Глава 6

– Я боюсь, если вы не записывались заранее, Антон Александрович не сможет вас принять. – На лице высокой худощавой женщины лет сорока с короткими волосами, выкрашенными в ярко-рыжий цвет, появилось искреннее сочувствие. – Давайте я посмотрю ближайшую свободную дату?

– Нет, – Саша уверенно качнула головой, не собираясь сдаваться. – Мне нужно поговорить с ним сейчас. Это важно. Я не потенциальный клиент. Скажите ему, что дело касается его бывших учеников, вопрос жизни и смерти.

Рыжая администратор на секунду задумалась и, видимо, пришла к выводу, что может предоставить решать этот вопрос самому Антону Александровичу.

– Как вас представить?

– Александра Рейхерд.

Женщина кивнула, направилась к двери, на которой висела аккуратная табличка «Степанов Антон Александрович, кандидат медицинских наук, врач-психотерапевт», но в последний момент Саша остановила ее:

– Стойте! Романова. Александра Романова. Он знал меня под этой фамилией.

Администратор снова кивнула, ничего не ответив, и скрылась за тяжелой дубовой дверью. Саша устало опустилась на кожаный диван, чувствуя непривычную тяжесть в груди.

Накануне вечером после того, как Саша поняла, что дело скорее всего в их маленькой группе и ей придется снова встретиться с Антоном, она уже не хотела никакой гриль-вечеринки. С отсутствующим аппетитом пожевала кусочек приготовленного Ваней шашлыка, а затем заявила, что хочет вернуться в город. Ваня попробовал возмутиться, но Войтех ее поддержал, сказав, что раз они исключили место из факторов, влияющих на происходящее, им и в самом деле можно не задерживаться на озере. Благо Дементьев тоже был на машине, а потому они смогли вернуться в город со всеми вещами. Сидоровы и Войтех вновь поселились в том маленьком отеле, где жили два года назад, хотя теперь им необязательно было привязываться к Васильевскому острову, а Саша поехала домой.

Максим, конечно же, с первого взгляда понял, что что-то не так. Ему даже не пришлось сильно допытываться, Саша и так все рассказала. Эту неприглядную историю он знал давно, потому что, разругавшись с подругой и с учителем, она пришла именно к нему.

Саша и не хотела бы вспоминать тот морозный февраль две тысячи девятого года, но потревоженные воспоминания пчелиным роем кружили теперь в голове. Даже сейчас, когда прошел уже не один год, она прекрасно помнила тот день, перевернувший всю ее жизнь. Помнила до самых мелочей. Она помнила, что ела на завтрак. Помнила, что в холодильнике не оказалось сливок. Что в автобусе у кондуктора не было сдачи. В метро неожиданно оказалась огромная очередь к эскалатору. Жанна в тот день пекла плюшки с маком и вытирала стол нелепой красной тряпкой. Потом ею же вытирала слезы. Саша даже помнила, как от этой тряпки на щеках подруги оставались пылинки муки.

Еще она помнила, что день выдался очень солнечный. До этого солнце не показывалось несколько месяцев и выбрало самый неудачный момент для своего визита. Разве может на улице быть так светло, когда рушатся чьи-то жизни?

Истерику, которую она закатила Антону, помнила уже хуже. Кажется, она даже пыталась ударить его, а вот получилось или нет, не знала. Кричала так, что сотрясались стены небольшой квартиры, в которой он жил. Говорила, что он не имел права, что она никогда ему этого не простит, как не простила ее Жанна. Антон твердил, что только такой болезненный опыт может сформировать правильное отношение к умению заставлять других делать что-то против их воли, но Саша его не слушала. По ее мнению, если он так переживал, что она или кто-то другой из его учеников будет использовать свой талант во вред, честнее было ничему их не учить. И уж точно не прививать манеры таким образом.

Саша помнила запертые двери метро. Там ремонтировали эскалатор, и на вход станция оказалась закрыта. Она помнила темно-синее такси с тремя единицами на номере. Они ехали ровно пятьдесят две минуты до нужного адреса на другом конце Санкт-Петербурга.

