Глава шестая

Когда пришло время выбирать командующего пехотой, Черис ждал сюрприз. Они с Джедао сошлись на кандидатуре полковника Кел Рагата, который вернулся в ряды Кел после того, как посвятил несколько лет историческим изысканиям. Послужной список Рагата со всеми его наградами выглядел в точности как у Четвертого из участников конкурса. Поскольку Черис не могла ничего доказать, она умолчала об этом.

С запросом о разведкоманде Шуос и роте лазутчиков было трудней. К разочарованию Черис, система позволила ей описать операцию, потом подать заявку на выделение персонала и роты – и всё. Ей не удалось ввести другие параметры по подбору людей.

– Типично, – сказал ей Джедао. – Наша любовь к мелким тайнам, не говоря уже о бумажной волоките, не изменилась за последние несколько веков. Придется поверить, что гекзархи желают нашей победы. Это должно побудить их выделить нам компетентных оперативников.

Следующим этапом было подать заявку на сбор роя. Черис чувствовала себя нелепо, потому что рой обычно собирали для генерала, а ей еще не присвоили внеочередное звание. По правде говоря, она бы и со званием чувствовала себя нелепо. Система высветила уведомление о «нетипичных обстоятельствах» и сообщила, что время сбора составит 5,9 дня.

Черис спросила себя, что делать дальше, и с ужасом поняла: она зевает.

– Вам надо поспать, – заметил Джедао. – Без отдыха вы будете бесполезны нам обоим.

– Я беспокоюсь, что ночью придут какие-нибудь новости, – сказала она. Что уж говорить о нежелании отключаться, пока он продолжает бодрствовать… – Разве для такого не должен существовать штаб? – Она бы чувствовала себя спокойнее, зная, что вокруг другие Кел, пусть и незнакомые.

– Должен, – согласился Джедао, – но гекзархи пытаются свести к минимуму количество офицеров, зараженных вследствие близкого общения со мной, и для роя такого размера хватит стандартного штаба мота. – Всё понятно… – Так или иначе, я не могу работать с мониторами, но если вы автоматизируете какие-нибудь уведомления, я вас разбужу, если случится что-то интересное. Кроме того, я не могу читать больше одного текста за раз, но могу следить за бóльшим количеством графики, чем обычный человек. И я не против поработать будильником. – Он рассмеялся при виде ее смятения. – Простите, я не пытался вас шокировать.

Черис не хотела спать под его присмотром, и всё же она не могла бодрствовать вечно. Знай она, как всё обернется, переосмыслила бы свое решение о пробуждении Джедао.

– А-а… где же мне спать? – спросила она ровным голосом.

– Ступайте туда, откуда мы пришли – скорее всего, для вас уже всё приготовили.

Он был прав. Комната теперь выглядела более буднично, несмотря на зеркала. Еще она оказалась намного больше всех помещений, где Черис доводилось спать.

Черис посмотрела на отражение. Джедао насмешливо улыбался ей. Она стиснула зубы и ответила ему сердитым взглядом.

– Хорошо, – сказал Джедао, не смутившись, и Черис тотчас же пожалела, что не умеет скрывать эмоции. – В грядущие дни вам это пригодится. – Она решила, что лучше не отвечать.

Ее личные вещи с «Горящего листа» лежали на столе. Она проверила: вороний камень удачи не забыли. Потом она просмотрела остальные вещи, мундиры и гражданскую одежду, оружие. Особенно порадовал календарный меч, хотя – кто знает, удастся ли ей в будущем развлечься, участвуя в дуэлях. И еще он – Черис проверила раньше, пока Джедао хранил обезоруживающее молчание, – не давал никакой защиты от ревенантов.

Установочные инструкции заверяли, что во время сна бояться его совершенно не следует, но Черис не верила. Не говоря уже о том, что ей было неловко от постоянного присутствия командующего офицера где-то поблизости.

– Ложитесь спать, – сказал Джедао. – Посмотрим, будут ли завтра дополнительные разведданные.

