Сергей Шивков
СКАЗОЧНИК
1
Тысячу раз был прав старик Платон: положение человека в этом мире весьма и весьма неустойчиво. Сегодня ты богат и господин, а завтра — нищ и раб. А уж после Катастрофы все так быстро меняется, что и говорить нечего...
Еще вчера в «Бездне», — заметьте, одной из не самой дешевой ресторации на Кольцевой линии, — мы снимали стресс горячительными напитками, отмечая окончание успешной операции. А сегодня я уже трясусь в вагонетке мотопоезда. На красивом языке журналистики это называется «письмо позвало в дорогу», что в переводе с русского на русский означает «в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов». И ладно бы в Саратов, а то ведь выпала мне судьбинушка отправиться на Кропоткинскую.
* * *
— Здорово, хлопцы! — фальшиво бодрым голосом приветствовал нас товарищ Новиков, отодвигая полог палатки.
Герыч, увидев одного из членов Политбюро Коммунистической Партии Московского Метрополитена имени В.И. Ленина, входящего вот так запросто и без церемоний, от удивления чуть не упал с ящика, на котором сидел и чистил свой автомат. Наверное, если бы сейчас к нам в палатку вползла копчуха и исполнила на столе танец живота, он и то удивился бы меньше. Если небожитель спустился со своего коммунистического Олимпа и снизошел до простых смертных — спокойная жизнь помахала вам ручкой.
— Здравствуйте, Владимир Николаевич, — ответил за всех Кот, командир нашей группы. — Вы по делу или просто послеобеденный променад совершаете?
— Дело у меня к вам, мужики, — вздохнул Новиков, демонстрируя нам свой профиль с хищным орлиным носом и мужественным подбородком (точь-в-точь как на портретах, утвержденных специальной партийной комиссией).
— Да вы присаживайтесь, товарищ подполковник, — спохватился Челим, подвигая Новикову табурет.
— Спасибо, — скривился тот, словно от зубной боли, — но сидеть некогда. Время, как говорится, деньги. У меня к вам просьба. Надо сегодня проводить одного человечка по вашей тропке на Кропоткинскую. Там передадите его с рук на руки и — до дома, до хаты.
— Сегодня? — уточнил Кот.
— Сегодня вечером. Дело срочное и безотлагательное. Речь идет о жизни и смерти дела революции.
Кот молча посмотрел на нас.
Герыч, усмехнувшись, произнес:
— Любой младенец знает, что в районе Тверской и Леонтьевского переулка завелось что-то не очень хорошее. И настолько не очень, что караванщики теперь предпочитают либо круг по Кольцевой делать, либо отдавать ненасытным таможенникам на кордоне наших заклятых друзей пятнадцать процентов от стоимости своего товара, лишь бы только по этому квадрату не топать!
Зулус, тихо лежавший до этого на койке с детективом в руках, вставил свои пять копеек:
— В этом месяце четыре разведгруппы посылали — три не вернулись, а ушедшие четыре дня назад рейдеры приползли — с мозгами набекрень. До сих пор овощами валяются. Хорошо, что хоть назад дорогу нашли. Хотя, если рассудить, хорошего мало. Теперь лежат в больничке, мычат что-то о своем, о женском, да слюни пускают.
— Да знаю я все, знаю! — рубанул в сердцах рукой воздух Новиков. — Но поступил приказ сверху.
Кот посмотрел на меня:
— Журналист, твое мнение?
Я неопределенно пожал плечами. Потом, подумав, сказал:
— Товарищ Новиков, до нас дошли слухи, что в следующем месяце на Театральной для семейных новый жилой блок достроят. А у нас отважный сталкер и герой Красной линии товарищ Кот надумал жениться. Генеральный секретарь коммунистической партии товарищ Горбачев Эм Эс грозился к двухтысячному году каждую советскую семью обеспечить жильем. Вот мы тут и подумали: мы до Кропоткинской, а вы нашему командиру — хату на Театральной.
— На Театральной? — растерянно переспросил Новиков. — Но там квартиры строятся в основном для старшего комсостава...
— А товарищ Кот у нас и есть комсостав, — заявил Герыч, — слуга царю, в смысле товарищу Москвину, отец солдатам.
