Глава 13
ПОХИЩЕНИЕ

И снова боль. Нестерпимая и неотвратимая. Она вспорола тьму, словно молния, оставив перед глазами разноцветные пятна. Стас словно куда-то падал. «Неужели смерть? Пустое, темное ничто, я падаю туда. Или взлетаю? Непонятно. Во тьме теряется чувство пространства. Но неужели после смерти мысли не исчезают? Почему я чувствую боль?» Стас ничего не понимал. Боль мешала ему соображать, но все же он отчетливо помнил последний бой с Савелием. «Или это был сон? Но какой может быть сон после смерти? Ну, вот… запутался!»

Вдруг в голове возникло воспоминание о настоящей смерти Савелия, отчего сразу несколько чувств возникли у Стаса: неверие, потому что не должен был так поступить лучший друг, и скорбь от осознания, что Савы больше нет, и никогда не будет. Стас сжал кулаки и почувствовал костяшками пальцев шершавый бетон. И вдруг неистовый холод окатил его с головы до ног. «Да что со мной? Явно не смерть – я бы тогда ничего не чувствовал и не замерз бы так. Что же со мной?» Голова раскалывалась, зубы стучали в бешеном ритме, ему хотелось свернуться в позу эмбриона, но парень раскинул руки в стороны, пытаясь понять, где он, и вдруг задел что-то мягкое, теплое и живое.

– Эй! Не трогай меня! – раздался в кромешной темноте голос Матрены, сразу стало как-то легко, а границы тьмы и смерти отодвинулись на неопределенное расстояние. Стас вдруг рассмеялся, а рядышком захихикала девушка. Смех после такого напряжения, казалось, нес исцеление.

– Так это ты, Стас? – спросила Матрена, как только они перестали смеяться.

– Ага, а где мы? И где Ксюша? – Эти два вопроса волновали его сейчас больше всего на свете.

– Не знаю, – ответила девушка. – Я тоже очнулась здесь. Мы в каком-то маленьком пустом помещении. И здесь холодно.

– Только бы с ней ничего не случилось! – заметил Стас. Голос оживлял пустоту, и темнота становилась менее тягостной, поэтому друзья принялись говорить обо всем на свете, лишь бы не молчать. Вот только тему последнего поступка Савелия, закрывшегося от вичухи Ксенией, они обходили стороной. Слишком яркими еще в памяти были события, слишком было невероятно то, что случилось на «Волгоградском проспекте». Матрена рассказывала Стасу сказки или описывала картины, нарисованные воображением, тот внимательно слушал и пытался нарисовать эти же картины в своем – если бы они когда-нибудь потом сравнили их, то удивились бы, насколько они разные. Но сейчас это было неважно. Разговор разбавлял горечь потери и тревогу за судьбу Ксюши.

Наконец снаружи послышались шаги. Скрипнула ржавая щеколда, и дверь открылась. Друзьям пришлось зажмуриться: неяркий свет, ворвавшийся внутрь, больно резанул по привыкшим к темноте глазам.

– Данилюк Андрей Васильевич, – представился стоящий в дверях мужчина, друзья могли различить только силуэт говорившего. – Комендант этой станции.

– Выпустите нас! – подскочил Стас, но толчок в грудь отбросил его обратно.

– Не положено! Вы натворили бед, и вам придется отвечать перед законом! Впрочем…

– Отпустите хоть Матрену, это ж я управлял дрезиной, и я… ее угнал.

– Да, – согласился Данилюк, – тут я согласен. Матрена? Хорошо, Матрена присоединится к вашей третьей… Ксении, кажется?

– Где она? – Стас вновь подскочил, но был отправлен обратно на пол тяжелой солдатской рукой. Надзиратель, что сопровождал коменданта, был слишком силен для парня.

– Да не кипятись ты! С ней все в порядке. В гостинице она, тут, на станции. Матрена может к ней присоединиться, а ты побудешь тут пока… Кого-то наказать надо! – С этими словами Данилюк захлопнул дверь перед носом Стаса.

– Покормишь, как положено! – сказал комендант надзирателю. – Дней через пять, думаю, сможем отпустить.

Демид был крайне удивлен тем, что его так легко пропустили на станцию. Конечно, оружие и амуницию пришлось сдать, получив взамен металлический жетон, зато, отдав охранникам патрон в качестве уплаты, он беспрепятственно прошел на станцию «Таганская». В целом он уже знал политическую карту обустроившихся в метро остатков человечества и не сильно озадачился тем, что кольцевую линию и прилегающие к ним станции заполонили торговцы. Это было логично и удобно. Но все равно Демид был поражен, когда увидел, как бедно проживали люди на окраинных станциях, и какая роскошь и процветание царили тут.

Ярко залитый электрическим светом зал представлял собой один большой рынок. Белый арочный свод, широкие квадратные колонны, выложенные серой «под мрамор» плиткой, контрастировали с бедностью и убогостью средневековья. Кругом суетились торговцы. В ларьках и на столах был разложен различный скарб. Степенно ходили покупатели, прицениваясь к товару. Опытный взгляд Демида выхватил из толпы парочку карманников, примеривающихся к пожилой, хорошо одетой паре. Недалеко от входа сидел лохотронщик, который быстро крутил стаканчики, пряча в них маленький блестящий шарик. Наблюдая за его ловкими руками, Демид улыбнулся, заметив, что парень незаметно спрятал шарик в руке, отвлекая в этот момент желающих играть шутками и прибаутками. Мимо прошел патруль Ганзы, не обратив никакого внимания на обманщика.

– Кручу, верчу, запутать хочу… Подходи народ, угадай, где бутерброд… – Он косо посмотрел на Демида и подмигнул кому-то..