Она разделась как обычно, помедлив лишь когда дело дошло до перчаток. Обычно она их снимала на ночь, но ей не нравилась мысль о том, что Джедао увидит ее руки обнаженными. Кел снимали перчатки на публике, только отправляясь в самоубийственные миссии. Но он уже видел ее руки. Ей было нелегко это осознавать.

– Меня не оскорбит, если вы их не снимете, – сказал он. – Свои я тоже почти никогда не снимал.

Если бы он промолчал, она могла бы преодолеть свои сомнения, снять перчатки и выключить свет. В ее голове мелькнул образ, ее искаженное отражение в зеркале: Джедао в мундире Кел, Джедао в перчатках с обрезанными пальцами, которые теперь означали «предательство».

– В тот день, когда случилась бойня, вы тоже были в перчатках? – едко осведомилась Черис.

– Да. Мне показали видео.

– Вы не помните? – недоверчиво спросила она.

– Не всё и не в том порядке.

– Вы никак не показали, что чувствуете угрызения совести, – сказала Черис, и каждое ее слово было подобно удару барабана. – Вы убили настоящих людей. Людей, которые доверялись вам как командиру. Я не понимаю, почему Командование Кел сохранило вас вместо того, чтобы поджарить на ближайшем солнце. Кел никогда не испытывали недостатка в хороших генералах.

– Взгляните на мой послужной список еще раз, – сказал Джедао. Тон был мрачный, а не хвастливый. – Полагаю, вы сделали это, прежде чем разморозить меня.

Черис знала наиболее яркие моменты. Они изучали некоторые из его сражений в Академии.

Он всё равно продолжил:

– С тех пор, как я стал майором, я никогда не проигрывал. Мне было тридцать два, когда меня повысили до бригадного генерала, и сорок пять, когда я умер. Честно говоря, они посылали меня умирать – снова и снова. Потому что я был достаточно хорош, чтобы оказаться полезным, но при этом оставался Шуосом, и Командованию Кел было наплевать, если я не вернусь из какой-нибудь ужасной, дурной и безнадежной миссии – ведь это бы означало, что они сберегли генерала из рядов Кел. И знаете что? Я уничтожил всех врагов, на которых мне указали.

Командование Кел спасло меня не потому, что они заботились обо мне, Черис. Часть, которую вы упускаете, потому что всё это засекречено, заключается в том, что я не проиграл ни одной из битв, в которых меня послали сражаться, даже после того, как они казнили меня. Если они когда-нибудь поймут, как извлечь то, что делает меня хорошим стратегом, отделив это от безумия, так и поступят – и вложат в кого-то другого. Вот почему они продолжают посылать меня на задания: чтобы увидеть, удалось ли им докопаться до правды. А потом, когда они всё-таки добьются своего, меня казнят по-настоящему.

– И как всё это оправдывает ваш поступок? – резко спросила Черис.

– Никак. – Джедао говорил вежливо, но не извинялся. От того, что его голос звучал почти безразлично, у нее по спине пробежали мурашки. – Я мог бы изобразить муки совести, но эти люди мертвы много веков. Это им не поможет. Единственное, что мне теперь осталось, – служить системе, ради служения которой они умерли и которой я сам поклялся служить. Это ничего не исправит, но больше у меня ничего нет.

Он был почти убедителен. Жаль, что она не знала, в чем заключается его игра. Она подошла к кровати, шлепая босыми ногами, и улеглась. Он больше ничего не сказал, но было невозможно не ощущать его присутствие, его глаза – огоньки свечей во тьме.

В конце концов пришел сон. Ей снился лес, полный лис с блестящими желтыми глазами. Каждый раз, когда она делала шаг, ближайшая лиса оказывалась вырезанной из бумаги и сгорала, не оставляя ничего, кроме ослепляющей вспышки дыма и искр. Проснувшись, Черис была почти уверена, что ее тень окажется охвачена огнем. Но та была прежней, девятиглазой и непоколебимой.

