Книга вторая
Лика

Каждый год в день окончания университета они собирались в этом ресторане. Конечно, не всем курсом, это было невозможно, хотя полторы сотни человек уместились бы в зале. Просто собрать всех выпускников практически невыполнимая задача. Даже не вся группа приходила: через год после выпуска явились двенадцать человек, потом меньше десятка, и вот уже второй год подряд только шесть девочек. Парни почему-то решили игнорировать сие мероприятие. Но так было даже лучше – можно спокойно общаться и не стесняясь говорить о своем, о девичьем. С каждым годом девичье у всех становилось разным. У кого-то пошли дети, у кого-то пошел в гору муж. Но все равно эта встреча для тех, кто появлялся постоянно, была чем-то вроде обмена достижениями. Наверное, не всем повезло в жизни, от кого-то удача отвернулась, но такие, судя по всему, оставались дома.

Лика была довольна тем, как складывалась ее жизнь: аспирантура, защита диссертации, место на кафедре. Вот только с личным дело обстояло, прямо скажем, не так гладко. Но Лика не переживала особенно, считая, что обязательно встретит «своего» мужчину. Однако время шло, а желанной встречи почему-то не происходило. Да и где она могла произойти? Только на филологическом факультете, ведь больше нигде Лика не бывала. Правда, большинство мужчин-преподавателей были уже в возрасте, а те, что помоложе, женаты. Не заглядываться же на молоденьких студентов или аспирантов. Хотя многие из них были почти ее ровесниками. Тем не менее ей нравилось общество людей серьезных, а следовательно, постарше.

Единственный роман у нее случился, конечно же, с серьезным человеком. Ей тогда было двадцать, а ему – страшно сказать – почти сорок. Если уж совсем точно, то тридцать шесть. Но он был очень спортивным, и машина у него была такая же – стремительная и элегантная. Тот, кого Лика выбрала для себя, был женат, но не жил с супругой уже почти два года, и развод, по его словам, только вопрос времени. Потом выяснилось, что все упиралось в финансовые вопросы – общая собственность и общий бизнес. У Виталия с женой был составлен брачный контракт, и в случае развода инициатор его должен был лишиться своей доли в довольно успешном предприятии, занимавшемся поставкой в Россию итальянской обуви. Чтобы никому из супругов не остаться нищим, необходимо было, чтобы они пришли к обоюдному соглашению о невозможности проживания вместе. Но жена как раз именно этому и препятствовала, хотя муж практически не появлялся дома, а у нее самой имелся постоянный любовник – владелец обувной фабрики в Анконе.

В конце концов Лика решила, что штамп в паспорте не самое главное, если двое любят друг друга. Хотя порой и хотелось праздника. Девушка ждала, ждала, когда жена Виталия согласится на развод или когда этого потребует ее итальянский друг. Но мужчину, в отличие от нее, вероятно, устраивало то, как все сложилось.

Виталий снимал большую квартиру, обставленную красивой мебелью, набитую полезной бытовой техникой, и Лика научилась варить хороший кофе, выпекать хлеб, хотя для этого и не нужно было особого умения: техника все делала сама. А вот в жизни само собой ничего не случается.

Перед самым своим сорокалетием Виталий улетел в Италию на очередную обувную выставку-ярмарку. Должен был вернуться через неделю и, вероятно, вернулся, только вот Лика увидела его почти через месяц, когда мужчина… пришел за своими вещами. Нисколько не смущаясь, более того, улыбаясь даже, он объяснил, что вернулся в семью, потому что, кроме общего с женой бизнеса, у него есть еще обязательства и перед их общей дочерью, которая через два года окончит школу. А теперь у дочки появились какие-то проблемы.

Лика не стала ничего выяснять, молча стояла и смотрела, как Виталий собирает свои вещи, пакует их в чемоданы, выносит и складывает в свою приземистую красную машину. Вещей было много, чемоданов не хватило. Тогда он попросил спортивную сумку у Лики, обещая вернуть ее через пару дней.

– Возьми в подарок, – сказала она.

– А с чем ты будешь ходить на корт? – поинтересовался мужчина с такой печалью в голосе, словно это волновало его больше всего.

Лика пожала плечами и пошла на кухню вынимать из печки готовый хлеб с цукатами, который готовила для него. Села за стол и внезапно поняла, что Виталий не вернется никогда, а значит, для нее кончилось все. Не будет теперь ничего, к чему она привыкла: ни хорошей квартиры, ни загородного дома, не будет машины с откинутым верхом и встречного ветра, треплющего ее волосы, не будет рядом элегантного и спортивного мужчины, его поцелуев и ласковых слов… Не будет детей – мальчика и девочки, о которых она мечтала.

Уже стоя в дверях с ее сумкой и последним чемоданом, принимая от нее завернутый в льняную салфетку свежеиспеченный хлеб, Виталий произнес как ни в чем не бывало:

– Ты не переживай особо. Все останется, как было, я буду заезжать часто.

– Не надо, – ответила Лика, – проживу без твоих визитов.

Мужчина сделал удивленные глаза: не так уж часто его подруга возражала.

– Перке? – спросил он.

Но Лике не хотелось переходить с ним на итальянский.

– Ты будешь приходить ко мне, а твоя жена будет приходить к Пьетро. Вас такая жизнь, возможно, устраивает, но я не хочу участвовать в ваших перебежках.

Виталий дернул плечом. При этом с плеча соскользнул ремень спортивной сумки, набитой итальянской обувью. Он снова набросил его, повернулся и обронил, переступая порог:

– Чао.

После его ухода Лика села за стол и посмотрела вокруг себя. Ничего вроде не изменилось, но все уже было другое. Все стало чужим и далеким – настолько, что девушка заплакала, стремительно проваливаясь в бездну одиночества.

Виталий звонил несколько раз. Сначала Лика напоминала ему, что он женатый человек, или говорила, что занята. Потом стала бросать трубку, когда слышала его голос. Бросала и одновременно ругала себя, потому что надеялась услышать, что он хочет вернуться. Прошли два месяца, плата за которые была внесена вперед. Самой платить за аренду Лике оказалось не по карману – ей бы пришлось работать целый год, чтобы месяц жить в такой роскоши. И она переехала назад в свою квартирку, попросив ее освободить своих арендаторов – молодую счастливую семью.

Виталий позвонил и туда.

– Зря выехала из апартаментов, – сказал он, – я бы и дальше их оплачивал, если бы ты позволила мне навещать тебя.

– Прости, – непонятно зачем извинилась Лика. И тут же соврала: – У меня теперь другой мужчина. Он, правда, не столь обеспечен, чтобы оплачивать такое жилье, но зато любит меня. И я его тоже, что самое главное.

– Буона фортуна! – спокойно произнес Виталий.

Его пожелание прозвучало как пощечина, потому что мужчина пожелал ей удачи на итальянском – на языке, которому именно она его обучила.

Лика сидела в «Пармской обители» рядом с сокурсницами за двумя сдвинутыми столами, превращенными в один большой. За узкими витражными окнами сверкал солнцем летний вечер, но в зале стоял полумрак. На небольшой эстраде джазовый квинтет исполнял композиции на тему итальянских песен, однако музыка не мешала разговору, общему веселью и воспоминаниям.

Звучала вариация на тему «Вернись в Сорренто», когда в полупустой зал ресторана вошел высокий мужчина лет около сорока в несколько помятом льняном костюме. Держался он прямо, пожалуй, даже излишне прямо, отчего складки на брюках под коленками выступали особенно отчетливо.

Лика особо не рассматривала нового посетителя, просто заметила, как тот вошел, и тут же отвернулась. Зато сидевшая рядом Света Лячина прокомментировала:

– Мужик не понял, наверное, куда попал. Тут с него столько сдерут!

А Лика только плечами в ответ пожала. «Пармская обитель» – ресторан, быть может, не самый дорогой, но уж точно не для простых людей.

Непонятно, с какой целью Лячина продолжала наблюдать за вошедшим.

– Да он пьян в доску, – наконец догадалась она. И подтолкнула Лику: – Смотри, сейчас кино будет. Этого хмыря отсюда выставят.

Лика невольно бросила взгляд на мужчину, который решил устроиться за столиком в углу. И отметила: кажется, Светка права, мужчина действительно нетрезв, да и костюм его помят сверх всяких приличий. Модный лет двадцать назад шелковый галстук вылез из-под пиджака и нагло прикорнул на белоснежной скатерти. Посетитель достал сигарету и попытался реанимировать зажигалку – потряс ею, но огня добыть не смог.

Двое дюжих охранников стояли у входа в зал и ждали сигнала. К мужчине подошел официант и, не поздоровавшись, спросил:

– Что желаете?

– Огня! – потребовал посетитель.

Официант с неохотой достал зажигалку и поднес ее к кончику дрожащей сигареты. Мужчина затянулся и выдохнул облако табачного дыма. Затем обронил небрежно:

– Бутылочку кьянти.

– А кушать что будете?

Посетитель посмотрел на него так, словно официант поинтересовался у него, когда он собирается лететь в космос. После чего достал из кармана несколько скомканных купюр и положил их рядом со своим галстуком.

– Сыру какого-нибудь принеси. И еще выбери сам чего-нибудь, на сколько тут хватит.

Официант взял купюры, пересчитал, дернул почему-то головой и отправился выполнять заказ.

Мужчина провел глазами по залу, и его взгляд натолкнулся на Лику.

Та тут же отвернулась и неожиданно для себя покраснела. От того, вероятно, что слишком долго рассматривала незнакомца, не заслуживающего никакого внимания. А может, от того, что просто пожалела этого человека, понимая, что сейчас произойдет: он выпьет бутылку вина, будучи уже в таком состоянии, когда даже один-единственный глоток способен оказаться для него лишним, ему станет плохо, и его без всяких церемоний вышвырнут отсюда. Неприятная сцена, конечно, испортит впечатление от вечера, но впечатление впечатлением, а явно малоимущего бедняка, оказавшегося в довольно пафосном заведении случайно, все-таки стоит пожалеть: жизнь ему и так приносит мало радостей, а тут очередное унижение.

– Правда, что на факультете будет сокращение? – спросила ее Лячина.

– С чего вдруг? – удивилась Лика. – Я там работаю и не слышала ничего подобного.

– Козинского встретила, – объяснила сокурсница, – и тот сообщил, что зарплату поднять так просто нельзя, но если количество ставок сократить, то оставшиеся преподаватели будут получать больше. Еще сказал, что количество спецкурсов ограничат.

Козинский работал доцентом кафедры русского языка для иностранцев, а когда Лика со Светланой были студентками, какое-то время являлся заместителем декана по учебной работе. Сейчас он, как и прежде, просто доцент, но все равно остается в курсе всех событий. Если Козинский не ошибается, то под сокращение в числе прочих может попасть и Лика, а это плохо.

В зал вошли трое парней, у которых, судя по всему, был заказан здесь столик. Проходя мимо компании девушек, они чуть замедлили шаг, успев рассмотреть каждую, и заняли места за столом невдалеке от мужчины в помятом костюме. Расположились вольготно и продолжали разглядывать девушек. Впрочем, Лика этого не видела, они были у нее за спиной, но догадалась, что на них смотрят, потому что Лячина вдруг расправила плечи и села неестественно прямо, втянув в себя живот. Остальные сокурсницы перешли на шепот.

– За тобой, как и в прошлый раз, заедут? – поинтересовалась Светка.

Лика отрицательно покачала головой.

– А почему? – удивилась Лячина. – Такой мужчина интересный.

– Мы с Виталием расстались.

У сокурсницы округлились глаза.

– Да ну! А мы потом перезванивались с девчонками, спорили, как называется у него машина. – И тут же Лячина громко объявила новость номер один всем собравшимся:

– Вы слышали? Наша Александра со своим Тимоти Далтоном не живет больше!

– С каким Далтоном? – не поняла Лика. Хотя больше ее поразило, как легко Лячина выложила это всем, даже не поинтересовавшись, хочет ли сама Лика обсуждать свои дела прилюдно и вообще делиться подробностями личной жизни.

– Так ведь твой Виталий – вылитый Тимоти Далтон, – сразу же пояснила Светка. – Мы даже поспорили между собой, сколько вы проживете вместе.

Остальные девочки переглянулись. Судя по всему, такая откровенность подруги их немного смутила. Попытались перевести разговор на другую тему, но о чем еще можно говорить, если беседа уже шла о самом главном?

– И кто победил в вашем споре? – усмехнулась Лика.

Девушки переглянулись, и Лячина ответила за всех:

– Да мы просто шутили так. Неужели ты могла подумать, что мы обсуждаем чужих мужчин?

В этот момент ансамбль перестал играть. К сцене подошел один из пришедших в ресторан парней и стал о чем-то договариваться с музыкантами. А мужчине в помятом костюме принесли бутылку вина, сырное ассорти и счет.

Зазвучала танцевальная мелодия. Двое других парней разом поднялись и направились к девушкам. К их столику приблизился и тот, кто заказал музыку, и пригласил одну из сокурсниц. Вероятно, ребята заранее выяснили, кто с какой девушкой будет танцевать. Одной из трех приглашенных оказалась и Лика.

Партнер вывел ее в центр зала и сразу спросил:

– Тебя как зовут?

– Александра, – ответила Лика.

– Ну, это я уже понял. А называть-то тебя как можно, Сашей или Шурой?

– Александрой Сергеевной.