Демид оглянулся и наткнулся на колючий взгляд здоровяка в камуфляжной потертой куртке. Демид вспомнил, что Таганка соседствует с бандитским треугольником. «Жизнь меняется, а люди – нет». Он передвинул рюкзак из-за спины поближе к руке.

Сейчас ему надо было отыскать беглецов. Это было нетрудно – по всей станции шли разговоры об опрокинувшейся дрезине. Не составило труда найти и ночлежку, где, судя по всему, находилась интересующая его девушка.

Демид огляделся. Никто не наблюдал за ним посреди этого дешевого пристанища, больше напоминающего притон, разгороженного пыльными занавесками и переполненного гулом разговоров, храпом и прочими звуками жизнедеятельности, среди которых преобладал быстрый стук ложек по тарелкам. Он, не торопясь, прошел мимо ночлежки, мельком поглядывая на чумазые лица взрослых и детей, в поисках одного, запомнившегося надолго… Нет, в душу ему девица не запала, но чуть опробованное и не доеденное до конца блюдо хотелось получить обратно! Любым способом, даже если придется обойти все эти чертовы ряды и заглянуть во все углы, на каждую полку, где люди размещались, как коробки на стеллажах. Он наконец-то заметил прикрытое одеялом тело, явно женское, рядом на подушке лежал пестрый платок Ксении.

Еще раз осторожно оглядевшись, хоть в этом не было необходимости – с двух сторон прикрывали занавески, а с третьей храпел безразличный ко всему, включая собственный выпавший из рук мешок, мужик – Демид слегка толкнул локтем девушку на средней полке. Она что-то сонно пискнула из-под плотной ткани и начала поднимать голову. Короткий удар ладони по шее заставил ее улечься обратно, мужчина стащил обмякшую вмиг девушку вниз вместе с одеялом и понес сверток к выходу. И мешок у соседа прихватил – вдруг что ценное найдется? Хотя бы еда – какая-никакая экономия, девицу ведь тоже кормить придется.

Снаружи пришлось оглядываться уже более внимательно – не хотелось, чтобы кто-то из бегающих кругом юнцов поднял крик. Но крик чуть не подняла попавшаяся по пути баба.

– Куда понес?

Демид, которого она застала своим вопросом врасплох, ответил первое, что пришло на ум:

– В лазарет, жене плохо стало.

– Так тебе туда. Не знал, что ли? – Местная жительница ткнула пальцем, показывая куда-то на торец станции, где, наверное, и находилась Таганская районная поликлиника. – А чего это с ней? – Баба подозрительно оглядела укрытую с головой, совершенно неподвижную девицу на его руках, больше похожую на труп. – Заразное что-то?

– Нет, беременная, вот опять обморок случился. Слабая она, бывает иногда, – пожал плечами Демид. – Бывает такое… Ух, за поздравления спасибо! Нет, нет у нас еще детей… Да, первого мальчика хотелось бы, но как бог даст…

И прибавил скорости, пока любопытная тетка не взялась проводить его до врача сама, да еще и там поспрашивать о чем-то, напросившись заодно и на крестины с годовщиной свадьбы! «Как меня занесло-то: свадьба, дети. Хотя подумать можно. И хвостик посмотреть заодно, небольшой, наверное, хвостик-то, если совсем не прощупывается сквозь плотное одеяло», – думал Демид.

Мешок, украденный у спящего мужика, оттягивал руку, но взяться за него как следует, не выпуская и не разворачивая на виду у всех свою ношу, у Демида никак не получалось. Он надеялся, что этот мешок сойдет за имущество «жены», а тяжесть в нем окажется все-таки патронами, а не кучей дерьма, нужного лишь бывшему хозяину. Демид сделал круг по платформе и спрыгнул на пути позади проехавшей в туннель дрезины.

– Что, платить нечем? Ну прогуляйся, смотри только, чтоб не задавило! – послышался чей-то напутственный крик со станции.

Он пока плохо представлял себе, куда именно направляется, но интуиция вела в темноту, Демид свернул на технические пути в стороне от основных, уходящие в туннель под углом, рискуя нарваться на очередной блокпост или что-то подобное. По эту сторону от «Таганской»-радиальной располагался «Китай-город», поэтому вряд ли процветающая Ганза, имея столь подозрительных соседей, стала бы без проверки пропускать кого-либо. Неспроста же на станциях было столько людей в серой пятнистой форме, обеспечивающих безопасность. Свет, идущий со станции, исчез за поворотом, пришлось перехватить неподвижную, довольно тяжелую девушку удобнее, закинуть на плечо мешок и достать фонарь. Туннель, конечно, не выглядел нехоженым, но пользовались им явно нечасто. На шпалах цвела плесень, кое-где придавленная недавно оставленными отпечатками сапог или ботинок. Протоптанная неизвестными путниками тропка была слишком узкой по сравнению с отполированными путями других перегонов. Демид осветил рельсы, потемневшие – видно, давно их не касались колеса дрезин. Принюхавшись к затхлому воздуху подземелий, он почувствовал присутствие человека. Нет. Это был не специфический запах мутанта (да откуда ему было взяться так близко от станции) и не сгустившийся в воздухе, почти неуловимый обычным человеком, но для опытного сталкера отчетливо ощутимый, запах страха, самому Демиду всегда напоминающий сырую землю недавно раскопанной могилы. Нет. Пахло дымом. И немного жареным, хоть не деликатесом. Демид без церемоний закинул безвольное тело на плечо, погасил фонарь и пошел вперед, часто останавливаясь и прислушиваясь. Вскоре в темноте мелькнул трепещущий огонек небольшого костра, запах крысиного шашлыка заманчиво защекотал в носу. Демид понял, что хочет есть, но решил, что не помешало бы сначала проверить ворованный рюкзак, прежде чем приступить к такой неприглядной трапезе. А Демид не сомневался, что его пригласят на огонек, а, может, разрешения хозяев даже спрашивать не придется.

