Глава двадцать четвертая

Игломот отличался от всего, что Черис видела ранее, но это был невеликий сюрприз. По габаритам он чуть-чуть превосходил хоппер, однако не требовалось гениального ума, чтобы понять его куда большую ценность. Он был рассчитан на управление одним человеком – и, наверное, на одного пассажира размером с человека. Как бы там ни было, она и два сервитора устроились с комфортом.

Черис по-прежнему не сомневалась, что никто из людей не выжил после трупной бомбы. На моте повсюду осталось трупное стекло. Шуос Ко превратился в сгусток темных недвижных жил. Шуос Лиис… Черис не смогла заставить себя подойти к подернутому волнами стеклу, как только поняла, кем оно было – она испытала такое чувство, словно за углом поджидала Хиаз с неизменной улыбкой на устах.

Сервиторы выглядели мертвыми, но Черис была готова биться об заклад, что разработчики бомбы и минуты не уделили размышлениям о том, как взрыв повлияет на этих существ. Не будучи техником, она всё же провела с сервиторами столько времени, что непроизвольно научилась некоторым фокусам. С помощью нескольких импровизированных инструментов и такой-то матери она сумела восстановить дельтаформу. Потом та помогла ей восстановить птицеформу.

На большее не хватило времени, потому что птицеформа, чьи сканеры были в лучшем состоянии, чем у дельтаформы, сообщила о постороннем на борту.

Они сошлись во мнении относительно того, что незваный гость явился убить Черис или Джедао – в зависимости от того, сколько ему известно о заякорении, – что для отслеживания Черис он пользуется системами игломота и что он, вероятно, не Кел. Впрочем, последнее стало не лучшим известием. Черис всё еще жалела, что они не сумели взять женщину в плен или хотя бы узнать ее имя. По крайней мере, план сработал. Сперва Черис отвлекала чужачку, а дельтаформа следовала за ними по пятам; птицеформа в это время помчалась к игломоту и взломала его систему. У Черис была идея задержать чужачку с помощью ловушек, а самой ринуться к сервиторам, чтобы вместе удрать на игломоте, но они не могли рисковать, оставляя эту женщину в живых, – ведь она могла рассказать Командованию Кел о том, что Черис не погибла. И потому Черис продолжила отвлекать безымянную гостью до тех пор, пока дельтаформа не сумела ее прикончить.

– Надо убираться отсюда, пока не появился кто-нибудь еще, – сказала Черис сервиторам. – Надеюсь, вы двое умеете управлять мотом, потому что одна часть меня не умеет, а познания другой безнадежно устарели.

Дельтаформа, которая уже воевала с сетью игломота, издала раздраженный писк. Мот-двигатель негромко загудел, услаждая слух.

Птицеформа наклонила голову, цвет ее огоньков поменялся с зеленого на желтый, а потом – оранжевый. Она спрашивала Черис, кто та на самом деле.

– Я Аджевен Черис, – сказала женщина. Она больше не называла себя Кел. – Но еще я Шуос Джедао. И, похоже, для меня еще не настало время прекращать борьбу.

Она съела глаза лиса. Она видела то, что увидел он.

Эпицентр взрыва представлял собой средоточие застывшего прошлого и обесценившегося будущего. Большая часть роя Кел превратилась в трупное стекло. Свыше 8000 Кел и тех, кто был на службе у Кел, – всё ради того, чтобы обеспечить смерть одного человека.

Дельтаформа спросила, куда они летят.

Черис криво улыбнулась. Она стащила перчатки и аккуратно отложила в сторону. В ее сердце горел холодный, бледный огонь. Гекзархи понятия не имели, как сильно они облажались.

Пришлось очень постараться, чтобы угодить в «черную колыбель», которая была меньшим злом из множества, и дождаться нужного момента для начала кампании против гептархата. Но свою собственную войну она выиграть не могла. Ключом к победе в календарной войне была математика, а единственный доступный ей математик, Нирай Куджен, являлся еще более страшным чудовищем, чем она сама.

Теперь у нее в каком-то смысле появилась альтернатива.

«Я мертва, – пришла отчетливая мысль, – чего и добивалась, но я жива в достаточной степени, чтобы продолжить войну».

Всю свою жизнь она жила по высокому календарю гекзархата. Теперь ей предстояло жить по другому календарю. Она будет отсчитывать годы от дня смерти своего роя, а не согласно бездушным и чопорным праздникам Рахал, парадам Кел, болезненным поминальным церемониям Видона. Каждый ее маневр будет нацелен на бунт, как всякая песчинка в часах нацелена на их горлышко. В ее душе всколыхнулась волна чувств при мысли о солдатах, потерявших конечности и испарившихся, о смертях, стоивших не больше, чем фальшивые монеты.

Черис наконец-то поняла смысл Адского Веретена. Она убила для гептархата ужасающе много людей. Когда дело дошло до Фонарщиков, она решила, что с нее хватит. Жизнь фонарщика не дешевле жизни гептархатского солдата. Жизнь есть жизнь. Простое уравнение, но в тот момент она еще не была математиком, а Командование Кел так и не поняло условных обозначений.

Это была не единственная причина – она, как ни крути, осталась Шуос, – но та, которая имела значение.

Календарная война – война сердец.

Однако числа способны влиять на сердца при условии, что и те и другие верные.

Она узнала на собственном опыте: не все хозяева достойны служения. Пришло время вступить с гекзархами в бой.

«Я твое орудие».

Календарная гниль пустила корни вновь.