Алина Брониславовна нервно вертела сигарету между пальцев. Впервые за много лет никто не спешил поднести ей огонька – Тодору и Михаилу сейчас было не до примадонны. Они были слишком расстроены свалившимися на них бедами. Мысли обоих текли в одинаковом направлении.

– Будь проклят этот Конструктор, – шептал Миша. – Все из-за него. Что теперь будет?

– Будет, еще как будет, – плаксиво отвечал Тодор. – Поставит нас Корнилов к стенке, и всего делов…

Вольдемар, услышав безрадостный прогноз, встрепенулся.

– Не имеет права, однозначно! По крайней мере, меня не имеет права к стенке ставить, а вам, подонкам, давно пора лбы зеленкой намазать. С кем я связался! Педерасты, спидоносцы! А впрочем… У нас все политические лидеры уходили из жизни в основном через смерть.

– Тоже мне лидер, – буркнула Раиса. – Один раз фэйсом об тэйбл, и уже не лидер!

– Нет. Не будут нас расстреливать, – произнес дрожащим голосом Ромочка. – У них ведь все получилось. Бунт подавлен в зародыше. А Корнилов… Он добрый. Нас сюда привели, чтоб поговорить. От того, насколько искренними мы будем, зависит все дальнейшее. Так ведь, Алиночка?

– Кто даст мне прикурить?! – взвизгнула Разина. – Всем уже плевать на меня?! Распоясались!

Вся честная компания расположилась в кабинете Корнилова. Сюда Алину и ее свиту привели прямо из пыльного, пропахшего нафталином, но такого уютного подземелья. По пути они видели, как гасты вытаскивают из надземного этажа «Жукоффка Плаза» контейнеры с оружием и все, кроме Алины Брониславовны, поняли, что заговор провалился. Что касается Разиной, то, поспав, она напрочь забыла о том, что возглавляла антикорниловский бунт. Поначалу даже была уверена, что идет на свой концерт, ругала Тодора за то, что тот не предупредил ее заранее.

– А как же макияж? Я не могу в таком виде предстать перед зрителями! Да и вообще я сегодня не в голосе…

Алине Брониславовне пришлось долго объяснять, что никакого концерта не будет, а она арестована. Разину такой расклад ничуть не испугал.

– Арестована? Я? Занимательно!

Однако непривычно долгое пребывание в незнакомом месте очень быстро привело к тому, что примадонна начала нервничать. И даже после того, как Тодор, вспомнив о своих обязанностях, поднес ей зажигалку, истерика могла разразиться в любую минуту. К счастью, на какое-то время внимание Алины Брониславовны отвлек часовой с автоматом, застывший у двери.

– Кто этот человек? – поинтересовалась она у Михаила.

– Ваш личный охранник, – соврал Миша, не забыв при этом скорчить одну из своих фирменных гримас. – Секьюрити.

Известие о том, что ее охраняют, Разина восприняла, как должное, и погрузилась в нирвану, занявшись изучением клубов сигаретного дыма.

Дверь распахнулась. В кабинет вошли Хорошев, Бамбуло и Максим Максимович. Степан сел за стол на место Корнилова, друзья его расположились на стульях по бокам.

– Ще раз здрастуйте. Як будемо розмовляти? – Стук приветливо улыбнулся. – По одному, або видразу очну ставку организуемо?

– По-русски, пожалуйста, – попросила Алина Брониславовна. – Мы уже по горло сыты вашей независимой Украиной.

– Извиняюсь. Я спрашиваю, как вас лучше допрашивать. По одному или скопом?

– Что значит «допрашивать»?! Что значит «скопом»?! – возмутилась патриарша. – Вам известно, кто я?

– О! А я вас, кажется, знаю! – воскликнул Бамбуло. – Дай Бог памяти… Про до фига красных тюльпанов – это ведь вы пели?

– Я. Конечно, я, – Алина гордо вскинула голову, заставив свой тройной подбородок заколыхаться. – И нечего паясничать, юноша. Серьезно говорю – я единственная звезда в России. Такая у меня должность. Я – Алина Разина!

– Хватит о звездах, тошнит уже, – вступил в разговор Вольдемар. – Какого лешего нас сюда привели? В чем обвиняют?