— Вы не красные бойцы, а банда гнусных шантажистов, — пытался воззвать нас к совести подполковник. — Где это видано, чтобы за один рейд выдавали жилье улучшенной планировки на Театральной?
— Учитывая сложившиеся обстоятельства, товарищ подполковник, цена самая адекватная, — нагло улыбнулся Зулус Новикову.
Член Политбюро поник своим мужественным профилем, затем как-то уж совсем несолидно шмыгнул носом и махнул рукой:
— Ладно, черт с вами, договорились.
— Вот и отлично, — улыбнулся Кот.
Он блаженно закатил глаза и за десять секунд мысленно успел пожениться с пухленькой нормировщицей Таней, провести медовый месяц в комфортабельной квартире и настрогать троих детишек, все масть в масть, вылитая мамка — белобрысенькие и с ямочкой на подбородке. А еще промелькнула перед глазами отважного сталкера долгая и счастливая старость в мире победившего на отдельно взятой ветке коммунизма (в точном соответствии с мудрыми идеями товарища Москвина и решениями пятого съезда партии).
— Мы рискнем, — важно произнес Герыч. — И где этот неизвестный мистер «Хэ», которого мы должны сопроводить?
Подполковник, обернувшись, крикнул:
— Бубнов, заводи гостя!
Мистером «Икс» оказался плюгавый мужичонка с обширной лысиной, заметным брюшком, бегающими маслянистыми глазками, и с бледной от безвылазного сидения под землей мордочкой.
— Добрый вечер, товарищи красные сталкеры, — заискивающе улыбнулся вошедший.
Протягивая каждому для рукопожатия свою мягкую ладошку-котлетку, представлялся:
— Мельников. Приятно познакомиться. Мельников Вениамин Валентинович.
Навязанный нам гость старался выглядеть бывалым и тертым калачом. Если верить его россказням, то на своем веку перевидал он всякого и чуть ли не в обнимку с шерстунами разгуливал не то что в Большом метро, но и по заброшенным станциям-призракам. Но мы сразу поняли, что перед нами обычный пиджак, который жизни не видел, в танке не горел и на снег не пысал. Поэтому между собой мы сразу окрестили его Сказочником.
Новиков, заметно повеселевший от того, что ему удалось уговорить нас, удовлетворенно потер руки и произнес:
— Ну что, мужики, сходим на склады, потрясем нашего завхоза на предмет амуниции и сухих пайков?
— Отчего ж не сходить, — улыбнулся Кот. — Растрясти закрома родины-мачехи — это мы всегда двумя руками только «за».
* * *
Долгие проводы — горькие слезы.
Подполковник, боявшийся, что мы вдруг передумаем и откажемся сопровождать Сказочника, молча и безропотно терпел разграбление складов дикой безжалостной ордой варваров в нашем лице. Лишь только завхоз Степаныч, которого все за любовь к зеленому змию называли Стаканыч, жалобно поскуливал в углу, пока мы начали выносить «химзу», сухпай и цинки с патронами.
Выяснилось, что из вещей у Вени был лишь рюкзак, в котором обретались небольшой прямоугольный контейнер из черного пластика, бумажная папка и оранжевого цвета костюм химзащиты с противогазом.
Противогаз мы оставили, а вот яркую «химзу» мы деликатно, но настойчиво попросили заменить на что-то менее броское. Двойной демрон — это, конечно, очень круто. Но если Венечка всплывет на поверхность таким вот бойким жизнерадостным апельсином, жить нашей группе останется недолго.
Несмотря на бурные возражения Сказочника, мы набили его рюкзак патронами. Выбирая оружие, он остановился на «сучке» — «АКС-74У».
— Отличный выбор, товарищ Мельников, — Новиков подлизывался к нему по полной программе. — Этот представитель семейства малокалиберных «Калашниковых» впервые поступил на вооружение советской «десантуры» в далеком уже семьдесят девятом году. Укороченный по сравнению с АКМ в два раза ствол резко снижал начальную скорость пули и, отсюда, прицельную дальность ведения огня. Зато невысокую кучность компенсирует возросшая боевая скорострельность — до семисот выстрелов в минуту.
— Да? — зарделся польщенный Мельников. — Спасибо за познавательную лекцию.
