Книга: Код зверя
Назад: Глава 2. TОT, KTО HE ЛЮБИТ ЛГАТЬ
Дальше: Глава 4. КОГДА КРОШИТСЯ ВРЕМЯ

Глава 3. СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ

Андрей задумчиво рассматривал маячившую впереди темную фигуру. Выработанные годами муштры инстинкты стрелка разведки тянули его занять привычное место чуть впереди отряда. Однако четкий приказ командира — «следовать за проводником» — и новая должность снайпера такой свободы действий не давали. Вот и оставалось парню лишь буравить спину этого странноватого типа хмурым взглядом, размеренной рысцой топая в основной группе.
— Наградил же нас Бог попутчиком! У меня от него мурашки по коже, — бурчал рядом Кирилл.
Андрей лишь коротко кивнул. И дело даже не в том, что разговаривал он редко и с неохотой, за что и позывной ему дали соответствующий — Сом. Просто напарник всегда трещал без остановки, частенько получая нагоняи от прапора. А если ему еще и отвечать — все, пиши пропало. Насмерть заговорит.
Хотя в чем-то Кирилл все-таки прав. Мурашек, правда, Андрей у себя не наблюдал, а вот внутреннее напряжение, надежно поселившееся где-то за грудной клеткой после первой встречи с охотником, явно присутствовало. От одного взгляда этих льдистых глаз, казалось, выворачивающих тебя наизнанку, засосало под ложечкой. Но не опасностью веяло от охотника. Чем-то до боли знакомым, общим. И оттого становилось еще более не по себе.
До сего момента бодро бегущий впереди Вик резко остановился, жестом заставляя последовать своему примеру весь отряд. Присел, касаясь рукой земли, ожидая чего-то.
— Что он там химичит? — тихо спросил Кирилл, получив в ответ лишь пожатие плечами.
Словно услышав шепчущихся, что с такого расстояния казалось невозможным, Вик резко развернулся, прижимая указательный палец к губам. После чего встал и скользящим бесшумным шагом, будто и не касаясь земли вовсе, направился к отряду.
— Значит так, братцы-кролики, — едва слышно проговорил он, подойдя вплотную. Впрочем, услышали его все. — Сейчас гуськом по моим следам. И чтоб ни звука, даже не дышите. Все вопросы потом. Кто хрустнет веткой, камнем или просто шумно засопит, — собственноручно прирежу.
Кирилл открыл было рот, дабы направить поток негодования в спину удаляющегося в направлении корявых придорожных кустов Вика.
— Что-то подсказывает мне, Балалайка, — спорить не стоит, — прапорщик и, по совместительству, тяжелое вооружение, успокаивающе похлопал паренька по плечу, заставив его уподобиться рыбе, беззвучно открывающей и закрывающей рот. — Разве ты сам ничего не заметил?
— Заметил что? — прошептал Кирилл. — Тихо.
— Разведчик, твою медь, — пробормотал прапор, двигаясь за охотником. — В том-то все и дело…
Вик тем временем уже углубился в заросли деревьев, ведя отряд одному ему известной тропой, — если путь, по которому шли солдаты, можно было так назвать. Местность казалась нетронутой. Появляющиеся в совершенно неожиданных местах ветки цеплялись за одежду, оружие, царапали лица. Выступающие из-под земли корни, как будто нарочно, подставляли горбы под подошвы армейских ботинок, заставляя парней тихо материться.