– Вот это уже по существу, – кивнул Хорошев. – Обвинений хоть пруд пруди. Заговор с целью организации вооруженного бунта, содействие Руслану Коробцову и его бандам, которые напали на Жуковку… Продолжать?

– Мы – артисты! – захныкал Тодор. – А лично я всегда говорил: русские люди, если их не развлекать, они на баррикады пойдут. Вам оно надо? Мне – нет. Их можете допрашивать, а меня отпустите. Я тут не при делах.

– Тоже мне русский нашелся, – хмыкнула Раиса. – Развлекатель хренов. А кто к генералам таскался? Кто их на бунт подбивал?

– Только из-за угроз! Только из-за опасения за собственную жизнь! Это все Конструктор! Он нас принудил! Убить обещал, подлец! Помилуйте нас, господа… И прошу учесть: если в чем-то ошибался, я – румын, мне простительно!

– Присоединяюсь к Тодору! – воскликнул Михаил. – Я хоть и не румын, но тоже заблуждался! Надеюсь на понимание и снисхождение.

– Я, пожалуй, тоже, это самое… Заблуждался! В потемках бродил! – быстро, словно курица, клюющая зерно, закивал Ромочка. – И вообще, это несправедливо! Конструктор воду мутит, а нам за него отдувайся?

– Кто такой Конструктор? – округлила глаза Алина Брониславовна. – Почему не представлен?

– Достаточно базара! Разгалделись мне тут, – Хорошев легонько стукнул кулаком по столу. – Я так скажу: чистосердечное признание и искренняя помощь следствию смягчает наказание.

– Вы разве не видите, что они над нами издеваются? – презрительно бросила Раиса. – Чистосердечное признание… В гробу я видела твою искреннюю помощь следствию!

– В гробу, – задумчиво произнесла Алина Брониславовна. – Вспомнила! Меня обещали похоронить в Пирамиде!

Максим Максимович наклонился к самому уху Хорошева и прошептал:

– Эту грудастую дамочку лучше изолировать. От Разиной тоже, думаю, толка не будет. Только выпроводить их как-нибудь поаккуратнее надо. Сам займусь. Провожу их к остальным в бункер «эф», пусть посидят на гастовской баланде. Думаю, диета пойдет им на пользу: у одной снизит самооценку, другой вернет память.

– Согласен. Здесь они только мешают.

Алина безропотно согласилась покинуть помещение – она была слишком занята размышлениями на загробные темы, чтобы закатывать истерику. Раиса на предложение выйти только фыркнула.

Избавившись от дам, Хорошев и Бамбуло еще несколько минут выслушивали хныканье, причитания и обещания искупить вину. Когда у обвиняемых наконец-то иссяк поток клятв и заверений в вечной преданности, заговорил Стук:

– Вам нужен покой. Нам нужен Конструктор. Если сдадите нам этого орла, все ваши прегрешения будут забыты. Вернетесь к себе в подземное логово и будете жить припеваючи. Обмен, думаю, равноценный. Слухаемо пропозиции.

– О Конструкторе знаю немного, – пробурчал Вольдемар, ощупывая нос. – Слышал, что покойный Садыков с ним дружбу водил. Вчера вечером в первый раз увидел его. Если этот подонок еще раз появится на моем горизонте – сдам без сожаления.

Тодор развел руками:

– Сначала хочу подчеркнуть: я счастлив, что сегодня вы собрались здесь вот в таком количестве и вот таком вот качестве. Ну, а Конструктор… Уверен, что и сама Алина Брониславовна не имеет понятия о том, кто прячется под маской. Где уж мне… Я всегда старался держаться подальше от рублевских интриг.

– Не знаю о нем ничегошеньки и знать не хочу! – заявил Михаил. – И вообще, мне Жуковка смертельно надоела. Хочу в деревню Навозино, в свой замок!

Бамбуло разгладил пальцами усы:

– Плохо, господа хорошие. Очень плохо. Придется вам…

– Нет-нет! Подождите! – Ромочка вскочил со стула и нервно заметался по кабинету. – Конструктор… Я точно знаю, что у него есть план секретных подземных переходов, предназначавшихся только для Рамзеса. Вот почему он может появляться и исчезать так внезапно. Т-с-с… Не могу даже дать гарантии, что он не подслушивает нас сейчас. И все-таки, рискуя собственной жизнью, ради общего блага, могу назвать человека, который видел Конструктора без маски.