– Ну, ладно, – согласился парень, кладя руку на ее талию, – не хочешь, не говори. Я все равно узнаю.

Он был уверен в себе и танцевал неплохо, уверенно вел Лику, а не топтался на одном месте. После первого танца партнер не отпустил ее, сказав, что это была только разминка.

Вскоре выяснилось, что эти трое спортсмены и приехали в город для участия в каких-то соревнованиях. Вид спорта собеседник не назвал, предполагая, что и так видно, что ерундой они не занимаются. Парни были мускулистыми.

После третьего танца Лике удалось освободиться. Она вернулась к Лячиной, которая сплетничала с остальными девушками, пришедшими сегодня на встречу, с теми, которых не пригласили танцевать. Музыканты, увидев, что пары вернулись к своим столикам, тут же объявили перерыв на двадцать минут. Бывший партнер по танцам остался стоять рядом с Ликой. Но стоял недолго, через пару секунд бесцеремонно похлопал по плечу Светку и предложил ей пересесть. Лячина скривилась немного, но возражать не стала.

Парень опустился на ее стул и удивился:

– О как сиденье нагрела! – Потом посмотрел на Лику: – Ты такая же горячая?

Ей не хотелось ничего отвечать. И находиться с ним рядом тоже не хотелось. Но убеждать его оставить ее в покое явно было бесполезно. Двое других спортсменов уже тоже перебрались к компании девушек, прихватив собой бутылку коньяка со своего стола.

Партнер по танцам подвинул стул вплотную к Лике и попытался положить руку ей на плечо. Но та немедленно скинула ее. Он снова попытался, и опять Лика скинула.

– Ты что такая некомпанейская? – удивился парень. – Все равно ведь никуда не денешься, я всегда добиваюсь того, чего хочу. И в спорте, и в жизни.

Лика не смотрела на него. Она подумала, что надо уходить, но не была уверена, что прилипала не увяжется за ней. Девушка бросила взгляд на эстраду, на оставленные музыкантами инструменты и ждала момента, когда можно будет подняться, попрощаться с девочками и быстренько рвануть к выходу.

– Мы в Питере неделю, – пытался тем временем обратить на себя ее внимание партнер по танцам. – Давай потусуемся эти дни вместе? Скучать не будешь, я гарантирую.

Неожиданно на эстраду вышел нетвердой походкой тот самый мужчина в мятом костюме. Остановился возле фортепьяно и, положив руку на клавиатуру, исполнил «Чижика-пыжика».

– Короче, я предложил, ты согласилась, – подытожил спортсмен. – Сейчас посидим еще здесь, а потом к нам, в гостиницу. Лады?

Посетитель в мятом костюме подвинул круглый стульчик и сел к инструменту. Взял несколько аккордов, потом пробежался пальцами по всей клавиатуре, демонстрируя, что играть он умеет, а «Чижик-пыжик» не более чем шутка. Мелодия, которую он начал исполнять, показалась Лике знакомой, но вспомнить, где она ее слышала, не удавалось. Скорее всего, это какая-то старая песня, всеми забытая, но сидящая в памяти каждого так глубоко, словно родилась вместе человеком, слушающим ее. Спокойная и печальная мелодия. Даже Лячина уставилась на эстраду, удивленная, как видно, тем, что человек, которого они приняли за опустившегося алкоголика, умеет так играть. А играл мужчина и в самом деле замечательно.

Один из музыкантов выглянул из подсобного помещения и, увидев, кто сидит на эстраде, решил пресечь подобную наглость. Подошел и что-то сказал посетителю. Но тот или не расслышал, или сделал вид, будто увлечен игрой. Тогда джазмен потянул его за рукав. Но опять ничего не вышло. Заметив, что за его действиями наблюдают из вестибюля двое рослых охранников, он махнул им рукой и крикнул:

– Разберитесь с этим!

Охранники подошли не спеша. Мужчина наверняка видел их, но продолжал играть.

– Слышь, – произнес один из охранников, – встал и быстро вышел!

Мелодия продолжала звучать. И звучала теперь гораздо громче.

Охранник схватил мужчину за плечи, отрывая от стула. Лике вдруг стало очень жалко небездарного и наверняка имеющего музыкальное образование человека, пусть и опустившегося. Теперь его вышвырнут и не просто унизят, а еще и побьют.

Однако тут случилось нечто совсем неожиданное – охранник вдруг повалился на бок с таким грохотом, словно упал с большой высоты. Второй бросился на музыканта, хотел ударить, но промахнулся и, перевернувшись через голову, упал на пол. Музыка, прервавшись на несколько мгновений, зазвучала снова. И снова оборвалась. Потому что оба охранника вскочили… но для того только, чтобы снова упасть. Теперь уже все немногочисленные посетители ресторана тянули шеи, надеясь рассмотреть происходящее получше.

Парень, сидевший рядом с Ликой, резко встал и махнул рукой своим приятелям:

– Пацаны, наш клиент. Давайте разомнемся немного.

Они бросились к эстраде, и там закрутилась настоящая схватка.

– Во гады какие! – закричала Лячина. – Впятером на одного!

Из подсобного помещения прибежали официанты и даже один повар в колпаке. Но никто не решался вмешаться и остановить драку. Охранники, оказавшись в очередной раз на полу, просто отползли в сторону. Против спортсменов пианист продержался недолго – его оттеснили к выходу. Лица трех приятелей были разбиты в кровь, а один волочил за собой ногу, но все равно рвался в бой. В выражениях они не церемонились. В вестибюле крепким парням удалось повалить музыканта, и Лика поняла, что для того все может кончиться очень плохо. Она выскочила из-за стола и побежала в холл, чтобы предотвратить неминуемо страшное.

– Прекратите немедленно! – закричала девушка. – Какие же вы спортсмены, если втроем на одного пожилого и больного человека напали?

Как ни странно, это помогло. Спортсмены перестали бить мужчину ногами. А ее бывший партнер по танцам, ощупывая пальцами разбитый нос, выдохнул:

– Кто здесь старый и больной? Вон тот, что ли? Это нам повезло, что он пьян в сосиску, а так бы уделал нас к…

Парень посмотрел на Лику и вовремя замолчал.

Мужчина поднялся с пола. Одна бровь у него была рассечена, губы тоже были разбиты. Он поднял на Лику на удивление ясный взгляд и спросил:

– Девушка, а вы не помните, я рассчитался или еще нет?

– Вы уже заплатили, – ответила та, – так что домой идите скорее.

Лика вернулась к столу, за которым замерли ее сокурсницы, ошарашенные увиденным. Подошли спортсмены и сели. Парни переглянулись, посмотрели на свои разбитые лица, и один спросил:

– Что это было? Какой-то хмырь раскатал нас, как щенков. Вы свои рожи видели?

– На свою погляди сначала, – огрызнулся партнер Лики по танцам.

В гостиницу никто никого больше не приглашал. Спортсмены даже не допили свой коньяк, рассчитались и быстро ушли. Только один из них, уже отойдя на пару метров, вспомнил о том, что воспитанные люди прощаются, когда расстаются.

– Ну, пока, что ли, девчонки, – сказал он. – Чего-то мы сегодня не в форме…

И, хромая, отправился догонять своих приятелей.

Лика, пожалуй, забыла бы эту историю… Хотя нет, не забыла бы, конечно, но положила бы на какую-нибудь дальнюю полочку в своей памяти. Однако в тот вечер, когда возвращалась домой в такси, и на следующий день тоже вспоминала и удивлялась: как же изумительно тот человек играл на фортепьяно. Для нее было потрясением не то, что он лихо дрался, уходя от ударов и захватов, сам нанося сильные и точные, а то, как он сидел у рояля, как работали его руки и какие звуки рождались под его пальцами. А ведь мужчина спас ее: если бы не он, пришлось бы как-то отделываться от тех парней-спортсменов, которые рассчитывали затащить ее и еще кого-то из подруг в свою гостиницу. Пришлось бы отбиваться самой, убегать, звать на помощь полицейских, обращаться к прохожим… Кто же он такой, этот человек? И сколько ему лет? Вряд ли больше сорока. То есть, вероятно, ровесник Виталия. Но как они отличаются: Виталий всегда подтянут, аккуратно выбрит, тщательно следит, чтобы не было ни одной складочки на его одежде, чтобы обувь смотрелась новой, словно только что из магазина, сколько бы он ее ни носил. Правда, обувь свою он никогда не занашивал, не надевал одни и те же туфли два дня подряд, всегда протирал их, вернувшись с улицы, и убирал в одну из коробок, чтобы, не дай бог, не запылились. Таких коробок с его обувью в гардеробной имелось несколько десятков. А на том мужчине были поношенные ботинки, он был плохо выбрит, и костюм на нем сидел мешком. Впрочем, что думать о нем, ведь вряд ли Лика когда-нибудь встретит его еще…

Отпуск последние четыре года Лика проводила в Италии. Не одна, конечно, а с Виталием, который оплачивал все расходы, выбирая лучшие курорты и лучшие отели. И машины, которые он брал там напрокат, тоже были лучшими. И в нынешнем году Лика мечтала отправиться туда. Правда, ее денег хватит лишь на неделю отдыха в каком-нибудь трехзвездочном отеле Римини.

На встрече с сокурсницами она предложила отправиться в Италию компанией, но у подруг оказались свои планы на отпуск. К тому же те, кроме Лячиной, были замужем и не рисковали знакомить своих благоверных со Светой и Ликой. Понимали, конечно же, что у приятельниц и в мыслях нет отбивать у них супругов, но ведь в жизни случается всякое, всем известно, что мужчины – существа непредсказуемые. Одной лететь в Италию не то чтобы не хотелось, но отпуск вряд ли принесет радость, потому что убивать время, лежа на пляже, Лика не привыкла. Да и вообще путешествовать в одиночестве было не очень увлекательно. Да еще непременно возникнут ненужные воспоминания и ассоциации, которые радости не добавят. Она подумала немного и решила провести отпуск где-нибудь в другом месте. Например, съездить к Виолетте, которая много раз звала ее к себе.

Лика называла ее тетей, хотя Виолетта Владимировна приходилась девушке двоюродной бабушкой. Но как называть бабушкой цветущую женщину пусть и предпенсионного возраста, но выглядевшую значительно моложе своих пятидесяти лет? Тетка жила с мужем в Грозном, не работала, потому что Ваха Асланович был ответственным работником какого-то министерства. Он постоянно носил с собой черный портфель из крокодиловой кожи, а на голове шляпу с полями, которую забывал снимать, даже находясь в доме. Когда родственники приезжали в гости к Лике, мужчина часто уходил один по каким-то своим делам, встречался с земляками. Потом возвращался домой, где его ждал ужин, и садился за стол. Лика с теткой смотрели на него внимательно. После чего Виолетта Владимировна напоминала ласково:

– Ваха…

Только тогда он снимал с головы шляпу, которую называл почему-то «Горбачевым», и клал где-нибудь рядом с собой. Их у него было несколько. Не так много, как обуви у Виталия, но, приезжая в Питер, Ваха привозил обычно с собой пару шляп с одним и тем же придуманным им именем.

Конечно, поездка в Грозный не самый лучший отдых, но Лика неожиданно для себя позвонила тетке и сообщила, что прилетит.

Ваха Асланович встретил ее, как встречают, вероятно, только самых почетных гостей: подогнал служебный «Мерседес» на летное поле к трапу самолета. В связи с этим сразу после посадки к Лике подошла стюардесса, наклонилась и предупредила, что пассажирка должна выйти первой, а остальных она придержит. Лика не поняла, к чему такие сложности, но раз ей сказали, что так надо, значит, надо. Некоторые пассажиры, вероятно, тоже спешили и даже попытались пробиться к трапу, но когда увидели машину у трапа и серьезного человека в шляпе, тут же решили вернуться в салон.

Ваха Асланович не стал ни обнимать, ни целовать родственницу. Просто сказал:

– Я сейчас тебе наш город покажу. – А сев на переднее сиденье, повернулся и спросил с тревогой: – Ты в Турции была?

– Нет, – покачала головой Лика.

– И не надо туда ехать, – удовлетворенно кивнул мужчина, – у нас лучше.

Два часа он возил ее, показывая то, что было построено, и с увлечением рассказывая, что будет построено еще. Тетка звонила пару раз: один раз мужу, а второй на мобильный Лике. Она ждала гостью дома.

Потом, когда сели за стол и Виолетта Владимировна налила вина, а ее муж снял шляпу, Лика спросила:

– Выпьем за встречу?

Тетка покачала головой:

– Давай за Ташеньку выпьем, чтоб ей там не мучиться, как в жизни.

Виолетта посмотрела на мужа, и тот добавил:

– Там ей хорошо, я тебе говорю.

Непьющий Ваха Асланович все же поднял бокал и пригубил.

Виолетта Владимировна выпила вино и заплакала.

Прошло почти семнадцать лет, как не стало Наташи, но Лика помнила ее хорошо. А может, ей просто казалось, что помнит, потому что, когда она осталась с Виолеттой, та часто показывала девочке фотографии родной тети и всегда повторяла: «Не забывай ее никогда!» На всех снимках Таша улыбалась едва-едва, словно собиралась сказать что-то смешное и не решалась. Маленькой Лике долго не говорили, что Наташи больше нет, все уверяли, будто тетя уехала в командировку и вернется нескоро, поскольку хочет заработать много денег. Может быть, поэтому Лика теперь менее всего интересуется деньгами, что, вероятно, не совсем правильно. Но тогда она верила всему и даже спрашивала у куклы Вари, когда Таша вернется, а кукла молчала.