Мы, конечно, не думали, что Сказочник будет героически сражаться с мутантами на поверхности, смертельно разя врага в различные жизненно важные органы. Но иметь еще один ствол, пусть и в кривых ручках Вениамина Валентиновича, было совсем не лишним. Лишь бы только с испугу нас не пострелял...
Затем нас ждал еще один сюрприз: нашу группу загрузили вместе с вещами и примкнувшим к нам товарищем Новиковым в дрезину и с базы с комфортом доставили прямиком на Театральную.
Оказавшись на Театральной, Кот воспылал желанием увидеть, как идет завершение строительства его уютного семейного гнездышка. Но тут товарищ Новиков уперся рогом и заявил, что времени у нас в обрез. Вот вернетесь — любуйтесь, граждане вымогатели, сколько влезет.
Подполковник, лично проводив нас до гермоворот, обнял на прощание Мельникова, словно тот был по жизни его самый центровой друган. И если бы не противогаз, уже натянутый на рожу Сказочника, думаю, еще бы и в десны его расцеловал.
— Вениамин Валентинович, рад был познакомиться. Очень рад, — заискивающе лебезил Новиков. — Надеюсь, путешествие пройдет гладко.
— Что же это за шишка такая на ровном месте, что подпол перед ним хвостом бьет? — задал вполголоса Зулус вопрос, терзавший наши тонкие натуры последние три часа.
— Товарищи! — начал на посошок пламенную речь член Политбюро. — Партия оказала вам большую честь выполнить ответственное задание, которое может коренным образом повернуть ход истории в столичном метрополитене...
Тут подполковника понесло. Он нес пургу про то, что наш рейд согласован и одобрен лично товарищем Москвиным, генсеком Компартии Метрополитена, что Веня крутой изобретатель, и плоды его научной работы послужат уже в самом ближайшем будущем на благо всего прогрессивного человечества. Ну, конечно, не всего, а так, в пределах Красной линии. После этого нам выдали по свежему номеру «Вестника Коммунистической партии Метро» и кустарно сделанному значку с профилями Ленина, Сталина и Маркса.
— А красных бантов нет? — с серьезным видом спросил Челим.
— Извините, товарищи, — развел руками Новиков. — Они могут вас демаскировать на поверхности.
Затем подполковник в двадцатый раз напомнил нам, что мы должны беречь и охранять как зеницу ока светило мировой науки, и лишь только после этого отстал от нас.
* * *
Гермоворота закрылись, отрезая нас, рискнувших выйти и поиграть в рулетку с судьбой, от Новикова, товарища Москвина, белокурой нормировщицы Танечки, Красной линии и горстки счастливчиков, выживших после Катаклизма.
— Вениамин Валентинович, теперь след в след, от группы ни на шаг и держимся середины улицы. Если я вытянул руку вверх с раскрытой ладонью — остановились, сжал в кулак — бодрой рысью вперед. Все понятно? — провел краткий курс молодого метробойца Кот.
Сказочник молча кивнул.
Зулус, ушедший вперед прощупать местность, минут через пять вернулся.
— Южнее стая полканов, голов одиннадцать-тринадцать. У девочек и мальчиков разгар брачного периода. Во всем, что движется, самцы видят потенциального противника. Так что, господа путешественники, придется сделать небольшой крюк.
Кот взглянул на свою карту и выдал вводную:
— Идем через Большую Дмитровскую, затем Столешниковым на Тверскую, а оттуда через Гоголевский бульвар прорываемся до Кропоткинской. И не смотреть, как утро, в смысле, вечер красит нежным цветом стены древнего Кремля. Мозги вам еще понадобятся.
— А это надежный маршрут? — обеспокоенно спросил Веня.
Всем уже давно было понятно, что все рассказы Мельникова о подвигах в дальних рейдах — брехня от начала и до конца. Сказочник ошалело вертел головой по сторонам. Мертвый город пугал этого брехуна неизвестностью, а силуэты полуразрушенных домов, обступившие нас со всех сторон, давили на Веню, проведшего последние годы своей жизни пусть не в уютном, но достаточно комфортабельном секретном бункере.
