Ближе к вечеру ветер усилился, покрыв поверхность невозможного острова небольшой рябью. Его остров резцом врезался прямо в напор ветра, рыская из стороны в сторону. Обри учуял запах дождя.

Его корабль-облако пробился к мрачным уродливым тучам, прямо под черный шарф ливня в мили шириной. Первые шумные капельки ударили Обри сбоку, срывая с него облачное облачение. Он вздрогнул, заботливо прижимая к себе Джуникорн, как мать, застигнутая дождем, оберегает дитя. Он пошел назад, выискивая укрытие. Из облачной груды рядом с вешалкой показалась ручка зонтика из белого тумана. Он схватил его, раскрыл, и широкая ткань твердого облака распростерлась над ним.

Время от времени он отводил зонтик в сторону, и, закрыв глаза, открывал рот. Льдистые дробинки воды били по губам, холодные и приятные на вкус, они оставляли привкус, как от лезвия ножа, если лизнуть.

Еще больше дождя попадало в ванну на львиных ножках из плотного облака. Целый пруд воды, подвешенной в ледяной чаше. Глубокая лужа, повисшая в дымке.

Три часа пробыли они под проливным дождем, прежде чем его громадный корабль-облако ушел на восток и поспешил прочь от грозы. Обри лежал, распростершись в затухающем великолепии солнечного света, свесившись головой за край облака, и следил за тенью своего небесного острова, скользившей внизу по карте северо-востока.

К тому времени у него живот болел от всей выпитой им дождевой воды, которую он черпал из своей глубокой ванны ковшом размером с собственную голову. К тому времени он уже успел секунд тридцать помочиться прямо с острова, запустив параболой золотистую струйку в сияющее великолепие дня. К тому времени Обри Гриффин уже забыл, что когда-то боялся высоты. Это как-то – в тот момент – выскочило у него из головы.