– Морды в пол! Лежать, не шевелиться!

Неожиданный окрик из темноты, дополненный щелчком снятого с предохранителя оружия, убедил троих, одетых в лохмотья бомжей, что пришелец имеет полное право занять облюбованную ими нишу в туннеле. Один из них сразу рванул куда-то подальше, в сторону Китай-города, двое других замешкались, но Демид поторопил их:

– И вещички можете забрать. Чтоб дерьмом вашим тут не пахло! Вон отсюда! – Остальные, тихо ругаясь, понеслись по туннелю следом за шустрым товарищем. Демид уложил девушку на довольно чистые доски у огня, а сам поворошил угли, подбросив еще смолистых щепок от шпалы. Развязав веревку вещмешка, отшвырнул подальше крысу, жарившуюся на палочке и проволочных подпорках, и достал банку консервов. Этикетки на ней не было, потому, недолго думая, он достал нож и пробил в крышке отверстие, расширив его острием. «Не тушенка, но вроде гречневая каша с оной… Тоже неплохо», – принюхался Демид. Он выдернул проволоку, сворачивая из нее теперь удобную подпорку под донышко, и поставил жестянку разогреваться на угли в сторонке.

– Где я? – послышался за его спиной голос. Он оглянулся. Черные косы и зеленые глаза отчетливо виднелись в свете разгоревшегося пламени…

– Ты кто?! – оба вопроса слились в один, Демид и Матрена молча уставились друг на друга с одинаковым недоумением.

Он сообразил быстрее: девушек на барже было двое, и это явно вторая, озадачившая самого Лесника своими приступами и непонятными словами.

– Матрена я. А почему я здесь? – Демид и сам хотел бы знать ответ на этот вопрос. Девица ему была совершенно не нужна. «Но лучше хоть что-то, – подумал он, – чем совсем ничего. Можно будет обменять ее позже на ту, которую нужно».

– Есть хочешь? – он вытащил из углей теплую уже банку, обернув рукавом, и вскрыл крышку. Оттуда шел пар, и аппетитно пахло кашей. – Держи, лопай.

– Ты хороший разбойник, – выдала свое заключение Матрена, набивая рот гречкой, вычерпывая ее, за неимением ложки, прямо пальцами.

– Почему же разбойник? – спросил Демид, вскрывая вторую обнаружившуюся в рюкзаке консервную банку.

– Ты же меня похитил? Правда? – Он не понял, чего было больше в ее вопросе, надежды или беспокойства. Пожалуй, первого. Девчонка явно постоянно искала приключений на пятую точку. И нашла, похоже.

– Правда, – подтвердил Демид.

– Ура! – закричала девица, а похититель чуть не выронил кашу в огонь от этого торжествующего вопля, раздавшегося, наверное, на половину метрополитена. – Принц придет и спасет меня.

– Ну, это мы еще посмотрим… Ты поешь пока, а там разберемся. И с принцем, и с тобой тоже.

– Фигушки! Ты на барже нам ничего плохого не сделал. И Ксюша про тебя плохого не говорила. А Стас тебе уже один раз дал по макушке. И еще добавит, как придет! Ой!

Матрена сунула в рот порезанный об острый край банки палец, замолчала ненадолго. Но все равно продолжала рассматривать разбойника: симпатичное лицо, чуть тронутая сединой короткая бородка, хитрый взгляд синих глаз. «У него-то ложка есть! Необычная ложка, не такая, как у дедушки, а складная, как нож, с ручкой, – думала Матрена, разглядывая Демида. Ее даже пистолет не испугал, не удивил – уж слишком добрые глаза были у разбойника, веселые – а вот эта ложка… – Что еще там у него припрятано в карманах жилета, надетого поверх теплого, заношенного свитера? Сразу видно, человек привык к дальним дорогам». Матрене хотелось расспросить его, какой он, мир, там, за стенами? Она смутно ощущала, что этот сталкер многое повидал, намного больше, чем Стас. И, наверное, даже больше, чем дедушка! «Тоже старый уже… Борода-то седеет».

– А тебя как зовут? – осмелилась спросить она, заодно посмотрев, перестал ли кровить палец. Больно не было, но лазить в банку теперь пришлось осторожнее.

– Меня не зовут – сам прихожу, – усмехнулся сталкер, оглядел ее еще раз с ног до головы.

– Поняла… Волшебник никогда не опаздывает. Как и не приходит рано.

– Ты уж разберись, кем меня считать, разбойником или волшебником. Я бы тогда хоть знал, что с тобой делать…

– А ты не знаешь?

– Честно говоря, не очень, – вздохнул Демид. Пока что девушка выглядела скорее забавной игрушкой, чем нужным приобретением. И он продолжил исследовать рюкзак мужика из ночлежки. На дне нашлась вилка, завернутая в тряпку. – Вот тебе столовый прибор, а то зачем ты мне без пальцев-то нужна?

– А с пальцами зачем? – продолжала любопытствовать она.

Ей было очень интересно, зачем этот незнакомец похищал сначала Ксению, теперь ее. Дедушка таких сказок не рассказывал. В книгах принцесс держали в плену, чтобы потом явился рыцарь верхом на коне и освободил их. Коня в туннеле не могла представить даже Матрена со своей развитой фантазией. А о мутантах после страшных питомников «Волгоградского проспекта» думать не хотелось. Уж слишком быстро она увидела настоящего дракона… И слишком настоящим тот оказался. До сих пор не верилось, что Савелий погиб, и все это происходило на самом деле, а не в сказке. Было страшно.

