54

Казалось, это длится целую вечность. Все выше и выше, еще выше, словно он карабкался по лестнице, ведущей из самого ада. Всякий раз, когда он ставил левую ногу на стальную перекладину лестницы, икра отзывалась болью. Именно в это место Мэнди вонзила острые ногти. Откуда-то снизу доносились звуки, голоса Райана и Той, что в наушниках. Его не покидало чувство, будто он ошибся, нельзя было оставлять их одних, но, с другой стороны, что оставалось делать?

Казалось, он снова ползет по вентиляционной шахте. Воздух здесь более разрежен, чем в комнате. Подниматься по лестнице было нелегко.

Не успел он приноровиться к определенному ритму движений – усилие, а за ним сразу боль, – как чуть не врезался головой в крышку люка. В темноте разглядеть ее было почти невозможно, этакая невзрачная крышка, но какие ужасы творились под ней.

Он почувствовал ее как раз вовремя, остановился, протянул вверх руку, ощупал. Крышка была холодная и сидела прочно. Он провел по ней ладонью и нащупал стальной штурвал. Устроился удобнее, перераспределив вес тела, убедился, что не упадет, и обеими руками вцепился в штурвал. Штурвал поддался не сразу, но после некоторых усилий ему удалось повернуть его. Он устроился поустойчивее и принялся крутить штурвал, пока не почувствовал, что можно открывать. Нажал, и крышка подалась.

Да, крышка люка сдвинулась и стала открываться. Она оказалась тяжелее, чем он ожидал, и, чтобы поднять ее, потребовались все оставшиеся силы. Рывком ему удалось это сделать. Раздался глухой скрип, крышка откинулась и застыла, во что-то упершись.

Шеппард глубоко вдохнул свежий, холодный воздух и высунул голову. Он находился внутри строения, похожего на небольшой каменный флигель. Узкий и тесный, он производил впечатление построенного кое-как, на скорую руку. Сквозь щели неровной кладки стен пробивался солнечный свет.

Он выбрался из люка и, облегченно вздохнув, встал на твердую землю. Провел рукой по холодным и грубым камням стенки. Настоящие камни, куда более реальные, чем все, что он пережил сегодня.

Деревянная и весьма непрочная дверь едва держалась на петлях. На ней висел выцветший плакат, где изображался военный, который обращался к зрителю: «Они не держали язык за зубами… и вот что случилось. Болтун – находка для шпиона!»

Вторая мировая война. Похоже, бункер времен Второй мировой войны. Вот для чего построено это сооружение, и вот где он оказался. Бункер времен Второй мировой войны перепрофилировали, сделали похожим на номер гостиницы «Грейт-отель». Их всех обвели вокруг пальца, не исключая, черт возьми, человека, который работал в реальной гостинице. Уровень, с которым все провернули, поражал до мельчайшей детали. Настоящий номер гостиницы в центре Лондона. Весьма многолюдное место. А на самом деле – вовсе нет. На самом деле это ничем не примечательный подземный бункер. Интересно, думал Шеппард, сколько времени понадобилось, чтобы спроектировать и построить этакое; и позже он снова и снова возвращался к мысли о том, сколько усилий пришлось приложить, чтобы провернуть эту операцию. Переоборудовать бункер, организовать похищение каждого, содержать их всех под землей, пока не проснутся, устроить систему ключей и подсказок.

Страшная мысль промелькнула в сознании:

«Как, должно быть, Эрен меня ненавидит!»

Впрочем, слово «ненавидит», пожалуй, здесь не совсем годится.

Шеппард подошел к двери, толкнул, и она открылась. Во флигель хлынул солнечный свет. Такой яркий, что на несколько секунд ослепил его. Он прикрыл глаза рукой и осмотрелся. Перед ним расстилалось заросшее буйной растительностью зеленое поле. День, конечно, не столь яркий и солнечный, как тот, что сфабриковали специально для них в подземном бункере. Несколько более тусклый и довольно холодный. Едва он перешагнул порог, его хлестнул по лицу порыв соленого ветра. Слышались вопли чаек. Он обернулся на птичий крик и увидел, как далеко за полем взлетела пара чаек. Там и трава была выше и зеленее. Может быть, там уже море?

Шеппард посмотрел в другую сторону, но и там увидел только поля. Полагаясь на интуицию, он решил направиться в сторону холма. Хотя на интуицию полагаться больше нельзя. Он – глупец, и всем это уже известно. Особенно Эрену.

Но где же он сейчас?

Шеппард догадывался, что он в Британии. Он чувствовал это, чуял нутром, ощущал, именно так бывает, когда находишься дома. Но где именно – он понятия не имел.

Чаек в небе прибавилось, и, поднимаясь по склону холма, он смотрел вверх и видел, как птицы летят по обложенному темными тучами небу. Пара чаек то резко пикировала, то металась, гоняясь друг за дружкой. Свободные. И все вместе.

Добравшись до вершины холма, он понял, хотя и не сразу, почему почва под ногами становилась все более зыбкой и неровной. Увидел, что под ними песок.

Чего он и ожидал. Песчаная почва спускалась каскадами и переходила в песчаный пляж, раскинувшийся так далеко, насколько хватает глаз. Было время прилива, пляж становился все у́же, быстро уходил под воду, поглощаемый морем. Даже в этом неярком свете Шеппарду показалось, что он в жизни своей не видел ничего более прекрасного и не чувствовал себя столь бодрым и полным жизни.

Пейзаж перед ним был поистине совершенен в своей красоте.

Однако…

Там, внизу, кто-то стоял. Маленькая фигурка на берегу. До нее около мили. Он сразу понял, кто это.

И еще он понял: этот человек поджидает его, Шеппарда.