– Уже теплее, – похвалил Ромочку Хорошев. – Ты – просто молодчина! Колись!

Ромочка уже раскрыл было рот, чтобы сделать сенсационное признание, но тут вернулся Максим Максимович. Старому гею потребовалось еще несколько минут, чтобы набраться храбрости. Наконец он, перекрестившись, выпалил:

– Черкес. Он всегда увлекался коксом. Ширяться герычем начал после Катаклизма. Боролся с депрессией. Потом наркотики закончились, началась ломка. Конструктор помог Черкесу. С тех пор наш певец полностью зависит от Конструктора. А встречались они где-то в Пирамиде…

– Что-то не очень верится, – покачал головой Максим Максимович. – Конструктор и наркотики? Не будем забывать о том, что тот, кого мы ищем, был другом и доверенным лицом нашего фараона. Не думаю, что Садыков одобрил бы фортели с героином.

– Конструктору совсем необязательно было ставить Рамзеса в известность о том, что он – наркодилер, – заметил Хорошев. – Да и Садыков, хоть и объявил себя фараоном, Богом не был и мысли читать не умел.

Бамбуло кивнул:

– Видал я того Черкеса. Хлопец нервный, дерганый. Такому ширнуться, что ноги о половицу вытереть. Богема, ёшкин кот!

– Что ж, господа кроты, поведем итоги, – Хорошев встал и обошел застывшую в ожидании четверку. – Хочется верить вам. Хочется надеяться на плодотворное сотрудничество. Как ты сказал, Ромочка? Ради общего блага?

– Да! Во имя мира и процветания Рублевской Империи! – Ромочка вытянулся в струнку и даже щелкнул каблуками. – Общими усилиями мы…

– Хватит. Верю. Пока все свободны. Валите к себе. Чем меньше мы будем слышать о вас, тем здоровее будете. О любых контактах с Конструктором сообщать незамедлительно! Если узнаю о вас что-то нехорошее – подвешу на крест и скормлю гарпиям!

При упоминании о гарпиях Ромочка побледнел, Вольдемар подпрыгнул на стуле, Тодор выпучил глазища, которые у него были и без того навыкате, а Михаил скорчил такую гримасу, словно ему срочно потребовался экзорцист для изгнания вселившегося демона. Из кабинета бывшие заговорщики выходили гуськом, с опаской поглядывая на доцента, полковника и Стука.

– Ну, теперь у нас кое-что есть на Конструктора, – потер руки Степан. – Надо разыскать Черкеса и выпотрошить его, как индюшку. Наркоманы – парни борзые, но без допинга быстро превращаются в кусок гнилого мяса. День-два под замком, и он запоет у меня, как соловей. И еще. Что там Корнилов? Пора бы ему уже вернуться.

– По последним данным воинство Коробцова разбито в пух и прах, – сообщил Хорошев. – Корнилов загнал остатки банды в лес и добивает их там. Скоро все закончится. На всякий случай я послал на помощь Юрию два взвода крепких, проверенных, хорошо вооруженных парней. Если случится что-то непредвиденное…

– Ерунда, Сергей! – Бамбуло рубанул воздух ладонью. – Что может случиться? Корнилов – все-таки офицер Ганзы, а не какой-то жулик-архитектор. Он бывал в таких передрягах, что…

В дверь постучали. Часовой выглянул в коридор. Пошептался с кем-то. Когда обернулся, на лице его отчетливо читалась тревога.

– Срочно просятся на доклад. Дело касается товарища Корнилова.

– Ну, вот и случилось, – тихо сказал Максим Максимович. – То самое. Непредвиденное.

В кабинет вошли два офицера. Выглядели они так, словно их пропустили через мясорубку. Грязные комбинезоны, бледные, усталые лица. Попытались заговорить одновременно. Потом замолчали, переглянулись.