Черис проголодалась, но сеть напомнила ей, что сегодня поминальный праздник: День змеиного огня. Кто-то доставил медитационный фокус, пока она спала – зеленую свечу в форме вскрытой змеи с вытянутым правым легким, удлиненным, рассеченным крест-накрест. В поселениях гекзархата Видона обычно пытали преступников или еретиков на поминальные дни, но на пустомотах такое не практиковалось. Черис не любила поминальные дни. Большинство людей их не любили. Тем не менее консенсусная механика означала, что экзотические технологии высокого календаря могли работать только в том случае, если все будут соблюдать поминальные дни и придерживаться социального порядка, который разработала фракция Рахал.

– Я не узнаю́ этот символ, – сказал Джедао с непонятной интонацией, когда она зажгла свечу. – Что за еретики? Их сожгли?

– Они называли себя Змеевиками, – сказала она, – о чем нетрудно догадаться. У них была какая-то ересь религиозного толка, связанная с верой в реинкарнацию.

– Интересно. – Интонации Джедао по-прежнему были непостижимы. – Ладно, не буду прерывать ваш ритуал.

Он ничего не сказал о том, чтобы самому соблюсти поминальный день. Черис спросила себя, влияет ли соблюдение ритуала призраком на консенсусную механику хоть как-нибудь. Тем не менее тот факт, что немертвый генерал, похоже, не испытывал почтения к поминальным дням, вынудил ее признать, что это вызывает толику симпатии в его адрес.

Потратив на медитацию положенные тридцать девять минут, Черис приступила к утренней зарядке. Начала с разогревающих упражнений, потом перешла ко всё более сложным формам. Тело не желало ей подчиняться. Не один раз пришлось справляться с убежденностью в том, что ее ноги должны быть длиннее, а центр тяжести – выше. Черис с сожалением отказалась от упражнений с мечом.

– Говорят, вы были превосходны в рукопашном бою и с огнестрельным оружием, – наконец сказала Черис, чувствуя, что должна поговорить с Джедао, особенно после их обмена колкостями прошлой ночью. В конце концов, в строгом смысле слова она виновата, что им приходится работать вместе.

– Старался не отставать от Кел, – сказал Джедао, тоже настроенный на примирение. – Есть шанс, что вы унаследовали кое-что из моих умений. Удастся ли это применить, зависит от вас, но я могу себе представить, как надо потрудиться, чтобы перестроить все навыки, предназначенные для тела с неправильными параметрами.

– А ваши предыдущие якоря?..

– Одному из них повезло, но он был примерно моего роста и телосложения – возможно, это помогло.

Черис пришла в голову ужасная мысль: та бойня, которую он устроил у Адского веретена, теперь вписана в ее сухожилия так, что не извлечь. Впрочем, если такие воспоминания и существовали, они были не в той форме, к которой она могла бы получить доступ напрямую.

– Кроме того, – продолжил Джедао, – вы, вероятно, знаете много способов убивать людей. Я не в курсе, чему сейчас учат в Академии Кел, но думаю, что прогресс на этом фронте не стоит на месте.

Ее кольнуло воспоминание.

– Разве вы не начали карьеру как наемный убийца Шуосов?

Не то чтобы она мало убивала, но Джедао как-то слишком уж беспечно об этом отзывался. Впрочем, многие из ее знакомцев-Кел были такими же.

– Да, но я точно отжил свой век.

Мысль о том, что у убийц есть срок годности, почти заставила ее улыбнуться.

Вскоре после этого сервиторы принесли три подноса, один большой и два маленьких. Такую разновидность сервиторов она никогда раньше не встречала: змееформы с шестью рудиментарными крыльями.

– Нирай, – сказал Джедао, как будто это все объяснило. Вероятно, так и было.

Черис поблагодарила сервиторов вежливым кивком. Она хотела бы поболтать с ними, но у нее была работа, и у них наверняка тоже. Они что-то дружелюбно прощебетали, прежде чем уйти.

Подносы предназначались для двух людей, а не для одного, с общими блюдами на большом подносе. Миска Джедао была из кованого металла, с выгравированной Двойкой шестерней. Миска и тарелки рядом были пусты. Чашу наполнял вихрящийся туман, словно угодивший в ловушку обрывок облака.

