Глава 4

Во времён Рюрика князья жили не в самом Новгороде, а в Городище. Князь Ярослав Владимирович построил свой двор на Торговой стороне славного города. Ярославу было столько же лет, сколько и Святополку, то есть тридцать шесть. Когда он узнал, что его отец решил сделать своим наследником князя Бориса Ростовского, то вознегодовал и перестал платить положенный Новгороду урок в две тысячи гривен.

По сути, это означало войну с отцом, но хромой князь не сильно этого боялся, так как пригласил в Новгород варягов, которые, безусловно, всегда были рады посражаться за золото и серебро.

Четыре тысячи варягов, прибывших в Новгород, сильно меняли положение дел и делали силы Ярослава практически равными силам киевской дружины. Правда, другие сыновья Владимира могли поддержать отца и тогда чаша весов наклонилась бы в сторону Киева, но князь Ярослав надеялся как раз на обратное. Не он один был возмущён тем, что отец хочет передать после своей смерти власть Ростовскому князю Борису, отдав ему командование над дружиной.

Князь Ярослав и ярл Кнуд, который привёл варягов, стояли на крыльце княжеских палат.

– Хороша ты себе дворь возвёл, – сказал ярл Кнуд, – богаты живёшь, князь!

Ярослав скрыл улыбку, слушая речь ярла. Впрочем, на душе у князя Ярослава было неспокойно, так как он как никто другой знал, что варяги люди хищные и если чего захотят забрать, то будут лить за это кровь.

– Здесь нищетой тебе всё покажется, коли увидишь Киев, ярл. Многие годы две трети богатств Новгород отсылает в Киев – там богатство, а здесь остаток.

Варяг ухмыльнулся. Он уже не первый раз приходил служить правителям, и все они говорили одно и то же: что сами они бедные, а вот их враги из золотых блюд едят и серебром стены своих дворцов украшают. Варяг прикинул, а сможет ли он со своими людьми занять Новгород. Кто знает, может, и сможет, но кровью умоется. Славяне – это тебе не франки или саксы, они за своё биться будут насмерть.

– Княж, сколь многа воина у отец твой? – спросил ярл Кнуд. – Когды пойдём в бои, мой человикь не хочэт сыдет уберияв рука.

Князь Ярослав понял речь варяга, но ему надоело слышать коверканные славянские слова, поэтому он заговорил на варяжском языке, чем сильно удивил ярла.

– Если моего отца не поддержат другие мои братья, то силы наши равны. Но братья могут поддержать и меня. Мой отец хочет передать власть в обход старших сыновей своему любимому младшему сыну.

Ярл кивнул, давая понять, что дальше ему неинтересно, а после подошёл к девушке, которая стояла рядом с теремом, поставив перед собой вёдра и коромысло, и, по всей видимости, отдыхала.

Князь Ярослав недоумённо смотрел на ярла, когда тот со смехом быстрым движением схватил девушку за горло, а другой рукой сорвал с неё серебряное украшение.

Девушка вскрикнула, а варяг, отпустив её горло, засмеялся. Ярослав сделал несколько шагов, но боль в ноге остановила его. Князь не мог быстро ходить из-за хромоты. В детстве он, желая быть не хуже старших братьев, украл отцовского коня и в тот же день обогнал всех, когда они катались.

Каждый раз, когда Ярослав стискивал зубы от боли, он вспоминал этот день. Славный день, когда он был впереди всех своих старших братьев – Вышеслава и Изяслава. Святополка он старшим не считал. А после отцовский конь сбросил мальчика и тот сломал ногу. Волхвы говорили, что он умрёт, другие предлагали отсечь конечность, но один грек привязал к ней две палки и заделал всю ногу в глину.

Нога никогда не стала такой, как прежде, но Ярослав мог ходить. Тот день был единственным днём, когда он обгонял на коне своих братьев. Больше такого дня не было, так как Ярослав теперь ездил лишь на спокойных кобылах. На других он усидеть не мог.

– Красывая оберега, – проговорил ярл, и, смеясь, оттолкнул девушку.

Люди, проходящие мимо, недобро посмотрели на ярла. Некоторые даже положили руки на рукояти кинжалов или проверили топоры, но варяг, не испугавшись их, скорчил рожу и продолжил смеяться.

