Стр. 109. …которое она издавна питала ко мне. – Далее в третьей машинописи следует вставка на отдельном листке, не вошедшая в окончательный текст (хотя и печатавшаяся в первых изданиях «Пленницы»): «Забавно, что за несколько дней до этой ссоры с Альбертиной у нас уже была одна, но в присутствии Андре. Она всегда давала Альбертине хорошие советы, но делала вид, что дает плохие. „Ну, ну, не надо так говорить, замолчи“, – говорила Андре, будучи наверху блаженства. Лицо у нее сделалось цвета перезрелой малины, как у ханжей экономок, выгоняющих одну за другой всю прислугу. Пока я бросал Альбертине, возможно, незаслуженные упреки, у Андре был такой вид, словно она с наслаждением сосет кусочек сахару. В конце концов она не смогла сдержать ласкового смешка. „Пойдем, Титина, пойдем со мной. Ты ведь знаешь, что я твоя маленькая сестреночка“. Я был взбешен не только этой слащавой тирадой, я не мог понять, действительно ли Андре испытывает к Альбертине то чувство, которое хочет показать. Альбертина знала Андре лучше, чем я, она пожимала плечами в ответ на мои вопросы о том, действительно ли Андре любит ее, но твердила, что нет никого на свете, кто бы так ее любил; я и сейчас был уверен в том, что любовь Андре не была ложью. Вероятно, нечто похожее можно было найти в ее богатой, но провинциальной семье, в тех маленьких кондитерских на Епископской площади, что слывут „самыми лучшими“. Но я знал также, хотя в приходил к обратному мнению, что Андре лишь старается кормить Альбертину из рук, и от сознания этого я проникался истинной нежностью к Альбертине, а гнев мой проходил».