В очередной раз ловко увернувшись от лапы корявого деревца, так и норовившей вцепиться в лицо, Андрей замер, во все глаза рассматривая открывшуюся картину. Отряд остановился на краю небольшой, но довольно живописной полянки. Привычная невзрачная растительность здесь уступала место более богатым собратьям. Несмотря на раннюю весну, деревья, глухой стеной окружившие опушку, уже успели приобрести красочные наряды из сочной молодой листвы. Промозглый ветер путался в их кронах, заставляя листочки трепетно шептаться, создавая иллюзию дыхания. Высокие травы, не успевшие еще расцвести бурным цветом, нежно тянулись к деревянной фигуре, возвышавшейся в центре поляны. Рядом с ней, опустив голову, стоял охотник, прижимая ладонь к искусной резьбе, изображавшей поток растрепанных ветром шелковых волос. Что-то странное было в рукотворном идоле, в самом этом необычном месте. Будто измученная человеческими деяниями природа здесь отдыхала. В немом благоговении мир склонялся к вырезанной из цельного дерева женщине. Тоненькая фигурка неизвестной красавицы сидела в травах, по-детски поджав под себя ножки. От абсолютной наготы ее отделяла лишь волна длинных волос, прикрывающая небольшую грудь и низ живота. Стекая по хрупкому стану, волосы сливались с землей, будто соединяя разные сущности: низменную человеческую — и великую, вечную и непреклонную природную.
Бойцы молчали, — даже не в меру говорливый Кирилл. Любой звук, кроме пения ветра и шепота листвы, казался кощунством.
— Заканчиваем одупляться, — хрипловатый командный голос Вика вдребезги разбил хрусталь благоговейной тишины. — Все в центр поляны. Зарылись в траву и прикинулись бревнами, если не хотите кормить местную живность. А то у нас голодные и не слишком дружелюбные посетители.
Развернувшись к отряду, охотник подал пример остальным и первым залег в высокую траву. Впрочем, сообщение о нежданных гостях было излишним. Даже глухой на оба уха не смог бы не заметить мерный гул, топот и хруст ломающихся веток, доносившиеся со стороны дороги. Дождавшись короткого кивка Ермолова, подтверждавшего приказ, бойцы рухнули в траву вокруг статуи.
— Не сочти за грубость и недоверие… — тихонько прошептал Николай, подползая к охотнику. — Но тебе не кажется, что трава — слишком ненадежное прикрытие от зверья? Запах, да и наследили мы…
— Ты, главное, пасть закрой, — пробормотал Вик, кинув быстрый взгляд через плечо на статую. — Прикроют нас. А нет — не судьба, значит.
Тем временем в ближних кустах особенно громко захрустели под тяжелыми тушами ветки, и на полянку выскочили первые твари. Огромные нескладные болотного цвета тела упирались в землю непропорционально тонкими четырехпалыми лапами. Безглазые головы исследовали пространство маленькими, едва ли не кукольными, влажными кнопочками-носами, беззвучно открывая и закрывая снаряженные внушительными зубами пасти. Тупо потоптавшись на месте, они будто обменялись неслышимыми человеческому уху репликами и двинулись дальше. Пару минут спустя поляна буквально кишела уродливыми созданиями. Стонала земля, орошая их лапы слезами сминаемых, раздираемых трав; плакали деревья, осыпая сгорбленные спины сбитыми с ветвей листьями. Но сами мутанты проходили молча: ни рыка, ни писка не вырвалось из их хищных глоток. Вскоре поток этой исковерканной, нереальной живности иссяк, оставив за собой приличных размеров просеку, пропаханную когтями.
— Фьюх, пронесло! А я уж думал все, привет! — радостно выдал Кирилл, поднимаясь. — А ничего себе мутанти…
— Заткнись, сука! — рыкнул Вик, с силой дергая болтуна вниз.
Не успел. Одновременно с рывком охотника на поляну выскочили последние две твари. То ли отстали от общей толпы, закусив по дороге собратьями поменьше, то ли были вполне осознанным арьергардом, — роли это уже не играло. Отсутствие глаз и видимых органов слуха не помешало им заметить горлопана, — как и кинувшегося к нему охотника. Зарычав, хищники синхронно развернулись к залегшей в траве группе и, подняв зады, зарылись задними лапами в землю, готовясь к прыжку.