Кукла долгое время оставалась самым близким ей существом. Рядом, конечно, была Виолетта Владимировна, а потом появился и Ваха Асланович. Тот перешел на сторону федеральной власти, и его амнистировали после года проверок. Когда мужчину выпустили, он прилетел к жене и хотел забрать ее вместе с Ликой, но Виолетта Владимировна отказалась. Дядя Ваха открыл небольшую строительную фирму, возводил за городом дома и ремонтировал квартиры, а потом уехал строить новую жизнь в Чечне. Навещал жену не очень часто, еще реже тетя Виолетта летала к нему. Но когда Лика окончила школу, тетка сказала: «Все, теперь ты самостоятельная и можешь жить одна».

Лика поступила на итальянское отделение филологического факультета и стала жить одна. Виолетта регулярно высылала ей деньги. Не так много, разумеется, но на жизнь хватало. Кроме того, Лика подрабатывала переводами. А потом на ее горизонте появился Виталий. Кукла Варя, разумеется, была недовольна выбором хозяйки, перестала давать советы и предупреждать о чем-нибудь предстоящем и важном. Возможно, она просто обиделась, что взрослая Лика теперь не брала ее в свою постель.

Весь отпуск Лика провела в Чечне. Двое племянников Вахи Аслановича постоянно сопровождали ее. Двадцатилетний Руслан сидел за рулем, а семнадцатилетний Тимур, только что закончивший школу, рядом с ним. Ребята они были приветливые и улыбчивые.

– Ты в Кувейте была? – спросил ее как-то Руслан.

– Нет, – улыбнулась Лика, уже зная, какое последует продолжение.

– Ну и не надо туда ездить, – подключился к разговору Тимур. – Скоро у нас будет еще лучше.

Он серьезно занимался единоборствами и обещал Лике через пять лет стать чемпионом мира по микст-файту.

В аэропорт Ваха Асланович повез Лику на своем служебном автомобиле. На поле в этот раз не выезжали, но дядя Ваха провел девушку через депутатский зал. При расставании он вдруг сказал:

– Ты видишь, как хорошо у нас теперь все стало. А ведь могло быть совсем иначе. К сожалению, многие наши родственники не дожили до этого счастливого дня. Война – вещь не очень хорошая. В ней все средства можно использовать. На ринге-то боксерам нельзя кусаться, а когда защищаешь родину – позволено все. Может, кто-то и думал тогда, что Россия хочет нас уничтожить, а тех, кто останется, выселить. Между прочим, я сам в Казахстане родился… Но не в том дело. Тогда все было по-другому… В России было по-другому…

Мужчина сбился и замолчал. А чтобы сгладить неловкость, наклонился и поцеловал Лику в щеку.

– Запомни: у тебя есть родственники, которые всегда помогут и защитят. Не будет меня – приедут твои братья, мои племянники, и сделают как надо. Я не смог защитить Ташу, но тех людей наказал. А ты должна жить и быть счастливой.

Лика сидела в салоне самолета и думала о счастье. С одной стороны, она не болеет, не сидит без работы, все близкие люди тоже здоровы, нет горя – это уже счастье. Но так хотелось, чтобы рядом был надежный и добрый друг, которого бы она любила всей душой и для которого постаралась бы стать лучшей в мире женой. Вспоминались слова Вахи Аслановича, но в них не все было понятно.

Через два дня после возвращения в Питер ей позвонил Николай Кондратьев и спросил, как она отдохнула.

Лика стала рассказывать, а потом вспомнила:

– Дядя Ваха сказал, что он наказал людей, виновных в гибели Таши. Как это было? И почему я об этом не знаю?

Собеседник помолчал, а потом вздохнул и сказал:

– Не только ты, никто ничего не знает. И вообще это не телефонный разговор.

– Хорошо, – согласилась Лика, – если мне знать не положено, я больше не буду заводить разговор на эту тему.

– Через полчаса приеду, – обронил Кондратьев и отсоединился.

После гибели Наташи он часто бывал в их с Виолеттой квартире, а когда появился Ваха, почти перестал забегать, разве что на день рождения Лики приезжал с подарками. И в день рождения Таши приходил с цветами к ее могиле, где собирались все. Виталий ему не понравился, это было видно, но Кондратьев не сказал про него ни слова. Зато Виталий пытался с ним сблизиться и спрашивал у Лики, не может ли она договориться с Николаем о льготном кредите. Виталий (а может, его жена) хотел расширяться и подумывал о создании сети магазинов итальянской обуви, но средств у него на это не было. Итальянский же партнер со своими деньгами расставаться не хотел, даже когда ему обещали хорошую прибыль.

Кондратьев лет пять назад неожиданно получил предложение стать заместителем председателя правления небольшого частного банка. С того времени банк увеличил оборотный капитал, открыл сеть филиалов и вообще стал довольно известным, теперь считался устойчивым и надежным.

Через полчаса после телефонного звонка Николай действительно приехал. Вошел в квартиру с огромным букетом и с пакетом, в котором оказался подарок для Лики – новый компьютер.

– Я ненадолго, – сказал он, опустившись на диван. – Ты интересовалась теми давними событиями, и я хочу ответить, чтобы у тебя не возникали мысли, будто мы что-то скрываем. Расскажу, что знаю. Правда, известно мне не очень много. Тем летом два человека… если их вообще можно назвать людьми… короче, два преступных авторитета, братья Бондари, однажды вечером подъехали к казино, где бывали часто и соучредителями которого оба являлись. Подъехали на внедорожнике, а следом шел такой же с охраной. Все еще сидели в джипах, когда рядом затормозила «девятка» с тонированными стеклами. Из нее вышел бородатый человек с автоматом Калашникова и расстрелял в упор обе машины – и ту, где находились Бондари, – с охраной. Причем израсходовал два магазина – когда первый закончился, он перевернул его и продолжил стрельбу. Перед тем как уехать, этот мужчина бросил внутрь каждого автомобиля по гранате. Если кто-то и не погиб от пуль, то потом был изрешечен осколками. Да еще бензобаки рванули так, что обе машины превратились в два огромных факела, и долго еще никто не мог даже приблизиться к ним. Милиция объявила план «Перехват», но бесполезно. Брошенную «девятку» нашли, а никаких следов бородатого мужчины не обнаружили. Потом какая-то коммерческая структура объявила сумасшедшее вознаграждение за любую информацию о киллере, однако искали его тщетно. Все догадывались, что человек тот прибыл из Чечни, туда же и вернулся, а жив ли он или пропал на войне, которая там тогда гремела, одному богу известно.

Перед началом нового учебного года Лика появилась на факультете, и первым, кто ей встретился, был доцент Козинский. Они поприветствовали друг друга и сразу разошлись по своим делам. Но вдруг девушка вспомнила то, что ей рассказала Света Лячина, а потому догнала Козинского и спросила его, правда ли, что грядет сокращение.

– Увы, – признал доцент, – именно так. Я даже видел списки кандидатов на увольнение. Во-первых, все, кто без степени. Не все, конечно, некоторые в силу родственных связей… Ну, вы, Сашенька, меня понимаете. Потом те, кто вел спецкурсы, не включенные в учебный план нового года.

– Моя фамилия там есть? – спросила Лика, хотя по лицу Козинского и так поняла все сразу.

– Увы, увы, – развел тот руками. – Но вы не отчаивайтесь, не все еще решено окончательно. А потом, вам же выплатят за два месяца вперед в качестве выходного пособия. Так что с голоду не умрете.

Последняя фраза прозвучала оскорбительно. Да и произнесена она была с пренебрежением человека, уверенного в своем превосходстве и в необходимости своего присутствия в храме науки. А ведь когда доцент Козинский был заместителем декана по учебной работе, он пытался подъехать к Лике… Да и не к ней одной. И не все девушки оказывались стойкими. Про него еще говорили, что защита кандидатской у него прошла со скрипом: оппонент заявил, что вся работа является компилятивной, составлена из кусков чужих статей, опубликованных давным-давно, а потому переполнена устаревшими, а порой уже опровергнутыми фактами. А кроме того, диссертант надергал цитат из студенческих курсовых работ, которые в большинстве своем не являются самостоятельными. И все же с перевесом в один голос кандидатскую приняли. Потому что члены ученого совета знали, что в одном из ресторанов города их уже ждет банкет.

Лика вышла из метро и попала под дождь. Ливня не было, но с неба густо сыпалась очень уж неприятная морось. Девушка полезла в сумку за зонтиком и увидела впереди человека, стоящего в невероятно скрюченной и, видимо, неудобной позе. А когда приблизилась к нему, поняла: тот что-то прикрывает полами своего пиджака. Подошла ближе и разглядела, что мужчина прикрывает картонную коробку, в которой копошились котята. Затем подняла глаза и удивилась еще больше: перед ней был тот самый пианист из «Пармской обители», затеявший драку.

– Добрый день, – сказала Лика, догадываясь, что этот человек, скорее всего, продает котят, чтобы раздобыть денег на выпивку. – Что же вы животных так мучаете? Они простудятся и заболеют.

– Так я встал сюда, когда еще солнце светило. А полило так внезапно, что бежать уже нет смысла, потому что малыши еще больше намокнут.

– Сколько вы за них просите?

– Какие деньги? – улыбнулся мужчина. – Берите даром. Хорошие котята, я их, кстати, уже к лотку приучил. Вам мальчика или девочку?

– Вообще-то мне никого не надо. Может быть, и взяла бы, но у меня вряд ли будет время заботиться о питомцах.

– Очень жаль, – вздохнул продавец котят.

Он продолжал стоять в неудобной позе, прикрывая коробку пиджаком. Дождь лил на его голову, длинные волосы мужчины прилипли к его лицу.

Лика достала из сумочки двести рублей и положила в коробку с котятами.

– Я же сказал, что бесплатно, – обиделся продавец.

– А это не вам. Это котятам на еду, – ответила Лика и побежала к маршрутке. На ходу сообразила, что поступает неучтиво: человек все-таки спас ее от неприятностей. Поэтому вернулась и спросила:

– Вам тогда очень сильно досталось?

– Когда? – переспросил мужчина и нахмурился. Но через секунду лицо его посветлело: – В ресторане-то? Честно говоря, не помню. Бывало и похуже. А если совсем уж честно, то утром я проснулся и долго не мог понять, почему губа разбита, синяк под глазом и бока болят. А потом вспомнил.

Незнакомец улыбнулся, и улыбка у него оказалась обаятельной. Лике даже жалко стало, что этот человек так опустился и не имеет иного заработка, кроме продажи котят или каких-нибудь своих вещей у выхода из метро.

– Вы неплохой пианист, – сказала она. – Неужели не можете найти работу по душе?

Собеседник пожал плечами, и сразу с них полились потоки воды.

– Может, под козырек станции встанете или куда-нибудь обогреться зайдете? В кафе, например.

– С котятами никуда не пустят. И потом, мне нельзя в заведение общепита, вы же знаете.

Мужчина улыбнулся снова, чуть виновато. Затем наклонился и стал засовывать котят себе за пазуху, не под пиджак, а прямо под рубашку, приговаривая:

– Пойдемте, ребятки, домой…

Устроив зверьков, посмотрел на Лику:

– А вам огромное спасибо. Сегодня у малышей будет праздничный ужин. Прощайте.

Он наклонился, поднял коробку за край и пошел прочь. Поравнявшись с урной, аккуратно поставил на нее картонку и не спеша отправился дальше, придерживая котят обеими руками.

Лика смотрела ему вслед. Вероятно, когда-то этот человек был подающим надежды и верил в себя, но жизнь не удалась, как, впрочем, и у многих. Потом девушка вспомнила его слова о том, что он совсем забыл о драке в ресторане. А ведь узнал ее сразу, она поняла это по его глазам, по тому, как смотрел на нее – как на старую знакомую. Может быть, не очень знакомую, но как на человека, с которым уже встречался прежде.

Высокая тонкая фигура таяла за пеленой усиливающегося дождя. А из уличного динамика над входом в магазин, торгующий DVD-дисками, неслось:

На кафедре никто ничего толком не знал. Но в утвержденном учебном плане спецкурса, который вела Лика, не было. Однако странно: если за ней остаются какие-то часы для отработки ставки, почему ее не уведомили об этом заранее? Понятно, что история итальянской литературы теперь не нужна студентам, но ежели она остается работать на факультете, то должна знать, чем ей заниматься. Значит, скорее всего, ее уволят. Если уже не уволили. Теперь надо будет искать работу. Может быть, даже придется согласиться на такую, которая никак не связана с филологией, то есть на не приносящую ничего ни сердцу, ни уму. Конечно, можно попросить Кондратьева, тот наверняка найдет для нее какую-нибудь должность в своем банке. Но, во-первых, Лика в банковском деле ничего не смыслит, а во-вторых, ей неинтересна будет там работа. А ходить на службу только ради зарплаты, понимая, что вряд ли ее отрабатываешь, это… это…

Она подошла к расписанию, сама не зная, зачем. Просто много лет подряд, являясь на факультет – сначала как студентка, потом будучи аспиранткой и преподавателем, – начинала свой день именно так: смотрела на расписание занятий, узнавала, в какую аудиторию надо идти, представляла, о чем пойдет речь на занятиях или какой экзамен ее ожидает в ближайшее время. Возле стенда стоял мужчина и тоже изучал расписание. Она не узнала его и только когда тот поздоровался с ней, удивилась. Это был тот самый пианист.