– А ты мне тут к утру уборку сделаешь, Золушка. Так что пальцы береги, пригодятся. Ужин, как видишь, я сам организовал… Теперь твоя очередь: стирать, полы подметать и перебирать мешки с крупой. Хотя, черт, и крупу мы, похоже, всю уже сожрали.

– Я не Золушка, – надулась Матрена. И потянулась к ложке, которую Демид отложил в сторону. Запястье вдруг неожиданно крепко сдавила его молниеносно метнувшаяся вбок рука, девушка вскрикнула от неожиданности и слабой боли. – Ты чего?! Я же посмотреть только хотела!

Демид расхохотался, уже не заботясь о том, что кто-то может услышать. Любой наблюдающий со стороны все равно решил бы, что попал в филиал сумасшедшего дома. У Демида уж точно сложилось это стойкое ощущение. Девочка вовсе не за ножом протягивала руку, как он подумал, а в самом деле исследовала все вокруг с наивностью первооткрывателя!

– Хорошо. Ты не Золушка, а я Демид. Будем знакомиться. Так кто ты все-таки? Леди Арвен или прекрасная Галадриэль? Только тут тебе не волшебный лес Лориен, знаешь ли… Это подземелья Мории, и здесь полно орков. Ни шагу в сторону, а то утащат тебя в темноту и съедят.

– Я Матрена… – Завладев все-таки складной ложкой, девушка потерла запястье и успокоилась. – И я знаю, что это не игра.

– Не игра, – согласился Демид, переложив нож поближе к себе. Уже не потому, что девчонка решит вдруг напасть, воспользовавшись его же оружием, а из-за «орков», которые в любой момент могут нагрянуть из запутанных тоннелей – им-то эта Мория знакома намного лучше. – Но в одном ты права: выкуп за тебя я все-таки получу. И принц твой мне не откажет. Мне вообще не отказывают…

И Ксюша бы недолго сопротивлялась, будь у него достаточно времени тогда, на барже. И будь место более подходящим. Демид еще раз оглядел Матрену, прикидывая, не сгодится ли она на что. Та, усевшись по-турецки на дощатом настиле, изучала походный складной прибор, вытягивая из широкой пластиковой рукоятки по очереди то вилку, то затупившуюся уже открывалку для консервов. «Нет, не тянет она ни на эльфийскую принцессу, ни даже на самую обыкновенную», – вздохнул он.

Черная нора, освещенная слабым огоньком костра, действительно напомнила Матрене пещеру, таинственную и страшную, как в сказке. «Пока все идет как положено, – думала она. – Только Стас почему-то не приходит. Ничего, нужно время, чтобы найти ее. Может, закричать громче?» Девушка не знала, как далеко унес ее разбойник-Демид, и Стас с Ксюшей могли находиться теперь где-то на другом конце метрополитена. Матрена этого не знала, сколько времени она спала. А спать после теплой и вкусной каши захотелось опять.

– Ты до утра сидеть будешь, Демид?

– Не решил еще. – Он уже думал связать ей ноги, чтобы не убежала, и действительно отдохнуть. Походы по городу и прочее отобрали все силы, разбойникам тоже отдыхать не мешает.

– Ну, тогда разбуди меня утром, я пока посплю.

– Э, ты чего? Нашла будильник! А виброрежим тебе не включить?! А то могу устроить. – Он пнул доски ногой, чуть не стряхнув с них девушку, но легкое раздражение от такого нахальства пленницы быстро прошло: уж слишком наивной та выглядела и не боялась ни фига, защищенная своей детской верой в нереальность реального. – Давай лучше наоборот: ты мне не дашь заснуть, расскажи какую-нибудь сказку. Ну, какие ты там знаешь?

– Про красавицу и чудовище знаю, – подумав, сказала Матрена.

– Попрошу без намеков! Не такое уж я чудовище, да и ты… – Он протянул руку, пощупал свалявшиеся почти до состояния войлока черные толстые косы. Волосы у девчонки были хорошие, только слишком уж грязные. – Красавицу из тебя пожарным шлангом не вымоешь. Куда только принцы смотрят?

– На Ксюшу смотрят… – Похоже, теперь она собралась заплакать. Она была уже не уверена, что принц пойдет спасать ее, а не обрадуется, что лишняя невеста наконец-то исчезла с глаз долой.

– Нет, так дело не пойдет. Назначаю тебя сегодня Шехерезадницей! Будешь всю ночь сказки мне рассказывать.

Матрена хихикнула, видно, что-то слышала об историях «Тысячи и одной ночи». Демид отодвинулся подальше, прислушиваясь к звукам туннеля: что-то не давало расслабиться, чутье предупреждало об опасности. Слишком уж тихо было. А девушка начала говорить, но сказка ее начиналась все-таки очень странно:

– Жил в Москве один парень и служил он в полицейском департаменте. И однажды произошел странный случай: застрелился человек. А одна девушка с няней гуляла и это видела. Вот пришла она рассказывать, как дело было, и получилась… любовь с первого взгляда, сразу!

– С департаментом? – переспросил Демид, удивляясь тому, как девчонка уверенно выговорила сложное слово.

– С парнем! Забыла, как должность его называлась… Ну, неважно. А начальником у него кто-то новый стал, Шефом просил его называть. По-новому, и вообще на других полицейских похож не был.

Послышались шаги и какая-то возня. Звук приближался, и Демид, быстро и бесцеремонно скинув с деревянного настила Матрену, прихлопнул досками огонь. Костерок угас, накрытый сверху еще и тряпкой, немного чадил, но больше не выдавал их убежища. Где-то далеко светили фонари, слабые отблески их лучей было видно издалека. Девушка что-то пыталась сказать, мычала из-под ладони, плотно закрывшей половину ее лица.