— Надежный маршрут, — успокоил Мельникова Кот. — Надежнее и не придумаешь. Не парадным строем и с песнями пойдем, конечно, а заветными тропками, которые нашей службе безопасности один человечек перед смертью шепнул. Ну, как шепнул. Когда тебе иголки под ногти засовывают, ты соловьем запоешь, лишь бы задницу свою спасти. У того немного не получилось. Даже как-то неловко: человечек умер, а дело его живет. Ладно, потопали.
Группа двинулась в путь. Двинулась, — это громко сказано. Кот шел впереди, прокладывая маршрут и временами сверяясь с картой. Челим с Клешней чуть ли не под белы ручки вели трясущегося Мельникова. Герыч и я прикрывали тыл, а Зулус в роли свободного художника бороздил окрестности на предмет обнаружения потенциального противника.
Первую остановку мы сделали в здании кафе, давно уже приспособленного нами под перевалочный пункт. Сказочник, для которого прогулка по поверхности была сродни подвигу, тяжело дышал, словно только что разгрузил вагон с углем.
— Как бы ласты не склеил наш дорогой друг, — нахмурился Челим, слушая хрипящие звуки, вырывающиеся из легких Сказочника через фильтр противогаза.
— Дадим человеку отдышаться, — кивнул Кот. — Привал десять минут.
Но понадобилось все тридцать, прежде чем Мельников пришел в себя и стал хоть немного соображать, кто он и где находится.
Пока Зулус и Герыч нянчились с великовозрастным дитятей, я встал, поправил автомат и сказал Коту:
— Поднимусь на второй этаж. Посмотрю, вдруг пиво свежее привезли.
Тот только рукой махнул:
— Только все не выпей, юморист. На нашу долю оставь.
По лестнице, усыпанной штукатуркой и мусором, я поднялся на второй этаж. Прошло уже столько лет после Катастрофы, а здесь до сих пор стояли столики и стулья. На барной стойке, покрытой толстым слоем пыли, выстроились бутылки и стаканы. В углу на стуле сидел бармен, точнее, его мумия с бэйджиком «Анатолий».
Я ему по-приятельски кивнул:
— Привет, Толян. Как дела?
Но тот проигнорировал мой вопрос, пялясь пустыми глазницами куда-то вдаль.
Ветер через разбитое окно трепал остатки почерневших занавесок и листки пожелтевшего от времени меню, которое в своих цепких пальчиках держал скелет одетого в дорогой костюм мужчины. Череп, отделившийся от позвоночника, совершенно неаппетитно лежал прямо в стоявшей перед ним тарелке.
— Так до сих пор и не сделал заказ, бедолага? — посочувствовал я ему. — Попробуй плов и шашлычок. Рекомендую. А коньяковский здесь дерьмо, лучше не бери.
Подойдя к окну, я посмотрел на руины мертвого города. Хорошо-то как! Тихо, спокойно, приятное общество вокруг и отличная точка для наблюдения. Но тут мое уединение нарушил Кот.
— Пассажир оклемался. Через пять минут выступаем, — сообщил он мне, развернулся и начал спускаться вниз.
* * *
— Герыч, справа!
Звук голоса Зулуса еще не успел затихнуть, а Герыч отработанным до автоматизма движением уже выхватил из притороченных к поясу ножен широкий палаш. Что-то грузное напоролось на смертоносную сталь, протяжно вздохнуло, всхлипнуло и осело. Сталкер повернул голову вправо. На растрескавшемся асфальте в предсмертной агонии билось тело мусорщика.
Племена этих изгоев обычно обитали в подвалах домов. Обходились они без противогазов и респираторов, а «химза» для этих полулюдей была непозволительным предметом роскоши. Тем не менее, они, одетые в грязные лохмотья, каким-то образом умудрялись остаться в живых в этом радиоактивном мире.
Сзади раздалась длинная очередь: Челим срезал сразу пятерых мусорщиков, бежавших к нам наперерез. Клешня вынул из кобуры «пернач» и хладнокровно добил раненых, корчившихся на земле. Когда он менял в пистолете обойму, перед ним внезапно выросла еще одна фигура мусорщика. Это был крупный пожилой мужчина с клочковатой рыжей бородой, длинными сальными волосами и большими карими глазами. Через все его лицо тянулся безобразный шрам. Их взгляды встретились. Они стояли и смотрели друг на друга.