Тварь, животное, подумал Ярослав, глядя на Кнуда. Это просто животное, которому неведомы ни страх, ни совесть, но в его мече и мечах его соотечественников я сильно нуждаюсь. Варяг быстро вбежал по ступеням и встал рядом с князем Ярославом.

– Зачем ты сорвал побрякушку с этой девушки? – спросил Ярослав у ярла на варяжском языке, чтобы никто не понял, о чём он говорит с ярлом.

– Мне захотелось показать ей, что я силён. Девы любят силу. Силу любят все, – ответил ярл, поигрывая серебряным украшением. – Не бойся, князь, я не трону твою жену! Я не буду трогать жену того, кто не сможет за неё постоять.

Князь Ярослав стиснул зубы. Животное смеётся над ним и над его хромотой. Нет, как боец я, конечно, тебе не соперник, подумал Ярослав. Хорошо, что варяг произнёс эти слова на своём языке, а то совсем стыдно было бы.

Кнуд Эрикссон приплыл с варягами на службу к конунгу Ярсфельду, так варяги называли Ярослава, почти месяц назад всего с тремя кораблями. Варяги разместились возле своих кораблей и быстро заскучали. Новгородцы казались им такими дикими и такими глупыми, но тронуть их они вначале боялись, так как знали, что славяне в случае чего быстро возьмутся за оружие.

По мере того как число варягов росло, так как всё новые и новые драконы приплывали к Новгороду, росла и храбрость варягов.

На улице стояла жаркая погода. Вынужденные целыми днями бездельничать варяги стали искать себе забавы.

– Ярл, – к Кнуду Эрикссону подошёл один из варягов, крепко держа за руку девушку, – ты здесь скучаешь. Посмотри, кого мы тебе привели. Потешь плоть.

Кнуд с ухмылкой посмотрел на воина и на пытающуюся освободиться девушку, совсем юную.

Кнуд подошёл к ней и, взяв своей могучей рукой её за подбородок, расхохотался, а затем резким движением развернул её спиной к себе. Варяги встретили такие действия своего ярла дружным радостным криком и смехом.

Конечно же, воинам было безразлично, потешит ли плоть ярл или нет, но вот то, что он такой подарок принял, как бы означало, что можно и им повеселиться.

– А я тоже хочу себе плоть потешить!

Ярл Кнуд увидел, как группы по десять воинов стали уходить в город, и заулыбался. Может, и впрямь стоит вместо того чтобы идти в далёкий Киев, разграбить этот богатый город и стяжать себе отменную славу? Новгород – город богатый и большой, а правит им хромой князь. Интересно, а он сам в походы как ходит? Или дружину за него ведёт кто-то другой? Такие не должны править.

Кнуд посмотрел на девушку, которую только что взял силой, и вновь расхохотался. На девушке был крестик, и теперь она прижимала его к губам и что-то бормотала.

Ярл вырвал крестик у неё из рук, а после бросил его под ноги. Многие из варягов приняли крещение, но он оставался старой веры и ненавидел всех этих почитателей Распятого Бога.

– Чего ты смотришь? Он не поможет тебе, потому что он и сам был распят! Он даже себе помочь не мог!

Девушка не понимала его слова и поползла за крестом. Варяг, впрочем, говорил эти слова не для неё, а для своих соплеменников, которые помимо всех прочих оберегов надели и кресты. Были и те, кто не просто нацепил их, но и сорвал с себя обереги отцов.

Девушка, взяв в руки крест, стала опять что-то бормотать, и это вывело ярла из себя.

– Замолкни! Замолкни, он всё равно тебя не слышит! Замолкни! – прокричал ярл, нанося ей удары ногой по животу.

Девушка прижала ноги к груди, но крест не выпустила. Это привело ярла в неописуемое бешенство, и он стал безостановочно наносить ей удары до тех пор, пока та не перестала двигаться, а после диким взглядом посмотрел на варягов, которые молча за ним наблюдали. Язычники пошли насиловать, а оставшиеся возле кораблей были, как правило, или христианами, или, во всяком случае, признавали Христа как одного из богов.

