Первая половина этой главы описывала положение «культурных» дел на сегодняшний момент; во второй обсуждалось, как мы к этому пришли.

Сегодняшнее «положение дел» представляет собой разнообразие культурных вариаций. С биологической точки зрения самое интересное – как мозг формирует культуру, которая формирует мозг, который формирует… Поэтому мы называем этот процесс коэволюцией. Мы увидели некоторые ее частные свидетельства: к примеру, среди представителей различных культур имеются заметные различия в распределении аллелей генов, отвечающих за соответствующее культуре поведение. Но подобная корреляция не слишком выражена. А вот детские годы имеют решающее значение, тогда закладывается культурный формат, который человек несет дальше и передает следующим поколениям. В этом смысле самым важным для понимания связи генетики и культуры является отложенное созревание лобной коры: генетическая программа позволяет эволюционно молодой лобной коре дольше не подчиняться контролю генов, а вместо этого дать возможность окружающей среде и культурным нормам выполнить роль скульптора. Возвращаясь к исходному посылу первых страниц этой книги, напомним: чтобы кого-то ударить, много ума не нужно. Но нужен сложный, восприимчивый мозг, чтобы выучить соответствующие данной культуре ситуации, в которых этот удар считался бы приемлемым действием.

В первой половине мы также обсудили, что разница в культурах проявляется – и это вполне ожидаемо – в ответах на вопросы первостепенной важности, например кого простительно убивать (вражеского солдата, неверную жену, новорожденного «неправильного» пола, уже не способного ходить на охоту немощного старика, девчонку-подростка, которая тянется к своему новому культурному окружению вместо того, чтобы подчиняться культурным нормам бывшей родительской вотчины). Но культурная симптоматика прослеживается и неожиданным образом: на какой участок картинки мы бросаем первый взгляд или с чем у нас ассоциируется кролик – с другими животными или с тем, что он ест.

Следующий ключевой момент – парадоксальное влияние экологии. Экосистемы формируют культуру в глобальном смысле – но впоследствии эта культура может экспортироваться и на долгие тысячелетия укорениться в самых разных частях света. Если говорить в самом общем смысле, большинство наших представлений о рождении, смерти, о происходящем между этими двумя точками, а также о том, что бывает после, мы унаследовали из дописьменной культуры скотоводов Ближнего Востока.

Вторая часть главы, которую мы только что закончили, обращается к важнейшим аспектам споров: как мы пришли к сегодняшнему устройству мира? Как шли мы сквозь сотни тысячелетий своей истории – дорогой Гоббса или дорогой Руссо? Ваш ответ в большой степени определит, как вы отнесетесь к утверждению последней главы этой книги, а именно: за вторую половину прошедшего тысячелетия люди стали, возможно, вести себя по отношению друг к другу намного менее жестоко.