Максим открыл ей не сразу. Она помнила его шаги за дверью, взлохмаченные светлые волосы и мятую темно-серую футболку с Бартом Симпсоном. Максим уже собирался спать. Саша помнила, что удивилась этой футболке. Максим казался ей слишком взрослым, чтобы носить такие вещи, ему тогда исполнилось уже тридцать два. Она помнила, как удивилась, что у нее еще остались силы удивляться этому. Помнила, как удивился и Максим, увидев ее.

Саша провела у него дома двое суток. Все это время спала на его кровати, почти не просыпаясь, даже не зная, где в это время спал он и что вообще делал. Двое суток заняло превращение в другого человека, с новыми принципами и новыми взглядами на жизнь. Единственное, что было в этом хорошего: от Максима она уже не ушла, через три месяца они поженились. Но вот этих двух суток она не помнила совсем…

– Не понимаю, почему с ним не может поговорить кто-то другой? – недовольно спросил вчера Максим, когда она ему все рассказала. – Лиля? Она же вроде у вас главный собиратель информации, и ты сама как-то говорила, что она любого мужчину разговорит.

Саша сидела на диване, зажав ладони коленями, и только покачала головой.

– Антон не станет с ней откровенничать.

– А с тобой станет?

– Кто-то с помощью его гипноза убивает его же учеников. Я тоже его ученица. – Саша подняла голову и посмотрела на мужа. – Если у него осталась хоть капля совести, он со мной поговорит.

– Если только это не он сам, – проворчал Максим. Саша только сейчас поняла, что Максим не любит Антона еще сильнее, чем она сама.

Саша не рискнула ехать к нему одна, боялась, что в последний момент передумает и не пойдет. Войтех согласился составить ей компанию, но остался ждать в кафе через дорогу, просто для моральной поддержки. Саша и не хотела, чтобы он пошел с ней, стал свидетелем их разговора. Она не могла объяснить этого даже самой себе, но ей отчего-то было стыдно и неловко встречаться с Антоном, как будто это она когда-то заставила его рассказать подруге неприглядную правду, а не он. Не хватало только, чтобы при этом еще кто-то присутствовал.

Антон давно бросил преподавательскую деятельность, теперь у него была своя клиника. Ну как клиника? Небольшой кабинет и приемная перед ним в одном из тех домов на Петроградке, которые уже изначально строятся с возможностью отдать помещения первого этажа под коммерческие объекты. Работал здесь только он сам и рыжая администратор, да еще приходила два раза в день уборщица, которая мыла все помещения в этом доме. Такие подробности Ваня выяснил буквально за три минуты. Едва ли в них была какая-то практическая необходимость, просто ему было нечем заняться, а Саше почему-то казалось, что чем больше она будет знать о нынешней жизни Антона, тем легче пройдет для нее эта встреча.

– Саша? – Голос Антона прозвучал одновременно удивленно и обрадованно. Он появился в дверях кабинета буквально несколько секунд спустя после того, как к нему зашла администратор. Наверное, она успела только назвать ее имя.

Поднимая на него взгляд, Саша изо всех сил старалась, чтобы на лице не отражалось эмоций. Ей еще нужно раскрутить его на разговор, не ругаться с порога. А если он что-то знает или, как думает Максим, сам в этом замешан, то ей лучше бы наблюдать за его эмоциями, а не отвлекаться на свои.

В сорок девять он выглядел еще лучше, чем в сорок четыре, когда она видела его в последний раз. Высокий, подтянутый, с черными, как вороново крыло, волосами и пристальным взглядом таких же черных глаз, он всегда вызывал восхищение у женщин. Теперь же, когда волосы на висках посеребрила седина, а возле глаз появилось несколько новых морщинок, смягчающих черты лица, он стал еще привлекательнее.

Между ними никогда ничего не было, хотя Саша точно знала, что он не отказался бы от отношений с ней разной степени продолжительности и привязанности. Антон ни разу не позволил себе ни единого пошлого намека в ее адрес, но лишь потому, что относился к тому типу мужчин, которые позволяют женщинам бегать за собой, а не стремятся завоевать их сами. Вокруг него крутились и более доступные студентки и преподавательницы, которые готовы были лечь с ним в постель и приготовить утром завтрак по первому же зову, поэтому смысла тратить время на ту, за которой пришлось бы бегать самому, он не видел. Саша тоже не искала отношений с мужчинами старше себя. Ей хватало отцовской заботы и старшего на восемь лет Максима, тогда просто друга, готового прийти на помощь, чтобы не желать еще одного защитника. Сашу привлекали отношения с такими же безбашенными сверстниками, как и она сама, а не человек, который будет ее воспитывать, контролировать или в чем-то ограничивать.