– Мы напоролись на засаду, – сообщил первый. – Двести метров от Третьего Периметра. Чуть ли не под стенами Жуковки. Два взвода расстреляны в упор. Им удалось захватить дрезину…

– Что еще за ерунда?! – в сердцах воскликнул Хорошев. – Откуда противнику взяться там? Ты часом, не контужен?

– Нет. Если не верите мне – спросите у него.

Второй офицер убрал ладонь, которой почему-то прикрывал лицо. Под глазом у него лиловел большой кровоподтек.

– Все правильно. Когда мы погнали коробцовских к лесу, большой отряд обошел нас с тыла. Дрезина действительно захвачена, и это еще полбеды. Вся прилегающая к Жуковке местность находится под контролем противника и простреливается. Часовые на вышках не могут высунуть голову. Двоих застрелили на моих глазах. Из снайперских винтовок.

– Постой, постой, – занервничал Бамбуло. – Ты ведь уходил вместе с Корниловым. Где он?

– В лесу. Не знаю, жив ли еще. Он приказал нам отступать, потому что там… Творилась чертовщина. Люди сходили с ума. Убивали и своих, и чужих. Мне удалось вырваться, но на подходе к Жуковке я попал в плен. Отрядом, который отрезал нас от Жуковки, руководят толстяк из Барвихи, называющий себя Мистером Бронксом, и Черкес. Этот – здешний. С ними что-то около полутора сотен бойцов. Да. Еще Корнилов просил передать, что его пока заменяете вы, товарищ Бамбуло.

– Тебе удалось сбежать?

– Нет. Отпустили. Чтобы передать вам это…

Офицер протянул измятый лист бумаги. Полковник протянул руку, но Максимыч схватил послание первым, развернул лист и прочитал:

– Господа узурпаторы! На своего главаря Юрку Корнилова можете больше не рассчитывать. Если даже ему очень повезет и удастся вырваться из леса, он попадет прямиком в наши руки. Ваше положение безнадежно. Предлагаем начать переговоры о восстановлении в Рублевской Империи законной власти через выборы временного Комитета управления. На размышления даем шесть часов. При выполнении условий ультиматума гарантируем вам жизнь и справедливый суд. Командующие войсками ополчения: Бронкс, Черкес. Хм… Красивые, размашистые подписи. Всё.

– Охренеть! – Стук яростно теребил свои рыжие усы. – Очные ставки устраиваем! На лаврах спочиваем! А тут… Ультиматум! Убью! Голыми руками придушу наркотов! Ви ще Стука не знаете! Ополчение…

– Спокойно, Степа, – полковник заложил руки за спину, прошелся по кабинету и остановился у карты. – У нас есть шесть часов. Это – первое. Второе: Бронкс и Черкес еще не знают, что их соратники в Жуковке уже сидят под замком.

– Откуда сие следует? – спросил Максим Максимович.

– Из тона послания. Сто пятьдесят бойцов – всего лишь рота. Ребятки прекрасно понимают, что с такими силами Жуковку им не захватить, и явно рассчитывают на помощь изнутри. Поэтому и осмеливаются называть свою филькину грамоту ультиматумом.

– Логично. И что дальше?

– За шесть часов мы должны спасти Корнилова, а также прищемить хвосты Бронксу и Черкесу.

– Хорошев, не томи душеньку! – взмолился Бамбуло. – Если есть план – говори!

– Есть план. Мы примем предложение Конструктора…

– Что?!

– Не волнуйтесь. Игрок предлагал нам воспользоваться автожиром. Юрий не захотел идти у него на поводу и отказался. Сейчас пришло время задействовать гироплан. Его, конечно, могут обстрелять, но я надеюсь на эффект внезапности. Пара человек и десяток гранат – все, что нам понадобится. Атака с воздуха посеет панику. Остальное довершит наземная ударная группа.

– Ее поведу я! Хочу лично набить морды Бронксу и Черкесу, – Бамбуло сжал кулаки. – Ударную группу поведу…

– Степан. Вы забыли о том, что приказал Юрий? – Максим Максимович погрозил Стуку пальцем. – Сейчас вы – глава Рублевской Империи.

– К черту Империю! Юрка в беде!

– Ты останешься здесь. Максим Максимович абсолютно прав, – Хорошев указал на топтавшихся у двери офицеров. – Позволь ребятам искупить свою вину и исправить допущенные ошибки.