– По крайней мере, они не тратят на меня отличный виски, – сказал Джедао, но прозвучало это так, словно он желал, чтобы потратили. – Вы задаетесь вопросом, нужно ли мне питание. Ответ – нет, но я полагаю, они ощутили, что протокол требует чего-то такого.

– Вы ели со своими солдатами? – спросила Черис. Это был опасный вопрос, но в нем заключалась та истина, о которой она могла спросить.

Джедао сухо рассмеялся. Когда его голос зазвучал опять, он был спокойным.

– Вы спрашиваете себя, как такое возможно – убить людей, с которыми ты сидел за офицерским столом. Я и сам себя об этом спрашивал. Но ответ на ваш вопрос: да. Обычаи Кел со временем изменились, знаете ли. В те дни каждый командующий приносил собственную чашу к офицерскому столу. Всё было иначе в последний раз, когда меня будили. А теперь так делают?

– Да, – ответила Черис. В горле пересохло.

Он еще не закончил.

– Когда я был жив, я передавал по кругу чашу, снятую с вражеского солдата – хлипкую такую штуковину из дешевого олова. – Его голос дрогнул, но потом опять стал спокойным. – Я считал ее спасительным напоминанием о нашей общей человечности.

«До определенного момента…»

– Что случилось с чашей?

Он ведь ждал, что она спросит. Может, в вопросе таилась ловушка?

– Потерял во время одной кампании. Мы попали в засаду, положение было рискованное. Одна из моих подчиненных пошла против прямого приказа, потому что думала, будто чашка для меня важнее ее жизни. Вы не найдете этого в архивных записях. Я решил не позорить ее семью подробностями, раз уж она всё равно погибла.

Джедао мог ей лгать, всё равно она не в силах проверить историю. Но никто бы не предугадал, что маленькие детали его жизни будут иметь значение спустя века. Если они и впрямь имели значение. Она не понимала – что же он хотел доказать этой байкой? По рассказам, он представал хорошим командиром. Конечно, все считали его хорошим командиром, пока он не перестал быть хорошим человеком.

– Вы когда-то всерьез заботились о своих солдатах, – сказала она, принимая историю за чистую монету. – Что изменилось?

– Если вы в этом разберетесь, – проговорил Джедао, – дайте знать.

Опять игры. Значит, хватит притворяться. Черис посмотрела на подносы. Запах риса мучил ее.

– Ешьте, – сказал Джедао. – Вы наверняка проголодались.

– Как вы можете помнить голод, если у вас проблемы с цветом? – резко спросила Черис.

– Голод забыть трудно, – сказал Джедао. Когда она не ответила, он пробормотал что-то на другом языке. Прозвучало как ругательство. Наверняка за несколько столетий он их узнал немало. – Извините, привычка. Мой родной язык. Ваше досье говорит, что и для вас высокий язык не родной?

– Верно, – сказала Черис. Родители позаботились о том, чтобы она выучила мвен-дал, язык матери, хотя он был низким языком меньшинства даже в самом Городе Пирующих Воронов. Черис говорила на нем, только когда гостила дома, а в обществе Кел приучила себя ограничиваться высоким языком. Гекзархат относился ко всем низким языкам с подозрением.

– Вот так-то, – сказал Джедао. – Я по-прежнему ругаюсь на языке шпарой, хотя это мертвый язык для гекзархата. Мой родной мир был потерян во время приграничной стычки с Хафн примерно триста лет назад.

Она об этом не знала.

– Мне жаль, – сказала Черис, и ей правда было жаль, хоть она и не теряла осторожности. Она попыталась вообразить, каково это – когда вся твоя планета исчезает. Не смогла. Она впервые ощутила века, которые их разделяли, и тот факт, что они друг от друга отличались не только рангом.

– Время никого не щадит, – сказал он безразличным тоном. – Ешьте. Если вы упадете в обморок, я не смогу вас привести в чувство – хотя, наверное, кто-нибудь что-то придумает.