– Тише, молчи. – Демид не шевелился и еле слышно шептал ей на ухо, чтобы только она не дергалась. – Если нас тут увидят, боюсь, даже я ничего сделать не смогу. Знаешь, передумал я… Раз уж темно, давай лучше спать до утра.

– А сказка? – прошелестела напуганная Матрена.

– Да знаю я эту сказку, про Эраста Фандорина она, я почти все книги про него прочитал. Ложись давай, точнее, не вставай. Я только нож вот подберу… И придется меры принять, уж извини, чтобы ты не удрала. Снимай туфельки, Золушка, босиком далеко не уйдешь.

Девушка почувствовала, как Демид стащил с нее ботинки и крепко связал ей ноги, а она в этот момент думала: «Пока вроде все идет правильно. А если и дальше так будет, то когда я проснусь, меня уже придет спасать Стас». Разбойник устроился рядом, она слышала, как близко в темноте глухо стукнул об пол его пистолет. Демид еще раз ощупал веревку, проверяя, не сможет ли пленница освободиться и сбежать. Матрена дернулась, почувствовав его руку на таких местах, за которые только разбойники и щупают!

– Да тише ты, сами отрастили хвостов… Проверить же надо. На всякий случай.

В туннеле было неспокойно – все время слышались какие-то звуки, шорохи. Словно люди – а может, и не люди – постоянно сновали туда-обратно. Люди-то как раз беспокоили Демида больше всего – он не слишком верил в сказки о Черном машинисте. И все же в какой-то момент он, видимо, отключился. А пробуждение было крайне неприятным, потому что он обнаружил, что руки и ноги у него связаны. Рядом кто-то возился. Мелькнула мысль о бандитах. Демид лежал тихо, не подавая виду, что проснулся – надо было сначала оценить ситуацию.

– Все, – сказал в темноте незнакомый, низкий, глуховатый голос, по ощущениям – женский. – Сейчас я разберусь с этим и провожу тебя на «Таганку».

– Не надо с ним разбираться, – прохныкала Матрена. – Он – добрый волшебник. Он меня кормил, ничего плохого не сделал.

– Дура! Да ты знаешь, куда он тебя тащил? На «Китай-город», в бордель, чтобы продать. Знаешь, сколько я таких насмотрелась?

– И в мыслях такого не было! – решился наконец подать голос Демид. – За такой подарочек меня сутенеры по головке не погладили бы – она им весь бордель распугает своими глупостями.

– Видала я таких, как ты. Сейчас ты смирный – пока связанный. А будь у тебя в руках оружие – по-другому бы запел.

– А можно мне последнее желание? – Демид не терял присутствия духа, гадая про себя, на кого же он нарвался. – Можно фонарик включить? Хочу, так сказать, посмотреть в лицо собственной смерти.

– Не умирай, – взвыла Матрена. – Кто же тогда спасет принцессу, когда наступит час?

– Чтоб тебя прикончить, мне света не требуется – ну да ладно.

Вспыхнул фонарик. Но он больше слепил глаза, чем освещал происходящее. Все же Демид различил, что рядом сидит девушка в костюме цвета хаки. Русые волосы ее были коротко и неровно подстрижены, целиком закрывая одно ухо. На руках – обрезанные перчатки. И, что совсем не понравилось Демиду, в одной руке она сжимала нож.

– Зачем же так сразу, – поинтересовался Демид, чувствуя противную дрожь в связанных ногах. – Да и нехорошо – на безоружного с ножом.

Девушка засмеялась:

– Сказочки свои оставь для этой блаженной. Будь ты на моем месте, ты рассуждал бы иначе.

– Но за что ты так взъелась на меня? Девушке я не сделал ничего плохого. Сам собирался отвести ее обратно.

– Зачем тогда со станции унес тайком? Я давно за тобой наблюдаю.

– Ошибочка вышла, – смущенно хмыкнул Демид. – Да ведь я ей ничего плохого не сделал.

– Отпусти нас, храбрая девушка-воин, – взмолилась Матрена. – Кажется мне – что-то с моими друзьями стряслось плохое, помощь моя им нужна. Если ты убьешь волшебника, некому будет нас спасти.

Неизвестная вздохнула:

– Ладно, блаженная, не трону я твоего волшебника – если он и впрямь на «Таганку» тебя вернет. А я уж прослежу, чтоб так оно и было. И если что не так… – Она сделала движение ножом. Демид вздрогнул, но она просто разрезала связывающие его руки веревки. Еще секунда – освободила ноги. Он с трудом поднялся, кряхтя и разминая руки – сырость давала о себе знать.

– Все, все, уходим.

– И не вздумай свернуть не туда. – Девушка пристально смотрела на него. – Обидишь эту блаженную – я тебя везде найду.

– Ее обидишь, пожалуй, – хмыкнул Демид. – Ну что, пошли, что ли, – кивнул он Матрене. Ему предстояло еще придумать, как объяснить эту историю друзьям Матрены. Вернее, как заставить Матрену объяснить свое исчезновение друзьям – сам Демид предпочел бы держаться в тени. И как теперь выкрасть Ксению, если по туннелям здесь бродят такие вот народные мстительницы.

На станции Демид поспешил отделаться от Матрены и принялся наблюдать за ней издали. Та сунулась было в ночлежку, но довольно быстро выскочила назад и принялась бегать по станции с криками: «Ксюша»! Она то и дело обращалась с вопросами к встречным, но те только посмеивались.