Андрей видел, как напрягся командир, как схватились за оружие сослуживцы, как сжался в жалобный комок Лесник. Но атаковать без приказа отряд не решался, а Ермолов медлил. Слишком близок был шум основной толпы монстров. Один выстрел, и вся округа сбежится на потеху. За столько лет хищная живность научилась несложному правилу: там, где грохочет рукотворный гром, есть двуногие; двуногие — еда. Сом провел рукой по бедру, коротким щелчком открывая кобуру до поры покоящегося пистолета, обхватил пальцами рукоять. В ближнем бою с ним сподручнее, чем с громоздкой снайперкой.
Тем временем охотник вел себя все более и более нелогично. Резко развернувшись к готовящимся к атаке тварям, парень, не сводя с них глаз, опустился на четвереньки и прогнул спину. Ошалевшие от подобного поведения хищники по-птичьи наклонили головы набок и оскалились. Вик зеркально отразил их маневры. Потупив морду, одна из тварей как-то боком подобралась к нему и, потыкавшись носом в щеку, к всеобщему удивлению, лизнула подшлемник. Охотник, в свою очередь, потоптался на коленях, мотнул задом и дернул головой в сторону ушедшей толпы, как бы приглашая животных следовать за основной группой. Совершенно по-человечески кивнув, монстр толкнул боком парня и за пару прыжков скрылся в кустах. Вторая же тварь задержалась, лишний раз втянув носом воздух. Но через мгновение последовала примеру более расторопного товарища.
Шли минуты; ничего не понимающие бойцы все так же лежали в траве, не сводя изумленных глаз с Вика. Уверенность в том, что он — обычный человек, пошатнувшаяся еще после инцидента на пороге убежища, разлетелась вдребезги. Теперь сгорбленная фигура вселяла иррациональный страх. Самые впечатлительные до побелевших костяшек вцепились в оружие. Андрей лишь быстро проигрывал в уме поведение парня. Странно, конечно, но оставалось ощущение, будто тот внезапно оброс шерстью, стал такой же тварью, как и их гости, и общался с мутантами на зверином языке. Необычно, но качество-то вполне полезное. Неизвестно еще, чем могла закончиться стрельба.
И тут Вик поднялся, наконец, на ноги. Повел плечами, будто сбрасывая звериную шкуру, развернулся и вихляющим от слабости шагом побрел к стоящему столбом Кириллу. Всеобщее оцепенение спало, и бойцы повскакивали с влажной земли, наставив на него все, что умело стрелять. Не обращая ни на кого внимания, охотник шел к болтуну. Его горящие ледяным огнем глаза, заливаемые выступившим от напряжения потом, не обещали ничего хорошего. Резким движением высвободив один из клинков, Вик свободной рукой прижал Кирилла к тотему.
— Скажи хоть одну причину не убивать тебя, дерьма кусок. Хоть одну! — глухо прорычал он прямо в лицо, прижимая мачете к бешено бьющейся жилке на шее парня.
Под лезвием выступила капелька крови.
— Я, я не…
Медвежья ладонь сжала локоть охотника.
— Успокойся, змееуст хренов, — пробасил прапорщик, отводя руку с зажатым клинком от слабо блеющего болтуна. — Дурак он и балабол, но за такое не убивают. У нас не убивают.
Взглянув на Чугуна и окинув взглядом напряженных бойцов с направленными в его сторону стволами, Вик все же отпустил парня, наградив увесистым пинком под правое колено.
— Еще хоть раз… — прошипел он в полные ужаса глаза и продолжил, обращаясь уже к прапору: — Такие долго не живут.
Вернув мачете в ножны, охотник отошел в сторонку, одернул какие-то ремешки на бронике и рюкзаке и уставился в небо, прикидывая что-то в уме. За спиной послышались команды старших, быстро и действенно приводящие группу в боевую готовность. Где словами, а где и пинками прапорщик вернул бойцам потерянный боевой дух и бодро отозвался:
— Командир, группа готова.
— Тогда двигаемся дальше в темпе вальса. Времени у нас почти нет, — ответил вместо Ермолова Вик и потрусил вперед, вызвав очередной зубовный скрежет со стороны капитана.