Саша медленно поднялась с дивана, глядя на Антона спокойно и равнодушно.

– У меня к тебе важное дело. Иначе я бы не пришла.

– Да, конечно. Проходи. – Он посторонился, пропуская ее в кабинет, и сказал администратору: – Маша, меня ни для кого нет, пока Александра у меня.

– К вам уже меньше чем через час придет Марков, – напомнила та.

– Займи его чем-нибудь.

– Я не думаю, что отниму у тебя больше получаса, – отозвалась из кабинета Саша.

Она чувствовала себя здесь неловко. Ремонт и обстановка в кабинете были такими же, как и в коридоре: недорогими, но стильными и уютными. Большое окно скрыто за жалюзи, чтобы не смущать пациентов взглядами любопытных с улицы, и крепко закрыто, несмотря на жару. С ней справлялся кондиционер под потолком. Большой стол занимал один угол, а два мягких диванчика, стоящих друг напротив друга, – второй.

Не дожидаясь приглашения, Саша села на один из диванчиков, машинально сложила руки на груди и закинула ногу на ногу. Закрылась, как сразу понял Антон. Боится, что он снова залезет ей в голову, вытащит оттуда что-нибудь такое, чего она стыдится. Глупышка. Даже то, что она теперь избегает смотреть ему в глаза, ее не спасет, если только он захочет залезть ей в голову.

– Ты повзрослела, – улыбнулся он, садясь напротив нее.

– Мне двадцать девять. Было бы странно, если бы я все еще выглядела как двадцатичетырехлетняя.

– Нет, – Антон покачал головой, внимательно ее разглядывая. Все те же непослушные кудри, которые не может сдержать ни одна заколка, тонкие черты лица, темно-карие глаза, так необходимые хорошему гипнологу, в обрамлении густых ресниц. Она была такая знакомая, но как будто абсолютно чужая. – Повзрослела не в том смысле. Впрочем, ладно. Хочешь чаю или кофе? Может быть, сок? Сегодня жарко.

Саша проигнорировала его предложения. Стоило сразу перейти к делу, пока на ее лице не отразилось отвращение и к нему, и к этому мерзкому уютному кабинету. Стоит только расслабиться – и черт его знает, чем встреча кончится на этот раз. Несмотря на правило больше никогда не лгать, в ее жизни и теперь хватало вещей, которые она не хотела бы открывать близким. В глубине души Саша понимала, что Антон не станет повторять тот опыт, теперь ему незачем это делать, но не могла не злиться и не накручивать себя. Это происходило как-то само собой, без ее воли.

– Так что случилось? – спросил Антон, понимая, что ни чай, ни сок ей не нужны. – Маша сказала, дело касается твоих однокурсников.

– Дело касается не просто моих однокурсников. Дело касается той группы, которую ты обучал гипнозу.

Саша коротко, стараясь не упустить важные подробности, но и эмоционально не окрашивать слова, пересказала ему произошедшее. Антон слушал внимательно, как слушал пациентов, сначала позволил ей выговориться, лишь затем задал несколько уточняющих вопросов.

– Да, ты права, – наконец резюмировал он, откинувшись на спинку дивана и сложив руки на коленях. – Это очень похоже на те упражнения, что я вам давал. Не учитывая, конечно, того факта, что кто-то завел их слишком далеко.

Саша не удержалась, посмотрела на Антона. В конце концов, ей же нужно понимать, правду он говорит или что-то скрывает, а как это сделать, если разглядывать обивку дивана? На его лице отражалось искреннее беспокойство и озабоченность. Погибшие ребята не были ему чужими, несколько лет подряд они все встречались каждую неделю, он учил их тому, что предполагает безграничное доверие. Такие вещи сближают.