– Чего вы уставились, – спросил ярл, плюнув на девушку, – где её Бог? Где он? Разве ударил он меня молнией? Вы все обманутые, так как нет никакого Христа!

Ярл с трудом взял себя в руки. Тут ему стало несколько не по себе. Он не мог контролировать себя, когда впадал в бешенство, но когда этот приступ проходил, то ему становилось очень не по себе.

Ну вот, ещё одна мученица! Эти христиане похоронят её с почётом и будут петь над ней, словно она валькирия. Как всё изменилось в мире!

– Кнуд, – проговорил один из варягов, на котором помимо молота Тора висел ещё и крест, – богам нет нужды себя защищать. Мы, люди, должны это сделать. Когда христиане громят наши капища, они говорят так же, как и ты!

– Замолкни, – грубо прервал его ярл, – ты, видимо, считаешь, что можно служить и богам наших отцов, и Христу? Боги наших отцов могут принять богов других народов, а Христос нет. Там, где появляются христиане, старые боги уходят.

– Кнуд, ты сейчас убил просто девку. Она надела крест потому, что его надел её отец. Надень он молот Тора, и на ней были бы обереги наших богов.

Кнуд осмотрел на воина. Он его не знал, и только собрав все остатки благоразумия, он не выхватил меч и не набросился на него. Христиане, они повсюду! Они везде, и теперь эта болезнь, разложив славян, разъедает и наш народ. Вернее, остатки тех, кто чтит старину. Нет, после того как конунг Олаф крестил весь народ, осталось совсем немного тех, кто чтит старых богов. Капища разрушаются, волхвы умерщвляются, так почему я должен молчать?

Новгородцы собрались перед двором князя. Они шумно возмущались бесчинствами, которые стали творить варяги. Князь Ярослав к народу выходить не решался, так как понимал их праведный гнев, а сказать им ничего такого, что их успокоило бы, он не мог.

Супруга князя Ярослава Анна и вместе с младенцем Рюриком, которого в крещении нарекли Ильёй, стояла рядом с мужем.

– Ты не выйдешь к ним?

– Нет, мне нечего им сказать, Анна. Я не могу отослать варягов, так как нуждаюсь в их мечах. Мой отец придёт сюда со своей дружиной, и тогда мы ещё не раз будем благодарить этих людей.

– Твой отец князь Владимир, думаю, и сам захочет с тобой замириться, если ты согласишься.

– А я не могу согласиться, так как это означает признать Бориса не просто старшим, но и более законным. Мой отец отослал от себя мою мать Рогнеду в Полоцк вместе с Изяславом, но если Изяслав поднимал на него руку, то я-то не поднимал. Я всегда его чтил и чтил своих старших братьев, но когда я стал старшим, то он отвернулся от меня. Он хочет видеть своим наследником Бориса. А что такого сделал Борис? Просто отец видит во мне калеку! Но я докажу ему и всем, что помимо силы всегда можно положиться и на ум.

– А ты считаешь умным вот так вот стоять в стороне, когда твои подданные взывают к тебе?

– Нужны законы. Нужны настоящие законы, которые будут одними по всей Руси, а без этих законов не будет правосудия. Что мне им сказать?

В это время князь Ярослав увидел, что народ решил всё же прорваться к нему и его дружинникам не удержать их. Новгородцы смяли пытающихся не пустить их внутрь дружинников и вошли в палаты.

Княгиня Анна с младенцем Рюриком вышла, понимая, что князю лучше говорить с разъярёнными новгородцами одному. Ярослав заставил себя встать на ноги и, несмотря на жуткую боль, пошёл навстречу ворвавшимся.

– Что вам надо?

– Княже! Бесчинства, творимые варягами, не знают меры! Они порочат замужних жён и забирают жизни! Призови их на суд и накажи!

Князь Ярослав посмотрел на новгородца. Открытый и честный человек, подумал о нём Ярослав, только как ему объяснить, что без этих варягов ему не справиться?

– А ты сам в чём варягов обвинить желаешь? Они воины, и если они и вздёрнули подол какой-нибудь жене, то пусть её муж с них и спросит.