– Вы кого-то ищете? – спросила Лика.

– Именно так, – ответил он. И тоже задал вопрос: – А вы что здесь делаете?

– Вообще-то я здесь работаю. Вернее, работала. Сегодня последний раз сюда пришла, как только что выяснилось.

– Печально, – посочувствовал мужчина.

– Как ваши котята? – поинтересовалась девушка. – Всех продали? Судя по новому костюму, прибыль была внушительной.

Незнакомец и в самом деле выглядел вполне респектабельно. Даже был тщательно выбрит и слегка укоротил прическу – теперь волосы лежали аккуратно, едва достигая плеч.

– Да я и не продавал их, – усмехнулся он. – Хотя думайте что хотите. Просто кошка в моем подвале… простите, в подвале дома, в котором я живу, родила котят, а через пару недель пропала. Может, собака постаралась или она дорогу неудачно перебежала… Котята маленькие еще, только-только прозрели, вот я и забрал их домой, выкормил. А потом решил раздать – куда мне семь душ.

– Извините, я неудачно пошутила, – попыталась оправдаться Лика. И чтобы как-то сгладить неловкость, сказала: – А вы не только прекрасно играете на фортепьяно, но и деретесь так же хорошо.

– Ну, это не особое достижение. Мужчина должен уметь дать отпор. Иначе как же он будет защищать родину и любимую женщину? А вы на какой кафедре работаете… то есть работали?

– Вообще-то моя основная специальность итальянский язык, – уточнила Лика.

– Правда, что ли? – удивился мужчина. – Может, тогда посоветуете мне. Дело в том, что я собираюсь в Италию съездить и ищу попутчика. Вернее, человека, знающего язык и страну. Хочу пробыть там где-то около полугода, а без языка сложно.

– Это только так кажется. Начнете жить там, волей-неволей начнете понимать, о чем вокруг говорят. А лучше возьмите десяток уроков перед поездкой, в свободное время читайте словарь, учите слова. Пятисот вполне достаточно для начала: основные глаголы, наиболее употребительные фразы, используемые в отелях, ресторанах, магазинах…

Незнакомец смотрел на нее и кивал, соглашаясь.

– И все же я хотел бы взять кого-то с собой.

– Учебный год начался, – напомнила Лика, – все заняты и вряд ли согласятся…

– Я готов хорошо заплатить, – продолжал мужчина. – Дорога, проживание, питание – за мой счет. Ну и гонорар – три тысячи евро в месяц. Такие условия смогут кого-нибудь заинтересовать?

– Очень хорошее предложение, – кивнула Лика, – может, кто-нибудь из аспирантов на него и клюнет. Хотя… Вы говорите, что на полгода намерены ехать, то есть практически до весны, а для аспиранта это означает пропущенный год. Правда, он получит неплохую компенсацию и практику…

– Простите, – не дал ей договорить мужчина, – вас как зовут?

– Александра Сергеевна.

– Так, значит, мы с вами полные тезки, мое имя тоже Александр Сергеевич. Но раз вы говорите, что все заняты, может, сами примете мое предложение? Вы вроде свободны с завтрашнего дня.

Лика растерялась, но все же покачала головой.

– Увы, я вряд ли соглашусь. В качестве кого я туда отправлюсь? В качестве секретаря, гида?

– Другими словами, что люди скажут? Дескать, молодая девушка отправилась в поездку с одиноким мужчиной… А не оказывает ли она определенного рода услуги?

– Типа того, – кивнула Лика.

– Ну, то, что будут говорить другие, менее всего должно вас волновать. Всегда найдется кто-то, кто будет за вашей спиной говорить гадости. На чужой роток не накинешь платок, как известно. А отношения между нами будут регламентированы договором с прописанными обязательствами сторон. И если что-то вас не устроит, вы всегда сможете уехать, забрав аванс, который я готов выплатить прямо сейчас.

Александр Сергеевич достал из кармана пачку банкнот.

– Здесь двадцать тысяч евро. Я готов отдать их вам в качестве вознаграждения за полгода работы – основной оклад плюс командировочные расходы. Причем вряд ли мы пробудем там все шесть месяцев, может так случиться, что мне будет достаточно двух или трех месяцев пребывания в Италии. Но в любом случае деньги останутся у вас. Так что, согласны?

Лика удивилась: откуда у этого человека такая сумма? Совсем недавно она считала его опустившимся, нищим человеком, пьющим и деградирующим.

– Откуда у вас столько денег? – не удержалась от вопроса вслух девушка. – Неужели продажа котят такой выгодный бизнес?

– Вы эти имеете в виду? – переспросил новый знакомый, тряхнув пачкой. – Их я получил, продав квартиру. У меня, кстати, осталась еще приличная сумма, так что голодать в Италии не придется ни вам, ни мне. Ну же, соглашайтесь.

– Я подумаю, – ответила Лика. – Оставьте ваш номер телефона, и я позвоню, если решусь. А когда надо ехать?

– Вчера я подал заявление на оформление загранпаспорта, потом надо оформить визу. Паспорт будет готов через месяц, а сколько времени делают визу, не знаю.

– С визой я могу помочь, у меня знакомая в консульстве работает, – сказала Лика и поняла, что, скорее всего, примет неожиданное предложение, раз уже начинает помогать новому знакомому. Но чтобы Александр Сергеевич так не подумал, уточнила: – Только это ничего не значит. Кстати, в Италии вы где предполагаете остановиться?

Мужчина пожал плечами и ответил весьма неуверенно:

– В Сан-Феличе.

– Что делать зимой в Сан-Феличе Чирчео? – удивилась Лика. – Это маленький городок, в котором и десяти тысяч постоянного населения не наберется. Только летом, когда там живут богачи, чьи виллы разбросаны по округе, и когда много туристов, там кипит жизнь. Вообще-то Сан-Феличе место сбора итальянской элиты: там проводят лето известные певцы, телеведущие, модельеры. А зимой мертвый сезон, скука.

Александр Сергеевич посмотрел в сторону:

– Значит, буду скучать зимой в Италии возле моря.

Странный человек. Продал, вероятно, единственное, что было у него ценного, – квартиру, а для чего? Чтобы провести полгода в Италии, в маленьком городке, известном лучшими на побережье Улисса пляжами, прозрачным морем, шикарными отелями и своей ночной жизнью? Пройдет полгода, и он вернется домой. Хотя какой дом, у него же ни дома, ни семьи. И придется жить в подвале, бродяжничать, рассказывая другим, таким же, как сам, бедолагам, о райском местечке, где ему довелось побывать однажды. А те если и станут слушать его, вряд ли поверят.

Надо, конечно, отказаться от заманчивого предложения. И Александра Сергеевича уговорить никуда не ездить. Лучше купить какое-нибудь жилье подешевле и остаться здесь, найти работу и быть таким же, как большинство людей, проходящих через свои невзгоды и неприятности жизни несломленными. По крайней мере, неопустившимися.

Лика так и собиралась сделать – отказаться. Только не по телефону, конечно. Она хотела встретиться и убедить Александра Сергеевича всерьез задуматься о своей жизни. Так и так прикидывала свои слова в предстоящем разговоре и все не решалась позвонить. Потом поняла: но ведь он взрослый человек, и вряд ли ей удастся его переубедить. Если человек продает квартиру, значит, сжигает за собой все мосты. Откажется она, найдется кто-нибудь другой, кто согласится и отправится в Италию вместе с ним, да еще постарается выманить оставшиеся у несчастного человека деньги. А когда средства кончатся, помощник – а скорее помощница, расчетливая девица – бросит его и укатит восвояси. Александр Сергеевич останется там в каком-нибудь дешевом отельчике, откуда его скоро выбросят, потом начнет бродяжничать, скрываться от полиции, его будут отлавливать и вызывать сотрудника консульства, но мужчина каждый раз будет убегать, лишь бы не возвращаться на родину, где его никто не ждет. А ведь может и заболеть. Но страховки у него нет, и тогда…

А вдруг он этого и хочет – улететь в Италию и умереть не где-нибудь, а в Сан-Феличе – в красивом городке с красивым названием? Услышал много лет назад популярную песенку, и та запала ему в душу. А раз так, то отговорить его точно не удастся. Надо ехать. Конечно, если бы Александр Сергеевич, по виду вполне порядочный человек, предложил Лике поехать с ним в качестве гида-переводчика на неделю, она бы сразу согласилась. Показала бы ему красивые места, еще не испорченные туристическим бизнесом, посидели бы вдвоем в маленьких кафе, куда ходят местные жители, поболтали бы с ними о погоде и рыбалке, даже о футболе, заглянули бы, разумеется, на блошиный рынок, где можно дешево приобрести какую-нибудь старинную штучку: гравюру в деревянной рамке или маску с венецианского карнавала – уж всяко лучше, чем сувенирная пепельница с эмблемой футбольного клуба «Милан» или «Фиорентина». Но ехать на полгода…

Но все же Лика позвонила. Александр Сергеевич долго не отвечал, а потом его голос заглушал шум проезжающих машин. Видимо, мужчина шел по улице, разговаривая с ней по мобильному. Или опять возле станции метро продает котят? Хотя вряд ли, ведь у него теперь есть деньги.

Тезка выслушал ее и сообщил, что паспорт удастся получить даже раньше чем через месяц. Он говорил так спокойно, что Лике стало обидно немного: будто не рад, что та приняла его приглашение. Или не сомневался с самого начала в том, что так и получится.

Но тем не менее с работой надо что-то решать. Конечно, без дела она не останется. В конце концов, можно преподавать итальянский на каких-нибудь курсах ускоренного изучения иностранных языков либо устроиться переводчиком – за синхронный перевод на деловых переговорах платят хорошо. А еще можно переводить техническую литературу, знаний хватит. Но для того ли нужно было заучивать наизусть сонеты Торквато Тассо или Данте? Конечно, это лучше, чем перекладывать бумажки в банке, где все будут знать, что устроилась туда по протекции, а потому можно вообще ничего не делать целыми днями.

После телефонного разговора Лика вдруг почувствовала себя немного взволнованной. Старалась думать о чем-то другом, а не только о неожиданном предложении и предстоящей поездке в Сан-Феличе. Но мысли путались, а в голове настойчиво звучало «Торквато Тассо, Торквато Тассо…» Почему-то именно это имя поэта шестнадцатого века завязло, так сказать, на языке.

Девушка подошла к окну и посмотрела во двор. Увидела мусорный контейнер, дворника-туркмена, застывшего в созерцании осеннего солнца, и трехцветную кошку, крадущуюся в облетающих кустах барбариса. А в сознании пронеслось:

Лика даже встряхнула головой, чтобы сбросить наваждение. С чего вдруг в памяти всплыли эти строки? Может, как предупреждение о том, что не надо никуда ехать? Или, наоборот, как подтверждение правильности принятого решения?

Паспорт был готов даже гораздо раньше, чем предполагал Александр Сергеевич. Он позвонил и сказал, что хочет встретиться с Ликой возле консульства. За прошедшие две недели, после того как она дала свое согласие, тезка звонил лишь однажды, чтобы поинтересоваться – не передумала ли его будущая спутница. Лика подтвердила, хотя мелькнула мысль все же отказаться. Мол, у нее появились неотложные дела, связанные с новой работой. Но, во-первых, это было неправдой, а во-вторых, все-таки хотелось снова побывать в Италии и заработать при этом.

– Сан-Феличе далеко от Рима? – спросил еще Александр Сергеевич.

– Меньше ста километров, – ответила она, – наверное, около восьмидесяти. А второй ближайший аэропорт в Неаполе, до него от городка сто сорок. Собственно, это неважно, там электрички ходят. Правда, не до самого Сан-Феличе можно доехать, а в соседний город, Террачину. А там совсем близко…

– Хорошо, – согласился Александр Сергеевич, – там разберемся.

Он ждал ее у консульства. Когда вошли внутрь, Лика сразу увидела Виталия. Бывший возлюбленный сидел на диванчике рядом с женой и о чем-то с ней беседовал. Затем поднял голову, увидел Лику со спутником и продолжил разговаривать, словно ничего не случилось. Ни паузы, ни удивленных глаз – ничего такого не было, что могло бы свидетельствовать о его… Нет, не о смятении, конечно, хотя бы об удивлении. Виталий снова повернулся к собеседнице и произнес негромко, но Лика все же услышала:

– Пьетро не говорил о прогнозе, надолго ли задержится солнечная погода?

– В Италии всегда солнце, – громко ответила ему жена.

И посмотрела на сотрудницу консульства, направляющуюся к ним с бланками. Конечно, Лике не было никакого дела до Виталия и тем более до его жены, но все равно неприятно было увидеть их здесь вместе, сидящих на небольшом диванчике вплотную друг к другу. С другой стороны, и Виталий видел, что она не одна. Конечно, Александр Сергеевич выглядел сейчас гораздо лучше, чем в день ее первой с ним встречи, но все равно было ясно, что тот не бизнесмен и не плейбой – высокий, длинноволосый, но видно, что ему под сорок или даже больше. Так и Виталию уже сорок один должен исполниться. Вероятно, он собирается отметить свой день рождения именно в Италии с женой и ее любовником. Хотя, может быть, Пьетро уже не любовник?