– Есть только одно «но», – добавил Антон. Сейчас, когда Саша сама смотрела на него, он избегал встречаться с ней взглядом. Саша едва ли догадалась бы об этом, учитывая ее к нему отношение, но на самом деле он просто позволял ей смотреть на себя, прекрасно понимая, что в случае зрительного контакта она тут же отвернется, испугавшись. – Чтобы внушить такие вещи, гипнолог должен быть где-то рядом. Зрительный контакт, ты же помнишь?

Саша кивнула.

– Он ведь мог внушить нам эти вещи и заставить забыть о том, что мы видели его.

Антон уставился в стену, задумавшись о чем-то.

– Как минимум, Гриша погиб при большом скоплении народа. Кто-то заметил бы чужака. А значит, либо это сделал кто-то из тех, кто там был, либо вы ошибаетесь в своих выводах.

– Но когда видения посетили мою подругу, рядом было всего несколько человек, и только я из них могла бы это сделать, – напомнила Саша. – А мог кто-то сделать как бы отложенный гипноз? Внушить нам что-то раньше и запрограммировать на своего рода триггер, который позже и запустил реакцию? Ты же нам рассказывал про это.

– Но я не успел обучить вас этому. Вы не можете этого делать.

– А ты?

Теперь Антон посмотрел на Сашу, и их взгляды впервые встретились. Саша мгновенно утонула в черных как смоль глазах, но на их дне обнаружила лишь удивление.

– Ты меня подозреваешь?

– А разве не так ты заставил меня разругаться с подругой? – не удержалась Саша.

Антон резко поднялся, отошел к окну и посмотрел на нее уже оттуда.

– Ты, я вижу, так и не простила, – констатировал он.

– Я же говорила, что никогда не прощу. Ты сломал мою привычную жизнь, лишил меня близких друзей, уважения к тебе, доверия к себе самой, своим словам и поступкам. Ради чего?

– Ради того, чтобы однажды ты не натворила глупостей.

Саша хмыкнула, сжала кулаки, чувствуя, как внутри начинает подниматься та самая злость, которую она так тщательно контролировала все время их разговора.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– На какой? Могу ли я делать отложенный гипноз? Могу. Делал ли я так с тобой? Нет. Ты ушла от меня уже с намерением все рассказать подруге. Имею ли я какое-то отношение к происходящему? Тоже нет. Ищи среди своих.

Саша тоже поднялась, потому что выносить его взгляд сверху было сложно. Она и так была ниже на целую голову, но стоя имела хоть какую-то иллюзию равноправия.

– А кто-то из других твоих учеников? Не наша группа, а другая.

– Вы были моей единственной группой. До вас я никого не учил, после – тоже.

– Неожиданно, – не сдержалась Саша. – Что же помешало тебе набрать еще подопытных кроликов? Неужели совесть?

Антон полоснул ее яростным взглядом и язвительно ответил:

– Нет, ваша группа. Ты не помнишь, скольких сил мне стоило ежедневно напоминать вам, как опасно внушение? Не помнишь Колю Смирнова, которого я с позором выгнал из группы за постоянные нарушения этого правила? Ларису Корзун, которой пришлось пересдавать зимнюю сессию на пятом курсе, потому что я поймал ее за внушением преподавателям? Вы были хорошей прививкой от повторения.

Он хотел еще что-то сказать, но завибрировавший мобильный телефон прервал его.

– Извини.

Антон подошел к столу, быстро взглянул на номер абонента и тут же ответил. Как показалось Саше, слишком торопливо для обычного звонка. Разговор был коротким, Антон больше слушал, лишь в конце бросил: «Я скоро буду» и отключился. Взгляд его при этом стал холодным, озабоченным.

– Извини, Саш, мне надо уехать, – отстраненно сказал Антон, словно уже забыв, о чем они разговаривали. – У меня дочь лежит в больнице, необходимо мое присутствие.

Саша кивнула, направилась к выходу, не сразу осознав, что впервые слышит о его дочери. Неужели за эти пять лет повзрослел и Антон? Бросил интрижки со студентками, завел семью и ребенка?