Тяжелая дверь громко скрипнула, шаги с той стороны удалились, и Стас снова остался один в холодной и маленькой камере. Хорошо хоть, что теперь-то он осознал, что точно не умер, иначе сошел бы с ума. Но тем временем юношей овладела апатия. Он прижался спиной к бетонной стене и закрыл глаза. Так хоть родные и знакомые уже цветные пятнышки, заигравшие перед внутренним взором, разбавили полное одиночество…

Воображение складывало их в различные фигуры, и это на какое-то время отвлекло Стаса от тяжких дум. Друг за другом в его мыслях мелькали наиболее яркие и запомнившиеся образы событий последних дней: человек-призрак в доспехах, так не вовремя преградивший ребятам путь, а ведь они уже хотели тогда вернуться домой; старая, ржавая баржа, где друзей едва не взяли в плен; жуткий путь меж истерзанных войной зданий; Ксюша-кошка – и неважно, что у нее какой-то там маленьких хвостик; пугающая, опасная тьма туннеля, управляемая неким невидимым чудовищем; отстойник мутантов на Волгоградском проспекте – этот рассадник монстров, созданный руками людей, по вине которых погиб Савелий…

Исказившееся от ужаса лицо друга надолго отпечаталось в памяти Стаса, картинка никак не хотела уходить и все висела в темноте, как ни хотел парень ее выкинуть из головы, забыть… Так и слышались испуганные слова Савы: «Прикольно!» «Ну почему?! Почему вдруг он так подло себя повел? Смелый, решительный, он внезапно прикрылся Ксенией! Почему?» – Стас уже в тысячный раз, наверное, задавал себе этот вопрос, но ответа у него не было, и, сколько бы он его ни искал, найти не мог. Просто не работал у него так мозг и никогда бы не сработал, даже в минуты лютой опасности. Как человек, подобный Савелию, друг и заводила, вдруг, в одно мгновение, перестал быть другом, а превратился в постороннего, вызывающего отвращение человека.

«А все этот поход!» – злобно подумал Стас. Их путь от Коломенского вновь промелькнул перед его глазами, словно маленький фильм, хоть Стас и не знал, что это такое. И этот путь показался ему вдруг роковой ошибкой. Одной огромной и сплошной ошибкой, которую совершил именно Стас, когда согласился на провокационную просьбу Савелия о путешествии. Как он был глуп и наивен, когда решил, что мир должен принадлежать им… Что их ждут люди, полные доброжелательности. Все это оказалось совсем не таким, люди по большей части оказались просто животными, удовлетворяющими свои сиюминутные потребности – мир изменился для Стаса. Теперь парень четко осознавал, что Коломенское для них было раем, и они, глупые юнцы, совершили ошибку, потащившись черт знает куда, думая, что они умнее стариков, всю жизнь ограждавших их от остального мира. Того мира, где война словно и не кончалась, и человечество каждый день до сих пор приносит ей дань. «Какими же мы были дураками! И, не подумав, впрягли еще и Ксюшу, которая была права, когда говорила, что ничего бы этого не случилось, если б не я с Савелием. Идиоты, одним словом!»

Мир оказался не таким, как они представляли, да и люди здесь были не такие, как те, что их вырастили. Другие. Намного жестче и злее.

– Почему? – тихо заговорил Стас. – Ну почему, Сава?

Собственный голос показался ему каким-то чужим и слегка зловещим. Не было в нем той уверенности, наивности, что были еще несколько дней назад, послышались скорее нотки цинизма и разочарования. Но собственный голос все же успокаивал. Он еще жив, живы и Ксюша с Матреной. О них он беспокоился все-таки больше, чем о себе. И поскольку у него появилось теперь время на размышления, то Стас вдруг подумал о Ксении, и образ Савелия перед глазами сменился ее ликом. Красивым и чистым. Именно так и в таком порядке: красивым и чистым. Сколько бы ни звучало в подсознании «звоночков» о том, что она мутант, что у нее есть хвост, что она почти не человек, парень все их заглушал, гнал прочь, так как совершенно ясно отдавал себе отчет, что Ксения ему нравится. И даже больше. Не было и минуты, чтобы он не думал о девушке. И внутри при мыслях о ней всегда поднималось некое неизведанное чувство. Оно грело, оно зажигало какой-то невидимый фитиль, и Стасу хотелось быть лучше, сильнее, быстрей… Лишь бы только Ксения обратила на него внимание.

– Вам пора задуматься о потомстве, – говорил Сергей Семенович еще в Коломенском. А они, будучи еще совсем мальчишками, обсуждали это странное и волнующее таинство – продолжение рода – по крупицам собирая «засекреченную» от юнцов информацию, измышляли, фантазировали, но что и как, им так и не рассказали. И вот теперь при одной мысли о Ксении, Стас чувствовал сильное желание оказаться рядом с девушкой и никогда и никуда ее не отпускать. Просто быть рядом, и черт с ним, с потомством и продолжением рода, он просто хотел быть возле Ксении, даже если они так никогда и не поймут, как это… Но что-то внутри подсказывало, что если будут вместе, как-нибудь разберутся.

– Ксюша, – прошептал опять Стас, наслаждаясь скорее не своим голосом, а ее именем и тем, как оно красиво звучало. И как подходило этой красивой и необыкновенной девушке. И как наполняло все его существо будоражащей энергией. Оно словно составляло узнику компанию здесь, в одиночестве, в темноте пустой камеры.

– Ксю-у-у-ша, – попробовал он тянуть гласные, смакуя их. – Ксе-е-ени-и-ия.

Перебирал и ласкал гласные языком, пока ему не начало казаться, что он сходит с ума, что он теряет девушку и не может ей сейчас помочь, в чем бы она ни нуждалась. Не может быть рядом.

А темница заперла его и душит. А тьма сдавливает горло, размывает светлый образ перед глазами. Стас взвыл от злости, вскочил на ноги и принялся колотить о бетонные стены кулаками. Бессмысленно и беспощадно. С особой жестокостью, не обращая внимания на боль. Осознавая бесконечную глупость, с которой втянул девушку в этот нескончаемый и идиотский поход, бесцельный и смешной… И Стас смеялся потом. Долго и лихорадочно, до исступления, понимая, что не смеяться надо, но ничего не мог с собой поделать. И лишь этот смех не давал ему свихнуться, потеряться в гнетущей темноте, остаться наедине с собой, ведь нет ничего хуже, чем вслушиваться в свои мысли и не соглашаться с ними.