Она поместила его поднос напротив своего на столе, потом взяла собственную чашу. Один глоток, поскольку Джедао не мог сделать первый, а потом – палочки для еды. Рис был обыкновенный, а рыба – переложена тонкими полосками маринованного редиса, и вкус у нераспустившихся побегов папоротника под соусом оказался приятно-горьковатый.

– Вы это ели, когда были живы? – спросила она. После его казни прошло триста девяносто семь лет. Многое должно было измениться.

– Мы ели всё, что интенданты могли достать, – сказал Джедао. – Помню одну сухопутную операцию, когда мы наткнулись на запас лягушачьей икры в желе. Он даже не был большим. Она в том регионе считалась деликатесом. Вижу по вашему выражению лица, что для вас это не экзотика, но с нами всё было иначе. Но мы были голодны, поэтому съели икру, невзирая ни на что. Потом было много дурных шуток про жабры.

После этого Черис закончила трапезу в молчании, думая о жестяных чашках, непослушании приказам и лягушачьей икре. Допивая чай, посмотрела на чашу Джедао с ее загадочным туманом.

– Я должна что-нибудь с этим делать?

– Не думаю. Сомневаюсь, что это питательно хоть в каком-нибудь смысле.

Последний глоток. Черис отложила чашу и потянулась. Повернулась влево, когда обезличенный голос сети сказал: «Входящее сообщение». Коммуникационная панель окрасилась в черный, и в центре ярким золотом вспыхнула эмблема Командования Кел в виде ястреба-с-мечом.

Черис переключила мундир на полный официальный режим.

– Я могу принять сообщение сейчас, – сказала она сети, встав перед панелью.

Это был Подкомандующий номер два, снова с ее лицом.

– Генерал Шуос Джедао, – сказал композит, как будто мог видеть его перед собой. Судя по всему, мог. – Капитан Кел Черис.

Черис уже салютовала.

– Попытайтесь не демонстрировать, что его лицо вас так сильно беспокоит, – сказал Джедао. – Плохая привычка – позволять людям так легко читать свои эмоции.

Ей не понравилось, что он давал ей советы, особенно такого рода, во время общения с Командованием Кел. Даже если, несомненно, это будет повторяться в ближайшие дни.

– Вольно, – сказал Подкомандующий номер два, и только тогда Черис убедилась, что он не слышит Джедао. – Я думаю, вы знаете, в чем дело. Из-за неспособности генерала проявить себя физически, капитан, вам придется служить его руками и голосом. Чтобы облегчить это, Командование Кел присваивает вам генеральское звание на время кампании.

Черис думала, что что-то почувствует – дискомфорт, восторг, замешательство, – но ощутила лишь усталость.

– У меня также есть кое-какие сведения, которые могут вам пригодиться.

Черис напряглась.

– Данные свидетельствуют, что еретики привязали свой режим к семерке в качестве центрального числа. Скоро у вас будут лучшие сведения, чем у нас, но имейте это в виду.

Семь. Это намек на возрождение ереси Лиож? Жаль, что она была недостаточно внимательна во время обязательного курса истории во время первого года в Академии. По факту она со всеми курсами справилась хорошо, но некоторые выветрились из ее головы, как только она получила оценки.

– Это всё. Желаю удачи.

И панель опустела.

– Это плохие новости, – сказала Черис.

– Мы и так об этом знали, – возразил Джедао. – Ах да – ваш мундир, Черис. Займитесь им, пока не забыли.

Это приказ Командования Кел. Нет необходимости чувствовать себя кадетом, который задумал вульгарную шутку, – но она всё равно именно так себя ощущала.

– Временный ранг, генерал, – сказала Черис. Униформа заменила капитанский коготь генеральскими крыльями.

– Хочу еще раз взглянуть на старших офицеров роя, – сказал Джедао. – Надеюсь, не я один переживаю из-за Видоны.