– Так ведь беззаконно это, и спрашивай не спрашивай, а чести это не вернёт и тем паче убиенных не поднимет из могилы. Я, князь, к тебе пришёл не потому, что тебя, калека, уважаю, а потому, что сам в стародавние времена с отцом твоим на Киев ходил и видел в тебе самого Владимира. Коли ты не можешь со своими псами совладать, то тьфу на тебя! Ты нам не князь!

Сказав это, новгородец повернулся спиной к Ярославу и пошёл прочь. Выйдя на крыльцо, этот муж закричал:

– Новгородцы! Братья! Князь Ярослав нам не защитник. Так сами защитим себя! Обнажим топоры и спросим с пришельцев цену, которую стоят наши жизни!

Ярослав слышал эти слова и понимал, что остановить такую толпу невозможно. Несколько дружинников и воевода подошли к князю.

– Собираемся и уходим в Ракому. Переждём бурю, – медленно произнёс князь Ярослав.

– Княже, у нас сейчас под рукой почти две тысячи воинов. Если выступим, то либо новгородцев образумим, ибо варягов заставим уняться.

– Нет! Мои люди из дружины мне ценнее и новгородцев, и варягов. Уходим в Ракому. Пусть сами разберутся!

Ракома находилась недалеко от Новгорода. В этом селе князь Ярослав приказал возвести себе терем, чтобы там отдыхать от шумного торгового города.

– Если новгородцы перебьют варягов, то мы вместо того чтобы использовать их в борьбе с твоим отцом, должны будем ждать удар и оттуда, – проговорил воевода, которого звали Будый.

Ярослава и Будого связывала не просто дружба. Хвастливый воевода долгие годы был пестуном Ярослава, то есть воспитателем. Конечно, князь, когда вошёл в возраст, далеко не всегда слушался своего наставника, но, бесспорно, доверял ему. Княгиня Анна относилась к Будому иначе. Княгине он не нравился, и более того, ей казалось, что его похвальба неуместна и зачастую вредна.

– Нет, Будый, – возразил Ярослав, – мы сейчас уйдём в Ракому и побережём жизни наших людей. Они нам ещё пригодятся. Варяги могут стать нам куда большими врагами, чем соотечественники.

Спустя несколько часов князь вместе со своими людьми покинул город Рюрика.

Князь Ярослав ехал на своей спокойной и старой кобыле вместе со своими людьми по городу. Тот превратился в поле битвы. Варяги пытались оказывать сопротивление, но не могли выстоять, так как многие находились во хмелю или же вовсе спали пьяными.

Новгородцы безжалостно лишали их жизни, и князь Ярослав понимал, что теперь ему не с кем противостоять отцу. Жители Новгорода, видя князя, смеялись над ним. Ярослав знал, что выглядит он вовсе не как князь, а скорее как торгаш. Он уже привык, что когда он едет верхом, то все над ним потешаются, но ехать в телеге было бы ещё хуже.

– Хромой князь! – крикнул один из новгородцев. – Ты позвал сюда собак заморских, а мы их повыведем. Ты не держи обидку на нас! Беги отсюда, мы тебя не тронем!

Ярослав ничего не ответил, а лишь крепче стиснул зубы. Зря смеёшься, подумал Ярослав, глядя на новгородца. Я хромой, но не трусливый. Я не убегаю от вас, а сохраняю жизни преданных мне людей.

– Ярослав, – обратился к князю воевода Будый, – может, всё-таки придём на помощь варягам? Их сейчас бьют сотнями! Мы будем бить новгородцев тысячами.

– А те будут бить нас. Нет. Я отомщу за варягов, но по правде они заслужили смерти.

Будый покачал головой, понимая, что, видимо, скоро самостоятельное княжение Ярослава закончится.

– Князь, а ведь твой отец не простит тебя и бросит в подземелье, как твоего брата Святополка. Если мы не выстоим в борьбе с ним, то единственное, что нам остаётся – бежать прочь!

– Верно, Будый, верно. Коли мы не выстоим, то лучше бежать, но коли мы потеряем дружину, то и бежать нам будет некуда. С оружием в руках мы найдём себе славу.

Будый посмотрел на своего князя и подумал, что и с дружиной, и без неё ему славы не найти. Так уж получилось, что хромым воином не стать, а князь – это прежде всего воин. Только на Руси, может, у тебя и есть место, и то благодаря славным деяниям твоих предков.