Выяснять это Саша не собиралась. Попрощавшись с администратором, на плечи которого упала новая напасть – отменить всех клиентов Антона Александровича на сегодня, Саша вышла из здания, отошла чуть в сторону и остановилась. Глядя в одну точку перед собой, мысленно повторила все события последних дней, шепотом проговорила важные детали, вспомнила, что делала утром и куда собирается сейчас. В общем, сделала все для того, чтобы убедиться, что ее планы и приоритеты внезапно не изменились за последние полчаса и она никому не собирается раскрыть очередную смертельную тайну. Только после этого выдохнула и направилась в сторону кафе, где ее ждал Войтех.

Пока Саша разговаривала с Антоном, Войтех терпеливо дожидался ее в кафе через дорогу. По крайней мере, со стороны он выглядел достаточно спокойно. Даже мило улыбнулся молоденькой официантке, которая не растеряла ни приветливый взгляд, ни доброжелательный тон после того, как он заказал только кофе. В Москве Войтех часто отмечал про себя, что персонал кафе чаще всего теряет к тебе интерес, если ты заказываешь что-то одно и небольшое. За годы жизни в чужой столице он привык к этому и теперь был приятно удивлен.

Войтеху достался столик у окна, и он хорошо видел дверь, за которой скрывалась «клиника» Антона Степанова, поэтому все время поглядывал на нее, ожидая, когда появится Саша. Минут через двадцать он принялся нетерпеливо постукивать пальцами по столу, потому что кофе закончился и руки занять теперь было нечем.

Войтех не признавался в этом вслух, но стоило теме гипноза и внушения появиться на повестке дня, как он занервничал. Парадоксальным образом тот факт, что один живой человек может убедить другого живого человека в реальности того, чего на самом деле нет, пугал его куда больше, чем зомби, призраки и злобные потусторонние сущности вместе взятые. Он давно знал, что Саша владеет не просто гипнозом, а возможностью незаметно внушать свои мысли другому человеку, но никогда не задумывался, как широки и опасны ее способности.

Ему не нравилось, что она пошла к Антону одна, но так он хотя бы мог быть уверен, что его голова останется неприкосновенна. А если Антон что-то внушит Саше, то он поймет и попытается это изменить. Если, конечно, не будет слишком поздно. Но в данном случае он считал риск оправданным.

Наконец дверь в здании через дорогу открылась, выпуская на улицу Сашу. Она казалась возбужденной, почти выбежала наружу, что, учитывая обстоятельства, было вполне нормально. А вот то, что она, отойдя от входа, остановилась, уставилась в одну точку и как будто принялась то ли шептать что-то, то ли говорить сама с собой, его насторожило. Войтех уже собирался поспешить к ней, когда Саша, тряхнув головой, направилась к пешеходному переходу сама.

В рабочий день даже летом в кафе было немного народу, поэтому Саше не пришлось долго высматривать Войтеха или ему как-то обозначать себя. Прежде, чем к ней успела подойти администратор и предложить столик, она уже направилась к нему.

– Не скажу, что было легко, но, кажется, я выжила, – улыбнулась Саша, садясь в неудобное, но стильное кресло напротив Войтеха. Она все еще чувствовала себя неловко, а потому подсознательно хотела скрыть это чувство за улыбкой и шутками.

– Что он сказал? – поинтересовался Войтех, знаком подзывая все ту же официантку. Оценив нервозность Саши, он предпочел заказать для нее и себя не дополнительный кофе, а чайник ароматного чая с какими-то фруктами.

– И пирожное, – добавила Саша, когда девушка уже собиралась уходить. – Самое сладкое, какое у вас только есть. Вот так, чтобы зубы сводило от сахара.

Официантка улыбнулась, пообещав найти в меню необходимое.

– В общем, он подтвердил наши догадки, – сказала Саша, чуть понизив голос, когда они снова остались вдвоем. – Тоже говорит, что все ситуации очень похожи на упражнения, которые он нам давал. Мы их повторяли много раз, до автоматизма. Только, конечно, не заводили так далеко. Это не его авторские упражнения, так что далеко не факт, что их умеют делать только те, кто учился в его группе. И все же то, что погибают именно его ученики, наводит на мысль, что дело именно в группе.