В какой-то момент в двери открылось окошко, и в камеру просунули миску с едой. Стас схватил ее, жадно набросился на еду и жевал безвкусную жижу, пока не начало тошнить, но и это тоже не принесло облегчения. Разум метался, не способный решить единственную задачу: как быть с Ксюшей, как защищать ее.

Когда явь сменилась сном, он не заметил. Лишь на следующее утро тяжелая дверь со скрипом отворилась, и в проеме возникло два силуэта.

– Иди давай, свободен! – как-то смущенно сказал один из них. Стас, ничего не понимая, на подламывающихся ногах вышел – и столкнулся с Матреной.

– Мой принц, – заголосила она, – Ксению украли злые демоны.

– Где Ксюша, – обернулся Стас к тому, кто его выпустил, но тот, не ответив, растворился в толпе.

Демид, на время потерявший Матрену из виду, вскоре вновь обнаружил ее, да не одну – к ней присоединился еще один парень из их компании. А второго парня нигде не было видно. И самое главное – не было видно Ксении.

– И чего ищет, дура! – сказал кто-то вполголоса возле Демида. – Ясно же – на «Китай» девчонку увели. Тут красивым девкам применение известно.

– Ты что-то знаешь, – обернулся Демид к говорившему, но тот поспешил отойти.

Какое-то время Демид еще надеялся, что Ксюша отыщется, но с каждой секундой надежды таяли. Пока он пас в туннелях Матрену, кто-то другой, воспользовавшись отсутствием поблизости друзей Ксении, выкрал девчонку и утащил, судя по всему, в самое что ни на есть бандитское логово. Туда, куда Демиду соваться явно не следовало. Но если он хотел найти Ксюшу, другого пути у него не было.

Он вдруг почувствовал… нет, скорее ощутил, что кто-то лезет в его рюкзак. Все было сделано профессионально до тошноты. Демид сам знал эти приемы в совершенстве. Опустившийся, судя по виду, дедок споткнулся о его ногу, и когда Демид повернулся посмотреть на неуклюжего соседа, тот словно ненароком попал под его локоть и, театрально взмахнув руками, упал на стол с товаром, рассыпав содержимое по грязному полу. Продавец явно южной крови, укоризненно посмотрев на Демида, мол, что ж ты людей толкаешь, бросился подбирать раскатившуюся утварь, по пути пиная бомжа, чтобы тот поскорее убрался с прилавка. В кои-то веки Демиду стало неловко. Нет, «стыдно» – неподходящее слово, его значение было Демиду неведомо. Просто как-то некрасиво получилось. Он протянул руку старику, чтобы помочь тому подняться, отпустив рюкзак свободно болтаться под мышкой. И именно в этот момент неприятно зачесалось в затылке. Было ощущение, что кто-то грязной рукой лезет к нему в тарелку, выискивая самые вкусные куски мяса.

Демид быстро отпустил бомжа, отчего тот, не ожидая подвоха, снова рухнул на прилавок, но, быстро сообразив, что клиент что-то заподозрил, ловко перемахнул через стол и растворился в толпе, словно его и не было. Куда делись скованность и неуклюжесть? Но Демиду было не до него. Сделав широкий взмах, он схватил руку, залезшую в его рюкзак. Воришкой оказался молодой паренек. Он пару раз дернулся, пытаясь освободиться от захвата, но, поняв тщетность своих усилий, как-то обмяк, а потом задергался в судорогах, а изо рта у него даже показалась пена.

– Не придуривайся. – Демид еще плотнее сжал захват, отчего рука паренька выгнулась под невероятным углом в локте.

– Дядька, отпусти, больно, – взвыл воришка, забыв и про судороги, и про пену.

По плечу Демида учтиво постучали.

– Ты чего малого мучаешь, ирод. – Это был здоровяк с колючим взглядом. Тот самый, что отирался рядом с наперсточником. – Отпусти мальца. Он же тебе ничего плохого не сделал.

– А что его рука делает тогда в моем рюкзаке?

– Ну, ошибся парень сумкой, бывает. Ты же ошибся?

Парень активно закивал головой, хотя от боли в вывернутой руке у него уже навернулись на глаза слезы.

– Видишь, ошибся, говорит.

– А вот сейчас патруль подойдет, и разберемся, кто в чем ошибся.

– Значит, не хочешь по-хорошему? – то ли спросил, то ли констатировал здоровяк.

Демид заметил, что с боков к нему продвигаются еще двое. Вечер переставал быть томным. Такими темпами патрульных можно было и не дождаться. Он отпустил воришку из захвата и быстрым движением закинул рюкзак себе за спину, чтобы тот не сковывал движений.

Они брали Демида в клещи. В любой момент можно было ожидать нападения и слева, и справа, да еще колючеглазый настырно пер прямо в лоб, похрустывая пальцами. Демид пятился, подыскивая удобную позицию для обороны, но в этот момент слева из ниши вышел высокий мужик. Быстро оценив бедственное положение Демида, он хмыкнул и, закинув спортивную сумку на левое плечо, громогласно произнес:

– Трое на одного? Ну, это как-то неспортивно.

С этими словами он вложил крюк ближайшему бандиту по ребрам, от чего тот как-то невнятно хрюкнул и, сложившись пополам, как складной ножичек, со стоном свалился под ноги Демиду. По гранитному полу, громко дребезжа, покатилась трехгранная заточка. Второй бандит, заходивший справа, сразу испарился, как по мановению волшебной палочки, а здоровяк в камуфляжной куртке, оценив подоспевшее подкрепление, зло сплюнул и процедил сквозь зубы:

– Еще встретимся.