Раздалась короткая очередь. Три пули, выпущенные Котом из «калаша», смертоносными жалами впились в тело мусорщика. Тот схватился руками за грудь, что-то хотел сказать, но из его рта, пузырясь, пошла кровь.
— Герыч, впредь не зевай, — зло бросил Кот.
— Да я задумался, на церковь засмотрелся, — буркнул Герыч, кивнув на выступающие слева очертания церкви.
— Думать на станции будешь!
Герыч тщательно обтер о лохмотья одного из мусорщиков свой палаш, убрал в ножны, поправил рюкзак и двинулся вслед за уходящей группой.
* * *
Второй привал мы сделали на Тверской улице, на первом этаже относительно хорошо сохранившейся многоэтажки. Клешня, забравшись в квартиру через окно, через пару минут высунул голову и просипел в противогаз:
— Чисто. Добро пожаловать, гости дорогие!
Кряхтя и проклиная товарища Новикова, Клешня с Зулусом подняли Сказочника и затолкали тушку изобретателя в окно. Следом за ним отправились его бесценный рюкзак и автомат. Затем забрались и мы сами.
— Квартирка так себе, — бухтел Герыч, скептически осматривая двушку. — Кухня тесноватая. Это минус. А вот коридор просторный. И потолки высокие. Это плюс.
— Ты сюда мутантов в гости на званый ужин собрался пригласить? — хмыкнул Челим.
Отдых отдыхом, но и расслабляться нельзя. Командир со Сказочником и Клешней остались в спальне, я и Зулус облюбовали кухню, одновременно контролируя и входную дверь. Челим с Герычем обживали большую комнату.
Через некоторое время к нам собственной персоной заглянул Челим.
— Мужики, зацените, — осклабился он, призывно махнув рукой.
Мы зашли в комнату. У окна сидел Герыч и за чем-то внимательно наблюдал.
— Как там? — тихо спросил Челим.
Герыч, не оборачиваясь, поднял руку, показал большой палец:
— Наши ведут.
За окном, выходившим на противоположную сторону дома, резвились норги, числом в девять особей. Поджарые сухие фигуры мутантов стремительно перемещались по детской площадке, и при каждом движении у них под кожей перекатывались мышцы прекрасно сложенных атлетов. Длинными передними конечностями мутанты самозабвенно катали оторванную человеческую голову в черном противогазе.
— Прям финал чемпионата мира по футболу, — прокомментировал Герыч.
Вдруг у нас за спинами раздался вопль. Все резко обернулись. Сказочник, тоже пришедший полюбоваться играми мутантов на свежем воздухе, хотя ему никто пригласительного билета и не давал, с расширенными от ужаса глазами смотрел на улицу и орал. Его вопль заткнул короткий удар Зулуса под дых. Мельников сложился пополам, затем сдернул с головы противогаз и проблевался.
— Какая тонкая и чувствительная натура, — покачал головой Герыч.
— Нас засекли, — грустно вздохнул Челим, снимая автомат с предохранителя. — Скажем за это большое спасибо нашему глубокоуважаемому Вениамину Валентиновичу.
— Спасибо, глубокоуважаемый Вениамин Валентинович, — хором сказали мы и склонились перед изобретателем в шутовском поклоне.
Четыре автоматных глотки выплюнули смертоносный свинец в приближающихся к окну мутантов. Трое норгов рухнули на землю, еще парочка оказалась ранена.
— Журналист, — скомандовал Кот, — ставишь растяжки на окна и на входную дверь! Все на выход! Матч прерывается по техническим причинам!
— Произошедшим за пределами нашей страны, — уточнил Челим, выпуская очередь в наседавших мутантов.
Схватив Сказочника под руки, сталкеры поволокли его к входной двери. Оставив «подарки» мутантам, я выскользнул на лестничную площадку. Через некоторое время квартиру сотряс взрыв. Потом еще один.
— Два — ноль в пользу Журналиста, — заржал Зулус, победно вскидывая кулак.
* * *
От нехорошей квартиры мы бежали резво, готовые открыть шквальный огонь по всему, что рискнет подойти к нам ближе, чем на пять метров.