Через пару шагов его неожиданно догнал Лесник.
— А что ты такое со зверушками-то учудил? — задумчиво спросил он.
— Сказал, что я свой, — буркнул Вик и ускорил бег, мигом оторвавшись от застывшего с распахнутыми глазами интеллигента.
* * *
Дорога размеренной полосой вилась вдаль, теряясь среди остовов еще голых деревьев. Странное дело, но чем дальше от города, тем более безжизненной казалась местность. Растительность бездушными скелетами обступала разбереженный временем и непогодой асфальт. Изредка сквозь трупы деревьев проглядывался скалистый берег черной, смоляной реки. Когда-то этот край был прекрасен, полон света, надежд на новую жизнь. Теперь же объятия его были холодными, как сама смерть. Больно… тем, кто жил здесь До, это было слишком больно.
Иногда деревья расцепляли костяные ветки, чтоб явить взору мертвые городки. Пустые бетонные коробки совдеповских построек с грустью и упреком смотрели на виновников их одиночества. Узкие улочки забрала в полноправные владения жухлая трава, еще придавленная грязным талым снегом.
— Вик, — вдруг отозвался бегущий чуть впереди основного отряда Сом. — А эти города… Здесь есть люди?
Охотник в непонятном жесте дернул плечом. Но все-таки ответил, хоть и с запозданием:
— Нет… Всех, кто здесь жил, больше нет… Мы топчемся по их костям.
И вправду, около заброшенных городков дорога особенно сильно была припорошена маслянистой, липнущей к «берцам» пылью.
— В смысле?
— В смысле — мы идем сейчас по их пеплу… этих людей пожрал огонь.
Андрей вздрогнул и по-новому взглянул на асфальт под ногами. Осознавать, что вот так просто топчешься по чужим жизням… Сотням чужих жизней… Не столько страшно, сколько неправильно, ирреально. Но так уж заведено испокон веков: выживает сильнейший. Или наиболее везучий.
Многие караванщики из тех, что заходили в Полярные Зори, вместе с необходимыми вещами и забавными безделушками приносили истории из мест, которые посетили. Ребятня, бывало, часами заседала у костров, внимая каждому слову странников. Вот от них-то тогда еще маленький Андрей и услышал поверье нового мира. Караванщики говорили: хоть их родному краю и досталось сполна, но в сравнении с тем, что сталось с центральной областью, можно сказать, повезло отделаться легким испугом. Небеса Карелии защищал Северный противоракетный щит. И пусть сработал он не в полную силу, пусть в системе обнаружилась-таки брешь, но именно ему удалось спасти многие поселения, в том числе и сами Полярные Зори. И все же ни один клочок земли не остался безучастным полностью. Даже в абсолютно чистых районах со временем образовывались аномалии. Верующие называли их проклятиями нового мира. И теперь, ощупывая взглядом облепившую армейские ботинки смолянистую грязь, Сом в который раз в этом убедился. Прошли года, приносившие с собой и холода, и ветер, и проливные кислотные дожди. Но этот пепел так и остался здесь немым напоминанием о содеянном.
Солнце уже появилось из-за горизонта и уверенно карабкалось вверх по небосводу. Его лучи, еще по-весеннему легкие, не дарующие долгожданного тепла, ныряли в черные воды реки, наделяя волны необычным обсидиановым блеском. Умиротворяющая картина, как ничто способствующая мерному бегу по разбитому полотну дороги. Андрей подставил лицо под ласковые ладони небесного светила и улыбнулся уголками губ.
— Чего лыбишься? — пропыхтел рядом Кирилл.
Сом тут же опустил голову и уперся взглядом в асфальт. Как же сильно иногда раздражает Скальд. Прибил бы…
— Да ладно тебе. Надулся он, как девица. Лучше вон посмотри, проводничок-то наш явно нервничать начинает. Интересно, к чему бы это.
Андрей присмотрелся к охотнику. И вправду, от его спины веяло какой-то нервозностью, напряженностью. Он все чаще доставал из нагрудного кармана небольшие часы, откидывал потертую крышку и вглядывался в крохотный циферблат.
