Эпилог 1

Ольга поет самозабвенно — ей нравится. Голос у дочки звонкий и сильный. Она заявила нам, что будет певицей. Сайя выпала в осадок — у нее на дочку другие планы. Я только посмеялся. Пусть сначала школу окончит. Десять лет учиться, а она в первый класс пошла.

Забавные они, первоклашки. В новых комбинезончиках, в косичках девочек — ленты. Мордашки серьезные и от того смешные. По местной традиции учебный год открывает концерт школьников. Приходят учителя, родители с детьми, представители местного совета. Ольга пожелала спеть для гостей. Папа сочинил, верней, вспомнил песенку из своего детства.

Зал аплодирует. Оленька кланяется и отходит к группе первоклашек. Выглядит она довольной.

— Хочу в школу! — хнычет Ваня. Он сидит рядом.

— Пойдешь! — говорю я. — Через два года.

— Сейчас хочу!

— Тихо! — шикает Сайя.

Ваня обиженно умолкает. Вот ведь неугомонный! Вчера помогал Ольге собираться. Все учебники пересмотрел, некоторые читал. Он это умеет, как и Ольга. Способные у нас детки. Это старшие. Младший хлопает глазками у Сайи на коленях. Решает: нравится ли ему здесь? Если нет, начнет возмущаться, но пока молчит…

В Куруме я пробыл два года. Сайя навещала меня. В один из приездов привезла Оленьку. В первый день я не спускал ее с рук — все не мог налюбоваться. Ойя, так зовут ее здесь, мирно спала, не обращая внимания на отца. Когда подросла, стала узнавать. Хватала меня за нос, лезла пальцами в рот. Егоза. Ваня другой — спокойный и рассудительный мужичок. Весь в папу. По документам он Вай, но я называю Ваней. Это мой сын, так что нечего ему «вайкать».

В Куруме нам многое удалось. Деньги олигархов пополнили бюджет страны, она стала выплачивать долги. Получив первые транши, притихли соседи. Потом заработала экономика. Демилитаризация убрала военные расходы, сэкономленные средства пошли на социальные программы. Рост зарплат оживил внутренний рынок. Вырос экспорт. Мы провернули гешефт: стали продавать соседям бронеходы. Те встали в очередь: новейшая модель! До войны «Агарь» считалась секретной. Меня едва не съели в Высшем Совете. Военные орали: вооружаем врагов! Они накупят машин и затеют войну. Я попросил Кая свозить их на полигон. Генеральшам показали броневик с автоматической пушкой. На испытаниях она разносила бронеходы с километра.

— Эти машины уничтожат любые бронеходы, — сказал я. — Причем, быстро и безопасно для нас. Зачем стране устаревшее оружие? У броневика бензиновый мотор, и на нем смогут воевать мужчины.

Военные возмутились: а бронеходчицы? Их тысячи. Никаких мужчин! С одних машин пересадим на другие. Спор свернул в сторону, и о бронеходах забыли. Их продавали всем. Когда спрос упал, показали соседям броневики. Как они обиделись! Им впарили хлам! Я только плечами пожал: никто не заставлял. Зачем брали? Если мозгов нет, кто вам доктор? Они пошипели и притихли. Пытались, правда, вести переговоры о броневиках, но здесь вышел облом. Пусть сами делают. Если выйдет, начнем клепать танки. Мы их разработали и испытали, только в производство не запустили. Зачем тратить деньги, если нужды нет? Сахья — сильное государство, у него лучшая армия на континенте. Только укуси! Зубы обломаем. А деньги мы потратим на другое, проблем хватает.

Не сразу, но мы завоевали доверие курумцев. Они ждали, что их будут грабить, заставят работать за похлебку. Оказалось, не так. Мы отстранили от власти виновников войны. Их судили. Приговор: пожизненное заключение. На других спустили прессу. Журналисты — такой народ. Им дай денег, скажи: «Фас!», остальное они сделают. Олигархи и милитаристы побежали из страны. Брошенные предприятия переходили к государству. На многих сменилось руководство. От новых директоров требовали обеспечить загрузку мощностей, соблюдать правила труда и выплачивать зарплату. Большинство справилось.