«Гончей голода» командовала Видона Диайя, которая славилась умением находить лазейки в приказах. Для Видона было необычно подняться до командного ранга в иерархии Кел. Как и большинство граждан, Черис испытывала здоровое уважение к Видона, которые отвечали за распространение Доктрины и перевоспитание диссидентов, но она предпочитала уважать их с безопасного расстояния.

– У коммандера Диайи много благодарностей в личном деле, – сказала она, решив избегать ненужных проблем.

– Они были очень тщательно сформулированы, – сказал Джедао. – Полагаю, у нее связи в высших кругах.

– Это не может быть единственным объяснением, – возразила Черис. – Кроме того, если не она, то придется брать «Глаз простоты» или «Шесть крепких шпилей». – Капитан первого корабля имел в личном деле отметку «чрезмерная жестокость» – Черис даже не знала, что Командование Кел обращает внимание на такие вещи. Второй давно нуждался в ремонте.

– Да, куда ни кинь, всюду клин. Ладно, пусть будет Диайя. Придется за ней присматривать, но, может быть, я всё равно придумаю, как ее использовать. И нам понадобится содействие полковника Рагата. Я отметил пару его Нирай как потенциально проблематичных, но нам придется положиться на него, чтобы они не начали импровизировать. – Он назвал ей имена.

– Я не знала, что пехота вас тоже заинтересует, – сказала Черис. По правде говоря, ей было приятно.

– Так надо, – сказал он жестко и резко. – Наша цель – взломать Крепость. Внутрь пойдет пехота. Нам понадобятся роты, работающие автономно в течение определенного периода времени. Придется полагаться на младших офицеров, а это значит, их надо понимать, чтобы лучше мотивировать.

– Разрешат ли нам присоединиться к войскам на территории крепости? – спросила она и тотчас же поняла, что это глупый вопрос. Надо быть сообразительнее.

– Вы думаете, как командир роты, а не старший офицер. Избавьтесь от этой привычки. Кроме того, я гарантирую, что наши надсмотрщики пристрелят нас, если мы покинем командный мот. Они не позволят мне ускользнуть из поля зрения. Придется как-то с этим смириться.

– Я запомню, – сказала Черис.

Через мгновение он продолжил:

– Вы уже знаете, что скажете рою, когда он будет собран, Черис? Лучше всего подготовиться заранее. В первый раз, когда меня поставили во главе роя, я думал, что забуду свое собственное имя.

– Я выслушаю любой совет, какой у вас найдется, – осторожно проговорила Черис. – В прошлом у меня была возможность встретиться с ротой лично. Сейчас всё иначе.

– Я и не спорю. Половина коммандеров роя будет рваться взломать Крепость – о рвении Кел можно много что сказать – и одновременно презирать вас за чересчур быстрый карьерный рост. Не показывайте, что это вас беспокоит, если оно беспокоит. И самое главное: не позволяйте им жалеть себя за то, что вы пешка. Ничто не убивает уважение быстрее, чем жалость. – Джедао задумался на мгновение. – Кроме того, если они вытащат меня слишком рано, вам, возможно, придется продолжить в одиночку, и лучше подготовиться к этому непредвиденному обстоятельству.

– Субординация…

– Командование Кел сказало, что вас повысили на время кампании. Вы можете там застрять.

Он был прав. В экстренной ситуации может не хватить времени для запроса новых приказов Командования Кел. Может получиться так, что она останется командиром. Хотя в академии она прошла все необходимые базовые курсы по приемам ведения космической войны, сражаться ей довелось только в пехоте, и отсутствие опыта было важным фактором.

– Поменьше слов, – любезно посоветовал Джедао. – Если вы не прирожденный оратор, так будет меньше проблем.

– Как вы справлялись?

– Мне нравится разговаривать с людьми. А это то же самое, только более обезличено. Побольше практики, и всё пойдет на лад. В этом суть.

Черис уставилась на имена и изображения офицеров из их предполагаемого роя. Они выглядели нереальными, но Черис знала, что должна отнестись к ним серьезно. Вскоре она и Джедао будут отвечать за этих людей, и она не могла позволить ему знать о них то, чего не знала сама.