Девушка встала к Виталию спиной, однако чувствовала, что тот бросает на нее взгляды. Вероятно, и жена его тоже ее узнала. Они виделись однажды, когда Лика и Виталий только начали жить вместе. Алла приехала на факультет, подловила ее и закатила скандал. Особо не кричала, но оскорбляла, а Лика стояла и слушала, едва сдерживая слезы от ощущения униженности и незащищенности.

– Запомни, потаскуха, – сказала, перед тем как уйти, женщина, – Виталий все равно рано или поздно тебя бросит. Ты не первая, но и не последняя в его жизни. Только в следующий раз он будет умнее и не уйдет из дома.

Сейчас Лика опасалась, что и здесь может произойти нечто подобное. Например, Алла специально пройдет рядом и как-то оскорбит ее.

Александр Сергеевич подвел Лику к такому же диванчику невдалеке и предложил дождаться приема именно здесь.

– У вас усталый вид, – шепнул он.

В этот момент девушка увидела краем глаза, что Алла смотрит в их сторону. Но вот странность – не на нее, это было бы объяснимо, а на ее спутника. Разглядывает его так внимательно, словно они встречались прежде. Даже не просто виделись случайно, а были хорошо знакомы. Наконец жена Виталия отвернулась и опять же громко, в своей обычной манере, ответила на тихий вопрос мужа:

– Показалось.

Через несколько минут супруги поднялись. Проходя мимо диванчика, где сидели Лика и Александр Сергеевич, Алла замедлила шаг и опять посмотрела не на бывшую соперницу, а на мужчину, затем, уже сделав шаг к выходу, бросила взгляд на девушку и, видимо, только теперь ее узнала. Брови женщины взлетели от изумления, но Виталий, цепко держа ее за локоть, повел свою благоверную дальше, не дав ей задержаться ни на мгновение. Дверь за ними закрылась.

– Ваши знакомые? – поинтересовался Александр Сергеевич, хотя Лике казалось, что до этого он смотрел в сторону.

Девушка помотала головой. Но вдруг поняла, что не хочет врать, и кивнула.

– Хорошая пара, – оценил он. – Сразу видно, что мужчина и женщина понимают друг друга с полуслова, а такое нечасто встречается.

…Когда самолет вынырнул из облаков, Лика посмотрела вниз на изумрудную прибрежную линию и предложила посмотреть вниз Александру Сергеевичу. Тот глянул мимоходом и обронил:

– Очень красиво.

Затем спросил:

– Прилетели?

Лика кивнула. И стала рассказывать, что их ждет в аэропорту, как проходить паспортный контроль. Рядом, через проход, сидел какой-то парень и, похоже, внимательно ее слушал. Хотя что он мог услышать, когда уши у всех, и у него, вероятно, в том числе, заложило оттого, что самолет резко пошел на снижение? «Наверное, незнакомец просто разглядывает меня», – подумала Лика.

Но неожиданно Александр Сергеевич поманил парня пальцем и, когда тот привстал, громко сказал ему:

– Уши прикрой!

Пассажир отвернулся.

А Лика сбилась. Попыталась вспомнить, на чем остановилась, и не смогла.

– Прямо из аэропорта мы на специальном электропоезде «Леонардо-экспресс» едем на железнодорожный вокзал Термини, – напомнил ей Александр Сергеевич. – Поезда отходят дважды в час. Время в пути полчаса. Стоимость билета одиннадцать евро.

– А я думала, что вы меня не слушаете, – удивилась Лика. – Показалось, смотрите в окно, а я просто так говорю…

– Что бы мне кто-то ни говорил, я не считаю это за «просто так». Но, думаю, в Сан-Феличе мы всегда успеем, а Рим посмотреть все-таки стоит. Или вы против?

Лика, конечно, не возражала.

Когда Александр Сергеевич, выйдя из аэропорта, увидел отель «Хилтон» и пожелал остановиться там на пару дней, девушка уговорила его выбрать другой, подальше от грома взлетающих и садящихся самолетов. Поэтому они поехали в «Коралло», расположенный в пяти километрах от аэропорта «Фьюмичино» и, главное, гораздо более дешевый.

Сняли два одноместных номера друг напротив друга. Снял, разумеется, Александр Сергеевич. Зайдя в свой номер, Лика решила переодеться с дороги и во что-то более легкое, потому что температура в Риме была выше двадцати пяти градусов. Это отняло не более часа, но когда она постучала в дверь номера своего работодателя, никто не отозвался. Проходившая мимо горничная сообщила, что с полчаса назад видела синьора из этого номера – тот входил в лифт. Конечно, горничная могла ошибиться, но на всякий случай Лика позвонила.

Александр Сергеевич отозвался сразу.

– Где вы? – поинтересовалась девушка.

– Только что свернул с площади Венеции в сторону Пьяцца дель Пополо.

– Вы уже на виа дель Корсо? – удивилась Лика. – Как вы там оказались?

– Взял такси, – был ответ. – Объяснил, что мне нужен музыкальный магазин. Только водитель меня, видимо, не понял и привез именно сюда.

– Он привез вас правильно – это главная торговая улица. Я даже не знаю, какой она длины, может, даже более протяженная, чем Невский проспект. Дойдете до фонтана Треви и ждите меня там, я сейчас выезжаю. Свожу вас в магазин Фелтринелли – там книги, диски, ноты с инструментами…

Он ждал ее, наблюдая, как работает фонтан и как туристы бросают в него монетки. Лика подошла незаметно и, взяв его под руку, спросила:

– Хотите бросить монетку?

– Я уже бросил, – признался Александр Сергеевич. – Только мелочи у меня не было, и я кинул в воду купюру в двадцать евро. Какая-то старушка пожурила меня, сказала, что фонтан нельзя засорять всяким мусором.

– Вы ее поняли?

– Как ни странно, да. Извинился, хотел достать банкнот, но за ним уже ринулись, кажется, немцы или французы.

В «Коралло» вернулись поздно, нагруженные покупками. На самом деле Лика не хотела ничего покупать, но надо же было как-то уговорить Александра Сергеевича приобрести новый костюм и обувь. Мужчина примерял, а Лика оценивала, как на нем смотрится. Купили два костюма и две пары ботинок. В одной из обновок он и остался. Еще набрали кучу всего по мелочи для Лики, которая за себя рассчитывалась сама. В музыкальном магазине ее тезка взял пару дисков джазовых исполнителей и ноты какого-то концерта Бриттена.

Когда расставались возле номеров, Лика осмотрела своего спутника, который заметно изменился внешне. Теперь Виталий наверняка испытал бы нечто вроде ревности, если бы встретил их. Правда, он неспособен на ревность. Да и вообще, что о нем вспоминать!

Поужинали в городе, в полупустой пиццерии. За окном проносились автомобили и сверкал огнями Вечный город. В углу зала стоял рояль, за которым немолодой пианист исполнял попурри на тему итальянских народных песен.

– Здесь очень популярны пиано-бары, – объяснила Лика. – Особенно их много на побережье. Однажды мы… – она запнулась, – однажды я была в одном таком в Портофино, подняла глаза и увидела, что за соседним столиком сидит Рикардо Фольи. И никто не бежит к нему за автографом, не пристает с разговорами, не предлагает вместе выпить. Как будто так и должно быть: приходишь вечером в бар, а там в углу какой-нибудь популярный певец, незаметный и тихий, без охраны и поклонниц.

Девушка что-то еще рассказывала, а Александр Сергеевич внимательно слушал. Потом, когда они собирались покинуть заведение, мужчина подошел к роялю и положил на крышку какую-то купюру. Это немного не понравилось Лике. Конечно, деньги Александра Сергеевича, и тот вправе распоряжаться ими, как ему вздумается, но если вспомнить, что он небогатый человек и отдает последнее… Хотя с деньгами мужчина расстается так, словно их у него миллионы.

Правда, сегодня, во время похода по магазинам, она сама уговорила его приобрести два костюма. Почему? Не оттого ли, что ей кажется, будто он недостаточно изысканно одет, чтобы соответствовать ей? Нет, конечно. Но ей очень хотелось, чтобы этот человек, может быть, впервые в жизни, оделся так, чтобы никто вокруг не сомневался в его принадлежности пусть не к избранному кругу, но к кругу людей уважаемых и достойных.

Лика вышла из своего номера и постучала в дверь апартаментов работодателя. И опять ей никто не ответил. Тогда она спустилась в холл гостиницы, где располагался небольшой бар, и увидела его там, сидящего за стойкой. Перед ним стоял бокал пива. Лика не стала подходить, а, наоборот, быстро удалилась. Почему-то ей стало обидно оттого, что она думает о своем спутнике хорошо, а тот уединяется для того, чтобы в одиночестве сидеть и смотреть телевизор, по которому показывают вечерние новости и на чужом языке рассказывают то, что ему все равно не понять.

На следующее утро за завтраком Александр Сергеевич сказал, что по магазинам находился на целую жизнь вперед, а потому пора брать штурмом музеи. Лика возражать не стала. И два дня они посвятили экскурсионной программе, пешим прогулкам по Риму.

В Сан-Феличе Александр Сергеевич решил отправиться на арендованном автомобиле. Но Лика воспрепятствовала этому – сказала, что в машине ее укачивает, к тому же на электропоезде добраться до места получится быстрее и комфортнее. Как минимум сто евро она ему сэкономила.

Сидели рядом в мягких креслах, и она рассказывала ему о городке, который ее тезка избрал для своего проживания.

– Сан-Феличе стоит на горе Монте Чирче, – рассказывала девушка. – Когда-то давно уровень моря был выше, поэтому гора являлась островом. На ней жила волшебница, чары которой задержали Одиссея на долгих семь лет.

– Нимфа Цирцея, – кивнул Александр Сергеевич. – Я слышал эту историю. Девять долгих лет продолжалась великая осада Трои, пал Илион, одержали победу ахейцы… Потом Одиссей отправился домой. Вернулся он через двадцать лет, а там полный дом мужиков и шестнадцатилетний сын… А когда Пенелопа спросила: «Почему так долго?» – Одиссей начал сочинять про циклопов, про нимфу, про Сциллу и Харибду… У меня приятель был такой же. Позвонил вечером домой и сказал, что скоро будет, однако появился только под утро. Жене он наплел, что сначала его задержали сотрудники ГИБДД и повезли делать экспертизу на алкоголь, потом он ждал результатов анализа, затем ехал обратно и подвез инвалида, который замерзал на автобусной остановке, помог ему подняться пешком на девятый этаж, потому что лифт не работал. А когда прибыл к гаражу, началась пурга, и ворота завалило сугробом, пришлось его разгребать едва ли не руками, потому что не было лопаты. За это время разрядился аккумулятор, и он был вынужден заталкивать машину в гараж руками, а это очень сложно, когда под ногами лед и невозможно упереться…

– Жена ему верила?

– Не знаю, – пожал плечами Александр Сергеевич. – Но скандалов в семье не было. Когда любишь, тут уж не до ревности. Обидно, конечно, порой до слез, может быть, горько, но приходится верить сказкам.

На привокзальной стоянке такси в Террачине сели в машину, и Лика попросила отвезти их в какой-нибудь отель Сан-Феличе – желательно не очень дорогой. Из Рима она звонила в одну из гостиниц, и ей сказали, что номеров свободных много, так как сезон закончился, и даже в выходные, когда приезжают туристы, чтобы развлечься, комнаты есть. Поэтому бронировать номера Лика не стала, так как не знала, сколько они пробудут в Риме.

Таксист, услышав просьбу, задумался. Потом посмотрел на Александра Сергеевича и сказал, обращаясь почему-то к нему:

– В Сан-Феличе шесть отелей, и все возле моря.

– Вы какой посоветуете? – постаралась обратить на себя внимание Лика.

– Дешевле всего в «Неандертале», – подумав, сказал водитель. – И там тихо. В том отеле муж моей сестры работает. На работе этот дурак не шумит, потому что нельзя, а дома орет, особенно когда смотрит, как «Лацио» играет.

– Плохо играет, наверное?

– Они хорошо играли при Муссолини, потому что дуче за них болел. Только когда это было…

Отель располагался в парке. Вряд ли здание было возведено специально для оборудования в нем гостиницы, скорее всего, какое-то старинное перестроили. Вокруг стояли сосны, и трава было аккуратно подстрижена. Доставая из багажника чемоданы, таксист сказал:

– Если вы приехали надолго, я бы вам квартирку сдал – в самом центре Сан-Феличе. Она маленькая, но и много бы за нее не попросил – тысячу евро в месяц. А поскольку не сезон, то можно и за восемьсот договориться.

Сообщал он это Александру Сергеевичу, который, разумеется, ничего не понял. Потом таксист протянул ему свою визитку и сказал:

– Нет, так нет. Но меньше чем на восемь сотен не соглашусь: уж больно место хорошее. Ну а если машина потребуется, поехать куда надо будет, звоните. Где бы я ни был – тотчас прибуду. Другие так быстро ездить не умеют.

Александр Сергеевич сунул визитку в нагрудный карман пиджака и посмотрел на Лику. А таксист все не унимался:

– Вы откуда? Не из Америки?

– Из России, – сказала Лика.

– Так моя квартирка как раз для вас. Американцам я ее за такие деньги ни за что бы не сдал. А для русских, пожалуй, до семисот пятидесяти цену скину. А если неделю проживете, то за двести. Я прошлым летом одной американке сдавал…

Таксист нес их чемоданы к входу в гостиницу, по тропинке, покрытой белой мраморной крошкой, и продолжал говорить. Шумело море. Лика едва успевала за итальянцем.