Неожиданный спаситель посмотрел в спину уходящему бандиту и, пнув его лежащего на полу товарища, крикнул:

– Вы тут что-то забыли.

Колючеглазый не среагировал и скрылся за поворотом.

Мужчина перевесил сумку обратно на правое плечо и наклонился, чтобы поднять заточку, по пути отодвигая стонущего бандита поближе к стенке.

– Видал, какую ковырялку они против тебя заготовили. Дырочку проткнет – не заштопаешь.

В ответ Демид протянул спасителю руку.

– Спасибо. Демид.

– Кузнец. – Широко улыбнувшись, новый знакомый крепко, словно прессом, стиснул Демиду ладонь.

– Заметно, – потирая заболевшую кисть, произнес Демид. – Это профессия?

– Стиль жизни, – еще шире улыбнулся Кузнец. – Куда направляешься?

– Да вот… На «Китай» нужно. Попутчиков ищу. Говорят, туда не так легко попасть.

– Ничего себе совпадение. – Кузнец задумчиво почесал коротко стриженный затылок. – Я как раз туда и иду. А зачем тебе…

Демид молчал, наверное, пару минут. Он думал, рассказать все первому встречному, пускай даже и спасшему тебя, или соврать. Решил обойтись полуправдой.

– Девчонку у меня выкрали. Говорят, туда отвели. Я уже пол-Москвы прошел, за ней гоняясь.

Кузнец закивал головой.

– Понимаю. Дочь?

Демид отрицательно замотал головой.

– Просто смотрю, для влюбленного юнца ты староват.

– Любовь зла… – Демид не стал вдаваться в подробности, да Кузнец и не требовал.

– Ладно, хорошо. Проведу я тебя туда. Я по своим делам иду, буду говорить с тамошним смотрящим – знакомец он мой старый – ну и за тебя, как они говорят, отпишусь. А с этими… – Он обернулся в сторону, где лежал возле стены бандюган, но того уже и след простыл. – Не сунутся они к нам. А сунутся, пусть потом не жалуются.

Некоторое время они шли по туннелю молча. Свет фонарика подпрыгивал и колебался в такт шагам Демида. Двум мужчинам за тридцать совсем не нужно было говорить. Проще было думать, пока для этого есть возможность. Ведь на «Китай-городе» ее может уже и не быть. Как стремительно потекут события на этой бандитской станции, никто из них сказать не мог. Лишь у Кузнеца была лазейка: что-то общее с паханом. А Демид такой возможностью похвастать не мог, посему и был рад столь внезапному попутчику, оказавшемуся полезным.

– Откуда сам-то? – спросил Кузнец, чтобы слегка отвлечься от ненужных сейчас мыслей: когда идешь «ва-банк», надо отгородиться от всех «стоит-это-того», «правильно-ли-это» и «а что случится, если…». Тем и ценен был для него сейчас Демид. Он был для него человеком новым – может, расскажет что интересное, а вдруг и в старом добром метро все еще случаются истории «с большой буквы».

– Издалека, – мрачно буркнул тот, занятый, видимо, своей какой-то нерешенной задачкой.

– А именно?

– Если скажу, не поверишь, – хмыкнул Демид.

– А ты попробуй, – добродушно подхватил Кузнец.

– Ну, хорошо, – пожал плечами Демид и продолжил: – Из Нижнего я, из Новгорода который.

– Ха! Да ладно! – воскликнул Кузнец, явно не поверив.

– Ну вот, говорил же: не поверишь! – обиженно протянул Демид. – А я меж тем доказать могу! Есть у вас в Москве мосты? Ну конечно, есть! Но таких, как в нашем Новгороде, нет и никогда не было. Только один Борский мост чего стоит! Полтора километра! Двухуровневый: снизу полотно для поездов, сверху для машин. Красота… Был, правда! Пять лет назад там какая-то группа выживших шла, ну и напали на них летающие ящерицы. Разодрали весь мост, дьявольские отродья! Сам видел! Мост вместе с машинами так в Волгу и рухнул навсегда…

– Хм, – прокашлялся Кузнец, когда Демид закончил. Потом медленно заговорил, подбирая каждое слово.

– Друг у меня был, сталкер опытный и хороший, а у него, собственно, свой друг был. Звали, кажись, Маломальским. Так тот рассказывал, что на вичухе летал.

– На ком? – не понял Демид.

– Ну, ты же про летающих ящеров рассказывал? Ну вот… Вичухи. Ой, да брось прикалываться! Весь город их так называет! Ну и вот, как бы чудно тот сталкер ни рассказывал о полете на вичухе, следующая его история еще бредовее. Он встретил девушку на поверхности и проводил ее до Полиса, а она якобы говорила, что идет аж из Владимирской области.

Демид помотал головой, подразумевая, что не представляет, как девушка оказалась на поверхности, но Кузнец воспринял его отрицание по-своему.

– Вот и я не представляю жизни за МКАДом. И, больше тебе скажу, никто не представляет! О той девушке никто и никогда больше не слышал, а знаешь, почему? – Кузнец остановил Демида и развернул к себе, уставился прямо в глаза и тихо-тихо произнес:

– Потому что не надо было ей болтать. Понимаешь? И если ты не хочешь исчезнуть, как она, то НИКОГДА и НИКОМУ не говори ни о каком Нижнем, Новгороде который. Понимаешь?

Демид кивнул, а Кузнец, похлопав его по плечу, пошел дальше, бросив напоследок:

– Да не нервничай ты так! Вернем твою красавицу. И полюбит она тебя, как пить-дать полюбит! И не забудь, что крылатых демонов кличут вичухами!