Через год провели выборы. Сначала в органы местной власти, затем — в национальный парламент. Победу одержали сторонники союза с Сахья. Я передал им рычаги власти, оговорив право отменять решения. Воспользоваться не пришлось, никто не взбрыкнул. Потом провели выборы президента. Мне предложили стать кандидатом. Я сильно удивился. Как гражданин одного государства может претендовать на должность главы другого? Ответили: ерунда! Гражданство дадут, нужный закон примут. Едва отбился.

Президентом избрали Ника из местных. Он работал у меня. Умный, с деловой хваткой, отлично себя зарекомендовал. По телевизору показывали, как Ник сопровождает меня в поездках, мы вместе решаем проблемы. Агитаторы убеждали народ, что он моя креатура. Это было не так, но им верили. Ник победил в первом туре. Я передал ему власть и уехал домой. На прощание мне всунули орден. Отбиться не удалось, Ник сказал: люди не поймут.

А Сахья, спросите вы? Где ее выгода от победы? Не волнуйтесь. Часть средств олигархов ушла нам, как и лучшие заводы. Перевозить их стали, поменяли собственника. Персонал от этого выиграл. Людям стали платить больше, ввели социальный пакет. В Сахья это обычное дело, в Куруме стало новинкой. Работать у нас стало престижным. Решили вопрос с продовольствием. До войны этим рынком владели олигархи. Они ограничивали производство — держали цены. Устранение посредников снизило их. Фермеры получили сбыт, при этом платили им больше. Дефицит продуктов исчез, в Сахья отменили карточки.

Курумскую армию распустили, сохранив полицейские силы и пограничные войска. Мы заключили оборонный союз. Сахья защищала Курум, он за это платил. Это было выгодно для обоих. Отношения стали укрепляться, в документах замелькало слово «дружба».

Кея сняла фильм о прошедший войне, звала меня. Отказался. Играть самого себя — это извращение. Пригласили артиста, а тот «постарался». Его Влад лез в переделки, отважно воевал, спасал людей и учил руководство страны жить. Перед битвой у Мея брал рик и пел песню. «Еще немного, еще чуть-чуть, последний бой, он трудный самый…» Кадр сменялся, под голос певца и вступившего оркестра бронеходчицы с суровыми лицами лезли в машины, стрелки заряжали ружья, минеры прикрепляли провода к подрывным машинкам. В финале армада шагающих машин устремлялась на врага, и тот позорно бежал.

Выглядело это сусально. Я сказал Кее. В ответ услышал, что не разбираюсь в искусстве. Абыдно. А вот Сайя фильм одобрила: она там фигурировала в эпизоде. Вернувшись домой после трудового дня, вспоминала любимого. Шли кадры прогулки под луной (никогда не было) и страстного объяснения в ресторане (было, но не так).

— Так ведь неправда! — сказал я.

— Конечно! — согласилась Сайя. — Но так интереснее.

Женщины… У них своя логика.

Бог с этим. Я уволился в запас — военная служба не привлекала. Хойя пыталась возразить, но вступилась Лейя. Чем заниматься, вопрос не стоял. У меня научный центр, принадлежит он государству. Работаем по многим направлениям. Физика, химия, механика, военное дело… Разработки расхватывают, как пирожки. У многих нет аналогов на Орхее, это гарантирует сбыт. Сахья стала лидером технологий, экономика растет. Ушли в прошлое бедность и недостаток продуктов. Уровень жизни — самый высокий на континенте. К нам едут из других стран. Специалистов берем. Я помню, каким путем поднялись США в моем мире.

Все у меня хорошо. Любимая работа, жена, дети, которых я обожаю. Но иногда накатывает тоска. Я вспоминаю близких, оставшихся на Земле, родной город, страну и голубую планету, которая мчит в космосе недостижимая для меня. Тогда я запираюсь и грущу. «Почему меня занесло в этот мир? — думаю я. — Почему жизнь повернулась так?» Ответов на эти вопросы нет. Погрустив, начинаю думать о другом. Кем я был дома? Пресс-секретарем банка? Успешным журналистом? Возможно, дорос бы до начальника. Но таких много. Здесь я уникален, и мои знания могут изменить этот мир к лучшему. Уникальный шанс, который нельзя упускать. Я и не буду.