– Ах, щоб вам всим! Банкуйте!

– Ну, вот. Остается обсудить детали. Прошу всех к карте, – полковник взглянул на наручные часы. – Не будет терять драгоценного времени. Его у нас не очень-то много.

– Я, пожалуй, пойду к себе, – Максим Максимович встал. – Все равно ваш покорный слуга в военных делах ничего не смыслит. Хочу только напомнить: постарайтесь взять Черкеса живым. Только через него мы можем выйти на Конструктора.

Степан проводил доцента не слишком дружелюбным взглядом.

– Ай да профессор! Без тебя бы никак не догадались!

В отличие от сподвижников Корнилова, которые перешли к активным действиям, неудачливых заговорщиков, запертых в бункере, охватила апатия. Разговоры стихли. Одни молча размышляли, другие просто валялись на кроватях, третьи от безделья отдались в объятия Морфея. Не подходила ни по одну категорию только Алина Брониславовна. Она не спала и была слишком расстроена, чтобы думать о будущем. Сидя на кровати, примадонна обхватила колени руками, положила на них голову и тихо всхлипывала.

Раиса долго ворочалась на жестком гастовском ложе. Она устала, но уснуть мешала бессильная ярость к Корнилову и его друзьям, обведшим вокруг пальца самого Конструктора. Раиса лучше других понимала, что попытка захвата власти закончилась провалом, и теперь думала только об одном – как бы убраться к себе в Барвиху. Теперь она с умилением вспоминала и всегда ненавистного стилиста Кроликова, и престарелого тенора в наряде гусара. Сейчас они казались куда как милее…

К всхлипываниям Алины присоединилось какое-то шипение. Раиса насторожилась. Попыталась встать, но голова неожиданно сделалась такой тяжелой, что сама упала на подушку.

Грудастая дива пришла в себя оттого, что кто-то натягивал ей на лицо респиратор, и увидела глаза человека в черной маске. Рот и нос его тоже были закрыты респиратором.

– Привет и сразу к делу. – Конструктор завинтил вентиль небольшого газового баллона, который держал в руках. – Люк подземного хода, ведущего за пределы Жуковки, найдешь у подножия бюста Рамзеса, на заднем дворе «Плазы». Откроется, когда нажмешь на барельефное изображение Пирамиды. Встретишься с Бронксом и Черкесом. Передай, что никто не собирается принимать их дурацкий ультиматум. Жуковские намерены атаковать. Ваша задача – как можно быстрее увести людей в Барвиху. Там мы закрепимся, оттуда начнем все сначала. Поняла?

– Тс-с-с… Ты говоришь слишком громко. Нас услышат.

– Как любил говаривать незабвенный Федор Сухов: «Это вряд ли». Пропорции закиси азота, кислорода и углекислого газа подобраны моим другом Хилой настолько идеально, что весь бункер пролежит в отрубоне еще минут десять.

– А как я выберусь отсюда?

– Лови, – Конструктор протянул Раисе магнитную карточку с красной полоской, потом наклонился и поднял с пола большой сверток. – Здесь – защитный комбинезон, противогаз, фонарик, пистолет и… В нагрудном кармане небольшой подарочек для Черкеса. Лично от меня.

– Но меня могут задержать! До бюста еще надо добраться.

– Иди уверенно. Не останавливайся. На тебе будет форма со знаками отличия жуковского офицера. Сейчас они повсюду. Не думаю, что часовые тобой заинтересуются. Форма будет сидеть на тебе несколько мешковато. Я специально выбрал комбинезон большего размера, чтобы скрыть прелестные изгибы твоего тела. До встречи, красавица. До скорой встречи.

Конструктор встал и бесшумно пошел по проходу между кроватями в дальний конец бункера.

Раиса проследила за тем, как он растворился в темноте. Быстро переоделась. Прежде чем идти к выходу, расстегнула клапан нагрудного кармана. Достала картонный цилиндрик, сняла с него колпачок и хмыкнула. Подарочек. Для наркомана. Полный шприц волшебной жидкости, которая проясняет мысли и помогает избавиться от депрессии.

Как и обещал Конструктор, из бункера она выбралась без труда. Часовой на площадке у входа крепко спал.