– Он сам не замечал ничего подобного? – продолжал расспрашивать Войтех, чуть подавшись вперед, чтобы голос звучал тише, но Саша его слышала. – В смысле, его не пытались пока убить?

Войтех чуть поморщился, только сейчас заметив, что бойкая официантка уже вернулась к их столику с подставкой для чайника и чистыми чашками. Она слегка вздрогнула, услышав его последние слова, и улыбка ее стала выглядеть неестественно. Войтеху и Саше пришлось дождаться, пока девушка торопливо уйдет, прежде чем продолжить разговор.

– Честно говоря, мне в голову не пришло спросить, не пытался ли кто-то убить его, – призналась Саша, убедившись, что они снова одни. Соседний столик заняла компания бойких девчонок лет семнадцати, поэтому ей пришлось понизить голос почти до шепота и тоже подвинуться ближе к Войтеху. Со стороны они наверняка напоминали заговорщиков, обсуждающих нечто крайне секретное. – Возможно, потому что я когда-то слишком сильно хотела этого сама. Антон удивился моим расспросам, значит, едва ли. Но тут есть еще кое-что. Я не додумалась до этого сама: чтобы внушить что-то человеку, нам нужно установить контакт глаза в глаза. А значит, тот, кто это сделал, должен был в тот момент находиться рядом.

– Но камеры никого не зафиксировали, – возразил Войтех. – Как минимум в тот вечер, когда напали на вас с Лилей. Насколько я понимаю, вы могли забыть, что кого-то видели, но он бы попал на камеру хоть где-то. Я сам пересматривал момент, когда иллюзии начали преследовать Лилю. Рядом с ней было пусто.

– Есть еще один вариант: своего рода отложенный гипноз. То есть, например, я сейчас тебе внушаю, что ты должен… поцеловать Лилю, – она не сдержала усмешки. – Но лишь в тот момент, как в комнату войдет Ваня. Ты сейчас идешь к Лиле, вы спокойно общаетесь хоть минуту, хоть сутки, она у тебя вообще никаких желаний не вызывает, но как только ты увидишь Ваню, мой гипноз сработает: ты тут же ее поцелуешь. Понимаешь, о чем я? Правда, Антон утверждает, что не обучал никого из нас этому, но ведь прошло шесть лет, кто-то мог изучить самостоятельно.

Войтех выразительно изогнул бровь, несколько удивленный выбранным ею примером, но при этом кивнул, давая понять, что суть отложенного гипноза ему понятна.

– Вот только я не понимаю, кто, где и когда мог что-то внушить Лиле, – возразил он. – И почему именно ей. Впрочем, я вообще не понимаю, кто это может делать и почему. Что это? Месть? Или просто кому-то сорвало крышу? В чем мотив?

– Лиля у меня вообще вызывает сомнения.

Им снова пришлось замолчать, потому что официантка принесла чай и пирожное. Она действительно постаралась: на небольшой тарелочке лежало нечто настолько белково-воздушное, что, казалось, если бы не ягоды сверху, придающие пирожному вес, оно поднялось бы и улетело. И само пирожное, и тарелка были щедро посыпаны сахарной пудрой. Не исключено, что в два раза больше необходимого.

– Как я вчера говорила, она не вписывается в схему, – продолжила Саша, когда официантка снова ушла. – Она не училась с нами, ее не было на празднике, даже видения у нее не совсем как у нас. Но если допустить, что Лиля попала под раздачу случайно, оказалась не в том месте, не в то время, то я все равно не понимаю мотив. Если это кто-то из нас, то за что? Мы, конечно, порой ругались, ссорились; кажется, парни однажды даже подрались, но это все равно не повод. Тем более через шесть лет. Что-то должно было случиться недавно.

Войтех снова задумчиво побарабанил пальцами по столу, потом взял десертную вилку – официантка принесла двойной набор приборов, хоть Войтех и не выказывал намерения есть пирожное – и, игнорируя возмущенный Сашин взгляд, отковырнул себе кусочек.

– Хорошо, предположим, Лиля попала в вашу теплую компанию случайно. Надо будет пройти с ней по воспоминаниям последних дней, выяснить, где она могла пересечься с гипнотизером. А сколько еще человек было в вашей группе?