Особую живописность нашей группе придавал Сказочник, семенивший с непередаваемой грацией беременного гиппопотама. В «химзе», с болтающимся на шее автоматом он представлял собой грозную силу. Кто рискнет вступить в противостояние с таким крутым рейнджером? Поэтому кроме песчанок, шакаливших возле трупа какого-то непонятного зверя, на пути нам никто не встретился. Хотя, может быть, все мутанты сейчас лежали вповалку и дрыгали лапками от смеха, наблюдая за передвижениями Мельникова.
— Командир, «Северное сияние»! — вдруг заорал Клешня, показывая в сторону одного из домов.
Над крышей дома медленно, словно нехотя, поднимался огромный голубой шар. Все как завороженные смотрели на то, как он постепенно увеличивается в размерах.
Первым опомнился Кот:
— Все к гимназии! Быстро!
Затравленными зайцами мы заметались между домов, стараясь как можно быстрее покинуть опасную территорию. Даже у Мельникова второе дыхание открылось. Спасая свою драгоценную задницу, изобретатель бежал впереди нас. Очевидно, он уже слышал про такую малоприятную штуку, как «Северное сияние».
Бежали не мы одни. Вокруг происходило что-то невообразимое. Твари всех мастей, почуяв неладное, со всех ног, лап, крыльев и клешней улепетывали подальше от проклятого места. Где-то раздался пронзительный крик мутанта-недоростка, очевидно, потерявшего свою мамашку.
Мы рванули через территорию гимназии. Над входом сиротливо висела табличка: «Гимназ... № 15... Капцовых».
В подвале одного из соседних домов у нас была обустроена лежка.
Тем временем шар из голубого превратился в синий, а затем — в лиловый.
— Быстрее! — заорал Кот. — Сейчас начнется!
Открыв дверь в подвал, мы первым делом втолкнули туда Сказочника — славу, гордость и главную ударную силу нашего маленького отряда.
И в это время лиловый шар лопнул. Сначала смолкли все звуки — как отрезало, наступила абсолютная тишина, а через мгновение раздался предсмертный вопль, разом вырвавшийся из сотен глоток бегающих, ползающих и летающих тварей, не успевших найти себе безопасное убежище. Крайним у нас бежал Клешня. Немного замешкался, споткнулся. И его тут же накрыло «Северное сияние». Он остановился, внутри черепа у него раздался тихий хлопок, и стекла противогаза изнутри залепило кровавой кашей. Клешня упал.
— «Двухсотый», — процедил Зулус.
Мы это знали и без него: все живое, попавшее в зону действия «Северного сияния», обречено...
* * *
Переждав выброс и похоронив Клешню, мы двинулись дальше.
Когда с Большой Никитской наш отряд свернул в Большой Кисловский переулок, Герыч остановился, затем присел, вытянул вверх руку с раскрытой ладонью. Стоп!
— Командир, там «коробочка», — произнес Герыч.
Действительно, возле одного из домов стоял «бэтээр» с крестами на борту.
— И что тут делают нацики? — удивленно спросил Челим.
— Что бы они тут ни делали, они нам об этом уже не расскажут, — пробормотал Кот, опуская бинокль.
Подойдя к бронетранспортеру, мы увидели живописную картину. В верхнем люке застряло тело в черной «химзе» с крестами на рукавах и груди. Голова отсутствовала. Видимо, именно этой головой и играли норги на детской площадке. Под днищем БТРа лежали еще пять бездыханных тел.
— Это не «Северное сияние», — сказал Зулус, разглядывая фашистов. — У всех огнестрелы.
— И что они тут делали? На пикник приехали? — размышлял Челим.
— Или ждали кого-то, — задумчиво произнес Кот.
— Нас ждали. Вернее, нашего дорогого гостя, — убежденно сказал Герыч. — И его бесценные бумаги.
Все разом обернулись и поглядели на Сказочника.
— Я не хочу к фашистам, — пролепетал тот испуганно.
— Ладно, нечего нам тут светиться, уходим, — решительно кивнул командир. — Журналист, останься. Как отойдем, пару гранат внутрь «коробочки» кинешь...
* * *
— Господа, — начал совещание Кот, — думаю, всем ясно, что если нацики начали охоту, то будут обкладывать нас со всех сторон. Поэтому остается лишь путь через Гоголевский бульвар.
Зулус только клацнул зубами от неожиданности, остальные переглянулись. Герыч покачал головой.