– Так вот, эта баба американская наукой занимается, книжку мне подарила про свою науку. Саентология, вот как та называется. А сама тупая! Не знает даже, кто такой Челентано. Скульптор, говорит. А про Дель Пьеро или Роберто Баджио вообще не слышала…

Таксист вошел в холл и поставил чемоданы на пол. Посмотрел на Александра Сергеевича, который не спеша брел, поглядывая на лазурное море. Потом обернулся к Лике.

– Синьора, ваш муж не понимает по-итальянски?

– Нет, к сожалению.

– Тогда скажите ему про квартиру. Очень уютная, в хорошем месте. Ему понравится. Потому что сам он очень чистый и честный человек. Я таких редко встречал в своей жизни.

– А как вы догадались?

– По глазам, – ответил таксист. – В такие посмотришь – и понимаешь, насколько сам подлый. Я, конечно, не про себя… – Таксист помахал рукой, подзывая портье. А когда тот подошел, сказал: – Привет, Микеле, я вам клиентов привез из России. Подбери для них номер получше.

Лика хотела сразу сказать, что им нужно два номера, но посмотрела на подошедшего Александра Сергеевича и решила не разочаровывать водителя.

Следующий день гуляли по городку. Центр был маленький, большинство домов появились здесь еще, наверное, в Средние века и с той поры лишь переделывались, расширялись и надстраивались. Улочки были узкими, но едва ли пешеходными – возле некоторых домов стояли припаркованные автомобили. Их, сбросив скорость, аккуратно объезжали праздные велосипедисты в цветастых шортах. Здесь было немного прохладнее, чем в Риме.

На огороженном гостиничном пляже народу было немного – не более десятка человек. К морю никто из них не приближался. А когда Александр Сергеевич зашел в воду, все обернулись и посмотрели на него, как на самоубийцу. Лика тоже смотрела ему вслед: Александр Сергеевич был не широк в кости, но мускулист. В сравнении с ним Виталий, который пару раз в неделю посещал тренажерный зал, сильно проигрывал, о такой фигуре он мог только мечтать. Может быть, поэтому молодые итальянцы, сидящие в шезлонгах неподалеку, только поглядывали на Лику, но подходить не решались.

Над морем носились чайки, по водной глади к Понтийским островам шли катера и яхты. Пахло морем и сосновым лесом…

Александр Сергеевич плавал долго и заплывал далеко. А когда подошел, посмотрел на читающую книжку Лику и сообщил:

– Хорошая вода. Очень прозрачная и не холодная, в Крыму такая в сентябре. Искупайтесь – не пожалеете.

Она спорить не стала, пошла к воде. И подумала: неужели ее работодатель рассчитывает полгода провести вот так, лежа у моря, любуясь лазурным горизонтом и наслаждаясь купанием? Зачем тогда брал ее собой?

Прошли три одинаковых дня, похожих друг на друга ленивым времяпрепровождением. Утром Александр Сергеевич шел к морю и плавал. Просыпаясь, Лика выходила на балкон своего номера и, глядя на водную гладь, видела лишь его одинокую голову, которая то исчезала в больших волнах, то появлялась снова. К завтраку мужчина возвращался. А после еды шли к морю уже вдвоем. И после обеда лежали на пляже. Только вечером заходили в бар, где Александр Сергеевич брал себе кружку пива, а Лика пила колу. Подобный пляжный отдых никогда не нравился Лике, она предпочитала отпуск проводить иначе – разъезжая по Италии, знакомясь с новыми местами.

В очередной раз, прощаясь перед сном, она сказала:

– Не понимаю, для чего вы притащили сюда меня, ведь я совсем вам не нужна.

– Вас не устраивает мое общество?

– Устраивает и ваше общество, и деньги, которые вы мне заплатили. Но я не привыкла получать их ни за что.

– У вас есть предложения?

– Давайте хоть в Неаполь съездим. Помпея же рядом, а мы там не побывали.

– Хорошо, – согласился он, – завтра с утра вызываем того таксиста и едем смотреть Везувий. А вечером отправимся на дискотеку.

Так и повелось: день они путешествовали, а вечер проводили в «Буссолии». Дискотека была очень популярная и всегда переполненная. И однажды, когда Лика сказала, что ей надоело толкаться в толпе, поехали в ночной клуб отеля «Пунто россо». Там было спокойно. Сначала пошли в бар, где тоже стоял рояль, но никто на нем не играл. Лика поинтересовалась у бармена, почему нет пианиста, и тот сообщил, что музыкант был, но потребовал слишком много за свои выступления, и его уволили. Девушка перевела ответ Александру Сергеевичу, и тот попросил уточнить, сколько получал пианист. Бармен пожал плечами. Но после некоторого раздумья и взгляда на экран телевизора, вещавшего о спаде экономики, признался Лике, что тысячу евро музыканту платили наверняка, непонятно только за что. К тому же и постояльцы кое-что ему подкидывали.

Бармен повернулся к телевизору, с экрана которого лысый комментатор запугивал итальянцев:

– Объемы производства сокращаются во всех странах Евросоюза, реальные доходы населения снижаются. Простым гражданам приходится экономить на всем, а это в первую очередь ударило по гостиничному бизнесу…

– Вот, что я вам говорил! – воскликнул бармен и показал на экран. – Прибыли падают, а этот тра-ла-ла целый день по клавишам… И без него голова болит от проблем. В баре пусто, а если придет кто, то возьмет чашечку кофе и сидит два часа. В окошко на море смотрит и доволен. Непонятно только, чем. Хорошо, когда русские или китайцы приезжают… Хотя китайцы все по магазинам бегают. А русские вообще! Один за час две бутылки «Хеннесси» у меня выпил, а потом еще две взял и к себе в номер пошел. Вот это я понимаю – экономика. Еще, говорят, в «Чирчео» один русский вселился, так он вообще жил в ресторане. Из России самолет с цыганами вызвал, а те еще медведя с собой привезли. Как только медведь карантин прошел? Хотя понятно, русский денег дал… Нет, не так: русский дал денег цыганам, а те медведю…

Бармен задумался и покачал головой:

– То есть цыганы подмазали службу ветеринарного контроля. А медведь у них плясал постоянно. Один официант подумал, что внутри медведя человек сидит. Налил стакан коньяка – какой русский от коньяка откажется? – и подал медведю. Медведь выпил, разбил стакан и полез на официанта, целоваться, что ли… В общем, настоящим зверь оказался, а официант побежал брюки менять. Потом к тому русскому приехала жена, и хорошая экономика для отеля сразу закончилась. Они где-то поблизости виллу купили и теперь медведей, страусов, слонов им туда приводят…

– Что он такое интересное вам рассказывает? – поинтересовался Александр Сергеевич.

– Говорит, что один русский тут купил виллу неподалеку. А до этого некоторое время содержал целый отель…

Александр Сергеевич кивнул равнодушно, и тогда Лика решила пошутить.

– Вообще-то он скучает без музыки. Привык к звукам фортепьяно.

– Могу устроить.

– Вы не будете возражать, если мой спутник сыграет для вас что-нибудь? – обратилась Лика к бармену.

– Как я могу возразить, если он такой богатый, что к нам в Италию отдыхать ездит?

Александр Сергеевич понял и без перевода, что получил разрешение. Положил на стойку двадцать евро и направился к роялю. Открыл крышку, положил ладони на клавиши и заиграл. Бармен спрятал купюру в карман и улыбнулся Лике:

– Какой талантливый у вас муж. Очень хорошо играет, не то что тот… тра-ла-ла-ла.

Александр Сергеевич, стоя перед инструментом, играл «Мурку». Но, правда, недолго. Отошел, взял от одного из столиков стул и вернулся к роялю. Размял пальцы. Лика ждала продолжения «Мурки» несколько раздосадованная: эта шутка не стоит двадцати евро. Но раздались звуки первого концерта Чайковского.

– О-о… – удивился бармен.

Он взял со стойки пульт и убавил громкость звука в телевизоре. И тут же отключил его совсем.

Немногочисленные посетители обернулись и смотрели на исполнителя. Услышав звуки рояля, из холла заглянули несколько человек. Но стоять в дверях было не очень удобно, и люди направились к стойке. Бармен принялся за работу.

Посетителей становилось все больше. И народ с удивлением смотрел на человека, сидящего за роялем, признавая в нем не просто исполнителя, а мастера. Лика тоже была поражена. Она и раньше, конечно, слышала, как Александр Сергеевич играет, еще тогда, при первой их встрече. Но в «Пармской обители» он больше издевался над ресторанной публикой, а сейчас играл так, словно выступал в огромном концертном зале, переполненном ценителями и поклонниками его мастерства…

Когда прозвучали последние аккорды, раздались бурные аплодисменты. Многие слушатели встали со своих мест. Даже бармен пару раз хлопнул в ладоши и крикнул:

– Браво, маэстро!

Лика аплодировала вместе со всеми. Александр Сергеевич посмотрел на нее, кивнул и снова начал играть. На сей раз Шопена. Он играл еще час, вероятно. А небольшое помещение было уже переполнено.

Наконец пианист откинулся на спинку стула, обвел взглядом зал и произнес:

– Баста, синьоры!

Все поднялись и стали аплодировать. А потом потянулись к выходу, но перед этим каждый клал на рояль какую-нибудь купюру. Очень быстро бар опустел. Александр Сергеевич собрал деньги, пересчитал и, вернувшись к стойке, часть банкнот, чуть ли не половину, положил перед барменом.

– Это за аренду инструмента.

Бармен спрятал деньги в задний карман брюк и спросил:

– Какой коньяк предпочитает синьор? – Посмотрел на Лику и усмехнулся: – Зачем я спрашиваю, самый лучший, разумеется. У нас на всей Ривьере ди Улиссе никто так не играл никогда.

Затем поставил бокальчик с коньяком перед Александром Сергеевичем. Тот кивнул и сказал Лике:

– Спросите у него, может ли он узнать, где находится та вилла, которую купил тот русский. А заодно и фамилию этого любителя цыган.

Лика слегка удивилась: про цыган она ему не переводила. Неужели сам понял?

Бармен пообещал узнать.

Через день Александру Сергеевичу взбрело в голову поиграть на рулетке. Лика пыталась отговорить его, но бесполезно. Ее тезка заявил, что хочет попробовать поймать удачу. Мол, в жизни ему не очень везло, но, может быть, фортуна повернется к нему лицом в казино. Разумеется, он знает, что там везет единицам, что казино такой же обман, как и прочие игровые автоматы, но готов потратить час на ожидание – вдруг судьба все же вернет ему долг?

– Один час, не больше! – согласилась Лика.

– Поедем морем, – предложил Александр Сергеевич. – Тут до Монте-Карло по прямой пятьсот километров, я узнавал. И кораблик туда ходит, это тоже я узнал.

Как он узнавал, интересно? И у кого? Не у бармена ли?

Возвращение из Монте-Карло было тягостным. Лика лежала на койке в каюте. А Александр Сергеевич сидел в шезлонге на палубе, закутавшись в плед, и курил. Девушка не могла заснуть – все ругала себя, что согласилась на эту поездку, что не смогла отговорить своего спутника от дурацкой затеи. Ох как зря ей тогда подумалось, что за час он не успеет много проиграть. Он успел.

Оказавшись в зале казино, Александр Сергеевич сразу направился к одному из рулеточных столов и стал наблюдать. Потом сказал Лике, чтобы та осталась тут и смотрела, что и как, а он пока сыграет в блек-джек или в покер, что ему знакомо. Девушка хотела пойти с ним, но Александр Сергеевич буквально приказал ей наблюдать за рулеткой, мол, времени в обрез.

– Да-да, хорошо, – быстро согласилась, услышав его тон, Лика. – Но вы сами обещали всего один час потратить на эту ерунду.

Минут через двадцать или чуть более мужчина вернулся несколько растерянным. Признался, что игра прошла с переменным успехом, и тут же добавил, что он в небольшом плюсе. Но, заглянув ему в глаза, Лика не поверила.

Они сели за стол с рулеткой, и сразу Александр Сергеевич поставил на чет и на красное. Выпало «тринадцать» черное. Тогда он снова бросил жетоны на красное и на чет. Выпало зеро. Жетоны были по пятьдесят евро, и Лика оставалась спокойной. Но потом вдруг поставил двести на красное и выиграл. Лика пыталась подсчитать, окупил ли ее спутник первые ставки, отвлеклась и не заметила, как он поставил тысячу на зеро. И проиграл.

– Прекратите! – шепнула ему Лика. – Вы же сами говорили, что это обман!

Александр Сергеевич посмотрел на часы.

– У нас еще почти двадцать минут, – буркнул тот. – Кстати, у меня закончились жетоны.

Он достал из кармана банковскую карточку и попросил снять с нее пять тысяч, которыми изначально хотел рискнуть. Потеряет так потеряет. Но лучше бы, конечно, выиграть.

– Пожалуйста! – попросил мужчина. – Времени мало. Только пять тысяч, больше мне не надо. Пин-код на карте записан.