Впереди между деревьями вновь забрезжил просвет. И когда лесополоса отступила, взору группы предстало поросшее редким кустарником поле. Справа, чуть в стороне от дороги, виднелось скопление раскрошившихся от времени бетонных плит в окружении высоких курганов неправильной формы.
— Вот, пацанята, полюбуйтесь. Достижение инженерной мысли. Авиабаза, — пробасил где-то за спиной прапорщик. — Когда-то по этой взлетке разгонялись сотни самолетов. Правда, работать она перестала еще до войны…
Вдруг Вик молча свернул с дороги и по одному ему известной тропинке направился к виднеющемуся впереди кургану. Ноги бойцов моментально начали путаться в подгнившей, спаянной талым снегом траве, но охотник будто не замечал этого неудобства. Иногда обходя какие-то «особые» кочки, он целеустремленно пересекал разделяющее древнюю взлетную полосу и дорогу расстояние. Наученные горьким опытом бойцы повторяли за парнем все кульбиты, — хотя и не без раздражающего бурчания со стороны Кирилла.
Добравшись, наконец, до склона кургана, охотник плавным движением извлек из наспинных ножен клинок и широкими взмахами принялся рубить кустарник. Сталь едва не с голодным рычанием вгрызалась в тонкие стебельки.
— О, он совсем с катушек слетел, — выдал догнавший-таки Сома Скальд. — И чем нашему бешеному земляной отвал-то не понравился?
— Нет, Балалайка, я тебя все-таки выпорю когда-нибудь. Как может разведчик быть таким безглазым? — пробурчал над ухом у парня прапор, едва не заставив того подпрыгнуть. — Или ты настолько вдохновился демонологом, что теперь ничего, кроме него, не замечаешь? Эх, молодежь пошла. Я в твои годы по бабам бегал, а не на мужиков заглядывался.
Не обращая внимания на беззвучно хватающего ртом воздух Кирилла, как и на тихие смешки остальных ребят, Чугун со вздохом облегчения скинул с плеч тяжелый рюкзак. Вооружившись армейским ножом, он подошел к склону и принялся помогать охотнику.
Вскоре под сплетенным на манер плюща сухим кустарником показалась металлическая створка. Поверхность ее исходила ржавыми хлопьями, но все еще исправно выполняла изначальную задачу. Схватившись за крошащуюся скобу, охотник пару раз дернул.
— Крепко сидит…
Понимающе кивнув, прапорщик поддел дверь ножом.
— Тяни.
Жалобный скрип старого, больного железа разнесся по округе, заставив парней невольно заскрежетать зубами. С очередного рывка дверь все-таки поддалась и, сложившись, отъехала вбок, открыв взору просторные внутренности строения. На удивление группы, темно внутри не было. Солнечный свет проникал сквозь многочисленные, обвитые все тем же плющом окна. Пол, припорошенный пылью и нанесенной ветром землей, хрустел под рифлеными подошвами. По бетонным стенам змеились изъеденные ржой тонкие лестницы. Часть из них обвалилась и теперь грудой металлолома валялась по углам.
— Добро пожаловать на дневку, — Вик театральным жестом обвел рукой помещение. — Чувствуйте себя как дома.
— У нас же нет лишнего времени. К чему эти остановки? — пробасил Ермолов, сжимая кулаки. — Или ты забыл о поставленной задаче? Как можно быстрее…
— Наша задача — донести этот бокс до Москвы, — Вик кивнул на зажатый в руках пыхтящего от усталости Лесника чемоданчик. — Мы опоздали, банши нас не пропустят. А трупы ходить не умеют.
— Какие банши, что за бред ты… — начал было капитан, но вовремя бросил взгляд на бойцов.