Гоголевский бульвар — это район, в котором обитали трупоеды. Сначала, конечно, это были простые люди, которые не успели спрятаться в метро сразу после Катастрофы. Этим ребятам не повезло, и они остались на поверхности. Когда гермоворота закрылись, люди в этом районе сначала обитали по подвалам. Чтобы не допустить проникновения чужаков и зверья, стали строить баррикады. Горы строительного мусора, километры колючей проволоки, частокол из заостренных бревен и железных труб превратил эту территорию в подобие крепости. Со временем она ветшала, а люди деградировали. Одних скосила радиация, кто-то мутировал. Выжившие за короткий срок превратились в трупоедов, теперь лишь отдаленно напоминавших людей. И вот наш боевой командир предлагает по доброй воле заглянуть в этот веселый район и прогуляться во владениях милых нелюдей.
— Десять минут на проверку оружия, замену фильтров и отдых. Затем выступаем, — подвел итог совещания Кот.
* * *
Перебравшись через завалы, мы вошли в ту часть златоглавой, где уже давно не ступала нога человека. Впрочем, возможно, и ступала, но прогулки эти были недолгими и заканчивались самым печальным образом.
Мы шли по пустынной улице, лишь ветер гонял из стороны в сторону мусор.
— Всем стоять, — вдруг тихо скомандовал Кот.
Некто с автоматом в руках, в общевойсковом защитном комплекте серебристого цвета и «ГП-7В», противогазе с приспособлением для приема воды из штатной армейской фляги, стоял метрах в ста впереди нас. При этом стекла на противогазе незнакомца были абсолютно черного цвета. Он приветственно вскинул руку.
Кот, не оборачиваясь, бросил нам вполголоса:
— Молча достаем пять рожков от «калаша» и передаем мне. Без глупостей и резких движений.
Герыч забрал у Сказочника рюкзак, извлек пять магазинов от автомата и протянул командиру.
Кот положил магазины на асфальт. Незнакомец удовлетворенно кивнул.
— За мной, — скомандовал командир, — башками не крутить, на сталкера не пялиться.
Шли молча. Метров через пятьсот Зулус осторожно спросил:
— Командир, что это было?
— Сильвер.
— Кто такой Сильвер? — встрял Мельников.
— Лет пятнадцать назад на Павелецкой одного сталкера ложно обвинили и приговорили к смерти. Дали ему автомат, нож, флягу и изгнали за пределы станции. С тех пор ходит его душа по поверхности и помогает рейдерам. Не всем, а только тем, кто делится с ним патронами. Если пожадничал, он тебя пропустит, но в случае опасности на его помощь не надейся.
— Глупости! — фыркнул Мельников. — Бабушкины сказки! Это противоречит всем законам биологии и физики!
— Мы только что все видели эту сказку. А наше существование уже давно противоречит всем законам биологии и физики, — жестко сказал Кот. — Ладно, хватит болтать. В путь.
* * *
Гоголевский мы прошли без единого выстрела.
Но когда до Кропоткинской оставалось всего ничего, в районе кафе «Азия» мы попали в клещи. С одной стороны, повылазив изо всех щелей, на нас хлынуло море трупоедов. Соскучились, сволочи, по свежей человечинке! С другой стороны, прижав нас к земле, монотонно забубнил ручной пулемет фашистов.
Спрятавшись в развалинах какого-то здания, мы организовали круговую оборону.
Командир, взглянув на Сказочника, произнес:
— Валентиныч, давай только без обид. Сам понимаешь, что из тебя солдат, как из дерьма снаряд. Поэтому распределим обязанности. Мы стреляем, а ты набиваешь магазины патронами. Договорились?
— Договорились, — покладисто кивнул Сказочник.
— Вот и отлично, — похлопал его по плечу Кот.
Надо отдать должное трупоедам, их гастрономические пристрастия не зависели от политических. Увидев фашистов, часть мутантов бодренько двинулась на позиции нациков. Крики и вопли, временами долетавшие до нас, красноречиво свидетельствовали о том, что острые зубки трупоедов время от времени добирались до глоток славных сынов Четвертого Рейха.
* * *
— Командир, патроны закончились! — закричал Зулус, отбрасывая в сторону автомат и вынимая из кобуры «Гюрзу».
