинозала вся такая нарядная и чуть не плакала. Билетов не досталось, а когда еще родители отпустят одну в такую сказку.

– Сколько ей было?

– Почти семнадцать.

– И ты достал ей билет?

– Да. Только не спрашивай, как именно.

– И не буду. Итак, девушка пошла в кино. Что дальше?

– Дальше я ее встретил после сеанса и проводил домой. В городе еще не было приличного освещения, не мог же я допустить, чтобы в таких туфельках ходили по грязной темноте.

– Очень даже понимаю, – закивал старик. – И дальше?

– Дальше мне пришлось познакомиться с ее отцом. Я ему понравился и внушил доверие…

– И кем ты назвался?

– Племянником Онассиса.

– Правдоподобнее ничего не смог придумать?

– Я не собирался продолжать. Но девочка меня тронула. Я сводил ее еще раз в кинотеатр, в таверну и в бузуки.

– В… куда?

– Это нечто вроде смеси ресторана и концертного зала. Там люди слушают живую музыку, выпивают и бьют посуду, чтобы расслабиться и выпустить пар. Но девушкам, женщинам в одиночестве ходить в такие места было неприлично. София мечтала это все увидеть, вот я и стал ее кавалером.

После мы приезжали сюда, сидели на веранде, пили вино, смотрели на звезды, слушали море. Скоро должны были приехать ее друзья, а я не хотел встречаться с людьми, подкатывал голод. Поэтому я погладил ее по волосам, поцеловал руки, попрощался и ушел.

– Просто ушел?

– У меня был паром в Стамбул в три утра. Я чуть не опоздал.

– Понятно, – вздохнул Никанор. – Приморочил девочке голову на всю оставшуюся жизнь.

– Прекрати.

– Да просто еще за одну переживаю.

– Мы уже это обсуждали, – Феликс бросил взгляд на Арину. – И если бы ты знал, что с ней что-то плохое случится, то не привел бы в агентство. И давай закончим на этом.

Танцующие вернулись к столу и принялись собираться на пляж.

– Нет-нет, – взялся отнекиваться Феликс, – давайте сами, у меня нет с собой купальных принадлежностей. Не устраивать же нудистский пляж.

– Минутку, – сказала София и ушла в дом.

Вернулась она с запечатанным скотчем пакетом. В пакете лежали черные мужские плавки, полотенце и белая футболка.

– Вино, говоришь, под звездами пили? – хмыкнул Никанор, глянув на пакет.

– Еще купались вместе один раз. Можно подумать, это многое меняет.

– Ого!

– Прекрати немедленно. А то сам будешь разбираться со своими собачьими проблемами.

Обмотавшись полотенцами, сотрудники агентства «ЭФ» вместе с директором и греческими подругами устремились к горячему белому песку и голубому морю.

– А-а-а-а! – с визгом разбрасывая брызги, Аля с Марией понеслись в воду, держась за руки.

Смеясь над ними, София собрала разбросанные полотенца и принялась аккуратно расстилать их на песке. Остальные же стояли и смотрели на Феликса. Литое, тренированное тело с горделивой осанкой, круглый золотой медальон на цепи странного плетения, которого никогда не видно под рубашкой, и беломраморная кожа. На спине Феликса виднелись продольные шрамы, похожие на зажившие рубцы то ли от чьих-то огромных когтей, то ли от ударов плетьми.

На скулах Сабуркина заиграли желваки, и он опустил взгляд. Гера же не мог оторваться от этих шрамов, словно они его заворожили.

– Так мы идем купаться или нет? – уточнил Феликс. – Я пойду, вы как хотите.

Разбежавшись, он прыгнул в воду, скрылся на миг, вынырнул и поплыл, рассекая воду отточенно-резкими движениями.