Лика пошла к автомату, особенно не торопясь. Вставила карту, набрала сумму, которую приказал снять Александр Сергеевич. Но аппарат денег не выдал, появилась надпись, что операция не может быть выполнена из-за недостатка средств на счете. Она повторила запрос, и автомат ответил то же самое. Тогда Лика решила проверить баланс и обнаружила, что на банковском счете Александра Сергеевича находится всего восемьсот десять евро. Это было удивительно. Потому что, еще когда плыли на теплоходе, он спрашивал у нее, где можно снять деньги с карточки, ведь вряд ли в казино можно расплачиваться с банковской карты. Лика тогда сказала, что в казино обязательно есть банкомат. А теперь получается, что счет его практически пустой.

Она вернулась в зал и увидела, что мужчины за столом нет. Посмотрела на другие, пошла по проходу между столами, но нигде Александра Сергеевича не было. Тогда Лика направилась к покерным столам. Там было всего двое игроков, один из которых посмотрел на нее и сказал по-английски:

– Miss, stand nearby, please. You will bring good luck.

– Sorry, I have no time,– ответила она.

Она вернулась в холл, где находился банкомат. Ждала Александра Сергеевича еще минут десять, и наконец тот показался – в сопровождении двух охранников заведения. Лика бросилась к нему.

– Опять подрались? – высказала она догадку.

Мужчина обернулся к охранникам и произнес:

– Свободны. – Затем добавил по-английски: – Good by. – Потом посмотрел на Лику. – Ни с кем я не дрался, но хотелось. Вы деньги сняли? – Работодатель посмотрел на часы. – Хотя ладно, осталась ровно минута, следовательно, на том и закончим.

– Я не смогла получить столько, сколько вы просили, – призналась Лика, – на счету менее тысячи. Может, вы мне не ту карточку дали?

– Нет так нет, – махнул рукой ее тезка. – Не повезло, значит. У фортуны оказался премерзкий характер… А карта у меня всего одна.

Они вышли на улицу. Александр Сергеевич поежился под влажным дыханием моря и взял спутницу под руку.

– Успеваем на последний пароход.

В такси Лика спросила, как прошла игра. И он ответил, что в кармане у него остались какие-то копейки. Что-то, правда, есть в номере, но вряд ли в общей сумме наберется хотя бы тысяча евро.

– И все? – не поверила Лика. – То есть вы профукали свою квартиру? Поездка за рубеж с гидом, посещение казино, рулетка…

– Обсудим все это завтра, – вздохнул мужчина.

Она не стала больше ничего говорить, потому что и сама расстроилась. А вот теперь лежала в каюте на жесткой койке и ругала себя за то, что не смогла остановить его. Но куда делись деньги? Были ли вообще? Скорее всего, Александр Сергеевич снял их заранее, а ее отослал к банкомату, чтобы успеть сделать крупную ставку. Боялся, что спутница не даст это сделать, и нашел первый пришедший на ум предлог. А она поверила.

Девушка тяжело вздохнула, представив, как на палубе круизного судна сидит сейчас в шезлонге одинокий несчастный человек, не имеющий ни дома, ни денег. У него нет ничего, кроме таланта, данного богом, дара, не принесшего его обладателю ни славы, ни достойной жизни.

Лика встала с койки и вышла из каюты. Поднялась на палубу, прошла вдоль ряда шезлонгов и опустилась на свободный рядом с Александром Сергеевичем. Тот смотрел на воду, сжимая в руке бутылку «Хайнекена».

– И что теперь? – спросила она.

Мужчина пожал плечами. Увидев это движение, Лика почувствовала, как у нее защемило сердце.

– Значит, так, – заговорила девушка. – Завтра же мы улетаем в Россию, и я возвращаю вам двадцать тысяч, которые вы мне вручили. Потому что работы у меня никакой не было. Да мне и не нужна такая работа, дома я найду себе настоящую. И вам тоже подыщу.

– Я не прошу мне что-либо подыскивать. И возвращать ничего не надо. Мы остаемся здесь. На полгода. Теперь уже всего-навсего пять с половиной месяцев. Вы работаете на меня. Считаете, будто такая работа недостойна вас? Ладно, считайте, как хотите. Но вы дали слово и обязаны его держать. А если ваше слово ничего не стоит, возвращайтесь домой. Я остаюсь здесь. Из отеля придется, конечно, съехать, но ведь предложение таксиста остается в силе, я думаю. Сниму его квартирку, найду работу в пиано-баре, в казино больше ни ногой. С голода не умру. – Он обратил лицо к небу, а потом показал рукой на звезды: – Видите вон ту точку? Это Арктур, самая яркая звезда в созвездии Волопаса. Говорят, она помогает пастухам, разбойникам, кладоискателям, музыкантам и влюбленным. Когда-то я очень надеялся на ее помощь, но теперь рассчитывать приходится только на себя. Вы что, думаете, я помчался в казино, чтобы разбогатеть? Наоборот! Мне хотелось снять с себя висящий на мне груз безделья. Ведь деньги расслабляют, приучают человека к праздности и убивают душу. Все случилось, как и должно было случиться. Если вам не нравится здесь… или я вам не нравлюсь, то – пожалуйста, обратный билет с открытой датой у вас имеется, я не держу.

– Я решила остаться, – ответила Лика, поднимаясь с шезлонга.

Она прошла мимо шлюп-балки с подвешенной зачехленной лодкой, остановилась у двери, ведущей в пассажирский коридор, подняла голову и посмотрела в усыпанное зеленоватыми «веснушками» небо. И вдруг одна звезда прямо над ее головой вспыхнула на мгновение ярче, словно подмигнула Лике.

Девушка обернулась, чтобы еще раз взглянуть на Александра Сергеевича, и неожиданно для себя ощутила, как сердце у нее защемило от… нежности. А может, от жалости к нему. Лика, впрочем, не очень понимала, что с ней происходит в последнее время. Не понимала и удивлялась переменам в себе и в отношении к этому совершенно постороннему, вдруг ставшему единственно близким человеку. Непонятному и притягательному одновременно.

Таксист привез их в самый центр Сан-Феличе на площадь Ланцуизи. Выйдя из машины, Лика и Александр Сергеевич в сопровождении шофера прошли мимо дворца Барона, потом свернули на узкую улочку, миновали маленький бар и оказались возле узкой двери старинного здания, оборудованной электронным замком. Вход в дом был мало похож на питерский подъезд – ни почтовых ящиков, ни лифта. На третий этаж пришлось подниматься по лестнице, крутой, но не слишком узкой.

– Очень хороший вид из окон, – нахваливал таксист свою квартиру, – на башню тамплиеров.

В действительности на башню Деи Тамплари выходили окна только двух маленьких спаленок. Окошки прихожей и кухни, служащей одновременно гостиной, смотрели в крохотный дворик, а точнее, прямо в окна таких же соседских кухонок и прихожих. В гостиной уместились лишь диван и одно кресло да журнальный столик у стены, над которым висел небольшой плоский телевизор с пыльным экраном.

– Лучше, чем в отеле, – улыбался во весь рот таксист. Потом посмотрел на Александра Сергеевича и с грустью, невесть с чего взявшейся, произнес: – Вы не поверите, но когда-то здесь проживала семья из семи человек.

Лика перевела.

– Почему не поверю? – тут же отозвался Александр Сергеевич. – Бывают семьи и побольше.

– Бабушка, ее братья и сестры, – перечислял таксист, – да еще прабабушка с прадедушкой. Так тесно было, что не находилось места даже для кошки.

– Мы исправим эту недоработку, – пообещал Александр Сергеевич.

– Лучше не надо, – растерялся таксист, – пусть в моей памяти останется все как было.

После чего он попросил аванс за два месяца вперед – полторы тысячи, показал, где лежит постельное белье, а где стоит стиральная машина. Перед тем как уйти, махнул рукой за окно, на башню Ордена тамплиеров:

– Такая красота! Самый роскошный вид в Сан-Феличе.

Лика не испытывала особого восторга от вида из окна квартиры: с балкона отеля открывался вид на море, и никто не требовал за это дополнительную плату. К тому же полторы тысячи были последними деньгами Александра Сергеевича, оставшимися у него после продажи квартиры в Петербурге. Правда, он сказал, что у него имеется еще кое-что на месяц жизни, но, зная, как мужчина легко расстается с тем, что следовало бы сохранить, Лика не очень верила. Но у нее были и свои деньги, а поэтому и не переживала особенно, что очень скоро им будет нечего есть. К тому же Александр Сергеевич собирался вечером отправиться искать работу – пианистом в одном из местных баров. Правда, сначала он решил съездить в отель «Пунто россо» и поинтересоваться там, не нужен ли музыкант. Лика должна была отправиться вместе с ним, а заодно предложить себя в качестве гида для русских туристов, которые наверняка бывают в городке и заказывают экскурсии по окрестностям.

Но до вечера было еще далеко, и они вдвоем вышли изучить райончик, в котором придется жить: найти магазины с недорогими продуктами, узнать, где расположены отделения банков и банкоматы. Спускаясь по лестнице, Лика вдруг вспомнила:

– Перед самым отъездом из гостиницы ко мне подошел Луиджи…

– Кто такой Луиджи? – не понял Александр Сергеевич.

– Бармен, которого вы просили кое-что узнать. Так вот, он сообщил название виллы, которую купил русский, – «Грот». И даже красочно описал ее. По его словам, эта превосходная резиденция находится прямо на склоне горы, откуда открывается вид на море и на саму гору, в гроте которой в прошлом веке нашли неповрежденный скелет пещерного человека и кости саблезубых тигров. Вилла большая, ее окружает кирпичный забор, оборудованный камерами видеонаблюдения. Живет ли там владелец постоянно, Луиджи не знает, но высказал предположение, что русский, скорее всего, бывает там редко. Иначе по улицам ходили бы пьяные цыгане с не менее пьяными медведями…

– Это все, что бармен сообщил?

– Нет. Еще он узнал, как зовут того человека. Если вас интересует, его фамилия Ларин.

– Да и бог с ним, – махнул рукой Александр Сергеевич и открыл дверь перед Ликой, выпуская ее на ослепленную солнцем улицу.

К вечеру начался дождь. Порывистый ветер нервно швырял пригоршнями крупные капли в стекла окон, за которыми, размытая туманом, едва проглядывала каменная башня Ордена тамплиеров. Слушая шум дождя, Лика решила, что поездка в отель «Пунто россо» отменяется, а потому едва не упустила Александра Сергеевича – тот пытался тихо выскользнуть из квартиры.

– Я с вами, как и договаривались.

Лика открывала зонтик, когда рядом остановилась машина такси. За рулем оказался тот самый водитель, хозяин их квартиры.

– В «Неандертал»? – поинтересовался он.

– Нет, в отель «Пунто россо», – ответил Александр Сергеевич и добавил: – Престо!

– Десяти дней не прошло, а вы уже по-итальянски говорите, – восхитился водитель.

Лика тоже удивилась. И откуда столь глубокие познания?

Тут Александр Сергеевич улыбнулся и спросил у Лики:

– Если бы я произнес «аллегро модерато», вы бы так же удивились?

– Ой, я как-то забыла, что итальянский – родной язык для всех музыкантов. Что ж, набора музыкальных терминов вам должно хватить для общения с местным населением.

– Вряд ли, – вздохнул собеседник. – Из прочих слов я знаю лишь «соле мио» и «феличита».

В «Пунто россо» они вбежали немного намокшими. Направились в бар и заказали по чашке кофе. Устроились за столиком, а когда официант принес им заказ, Лика показала на рояль.

– А почему без музыки?

– Увы, синьора, сегодня наш музыкант отдыхает.

– Так вы уже нашли себе пианиста? – удивилась она. – Вообще-то я привезла вам из России известного исполнителя.

Казалось, разговор на том и закончился, но через несколько минут официант появился в компании менеджера, который подошел и поинтересовался, действительно ли синьор ищет работу. Лика ответила, что известный русский музыкант приехал сюда отдохнуть и за вдохновением, но ему нужно постоянно играть, чтобы не потерять форму. Номеров же с роялем ни в одной из гостиниц Сан-Феличе нет, зато можно играть в пиано-баре. И зарабатывать заодно, добавила девушка, улыбнувшись.

Менеджер догадался, что собеседница шутит, и спросил, когда синьор может приступить.

Домой они вернулись около часа ночи. Александр Сергеевич целый вечер играл под аплодисменты, но заработал всего двадцать евро. Правда, ему пообещали семьсот пятьдесят каждый месяц от отеля, если не будет нареканий на его игру и поведение. А Лике сказали, что если потребуется гид со знанием русского языка, то с ней свяжутся. Хотя вообще-то у них при гостинице такие люди есть.

Но уже через два дня ей позвонили и сообщили, что имеется возможность заработать. Только девушка никому не должна говорить, от кого она водит группы, в смысле, должна забыть название отеля. А если полицейские спросят, почему она разъезжает с туристами, надо отвечать, что это ее старые друзья, которые приехали сюда, наслушавшись о красоте здешних мест и уникальном климате.

– А могу ли я официально попросить разрешение на работу? – поинтересовалась Лика.

– Да вы что! – удивилась позвонившая ей служащая отеля. – Сейчас кризис, безработица, а тут еще приезжие отнимают хлеб у местных жителей.