И без того измотанные последними происшествиями, они уже сжимали в руках оружие, готовые в любой момент кинуться на посмевшего перечить, командиру охотника. Такими темпами путешествие грозило закончиться, толком не начавшись. В очередной раз напомнив себе, что он — офицер, а значит должен подавать пример младшим по званию, Гусар резко, коротко выдохнул, разжал кулаки и одернул форму.
— Чугун, на тебе костер. Шмотье не распаковывать, перекусите по-быстрому сухпаем. Проследи, чтоб взвод проверил снаряжение. Остановка временная, скоро двинем дальше.
— Так точно!
Переведя взгляд на Вика, Ермолов продолжил тем же командирским голосом:
— Ты, отойдем. Надо обсудить ситуацию.
Андрей проводил взглядом удаляющиеся в глубь строения фигуры и, поправив пеньковый поджопник, присел на пол.
— Чего столбом встали, касатики? — елейно проговорил прапорщик. — Приказ слышали? Лис, Медведь, на фишке. Остальные — оружие к чистке.
Вскоре тишину ангара наполнили тихий шелест шомполов и стоны разбираемого оружия. Впрочем, долго молчать было выше сил Скальда.
— Товарищ прапорщик, а про каких таких беши говорил наш отморозок?
— Не беши, а банши, — протянул вместо Чугуна Николай.
Так как чистить снарягу его не заставили, Лесник сидел, облокотившись спиной о рюкзак, и задумчиво разглядывал лепестки пламени небольшого костра. Офицерскую «эльку» он стянул ранее, осознав-таки, что фон в округе вполне нормальный, а вот бегать в резиновом костюмчике — удовольствие ниже среднего.
— Ну, банши. Чего это за зверь такой?
— Строго выражаясь, это не совсем зверь. Скорее дух… Хотя тут ученые расходятся. Я придерживаюсь наиболее распространенного мнения, что банши — дочери племен матери-прародительницы Дану из кельтской мифологии. Эти племена пришли с северных островов и правили в Ирландии до появления сыновей Миля. Им приписывались многие способности, барды воспевали их в одах, но чаще наделяли свойствами обычных земельных духов. И называли Сидами. После поражения в битве с сыновьями Миля племена поселились в холмах, поросших высокой травой, в озерах и реках, в волшебных небесах. Банши же вышли из своих убежищ, чтобы найти новый дом. В легендах их изображали по-разному, но чаще всего это были стройные девушки с длинными серебристыми, как лик луны, волосами, в белых просторных одеждах до пят. Или же наоборот — иссушенные временем старухи, но с теми же седыми локонами и балахонами. Они приходили в дом и оплакивали умерших или тех, кто только должен был отойти в мир иной. Потому в Ирландии их считали предвестницами скорой кончины. Плакали банши на никому не известном языке, и в их воплях сливались воедино рыдания брошенного ребенка, крик диких гусей и волчий вой… — Лесник на мгновение замолчал, задумчиво потеребив кончик хвоста. — Вообще не слишком приятные представительницы мировой мифологии. Даже представить странно, откуда им здесь быть…
Во время всего повествования Николай увлеченно пытался выковырнуть из-под ногтей намертво засевшую грязь. Наконец, миссия была выполнена, холеные тонкие руки приведены в порядок. Лесник поднял на спутников торжествующий взгляд и только сейчас заметил звенящую тишину и вытаращенные в немом изумлении глаза.
— Эээм… Простите, я что-то не то сказал? — смущенно пробормотал Николай.
Андрей тихонько, но довольно отчетливо хмыкнул. И этот привычный звук будто послужил сигналом всем остальным. Невнятно похихикивая, парни вернулись к чистке оружия.
— Да чушь это все новомодная, — отозвался вдруг Чугун. — Где мы, а где эта твоя Ирландия. Нам и без забугорных штучек легенд хватает.
— Позволь поинтересоваться — и какие же легенды красочней, чем о женщинах Сид, ты знаешь? — Николай обиженно поджал губы. — Кроме подземных складов ДХ и «как мы с мужиками на татар ходили»?