— И у меня, — с досадой произнес Герыч.
Кот скомандовал:
— Забрасываем наступающих гранатами, затем идем на прорыв к Центру Рериха!
— Смотрите, что это? — вдруг воскликнул Сказочник, показывая рукой на позиции фашистов.
В полный рост с «калашом» в руках там вышагивал Сильвер. Подойдя к позициям фашистов, он обрушил на них шквальный огонь. Нацики открыли ответную пальбу, но пули не причиняли отверженному сталкеру никакого вреда. Борцов за чистоту арийской расы хватило минут на семь, затем они дрогнули и побежали.
— Теперь веришь в сказки? — усмехнулся Челим, глядя на Мельникова.
Серебряный сталкер, словно почувствовав, что разговор идет о нем, стоял и смотрел на нас темными стеклами противогаза. Затем вскинул приветственно руку с автоматом вверх, развернулся и ушел.
Кот обернулся к нам:
— Чего расселись? Руки в ноги — и на Волхонку! От Рериха до Кропоткинской не больше двухсот метров! Мельников, не забудь свой рюкзак!
2
— И тут удача от нас отвернулась. Командира снял снайпер, Челим и Зулус погибли позже, что случилось с Герычем, я не видел. Остались я и Мельников, но он к тому времени был уже тяжело ранен. Изобретатель попросил две гранаты. Я стал пробиваться к Кропоткинской, а он подорвал гранатами себя и свой рюкзак.
— Это все? — спросил представитель службы безопасности в чине старшего лейтенанта, одетый в новенький камуфляж и фуражку с синим околышем.
— Нет, — отрицательно помотал я головой, — не все.
— Что еще?
— Я четко слышал, что товарищ Мельников за секунду до взрыва крикнул: «Слава Коммунистической партии Метро!».
Энкавэдэшник с досады сплюнул, но затем спохватился и скроил подобие улыбки:
— Это очень важная информация. Что ж, выздоравливайте. Если понадобитесь, мы вас вызовем.
— Спасибо, товарищ старший лейтенант, — ответил я и закрыл глаза.
3
Вот и все, товарищи краснопузые. Операция прошла успешно, а вам теперь остается только утереться и забыть о существовании «Образца № 34-б». Спасибо вам за то, что преподнесли его нам на блюдечке с голубой каемочкой. Спасибо за то, что потащили через город Веню Мельникова. За все вам большое человеческое спасибо!
Операция разрабатывалась долго и тщательно, но овчинка стоила выделки. Нет, не все прошло гладко. Трое наших, контролировавших передвижение группы, тоже попали под выброс «Северного сияния», да и с БТРом немного перестарались. Это где такое видано, чтобы Рейх разъезжал по поверхности возле Полиса и Красной линии, словно у себя дома? Да и когда к «коробочке» подошли, кресты были еще совсем свеженькие: пальцем проведи — краска размажется. Но ход, надо признать, получился сильным. Да и с Сильвером этим немного переборщил. Серебряный ОЗК, помощь сталкерам... Как бы энкавэдэшники не начали отправлять туда группы в поисках мифического Сильвера. А там ведь кроме трупоедов никого и нет. Вот такая сказочка получилась для товарища Москвина и его прихвостней. Зовите теперь меня Сказочником!
После такого замеса Рейх с коммунистами непременно начнут военные действия. А мы словно и не при делах. Что взять с нашей скромной станции? Вот только и контейнер с «Образцом» теперь у нас, и товарищ Мельников на секретной базе заперт. А когда наладим массовое производство этого оружия, то и Красной линии, и Рейху, и Ганзе мало не покажется. Да и зажравшемуся Полису придется потесниться.
Ребят, конечно, жалко. Шли стопудово на убой, сами того не ведая. Да и самому было как-то не очень уютно, когда наш снайпер начал работать по группе. Навсегда врезалось в память, как Челим и Зулус, словив по «маслинке» прямо между глаз, медленно оседают на растрескавшийся асфальт. Крот, получив пулю в затылок, умер моментально, так ничего и не поняв. А удивленные глаза Герыча... Жаль, очень жаль всех вас, братишки. Но это большая игра, здесь не до сантиментов. Воля или смерть!