Группа оказалась небольшая: двое мужчин и женщина. Лика три дня пробыла с ними, но так и не поняла, кому из мужчин дама приходится женой. С обоими она вела себя одинаково сдержанно. Все трое негромко переговаривались между собой и много вопросов Лике не задавали. На арендованном автомобиле девушка возила их по побережью. Вернее, вел машину один из мужчин, прислушиваясь к подсказкам навигатора. Лика сидела на переднем пассажирском кресле, а женщина со вторым мужчиной располагались сзади, на некотором отдалении друг от друга. Фотографировали они много, порой даже там, где, казалось, удачного снимка не получится. Причем редко фотографировали друг друга, чаще снимали панорамные виды или ничего не значащие объекты, вроде бензозаправок, придорожных кафе, съездов с дороги и автомобильных развязок.

В последний день клиенты попросили показать им гору Чирчеа. Лика вместе с ними карабкалась на вершину, а когда поднялась, то чуть не задохнулась от свежего воздуха и красоты открывшегося вида. Один из мужчин начал снимать панораму на камеру. Причем старался, чтобы в объектив не попали его спутники или Лика. Прервав съемку, он показал рукой на крыши нескольких зданий на склоне горы.

– А там что?

– Чья-то вилла, – пожала плечами Лика. – Определенно могу лишь сказать, что принадлежит она человеку не бедному: Ривьера ди Улиссе, иными словами, побережье Одиссея – любимое место отдыха римских императоров. Ниже нас находится грот, в котором в 1939 году нашли прекрасно сохранившийся скелет неандертальца и кости древних животных – пещерных медведей, саблезубых тигров, оленей… А в пещере на вершине горы обнаружили мраморную голову волшебницы Цирцеи – той самой, которая, по мифам, превратила спутников Одиссея в свиней…

– Почему только голову нашли? – поинтересовалась женщина.

– А тело расчленили и закопали в разных местах, – объяснил ей спутник без тени улыбки, – вот почему древнеримская полиция так и не раскрыла это преступление.

При расставании этот же мужчина, протянув триста евро, поинтересовался, сколько Лика должна отдать отелю из своего заработка. А узнав, что Лика ни с кем не делится, протянул еще две двадцатки:

– На всякий случай.

К сожалению, такая работа подворачивалась крайне редко. Пару раз Лика свозила в Помпеи компании пожилых французов. Один раз ее наняла гидом группа немецких студенток, из которых только одна с грехом пополам могла объясняться на итальянском и французском. Но девочки просили лишь прошвырнуться с ними по магазинам с распродажами.

Александр Сергеевич каждый вечер играл в пиано-баре отеля, причем отправлялся на работу сразу после полудня, а возвращался после полуночи. Лика ждала его и даже готовила ужин, но он каждый раз отказывался, уверяя, что его кормят на работе. У девушки не было возможности проверить его слова, но исходящий от него иногда запах спиртного подтверждал: музыканта угощали, а тот не отказывался.

Особо пьяным мужчина не бывал, и все же Лика хотела с ним поговорить на эту тему. Конечно, убеждать взрослого человека в необходимости вести здоровый образ жизни, воздерживаясь от алкоголя и сигарет, бесполезно, но попытаться все же стоило.

В один из вечеров Лика пришла в отель и направилась в бар. За роялем никого не было, и бармен сказал, что ее друг отпросился на сегодняшний вечер. Мол, днем он пришел, поиграл немного без особого энтузиазма, потом сообщил, что не очень хорошо себя чувствует, и ушел. Девушка только удивилась, как мужчины поняли друг друга, на каком языке общались.

Лика сидела на высоком стульчике у стойки, пила кофе, которым угостил ее бармен, машинально поглядывая на телевизионный экран. Шла трансляция футбольного матча. Бармен смотрел внимательно, переживал и волновался, а потом вдруг бросил через плечо:

– Еще сегодня здесь был тот русский, который однажды притащил в наш отель цыган и медведя.

– Судя по тому, что ничего здесь не разгромлено, на сей раз он был один?

– Именно, – кивнул бармен с явным разочарованием от упущенной выгоды. – Заходил в бар, но ничего не взял. Посмотрел только. Вероятно, что-то у него случилось – он был немного грустный, как будто ему чего-то не хватает.

– Возможно, денег, – предположила Лика. – Насколько я знаю, медведи в России еще остались. Да и цыгане тоже.

В этот самый момент «Ювентус» забил гол в ворота «Лацио».

– Поражаюсь вашим соотечественникам, – вздохнул бармен, – тратят деньги на всякую ерунду. Лучше бы вложили средства в нашу команду, купили для «Лацио» Месси или Роналдо. А лучше сразу обоих. Мы бы тут радовались и плясали почище всяких медведей…

За окнами лил дождь, выходить из гостиницы не хотелось. Лика смотрела футбольную трансляцию, но совсем не следила за игрой. Она думала о том, куда мог направиться в такую погоду Александр Сергеевич. Тем более без зонтика. Она оглянулась на дверь и вдруг поняла, что ждет, когда он появится, и даже волнуется за него. Поняла и удивилась. Потому что еще совсем недавно думала, будто находится в странном положении: согласилась сопровождать в длительную поездку одинокого, далеко еще не старого мужчину, вполне даже привлекательного, живет теперь с ним в одной квартире (в разных комнатах, конечно), но объясняй потом кому-нибудь, что между ними ничего не было. Впрочем, а кому объяснять? И почему? Она свободная и самодостаточная женщина, никому ничего не обещала и не обязана ни перед кем оправдываться. Да, одинокая. Одинокая, одинокая… Слово билось в сознании, словно хотело вырваться из него и улететь куда-нибудь далеко, чтобы его забыли и не вспоминали никогда. Злое и беспощадное слово, терзающее душу.

Лика продолжала оглядываться на открытую дверь, за ней был пустой холл гостиницы, по которому изредка пробегали мимо спешащие куда-то люди. Но до них ей не было никакого дела.

Спустя какое-то время в бар вошел человек в дорогом костюме, за которым следовали две двухметровые тени.

Бармен склонился над стойкой, успел шепнуть Лике:

– Это тот русский.

Один из телохранителей прикрыл дверь, и потом они вдвоем подперли ее своими мощными спинами.

Мужчина подошел и остановился рядом с Ликой. Она отвернулась и посмотрела на экран с футболом, чувствуя, что незнакомец ее изучает. Это длилось минуту или даже больше.

– Сорри, мисс, – наконец обратился к ней новый посетитель по-английски, – у меня есть к вам деловое предложение.

Лика повернулась к нему.

– Можно по-русски.

– Я в курсе, – улыбнулся собеседник. Улыбка незнакомца оказалась вполне обаятельной. – Мне уже доложили, что вы из России. Это хорошо, потому что с местными как-то неуютно.

– Вызвали бы цыган… Простите.

– Вам и про это рассказали? Было дело… Не знаю, что на меня тогда нашло. Цыгане в Канны приезжали для презентации какого-то фильма, ну и я по дурости предложил им сюда завернуть.

– А от меня что хотите?

– Хочу осмотреть местные достопримечательности. Составьте программу с посещением Рима, Флоренции, Неаполя… Так, чтобы за неделю все можно было осмотреть. Подумайте над своим гонораром. Я человек не бедный, не торгуюсь обычно, за неделю вы сможете заработать столько, что вам хватит дожить до весны. А там начнется сезон…

– Я подумаю, – кивнула Лика.

Мужчина положил перед ней на барную стойку свою визитную карточку.

– Позвоните, когда будете готовы.

Затем развернулся и направился к выходу. Дверь перед ним распахнули, но первым вышел один из телохранителей.

На визитке светилось золотом лишь одно слово – Ларин. Под ним чернилами размашисто был написан номер телефона – так, словно обладатель карточки сделал эту надпись непосредственно перед тем, как зайти в бар.

Александр Сергеевич не вернулся домой вечером. И ночью его не было. Лика ждала, ждала и попыталась позвонить. Но трель его мобильного прозвучала за стеной: выходит, Александр Сергеевич не взял с собой телефон. А может, намеренно оставил, чтобы не объясняться с ней. Значит, планировал свое ночное отсутствие заранее.

И весь следующий день он не появлялся. В «Пунто россо» тоже не заходил.

Лика злилась. А когда за окнами снова стемнело, решила уехать. Вернет ему деньги, скажет, что приехала работать, а не сидеть в ожидании, не зная, где ее работодатель и что с ним. Она ходила из комнаты в кухоньку и обратно. Смотрела в окно на башню тамплиеров или же во внутренний дворик, где днем в клетках, выставленных на подоконники, чирикали канарейки, а вечером звучали обрывки чужих разговоров, долетавшие из открытых узких окошек других квартир дома.

– Марио нечем платить за аренду бара, – несся из одного женский голос. – Летом хоть туристы сидели, а сейчас никого. Вчера будто бы всего трое зашли, да и то его приятели. Ушли и не рассчитались. Пообещали потом отдать, а это значит – никогда. А он, дурак, небось и не заикнется даже. Завтра, если банк потребует возврата кредита, где Марио деньги возьмет? Что ты молчишь? Тебе разве безразлично, что твоя дочь будет замужем за безработным и к ним придут описывать их имущество?..

Лика закрыла кухонное окошко. Снова направилась в свою спальню, но больше находиться в квартире одна не смогла.

На улице было тепло. Свет фонарей купался в мелких лужах, хозяева маленьких магазинов опускали металлические жалюзи, прикрывая витрины, в барах было тихо, и посетители в основном сидели не за уличными столиками, а внутри. Лика пересекла площадь, вошла в тесное пространство еще одной улочки. Она никуда не спешила. Да и некуда ей было спешить, просто смотрела на то, что уже не увидит никогда больше. Потому что завтра согласится на предложение Ларина, отработает неделю или сколько потребуется, вернет деньги Александру Сергеевичу и уедет. Возвратится домой и начнет искать работу. Очень скоро в Питере выпадет снег, за окнами будут каркать замерзшие вороны, и пение канареек на теплых подоконниках Сан-Феличе останется придуманным воспоминанием о том, чего на самом деле никогда не было. И рядом не будет Александра Сергеевича… Да, его не будет рядом, а жизнь наполнится суетой и… одиночеством.

Она прошла мимо столика бара, за которым сидели двое молодых мужчин.

– Синьорина, – позвал ее один из них, – посидите с нами. Сегодня такой замечательный вечер!

– Спасибо, но я спешу, – ответила девушка, чуть обернувшись.

Но все равно успела заметить в глубине бара Александра Сергеевича.

Рядом с ним расположилась молодая женщина с мелированными волосами. Лика остановилась, а потом вошла в открытую дверь. Остановилась, пропуская официанта с подносом. Тот подошел к столу, где сидел Александр Сергеевич, и начал выставлять на него тарелки.

– Ноно ординато куэсто, – покачал головой Александр Сергеевич, – нон ризотто. Ординато фриттато.

Он посмотрел немного в сторону, увидел Лику и как ни в чем не бывало спросил у нее:

– Может, вы хотите ризотто?

Девушка опустилась на стул рядом с ним и усмехнулась:

– Яичницу я могу вам дома приготовить. И вообще, где вы пропадали больше суток?

– Меня позвали играть на свадьбе, – объяснил мужчина. – У людей нет денег пригласить оркестр, вот я и согласился.

– Понятно. Только откуда у вас такие познания в языке? А это та самая невеста?

Лика показала глазами на девушку, и та улыбнулась ей.

– Ми перметта ди презентари ла миа амика Лика, – представил свою помощницу Александр Сергеевич.

Его спутница протянула руку и представилась сама. По-итальянски, разумеется.

– Я – Анжела. Мне очень приятно было общаться с твоим другом. Он великий музыкант!

Лика пожала руку девушки и промолчала.

– Что-то не так? – поинтересовалась Анжела. Посмотрела на Александра Сергеевича, потом снова на Лику. И поднялась. – Я, пожалуй, пойду.

Хотела отойти, но наклонилась и поцеловала Александра Сергеевича в щеку. Потом ладошкой быстро стерла след помады.

– Тантэ бэлле козе, – сказал мужчина.

Девушка ушла. Но перед тем как выйти на улицу, помахала рукой.

– Это сестра невесты, – объяснил Александр Сергеевич.

Только сейчас Лика заметила, что он основательно пьян.

– Когда успели язык выучить?

– Я пытался еще дома. Не надеясь, что вы примете мое предложение, взял пару уроков. А потом, когда вы дали согласие… Не хотите кьянти?

Лика покачала головой. Потом вскочила и поспешила к двери.

Пересекая площадь, обернулась и увидела, что ее тезка бежит следом. Вот он увернулся от проезжающего мимо автомобиля и едва не был сбит мотороллером, на котором восседали две девчонки в коротеньких кожаных юбках.

– Ваттене! – крикнула та, что сидела сзади, и показала Александру Сергеевичу поднятый кверху средний палец.

Лика дождалась его и взяла под руку.

– Ну, вот еще одно слово выучил, – сказал, улыбаясь, мужчина.

Лика лежала в постели, слышала, как льется вода в душевой кабине. Потом звуки струй стихли, и в коридор вышел Александр Сергеевич. Остановился возле двери ее спальни и спросил негромко:

– Вы не спите?

– Нет.

– Простите меня, если можете.

– За что? – удивилась Лика. – У вас передо мной нет никаких обязательств. Вы человек свободный, можете делать все, что хотите. А я, с вашего позволения, скорей всего, покатаюсь по Италии в качестве гида. Тот русский, который возит с собой медведей, сделал мне неплохое предложение. Я чуть было не отказалась, но, пожалуй, соглашусь и…

– Желаю удачи! – не дал ей договорить Александр Сергеевич.