…что бы я ни попросил. – Далее во второй машинописи следовал текст, вычеркнутый Прустом в третьей машинописи: «А если я просил ее, перед тем как лечь рядом со мной, немного поспать в моем кресле, то она так легко засыпала, даже если ей не хотелось спать, и так же легко просыпалась по первому моему зову, что мне казалось, что я слышу в дыхании спящей, которое я мог тут же прервать, легкое журчание фонтана. А когда она гуляла, она сообщала мне, что за погода сегодня. Простенькая вещь, вызывавшая у меня когда-то улыбку, ибо мой отец называл эту вещь „весьма интересной“ (правда, в несколько ином смысле). Но даже признавая не без сожаления, что, когда Альбертина стала жить у меня, я начал вести жизнь менее насыщенную, чем я вел в одиночестве, я не испытывал рядом с этой девушкой того ощущения сухости и пустоты, что внушала мне светская жизнь и даже мужская дружба, дружба Блока и Сен-Лу. Чувственность, дремавшая где-то очень глубоко во мне самом, превращала Альбертину в существо, которое могло дать мне удовольствие, несопоставимое с тем удовольствием, что доставляют нам тщеславие и беседа».