— Слушай, Лесник, не стоит пытаться меня задеть. А уж если считаешь меня тупым солдафоном, то и подавно, — Чугун хмыкнул, сжал руку в кулак и уставился на него, будто видел в первый раз. — Прапорщик — состояние души, а не разума. У меня достаточно сведений самого разнообразного характера. В том числе и о мифологии родного края.
— Весь внимание, — глухо пробурчал Николай.
— Премного благодарен, — от широты чувств прапор даже изобразил шутливый поклон, что с его габаритами да из сидячего положения смотрелось более чем забавно. — Банши, говоришь. Девы-призраки, женщины-плакальщицы… — он задумчиво потер подбородок. — И до тебя слышали про них не раз. Да только вся эта клоака древних богов ничто по сравнению с нашим народом. Родину нужно любить, уважать и защищать. Особенно если в архиве ее истории имеются подобные нашим свершения.
Голос Чугуна стал более глубоким, красочным. Будто из ехидного солдафона он враз превратился в многомудрого сказителя.
— Был в Древней Руси обычай — полякование. Корни его тянутся еще во времена сарматов и скифов. Но так уж русским человеком заведено — душа широкая, вечно тянем к себе всякую новомодную пакость. Да суть не в том. По этому обычаю выезжал воин в чисто поле в одиночку и искал себе «поединщика». А найдя, дрался с ним насмерть, силушкой богатырской меряясь. Казалось бы — абсолютно мужское же занятие. Ан нет. В русских былинах «поляковщики» упоминаются так же часто, как и «поляницы» — женщины-богатыри. И они, ребятушки, скажу я вам, не какие-то там зачуханные заморские амазонки. Не полуголые одногрудые лучницы с ногами, как у старого кавалериста. Нет! Наши «поляницы» — бабы удалые, фигуристые, да в полных боевых доспехах, с копьями и мечами наперевес. Силой своей страху наводили на всех залетных богатырей. Но и красотой обладали писаной, перед которой спасовали такие знатные мужики, как Илья Муромец да До-брыня Никитич, — Антон улыбнулся. — Так что какие там банши — бесплотные духи. Если уж и есть проблемы в том Вочаже, то однозначно от наших, русских баб. От них постоянно одни проблемы. А без них скучно.
Прапорщик довольно хмыкнул, почесав короткую бороду. Бойцы, закончившие с чисткой огнестрела и слушавшие заместителя командира во все уши, мечтательно заулыбались, вспоминая оставленных в Полярных Зорях подруг. Лишь Андрей раздраженно дернул щекой и принялся копаться в вещмешке.
— А, ребятишки, смотрите. Отец-батюшка возвращается. И что-то вид у него нерадостный, видать, пригрел ниндзя недоде… — протянул было Чугун, кивнув в сторону двигавшегося к ним Ермолова, и вдруг напрягся, до рези в глазах вглядываясь в стену позади командира.
Андрей проследил за взглядом прапорщика. В темноте дальнего угла, среди железного хлама, едва угадывался тонкий силуэт вытянувшегося вдоль стены вьюнка. Не могло же растение так насторожить хладнокровного Чугуна… Или могло? Тут парень принялся тереть глаза. Всего на мгновение ему показалось, что вьюнок как-то слишком неестественно дернул веткой.
— А ну, стоять! — проорал прапор, наставив на тот самый угол хищное дуло «печеньки», как он в шутку называл такое грозное оружие, как «Печенег».
Как по команде, все бойцы подорвались с мест, выцеливая стену. Напряжение росло, а куст все неподвижно маячил в тени. Андрею уже начало казаться, что метаморфозы растения — всего лишь обман зрения. Что творилось в голове прапора, неизвестно, но опыт войны в горах Чечни, должно быть, подсказывал ему — не все чисто.
— Кто бы ты ни был, отзовись. Иначе превратишься в решето!
Назад: Глава 2. TОT, KTО HE ЛЮБИТ ЛГАТЬ
Дальше: Глава 4. КОГДА КРОШИТСЯ ВРЕМЯ