Саше тоже пришлось отвлечься на пирожное, пока скрытый сладкоежка, не пожелавший ничего, кроме чая без сахара, не съел всю ее порцию. Ей не было жалко, скорее смешно, поэтому она незаметно подвинула тарелку к нему ближе, но продолжала возмущенно следить за каждым движением вилки.

– На самом деле, состав постоянно менялся, – сказала она, когда они разделались с половиной пирожного. – Кто-то уходил, кто-то приходил. Гипноз – это своего рода искусство, не каждому дано. Можно научить человека правильно держать кисть в руке, заставить зазубрить наизусть правила сочетания цветов, но, если у него нет таланта, шедевр он не нарисует. Кому-то просто надоедало, даже если получалось. Но до конца доучились, – Саша на секунду задумалась, считая в уме, – семь человек. Гриша, Слава и Витя – которые погибли, я, еще одна девушка и двое парней. Эй, может, закажешь уже себе? – возмутилась она, когда Войтех зачерпнул самый лакомый кусочек с большим количеством красной смородины.

– Свое есть не так вкусно, – с улыбкой парировал тот, ничуть не смутившись и отправив этот самый лакомый кусочек в рот. – Значит, кроме тебя, пока живы еще трое, – резюмировал Войтех, не до конца прожевав. – Они все были на вечере встречи?

– Нет, только девушка, Лариса Корзун. Она, конечно, дамочка шебутная и меня раздражает, но я не могу себе представить ее хладнокровной убийцей. Хотя, конечно, на празднике была именно она. Более того, она сидела со мной и Гришей в лодке незадолго до его смерти, а после этого ушла с ним. Я бы сказала, она вообще последняя, кто общался с ним живым. Про двух других парней я, если честно, почти ничего не знаю.

– Тогда имеет смысл проверить ее, – предложил Войтех, великодушно откладывая в сторону вилку и оставляя последний кусочек пирожного Саше. – И двух других, конечно, тоже, но начнем с нее. Похоже, нам опять нужен Дементьев. Я не представляю, что и как искать без него, а у него наверняка есть на этот счет соображения.

Говоря это, Войтех достал из кармана мобильный телефон, но не успел вызвать из памяти нужный номер, как пошел входящий вызов. Совсем не от Дементьева.

– Привет, – ответил он, чувствуя себя лишь самую малость неловко.

– Привет, – отозвался в трубке голос Анны. – Я знаю, что правильнее было бы дождаться звонка от тебя, но я освободилась немного раньше и уеду из Питера немного раньше. Поэтому если ты все еще хочешь консультацию, то у тебя есть только сегодняшний вечер.

– Пожалуй, мне он подходит, – с готовностью ответил Войтех, избегая смотреть на Сашу. – Я и ресторан уже выбрал. Французское вино и итальянский кофе у них есть. Кухня средиземноморская. Подойдет?

– Вполне. Тогда сегодня в семь?

– Хорошо, я скину тебе адрес. До вечера.

– До вечера.

Войтех нажал на сброс и замер, глядя на экран телефона. Зачем он его вытащил, совершенно вылетело у него из головы.

Примерно так же вылетело из головы у Саши, зачем она держит в руках вилку. Несколько мгновений она рассматривала Войтеха, пытаясь понять, с кем он разговаривал. Это определенно был не Дементьев, едва ли он позвал бы следователя на французское вино. Неужели та самая девушка-организатор? Других знакомых в Питере, насколько она знала, у Войтеха нет.

Саша напомнила себе, что ей не должно быть до этого никакого дела.

– Значит, вот как, Дворжак? – прищурилась она, стараясь выглядеть обиженной, хотя уголки губ сами собой приподнимались вверх, а в голосе было недостаточно недовольства, чтобы он поверил. – За завтраком ешь мое пирожное, а на ужин зовешь другую девушку?

– Только не надо в отместку гипнотизировать меня на то, чтобы я поцеловал Лилю в присутствии Вани, – хмыкнул Войтех. – Боюсь, на что бы вы ни спорили, дело все равно кончится сломанной челюстью. Моей.

– И я все равно не умею этого делать, я же говорила, – пробормотала Саша, возвращаясь к пирожному.

Войтех уже не слушал, все-таки набирая номер следователя.